Suchergebnisse

Понятийно-терминологический аппарат русского права в области правонарушений, связанных с речевыми конфликтами, проходил через многочисленные этапы формирования и переосмысления. На данном первичном этапе формирования нормативно-правовой базы сложно ожидать тех понятий и терминов, которые мы встречаем в современном законодательстве, характерного для гражданского и правового общества. Понятия и термины не имеют еще строгих дефиниций, зачастую интерпретации одного и того же понятия в контексте могут не только различаться, но и в чем-то противоречить друг другу. Однако анализ позволил сделать следующие выводы: - начинает формироваться и юридически закрепляться понимание нематериальных прав лица, когда ущерб может быть нанесен не только физический, но и моральный, что находит свое отражение в понятии «бесчестие»; - возникают и закрепляются виды нанесения ущерба нематериальным правам лица, среди которых основное место занимают те или иные виды «оскорбления действием», но уже начинает формироваться осознание правонарушений, совершаемых посредством употребления языковых единиц; - основным видим правонарушения, связанным с речевыми конфликтами, становится «клевета», то есть формируется понимание денотативного и сигнификативного пространства, объективной и субъективной реальности и ответственности за высказывания, не несущие в себе фиксацию объектов и ситуаций реальной действительности, но претендующие на это. ; The conceptual and terminological apparatus of Russian law in the field of offenses connected with verbal conflicts has passed through numerous stages of formation and rethinking. At the discussed initial stage in the formation of the legal framework, it is difficult to expect those concepts and terms that we meet in modern legislation, characteristic of civil and legal society. Concepts and terms do not yet have strict definitions; often interpretations of the same concept in a context can not only differ, but also contradict each other in some way. However, the analysis induced the following conclusions: - understanding of the person's intangible rights begins to form and becomes legally recorded, when the damage can be inflicted not only physically, but also morally, which is reflected in the concept of "dishonor"; - the types of damage to the intangible rights of the person appear and become recorded, among which the main place is occupied various types of "assault and battery", with the awareness of the offenses committed through the use of language units already beginning to form; - the main type of violations related to verbal conflicts becomes "slander," that means understanding of the denotative and significative space, of objective and subjective reality and responsibility for statements that do not refer to the situations of reality, but claim to do so.

The aim of the article is to study the unity versus fragmentation patterns of minority elites and its influence on democratic processes. More generally, the article makes an attempt to analyse the reasons why the "voice" of the noncore elite is not heard within Estonian polity. ; Целью статьи является изучение моделей единства и фрагментации элит этнических меньшинств и их влияние на демократические процессы. В статье делается попытка проанализировать причины, по которым «голос» нетитульных элит не слышен в эстонской политике.

