Suchergebnisse

The article deals with the development of international relations in Central Asia in the 1930s. The research featured the relationship between England and the Soviet Union during the uprising of the indigenous peoples of Xinjiang against the Chinese administration in 1931–1934. The analysis involved recent publications and archival sources. The research clarifies the historical picture of the confrontation between Great Britain and the Soviet Union in Central Asia. London made persistent attempts to establish its control over the rebel movement in order to gain economic and political influence in the province, which it had lost in the 1920s. However, the reciprocal actions of the Soviet government proved effective and completely deprived Britain of any serious prospects in that region. The confrontation, its forms, methods, and results affected the entire complex of international relations in Central Asia. The conflict became the final episode of the Great Game, which later determined the predominant position of the Soviet Union in Central Asia. Contrary to the opinion of many western researchers, the USSR never intended to annex the territory of Xinjiang. The research summarizes the history of international relations in Central Asia. ; Рассмотрены проблемы, связанные с развитием международных отношений в Центральной Азии в 1930‑е гг. Предмет – взаимоотношения Англии и Советского Союза в период восстания коренных народов Синьцзяна против китайской администрации в 1931–1934 гг. Проведен анализ исследований, опубликованных в последние годы, и архивных источников, вновь выявленных и введенных в научный оборот. Сделан ряд выводов и заключений, которые дополняют и уточняют событийную картину противостояния Великобритании и России (Советского Союза) в регионе Центральной Азии. Отмечено, что Лондон предпринимал весьма серьезные и настойчивые попытки установления своего контроля над повстанческим движением, чтобы с его помощью вернуть в провинции утерянное в 1920-х гг. экономиче‑ ское и отчасти политическое влияние. Однако встречные действия советского правительства в развернувшейся борьбе оказались не только более эффективными, но и окончательно лишили Англию сколько-нибудь серьезных перспектив деятельности в этом регионе. Подчеркивается, что противоборство Англии и СССР, развернувшееся в ходе восстания, его формы, методы и итоги отразились на всем комплексе международных отношений в Центральной Азии. Сама схватка стала, по сути, финальным эпизодом «Большой игры», который определил в дальнейшем преимущественное положение Советского Союза в этом регионе. При этом руководство СССР, вопреки мнению многих западных исследователей, никогда не ставило своей целью аннексию территории Синьцзяна. Материалы исследования могут быть использованы в обобщающих работах по истории международных отношений в Центральной Азии.

The February revolution in Russia emphasized the national question in the space of the former Empire and became the impetus for the formation of national movements seeking to promote the interests of individual nationalities and regions in the national political process. The autonomist movement that originated in Turkestan after the revolution is interesting because it was an example of the first national political movement of the modern type of the indigenous population. Local nationalists have formulated a program of national selfdetermination of the population of the region in the form of national-territorial autonomy of Turkestan within the Russian Federal Republic and even tried to put it into practice, proclaiming in November 1917 the government of Turkestan autonomy. The radicalization of the Russian revolutionary process and the October Revolution together with the ideological and organizational immaturity of the national movement, political passivity of the broad strata of the indigenous population did not allow implementing the project of the Turkestan autonomy. However, the status of autonomy was retained by the Soviet government for Turkestan as the Soviet Republic within the RSFSR.DOI 10.14258/izvasu(2017)2-07 ; Февральская революция в России чрезвычайно актуализировала национальный вопрос на пространстве бывшей империи и стала толчком для формирования национальных движений, стремившихся продвигать интересы отдельных национальностей и регионов в общероссийском политическом процессе. Автономистское движение, зародившееся в Туркестанском крае после революции, интересно тем, что представляло собой пример первого национального политического движения современного типа коренного населения. Местные националисты сформулировали программу национального самоопределения населения края в форме национально-территориальной автономии Туркестана в составе Российской федеративной республики и даже попытались воплотить его на практике, провозгласив в ноябре 1917 г. правительство Туркестанской автономии. Радикализация общероссийского революционного процесса и Октябрьский переворот в совокупности с идейной и организационной незрелостью национального движения, политической пассивностью широких слоев коренного населения не позволили реализовать проект Туркестанской автономии. Однако статус автономии был сохранен советской властью для Туркестана как советской республики в составе РСФСР.DOI 10.14258/izvasu(2017)2-07