The article is devoted the comprehension of the science-theoretical tool of research of revolutionary shocks in Russia. The 100-years-old anniversary of revolutionary shocks in Russia pulls out before researchers the vital task of complex comprehension of reasons, character and consequences of revolution. Scientific tasks which stood before the scientists of soviet epoch lay mainly inplane illumination of event of revolution and Civil war as displays of fight of «leading revolutionary class» — proletariat at the head with bolshevist communist party with «regressive classes» — bourgeoisie, squires, clergy, the «kulak». Within the framework of this main approach, researchers succeeded to form the fully integral scientific picture of social and political conflict of 1917-1922 years, on the whole to expose his motive forces, leading political actors, to trace the dynamics of events.However and presently to a full degree the task of comprehensive scientific analysis of structural-functional features of becoming and evolution of organs of power saves the actuality, which functioned within the framework of the different political modes, including modes of antibolshevist orientation. The important element of search is an exposure of specific of mutual relations of public institutions, basic directions of policy, historical factors which stipulated acceptance and practical realization of important administrative decisions.Іnstitucional approach must organically complement dominant to this day in scientific literature historical-event approach. Institucional approach consists in that a look to the social and political process is inplane not «from» (as in the historical-event measuring) outside, and, vice versa, «from within». In obedience to this approach, research attention applies foremost on subsoil and on organization of administrative mechanisms, internal logic of acceptance both key and, on the face of it, second-rate decisions, tracing of consequences of these decisions, in the nearest and remote historical prospect. The system of organization of power, accentuation of certain valued orientiriv, character of co-operation, between leading organs acquire the value of major (and sometimes decision) factor of social and political process. Important advantage offered approach is that he allows expressly to realize the «central nerve» of epoch, trace the change of socialideological dominants, transformation of management methods.Within the framework of institucional approach an author grounds the use of term «fragmentation of power». An author shows that this term is more unitversal, than term «diarchy», which presently prevails in scientific literature. In the article the fundamental differences of term come to light «fragmentation of power» from a term «diarchy». ; Статья посвящена осмыслению научно-теоретического инструментария исследования революционных потрясений в России. Автор выявляет проблемные узлы научного поиска, формулирует историческую концепцию институционального подхода, обосновывает использование термина (концепта) «фрагментация власти». Автор доказывает смысловую ограниченность широко употребляемого доныне термина «двоевластие», выявляет фундаментальные отличия концепта «фрагментация власти» от «двоевластия». 100-летний юбилей революционных потрясений в России выдвигает перед исследователями насущную задачу комплексного осмысления причин, характера и последствий «Великой Русской Смуты».Советская историография, преимущественно, рассматривала эти процессы под углом методологии исторического материализма, в фокусе сугубо классовой борьбы. Вполне естественно поэтому, что научные задачи, которые стояли перед учеными советской эпохи, лежали преимущественно в плоскости освещения события революции и Гражданской войны как проявлений борьбы «ведущего революционного класса» — пролетариата во главе с большевистской коммунистической партией с «регрессивными классами» — буржуазией, помещиками, духовенством, «кулачеством». При этом следует признать, что в рамках этого магистрального подхода, который мы предлагаем именовать историко-событийным подходом, исследователям удалось сформировать вполне целостную научную картину общественно-политического конфликта 1917-1922 годов, в целом выявить его движущие силы, ведущих политических акторов, проследить динамику событий. Однако и в настоящее время в полной мере сохраняет свою актуальность задача всестороннего научного анализа структурно-функциональных особенностей становления и эволюции органов власти, которые функционировали в рамках различных политических режимов, в том числе режимов антибольшевистской направленности, специфики их взаимоотношений, основных направлений политики, причинно-следственных факторов, которые обусловливали принятие и практическую реализацию важных управленческих решений.Как и несколько десятилетий ранее, в повестке дня современной науки остро стоит вопрос выяснения причин окончательного утверждения большевистской модели Советской власти, и, соответственно, общего поражения оппонентов этой модели на пространстве бывшей Российской империи.

Дается обзор существующих в исторической науке версий о причинах политической раздробленности Древнерусского государства. Особое внимание уделяется критике утвердившейся в советской историографии теории о феодальном харак- тере раздробленности. В качестве важнейшей причины раздробленности предлагается рассматривать эволюцию государст- венного фиска, что выразилось в утрате Киевом контроля над сбором и распределением доходов со всей территории Древней Руси и перераспределении налогов-дани между центрами отдельных княжеств-земель. = The article provides an overview of the existing views on the causes of political fragmentation of the Kievan Rus'. Author devotes specific attention to the critique of the Soviet historiography's thesis of the feudal nature of the fragmentation of the Kievan Rus'. He regards evolution of the public fiscus as a major cause of the political fragmentation had resulted in the loss of Kievan control over the collection and distribution of income from the entire territory of Kievan Rus' and the redistribution of tribute between the centers of separate principalities.

The framework for the present research is diachronic political metaphor studies that deal with the historical development and historiographical potential of political metaphors. The relevance of diachronic analysis of political metaphors in British political discourse (1945—2000) is determined by both linguistic and extralinguistic factors. The paper analyzes the evolution of conceptual images associated with World War II. The study utilizes the principle of uniform fragmentation with a 5-year fragmentation step (9 May 1945; 9 May 1950; 9 May 1955 . 9 May, 2000) interconnected with the principle of focus fragmentation. A digitized sample from the British Newspaper Archive corpus is investigated through corpus analysis, cognitive and discourse analysis and metaphorical modeling. The statistical outcomes demonstrate that the frequency of references to "Russia's V-Day" in the issues dated by 9 May in each fragmentation step correlates with the general decrease of interest in Russia. The conceptual analysis shows that the military-political discourse is mythologized and tends to present the image of the world as a black-and-white value model. The paper evaluates the pragmatic potential of the dominant metaphorical models, elicits the discursive factors that shape the usage and meanings of metaphors, demonstrates the interdependence between metaphors and the images they generate and emphasizes the role of the historical context in this process. The results of the work are of interest to a wide range of Russian and foreign specialists in cognitive linguistics, political linguistics, political science, history, sociology. © 2018 Peoples' Friendship University of Russia. All Rights Reserved.

One of the most difficult and contradictory periods of domestic history is examined in the article. Thus an author uses the wide circle of the archived materials, allowing completer to expose the specific of state-political process in 1917. ; В статье рассматривается один из наиболее сложных и противоречивых периодов отечественной истории. При этом автор использует широкий круг архивных материалов, позволяющих полнее раскрыть специфику государственно-политического процесса в 1917 году.

In 1991, the Republic of Moldova became a sovereign state. By 1991, this country has had
a Soviet administrative system which was characterized by excessive fragmentation of the territory. After a period of reforms, since 2003, when a new administrative-territorial reform (actually, an antireform) was made, Moldova has returned to the Soviet administrative-territorial delimitation. The consequences of this anti-reform take effect nowadays.Given that European integration has become a strategic priority of the national and foreign policy of the Republic of Moldova, the rejection of the Soviet administrative structures and practices has become an objective necessity.

Until today, the European Union (EU) has associated its foreign policy with normative power, which is the main instrument of soſt power. However, the crisis of global governance has affected the global strategy of the EU. The article explores the most pressing of these changes. The research was based on official publications made by various European think tanks and individual analysts. The EU has an effective mechanism for interaction between think tanks and political leaders. As a result, the European analytics can justify various concepts and approaches that later acquire legislative forms. Also, the scientific analytics makes it possible to test the decisions being made. The article focuses on the following EU issues: new strategic culture; geopolitics and normative power in strategic documents; strategic autonomy; differentiation and fragmentation as policy tools; the end of unanimity in making responsible decisions; the concept of pragmatic federalism; military development; the so-called Strategic Compass; the Russian military special operation and the concept of world order, etc. ; Вплоть до сегодняшнего дня внешняя политика Европейского союза ассоциируется с нормативной силой, которая рассматривается как основной инструмент мягкой силы. Кризис глобального управления, происходящий под влиянием ряда внешних и внутренних факторов, оказывает влияние на изменения глобальной стратегии ЕС. В статье поставлена задача исследовать основные дискуссионные точки реформирования глобальной стратегии ЕС по наиболее актуальным темам. В качестве исходного материала рассматриваются публикации европейских мозговых центров и отдельных аналитиков. В ЕС выстроен механизм взаимодействия между аналитическими центрами и политическими лидерами. Вследствие этого европейская аналитика оказывает влияние на обоснование концепций и подходов, которые затем облекаются в законодательные формы. С другой стороны, через научную аналитику происходит апробация принимаемых решений. В статье обращается внимание на разработку следующих тем европейскими ...

The article interprets the complex system of relations between culture and ideology, public and private versions of current ideology, culture, human identity, fragmented state of their mind, etc. Particularly analyzed are the two roles, performed situationally by the individual in the process of sociocultural interactions with the environment - "public person" and "private person." Here individual culture is treated as a highly theatrical program of behavior, pursuing the goal of maintaining constructive relations with the authorities and the immediate social environment.We consider the cultural patterns of the man as the immanent forms of internal moral ideology of the individual, culture accepted within the society as a reflection of social interactions among the members of this society, and also the role of culture and ideology in the historical process of evolution, along with the other "locomotives of history" that determine the dynamics of the volatility of social organization within communities.The main idea of the article is that the culture of a society can be interpreted as a form of the dominant ideology (if we consider the latter not only from the political perspective), but the individual in different social situations, acts with different ideological imperatives. They are usually defined by their roles of "public person" and "private person", with which the phenomenon of the modern human having "multiple identities" is connected, as well as other fragmented manifestations of their consciousness. ; В статье интерпретируется сложная система соотношений культуры и идеологии, публичные и приватные варианты актуальной идеологии, культуры, идентичности человека, фрагментированное состояние его сознания. Особо анализируются две роли, исполняемые индивидом ситуативно в процессе социокультурных взаимодействий с окружением – «человека публичного» и «человека приватного». При этом культура личности трактуется как высоко театрализованная программа поведения, преследующая цели поддержания конструктивных отношений с властью и непосредственным социальным окружением.Рассматриваются культурные установки человека как имманентные формы внутренней нравственной идеологии личности, культура общества как спектакль социальных взаимодействий членов этого общества, а также роль культуры и идеологии в историческом процессе эволюции, в числе иных «локомотивов истории», определяющих динамику изменчивости социального устроения сообществ.Основная идея статьи заключается в том, что культура общества может толковаться как форма господствующей идеологии (если понимать последнюю не только в политическом ключе), но индивид в разных социальных ситуациях выступает с разными идеологическими императивами, которые, как правило, определяются его ролями «человека публичного» и «человека приватного», с чем связан и феномен множественной идентичности современного человека, и иные фрагментированные проявления его сознания.