Статья посвящена актуальной в научном и общественно-политическом отношении проблеме, связанной с подавлением в первой половине 30‑х гг. ХХ в. китайскими властями Синьцзяна национального движения коренных народов этой провинции. Протест народов провинции, исповедовавших ислам, вызывали экономический грабеж, оскорбительное отношение властей к их культуре, традициям, обычаям и верованиям. Активную и всестороннюю помощь в разгроме повстанческого движения администрации региона оказало советское руководство. Автор статьи на основе источников, выявленных в центральных архивах России, приходит к выводу, что значительную роль в принятии Москвой решения об оказании китайцам помощи в подавлении национального движения сыграл внутриполитический фактор. В частности сложная социально-экономическая обстановка в приграничных районах среднеазиатских советских республик, возникшая в результате начавшейся кампании коллективизации и приведшая к массовой эмиграции проживавшего здесь населения на сопредельную китайскую территорию. Кроме того, на территорию Синьцзяна ушли и влились в ряды повстанцев отряды басмачей, которые боролись против советской власти.DOI 10.14258/izvasu(2016)2-03 ; The article is devoted to the scientifically and politically important issue dealing with the problem of suppression of national movement of indigenous peoples in Xinjiang in the first half of the 1930‑s of the 20th century, implemented by Chinese authorities. Protests of the peoples of the province professing Islam caused economic plunder, humiliating attitude of the authorities to their culture, traditions, customs and beliefs. The Soviet leadership provided the regional administration with active and comprehensive assistance in defeating the insurgency. On the basis of the sources identified in the central archives of Russia, the author makes the conclusion that the home-policy factors played a significant role in forcing Moscow to make the decision to provide Chinese national movement with aid in suppression of the rebels. In particular, one of the reasons was a difficult socio-economic situation in the border areas of the Soviet Central Asian Republics, which resulted from the collectivization campaign and led to the mass emigration of the native population to the neighboring Chinese territory. In addition, Basmachis, who had been fighting against the Soviet regime, left for Xinjiang and joined the insurgency troops.DOI 10.14258/izvasu(2016)2-03

Представлен анализ общественно-политического движения в начале ХХ в. в двух административно-территориальных единицах центральноазиатских окраин России — Степном крае и Туркестане. Процесс модернизации данного региона сопровождался его интеграцией в общеимперское политическое пространство. Поэтому население региона принимало участие в событиях революции 1905–1907 гг., формировании партийной системы страны, избирательных кампаниях в Государственную думу. Подчеркивается, что общественно- политическое движение в исследуемом регионе было представлено организациями и филиалами российских партий, выражавших интересы различных социальных групп населения Степного края и Туркестана. Своеобразием этого движения стало присутствие в нем народно-освободительной борьбы коренных этносов. Ее целью стало решение целого спектра проблем, которые были порождены имперской колониальной политикой. Автор статьи приходит к выводу о том, что более позднее включение Туркестана в процессы интеграции в общеимперское пространство и более позднее его открытие для крестьянского переселения, чем Степного края, определили разновекторность развития национально-освободительного движения их народов. Так, в Степном крае роль лидера и защитника интересов казахского населения взяла на себя национальная интеллигенция. Она была интегрирована в общероссийское партийное движение и выступала на платформе партии кадетов. В Туркестане, в условиях господства традиционных социальных отношений, наибольшее влияние на общественно-политическую жизнь населения региона в начале ХХ в. продолжал оказывать ислам. Поэтому оформление национально- освободительного движения здесь осуществлялось на основе идей панисламизма. Его содержанием стало формирование партий исламского толка.DOI 10.14258/izvasu(2016)2-17 ; The article presents an analysis of the development of social and political movements in the two administrative- territorial units of the Russian Central Asia border regions — the Steppes and Turkestan. The process of modernization in the region at the turn of the 19th and 20th centuries coincided with its integration into the empire-wide political space. Therefore, the population of the region took part in the events of the Revolution of 1905–1907, state party system formation and the election campaign to the State Duma. The article stresses that the socio-political movement in the region was represented by organizations and branches of Russian parties, expressing the interests of different social groups of the Steppes and Turkestan. The peculiarity of this movement was the presence of the national-liberation struggle of the indigenous ethnic groups. Its purpose was to address a range of problems that were generated by the imperial colonial policy. The author comes to the conclusion that late inclusion of Turkestan in the integration processes in the empirewide space, and its late discovery for the peasant resettlement than in the Steppes defined multi-vector development of the national liberation movement there. Thus, in the steppe region it was the national intelligentsia that took the leading role defending the interests of the Kazakh population. It slowly integrated into the all- Russian party movement and appeared on the platform of the Russian Constitutional Democratic (Kadet) Party. However, in Turkestan, with traditional social relations dominating, Islam still had the greatest impact on the socio-political life of the regional population in the early twentieth century. Therefore, the national liberation movement there was initially based on pan- Islamism ideas and its main goal was the formation of the Islamic political wing.DOI 10.14258/izvasu(2016)2-17

The article analyzes the causes and the main forms of participation of the indigenous peoples of Central Asian borderlands of the Russian Empire in the all-Russian Muslim movement in the early 20th century. The reason for this was the policy of integration, which was carried out in relation to this etnoregion during the second half of the 19th — early 20th century. The author of the article emphasizes that the integral aspirations of the state have very contradictory consequences. On the one hand, they contributed to the politicization of the peoples of the national borderlands, created the conditions for the formation of the Russian super-ethnos and preservation of the territorial integrity of the empire. On the other hand, cultural and linguistic unification became the defining aspect of integration policies, served one of the main causes of the ethnic identity growth and consolidation of the peoples of the national suburbs, also on the basis of the ideas of Pan- Turkism and Pan- Islamism which ultimately contributed to the strengthening of centrifugal tendencies. Integration of Central Asian nations in the all- Russian Muslim movement during the First Russian Revolution manifested in their participation in the "petition campaign", all-Russian congresses of Muslims, religious and party building. An important aspect of this integration was the connection of Central Asian etnoelites to the work in the Muslim fraction of the State Duma of the Russian Empire. At the same time, the author emphasizes that in its inner content and requirements the religious movement of Muslim Steppe Region and Turkestan had some distinctive features. The latter is determined by the peculiarities of the legal status of Muslim communities in the region in the ethno-social structure of the Russian society. DOI 10.14258/izvasu(2016)4-16 ; В статье анализируются причины и основные формы участия коренных народов центральноазиатских окраин Российской империи в общероссийском мусульманском движении в начале ХХ в. Причиной этого стала политика интеграции, которая проводилась в отношении данного этнорегиона на протяжении второй половины XIX — начала ХХ в. Автор статьи подчеркивает, что интегральные устремления государства имели крайне противоречивые последствия. С одной стороны, они способствовали политизации народов национальных окраин, создавали условия для формирования российского суперэтноса и сохранения территориальной целостности империи. С другой стороны, культурно-языковая унификация, ставшая определяющим аспектом интеграционной политики, выступала одной из основных причин роста этнического самосознания и консолидации народов национальных окраин, в том числе на основе идей пантюркизма и панисламизма, что в конечном итоге способствовало усилению