The study is carried out in the framework of diachronic linguopolitical metaphorology and linguopolitical personology. Linguopolitical personology deals with verbal images of politicians, Heads of State, and historical figures. The diachronic analysis allows revealing specific features of development of the metaphorical image of a politician. The diachronic analysis of the metaphorical image of the President of Georgia E. Shevardnadze simultaneously employs the principles of incremental and focus fragmentation. Two synchronous cross-sections have been analyzed within focus fragmentation: the first focus covers the time of Shevardnadze's office; the second – the period after his resignation. The article considers the dominant metaphorical models found in the course of the study: THE PRESIDENT OF GEORGIA IS A WARRIOR; THE PRESIDENT OF GEORGIA IS A TRAVELER, as well as some less frequent and rarely used metaphorical models, which make up the metaphorical image of the former president of Georgia. Thus, the study allows making the conclusion that the metaphorical image of Shevardnadze is changing over the periods of time frames under consideration: 1) the number of dominant metaphorical models changes; 2) there is a shift of semantic emphasis; 3) different metaphorical models can express similar meanings. The results of the study could be of interest to specialists in the field of imageology, politology, history, psychology, linguistics, etc. ; Исследование выполнено в рамках диахронической лингвополитической метафорологии и лингвополитической персонологии. Лингвополитическая персонология предполагает изучение вербального облика политиков, первых лиц государства, исторических персоналий. Диахронический анализ позволяет выявить особенности динамики метафорического образа политического субъекта. При диахроническом анализе метафорического образа одного из президентов Грузии Э. Шеварднадзе были одновременно применены принципы равномерной и фокусной фрагментации. В рамках фокусной фрагментации было проанализировано два синхронных среза: первый — период правления Э. Шеварднадзе; второй — период после правления Э. Шеварднадзе. В статье рассмотрены выявленные в ходе анализа доминантные метафорические модели: «ПРЕЗИДЕНТ ГРУЗИИ — ЭТО ВОИН», «ПРЕЗИДЕНТ ГРУЗИИ — ЭТО ПУТЕШЕСТВЕННИК», а также некоторые средне- и низкочастотные метафорические модели, составляющие метафорический образ бывшего президента Грузии. Таким образом, исследование позволяет сделать вывод о том, что метафорический образ Э. Шеварднадзе эволюционирует на протяжении рассмотренных временных отрезков: 1) изменяется количество доминантных метафорических моделей; 2) наблюдается изменение смысловых акцентов; 3) разные метафорические модели могут передавать одинаковые смыслы. Результаты исследования могут представлять интерес для специалистов в области имиджелогии, политологии, истории, психологии, лингвистики и др.

The article contains an attempt to analyse the interaction of culture and politicsin the terms of transgressive development. The authors pretended to apply theconcept of transgression to the description of culture and politics interaction in thecontext of modern development of Russia. The logic of the discovered interactionallows making a conclusion that the contradictory condition of culture in Russia isdetermined by the influence of politics. Accepted political decisions often become thesuppositions of transgressive society condition and provoke transgressive processesin the culture system inside of which the situations of fragmentation, breakdownand threat to its existence appear. ; Анализируется взаимодействие культуры и политики в условиях трансгрессивного развития. Авторы применили понятие трансгрессии к описаниювзаимосвязи культуры и политики в контексте современного развития России.Логика выявленной взаимосвязи позволяет сделать вывод о том, что про-тиворечивое состояние культуры в России обусловлено влиянием реальнойсферы политики. Принимаемые политические решения часто выступают вкачестве предпосылок трансгрессивного состояния общества и провоцируюттрансгрессивные процессы в системе культуры, внутри которой возникаютситуации фрагментации, распада и угрозы самому ее существованию.