центробежных тенденций. Интеграция народов Центральной Азии в общероссийское мусульманское движение в период Первой русской революции выразилась в их участии в «петиционной кампании», общероссийских съездах мусульман, религиозно-партийном строительстве. Важным аспектом данной интеграции стало «подключение» этноэлит Центральной Азии к работе в Мусульманской фракции Государственной думы Российской империи. В то же время автор статьи подчеркивает, что по своему внутреннему содержанию и требованиям религиозное движение мусульман Степного края и Туркестана имело отличительные особенности. Последние определялись особенностями правового положения мусульманских общин региона в этносоциальной структуре российского общества. DOI 10.14258/izvasu(2016)4-16

The article considers the national movement of the local indigenous people in Xinjiang in the second half of the 1940s and the influence of Islam on this process. The nationalimovement that involved uprisings was due to a number of complex socio-economic and political factors. In this article, the author reflects on the influence of Islam and Islamic clergy on the political processes of the region. Religion has traditionally played an important role in the lives of the indigenous peoples of the Northweof China. Sunni Islam influences the tradition of social and domestic relations, interethnic interaction and it is the ideological basis of the national struggle for liberation. The article infers that essentially the EaTurkestan Republic in Xinjiang (1945-1949) was an Islamic state. However, in the face of opposition of the Kuomintang, the CommuniParty of China and the Soviet Union, an alternative national and religious scenario in was never to be implemented. ; В статье рассматривается национальное движение коренных народов Синьцзяна во второй половине 1940-х годов и влияние ислама на данный процесс. Национальное движение в регионе, сопровождавшееся восстаниями, было обусловлено комплексом социально-экономических и политических факторов. В данной работе внимание автора сконцентрировано на влиянии ислама и исламского духовенства на политические процессы в регионе. Суннитский ислам оказывал влияние на традиции, социально-бытовые отношения, межэтническое взаимодействие различных народов и являлся идеологической базой национально-освободительной борьбы. В статье делается вывод о том, что по своему характеру Восточно-Туркестанская Республика, существовавшая в Синьцзяне в 1945–1949 гг., была исламским государством. Но в условиях противодействия со стороны гоминьдановского Китая, Коммунистической партии Китая и СССР, альтернатива национального и религиозного развития региона не была реализована.

The paper considers the features of the demographic processes in the Russian Arctic zone by the example of Chukotka Autonomous Okrug in the period from 1939 to 2017. The future of the Arctic depends in large part on its demographic potential. What should be the population of the territory, how the space is organized, whether the population is needed, or enough of the watch organization of production: what should be done (or what not to do) so that the way of life of the native and the indigenous population remained in harmony with the environment, and at the same time solved large-scale tasks in the interests of the country. The study uses the method of constructing and comparing demographic pyramids for different time periods. There are specified demographic groups that differ in their reproductive behavior. On this basis, time periods were identified, within which demographic processes were going in different ways that allows us to assess the relationship between the nature and outcome of these processes and the structure of population at different stages of history. Based on the prospective analysis of the demographic processes in the territory of development of this part of the country, there was revealed the specific in the dynamics and features of the formation of the demographic potential through natural reproduction and migration movement of the indigenous people and newcomers. The authors examined the changes in the population structure at the time of population growth due to intensive arrivals before 1990 and the dramatic decrease as a result of the outflow in the 1990 s, which significantly changed the structure of the population, the ratio between different groups. This approach to analysis of demographic indicators may be used in elaboration of strategic plans for socio-economic development of the region. It gives an adequate assessment of the current situation, helps to formulate in strategic documents the goals and objectives of socioeconomic development, to determine the priorities in the regional demographic policy.

The Central question of the revolutions of 1917 was the question of power: on what principles it will be organized, what ways to solve the problems that have developed in Russia will be chosen. However, in Turkestan, as in other national regions of the former Russian Empire, the question of power was associated with the solution of the national question, which became extremely topical after the February revolution. The Turkestan national elite put forward a project to transform Turkestan into autonomy and transfer power in the province to representatives of the indigenous population. At the same time, representatives of Russian parties in the region, including the Bolsheviks, continued to reproduce the colonial approach to theorganization of power. The refusal of the local Bolsheviks after the proclamation of Soviet power in Tashkent to involve representatives of the Muslim population in the management of the region was one of the reasons for the formation of a powerful anti-Soviet movement among the indigenous population of the region. The nature of the national question solution in the region during the revolutions of 1917 and the civil war largely determined the process of subsequent nation-building and the political map of Central Asia. ; Центральным вопросом революций 1917 г. являлся вопрос о власти: на каких принципах она будет организована, какие пути решения сложившихся в России проблем будут выбраны. Однако в Туркестане, как и других национальных регионах бывшей Российской империи, вопрос о власти был сопряжен с решением национального вопроса, чрезвычайно актуализировавшегося после февральской революции. Туркестанская национальная элита выдвинула проект превращения Туркестана в автономию и передачи власти в крае представителям коренного населения. В тоже время представители российских партий в регионе, включая большевиков, по-прежнему воспроизводили колониальный подход к организации власти. Отказ местных большевиков после провозглашения советской власти в Ташкенте привлечь к управлению краем представителей мусульманского населения стал одной из причин формирования мощного антисоветского движения среди коренного населения региона. Характер решения национального вопроса в регионе в период революций 1917 гг. и гражданской войны во многом определил процесс последующего национального строительства и политическую карту Центральной Азии.

In the post-Soviet period, new opportunities have been created for cross-cultural interaction revealing a global religious marketplace. The Russian Arctic seemed to have become an attractive land for international Protestant missionary activities. Since the mid-1990s, scholars began to register the growing influence of evangelical movements among the indigenous population of Siberia and the Far North. Based on a case study of religious communities in the Polar Ural Mountains and the Yamal peninsula, the article addresses the transformation of postsocialist religious landscape into a "battlefield" of different missionary principles and strategies. The picture was also amplified with the persistence of Soviet atheistic discourse on "destructive foreign religious sects" and local authorities' policy of putting pressure upon and intimidating Protestant religious associations. The endurance of Soviet anti-religious ideology and the issue of "destructive sects" dominated local public discourse and influenced the ways in which the local authorities reacted to recent religious rearrangements. This article explores the background of the emerging diverse and competitive religiosity in the Arctic and across post-Soviet Russia and describes the main tensions that determined religious activity in the Russian Arctic. ; В постсоветский период появились новые возможности для межкультурного взаимодействия, открывшие в том числе и мировой религиозный рынок. Российская Арктика стала привлекательным полем для международной протестантской миссионерской деятельности. Особенно заметным стало возрастающее влияние евангельских миссионерских движений среди коренного населения Сибири. На примере религиозных общин Полярного Урала и Ямала, в данной статье пойдет речь о том, как перестраивался религиозный ландшафт Сибири и Севера после социализма, превращаясь в "зону конфликта" различных миссионерских принципов и стратегий. При этом, устойчивость советской анти-сектантской идеологии и бинарное противопоставление "традиционных" и "нетрадиционных" религий определяли специфику местной религиозной политики и индивидуальный путь каждого верующего. В данной статье обсуждаются предпосылки возникшему разнообразию и религиозной конкуренции в Арктике и по всей России, а также описываются основные противоречия, определившие динамику религиозной жизни в Российской Арктике.

In the post-Soviet period, new opportunities have been created for cross-cultural interaction revealing a global religious marketplace. The Russian Arctic seemed to have become an attractive land for international Protestant missionary activities. Since the mid-1990s, scholars began to register the growing influence of evangelical movements among the indigenous population of Siberia and the Far North. Based on a case study of religious communities in the Polar Ural Mountains and the Yamal peninsula, the article addresses the transformation of postsocialist religious landscape into a "battlefield" of different missionary principles and strategies. The picture was also amplified with the persistence of Soviet atheistic discourse on "destructive foreign religious sects" and local authorities' policy of putting pressure upon and intimidating Protestant religious associations. The endurance of Soviet anti-religious ideology and the issue of "destructive sects" dominated local public discourse and influenced the ways in which the local authorities reacted to recent religious rearrangements. This article explores the background of the emerging diverse and competitive religiosity in the Arctic and across post-Soviet Russia and describes the main tensions that determined religious activity in the Russian Arctic. ; В постсоветский период появились новые возможности для межкультурного взаимодействия, открывшие в том числе и мировой религиозный рынок. Российская Арктика стала привлекательным полем для международной протестантской миссионерской деятельности. Особенно заметным стало возрастающее влияние евангельских миссионерских движений среди коренного населения Сибири. На примере религиозных общин Полярного Урала и Ямала, в данной статье пойдет речь о том, как перестраивался религиозный ландшафт Сибири и Севера после социализма, превращаясь в "зону конфликта" различных миссионерских принципов и стратегий. При этом, устойчивость советской анти-сектантской идеологии и бинарное противопоставление "традиционных" и "нетрадиционных" религий определяли специфику местной религиозной политики и индивидуальный путь каждого верующего. В данной статье обсуждаются предпосылки возникшему разнообразию и религиозной конкуренции в Арктике и по всей России, а также описываются основные противоречия, определившие динамику религиозной жизни в Российской Арктике.