The article deals with Russia's place in Europe and historically examines Europe's changing regional membership in the 17th–21st centuries.We provide the definition of Europe as a region and as a concept that determines Europe's basic values. From this perspective, we overview Europe's history, including the role of its geography, throughout several historical epochs — Europe in the wake of the Peace of Westphalia (after 1648), Europe in times of Goethe (the latter half of the 18th century — the first third of the 19th century), the 19th and the 20th centuries (after the First and the Second World Wars, in the wake of the USSR) and the 21st century (with the rise of globalization). We also focus on the particular interest Europe had in Russia in the wake of Peter the Great's reforms.Regarding the concept of Europe in the 21st century, we state that the EU's claim to speak for the whole Europe is unjustified, which brings up the issue of Russia as part of Europe. Russia's Eurasian geographic space and diversity of ethnic groups and cultures do not cancel Russia's civil identity as a European nation, as well as its other European values. At the same time, Russia needs to preserve multiculturalism, which has been officially abolished in the EU. Russia's cultural ties to Europe also back its European identity. Slogans like "Europe from Vancouver to Vladivostok" or "Europe from Lisbon to Vladivostok" in the current times of political instability can be used only as metaphors.The article also deals with border expansion of modernized Europe, revealing the similarity between European modernization with its national models during the Third modernity — the stage which introduced the Modern Age to non-Western nations. Considering Europe as a region and a concept gives a methodological basis for perceiving Russia in the same way. ; В статье обсуждается место России в Европе и осуществляется историческое рассмотрение изменений регионального состава Европы за период XVII–XXI вв.Показано значение термина «Европа» как региона и как концепта, характеризующего ее основные ценности. Под этим углом зрения характеризуется история Европы, отражающая ее географические параметры и ее сущность в разные исторические времена — Европа после Вестфальского договора (после 1648 г.), в эпоху Гете (вторая половина XVIII в. — первая треть XIX в.), XIX и XX вв. (после Первой и Второй мировых войн, после распада СССР) и XXI в. (с началом глобализации). Показан особый интерес к России в Европе после реформ Петра I.Утверждается необоснованная претензия Европейского Союза говорить сегодня от имени Европы. Ставится вопрос о России как о Европе. Евразийское географическое пространство России и наличие многообразных этносов и культур не отменяет гражданской идентичности России как европейской и значимости европейских ценностей для нашей страны. Но для России важен мультикультурализм, который сегодня официально отменен в ЕС.В статье рассматривается расширение границ модернизированной Европы. Показывается сближение концепций модернизации этого региона с национальными моделями модернизации в период новой фазы современности — третьего модерна, открывшего сегодня новое Новое время для незападных стран. Опыт рассмотрения Европы как региона и как концепта дает методологические основания восприятия России как региона и как концепта.

Twenty-five years have passed since the collapse of the Union of Soviet Socialist Republics (USSR), which led to the disruption of the regional check-and-balance system aimed at resolving national issues and political and socioeconomic contradictions. It also resulted in a number of armed conflicts, including those in the Chechen Republic, Nagorno-Karabakh, Transnistria, Tajikistan, Abkhazia, South Ossetia and later in the South-East of Ukraine. Immediately following the collapse of the USSR, key international actors paid special attention to the Commonwealth of Independent States (CIS) region while trying to secure own interests. This led to the further stratification of the CIS region. A "geopolitical pluralism" started to form there, marked by the fragmentation of nation-state sovereignty over the territory. The concept and policy of "geopolitical pluralism" as developed by Zbigniew Brzezinski meets the interests of the United States by making the CIS region more manageable, while at the same time making it more difficult for Russia to implement its own strategic tasks there. The key goal of Russia is the creation of an integrated economic and political union able to take a rightful place in the world. Only the development of deep and comprehensive integration with the CIS states can ensure the competitiveness of Russia's position in the world as well as the positions of its partners in the former Soviet space. The purpose of this article is to assess the level of geopolitical pluralism in the CIS space taking account of the membership of the CIS countries in international organizations and their voting on UN General Assembly resolutions. The study is based on the interconnection of quantitative and qualitative methods of analysis of international relations and world politics. During the past quarter century following the collapse of the Soviet Union, a regional system of international relations has formed in its place. Despite the fact that the CIS is a kind of linking element which unites most of the former Soviet republics, a certain competition between the new states has become the characteristic feature of the political relations in the region. The policy of the west (primarily the United States) became a kind of a branched, diversified strategy aimed at the phased development, transformation and fragmentation of the region. The diversity of foreign policy priorities among the CIS states and the presence of many actors in the region makes mutual understanding and good-neighbourliness between these countries difficult to achieve. To the contrary, this diversity seriously complicates and slows down the development of deep and comprehensive integration, making it more unstable and ineffective. © HSE, 1993-2018.

In the paper, there are examined the demographic premises of the territorial organization reform of the local public power in the Republic of Moldova. There are examined the following demographic problems faced by the Republic of Moldova: the natural population movement, the decrease of the population of the local territorial municipalities, the migration, the aging and poverty of the population. These negative effects of the demographic developments can be solved by strengthening of the local municipalities, which will have the effect of lowering the costs of maintaining the local authorities' apparatus, and these sums will be allocated to resolving other vital issues. In order to overcome the territorial fragmentation of the Republic of Moldova, there are proposed the following solutions: maintaining the organization of local public power on two levels; significant reduction of the number of II level local municipalities; the tempered strengthening of I level local municipalities, first of all, by voluntary merger; creating the conditions for amplifying and expanding the inter-municipal cooperation; creating the conditions for deepening of cross-border cooperation; redefining the regional construction by creating three strong development regions (North, Centre, South), comparable by the number of population, available resources and in line with NUTS rigors.