В исследовании, посвященном эвенкийской топонимике, рассматривается этимология притоков р. Алдан в его верхнем течении. Актуальность публикации обусловлена необходимостью восстановления исходной этимологии гидронимов в связи с проблемой распространения ошибочных гипотез в научной и справочной литературе. Цель исследования - определить этимологию гидронимов (притоков р. Алдан) с эвенкийского языка. Задачами исследования являются: определение исходной транскрипции и значений названий рек на основе лексического пласта эвенков Южной Якутии и сопредельных территорий; обозначение специфики пространственной ориентации эвенков, в которой реки являются центральными ориентирами движения. Научная новизна работы обусловлена исследовательским подходом, в котором топонимия представляется важной составляющей системы пространственной ориентации эвенков. Для решения поставленных задач использованы следующие методы исследования: этимологический, географический, сравнительно-сопоставительный. В рамках данного подхода топонимия географического ареала исследуется с позиции принципов историзма, семантического соответствия, социальной обусловленности и в соответствии с культурными традициями коренных обитателей территории - эвенков Южной Якутии. Полученные результаты свидетельствуют о том, что река является центральным объектом в системе пространственной ориентации эвенков, в которой каждый объект воспринимается ее неотъемлемой частью и наделяется уникальными характеристиками в соответствии с условиями местного ландшафта, использованием объекта в системе ориентации и движении в соответствии с потребностями кочевого хозяйства. Этимология топонимов притоков р. Алдан в его верхнем течении основывается на лексическом пласте эвенков Южной Якутии и прилегающих территорий, являющихся коренными обитателями региона.
The publication on Evenki toponymy examines the etymology of the tributaries of the Aldan River in its upper reaches. The relevance of the publication is due to the need to restore the original etymology of hydronyms in connection with the problem of the spread of erroneous hypotheses in scientific and reference literature. The purpose of the research is to determine the etymology of hydronyms (tributaries of the Aldan River) from the Evenki language. The objectives of the research are: to determine the original transcription and meanings of river names based on the lexical layer of the Evenki of South Yakutia and adjacent territories; designation of the specifics of the spatial orientation of the Evenki, in which the rivers are the central landmarks of movement. The scientific novelty of the work is due to the research approach, in which toponymy is an important component of the system of spatial orientation of the Evenki. To solve the objectives, the following research methods are used: etymological, geographical, comparative. Within the framework of this approach, the toponymy of the geographical area is studied from the standpoint of the principles of historicism, semantic correspondence, social conditioning and in accordance with the cultural traditions of the indigenous inhabitants of the territory - the Evenki of South Yakutia. The results obtained testify to the fact that the river is a central object in the system of spatial orientation of the Evenks, in which each object is perceived as its integral part and is endowed with unique characteristics in accordance with the conditions of the local landscape, use of the object in the system of orientation and movement in accordance with the needs of nomadic economy. The etymology of the toponyms of the tributaries of the Aldan River in its upper reaches is based on the lexical layer of the Evenks of Southern Yakutia and the adjacent territories, who are the indigenous inhabitants of the region.

In article features of realization of policy of "military communism" in the Central Asian suburbs of Russia — Steppes and Turkestan, carried out by Bolsheviks during civil war of 1918–1922 come to light. As a result of the carried-out analysis it was succeeded to define that the policy of "military communism" in this region was carried out in line with the all-Russian tendencies. She represented set of actions of the Soviet power in the sphere of the industry, agriculture, the social relations directed to militarization of production and ensuring fighting capacity of the Red Army. Features of realization of policy of "military communism" in Steppes and Turkestan were defined by economic backwardness of the region and the nature of combat operations in East and Turkestan fronts. It is necessary to refer to number of these features: more later, than in general across Russia, inclusion of Steppes and Turkestan in process of implementation of measures of "military communism", their distribution, as on the Russian, and indigenous people, more rigid forms and methods of realization of military and communistic construction. Production falling, especially in the agrarian sector of economy, the hunger of 1920–1921 which has entailed demographic losses of the population, mass migration of the nomadic people out of borders of the country, universal peasants anti-Bolshevist uprisings and resistance of indigenous people in the form of the Basmachi movement became a consequence of policy of "military communism" in Steppes and Turkestan. ; Выявляются особенности реализации в центральноазиатских окраинах России — Степном крае и Туркестане политики «военного коммунизма», проводившейся большевиками в период Гражданской войны 1918–1920 гг. В результате проведенного анализа удалось определить, что политика «военного коммунизма» в данном регионе осуществлялась в русле общероссийских тенденций. Она представляла совокупность мероприятий советской власти в сфере промышленности, сельского хозяйства, социальных отношений, направленных на милитаризацию производства и обеспечение боеспособности Красной армии. Особенности реализации политики «военного коммунизма» в Степном крае и Туркестане определялись экономической отсталостью региона и характером боевых действий на Восточном и Туркестанском фронтах. К числу данных особенностей нужно отнести: более позднее, чем в целом по России, включение Степного края и Туркестана в процесс реализации мер «военного коммунизма», их распространение как на русское, так и коренное население, более жесткие формы и методы реализации военно-коммунистического строительства. Следствием политики «военного коммунизма» в Степном крае и Туркестане стало падение производства, особенно в аграрном секторе экономики, голод 1920–1921 гг., повлекший демографические потери населения, массовую миграцию кочевых народов за пределы страны, повсеместные крестьянские антибольшевистские выступления и сопротивление коренного населения в форме басмачества.

Рассматриваются проблемы обеспечения сохранности и формирования фондов документов негосударственных организаций как части исторического наследия Алтайского края. Такие проблемы, как законодательная «разрозненность», угроза полноты фондов и репрезентативности документов негосударственных организаций могут стать препятствием для включения таких документов в состав Архивного фонда Российской Федерации. Документы негосударственных организаций отражают широкий спектр общественных отношений: экономические (коммерческие организации, потребительские кооперативы), социальные (негосударственные пенсионные фонды, благотворительные фонды), политические (партии, общественные движения), национальные (казачьи общества, общины коренных малочисленных народов) и др. Кроме обзора законодательства и анализа состава фондов негосударственных организаций, приводятся результаты опроса негосударственных организаций — потенциальных и реальных источников комплектования Государственного архива Алтайского края и архивного отела администрации города Барнаула. Делается вывод о необходимости формирования традиции успешного сотрудничества государственных и муниципальных архивов с негосударственными организациями для сохранения их документов как части исторического наследия.DOI 10.14258/izvasu(2016)4-33 ; The article deals with the problem of preservation and formation of funds of non-governmental organizations as a part of the historical heritage of the Altai Territory. Such problems as the legislative "fragmentation", the threat of the completeness of funds and representative non-governmental organizations' documents can be a barrier for the inclusion of such documents in The Archive Fund of the Russian Federation. Documents of non-governmental organizations reflect a wide range of social relations: economic (business organizations, consumer cooperatives), social (nonstate pension funds, endowment funds), political (parties, social movements), national (сossack communities, indigenous communities), and others. The authors review the legislation and analysis of the NGO funds and present the results of the survey of non-governmental organizations — potential and actual sources of acquisition of The State Archive of Altai Territory and The Archive Department of the Barnaul City Administration. The conclusion is made about the necessity of the tradition of successful cooperation between state and municipal archives with non-governmental organizations to save their documents as a part of the historical heritage. DOI 10.14258/izvasu(2016)4-33

The article on the example of the Republic of Azerbaijan (AR) considers the role of external impulses in the development of hate intolerance and aggressive nationalism. The history of the genocidal behavior of AR dates back to the 19th century when the Caucasus passed from Persia to the Russian Empire. In order to remove the region from the political influence of Persia (deiranization), the empire united the mixed tribes that penetrated from Persia, gave them the ethnonym of the Caucasian Tatars, and provided them with wide privileges. The privileges granted to this orthodox community, which has been deprived of ethnic identity, have built the most permissive behavior in relations with the natives. The Empire 1905-1907 used it to punish Armenians actively involved in political movements. 1918 The Caucasian Tatars took part in the Armenian massacres committed by the Ottoman Turks who entered the region. Permissiveness towards Armenians, acquired under the conditions of the Russian Empire, grew into a deliberate genocidal behavior. 1920-1921 the Bolsheviks, who entered into a deal with the Kemalist Turks, encouraged this behavior by forcibly alienating Nakhichevan and Nagorno-Karabakh from the Arm. SSR in favor of Az. SSR. Stalin's plan to build a new Azerbaijani nation in the 1930s was aimed at halting the final Turkification of Caucasian Tatars by assimilating them to non-Turkish indigenous Islamic peoples. However, pro-Turkish figures trapped in state structures turned the program into a program of forcible Turkification of non-Turkish peoples, looting of their history and culture, and expulsion of Armenians from the republic. The publicity policy announced by Gorbachev, the new leader of the Communist Party of the USSR in 1985, seemed to pave the way for the restoration of justice and the reunification of the Nagorno-Karabakh Republic with the Armenian SSR. However, Moscow described the NKAO regional council's request as "extreme" and addressed the solution to the crowd of Azerbaijanis. The genocide of Armenians of Azerbaijan began with the Sumgait massacre. The Gorbachev Center could have prevented these atrocities. However, subsequent events showed that Gorbachev needed that conflict to dismantle the USSR according to the Soviet republics. The West agreed with him on the issue, refraining from calling it a genocide. He feared recognizing a state that had declared itself a genocidal state after the collapse of the Soviet Union. Ignoring the genocide of one of the founding peoples of the Republic of Azerbaijan, he recognized the RA in 1992 within the borders of Az. SSR. It was a genocide encouragement. AR has become a center for the export of aggressive nationalism and genocidal behavior today. There is the contribution of foreign players in it. Their responsibility for instilling a genocidal culture in the Eastern Transcaucasia has not yet been systematically studied. ; Հոդվածում Ադրբեջանական Հանրապետության օրինակով դիտարկվում է ատելության, անհանդուրժողականության և ագրեսիվ ազգայնականության ձևավորման գործում արտաքին ազդակների դերը: Ադրբեջանի ցեղասպանական վարքի ձևավորման նախապատմությունը սկսվում է XIX դարից, երբ Այսրկովկասը Պարսկաստանից անցել է Ռուսական կայսրությանը: Երկրամասը Պարսկաստանի քաղաքական ազդեցությունից հեռացնելու (իրանազերծելու) համար կայսրությունը այնտեղից թափանցող խառնամբոխ ցեղերին միավորել է, նրանց տվել կովկասյան թաթարներ էթնոնիմը և տրամադրել լայն արտոնություններ: Էթնիկական ինքնությունց զուրկ տարախառն այդ հանրույթին տրված արտոնությունները ձևավորել են արտոնյալ վարք բնիկների նկատմամբ: Կայսրռությունը 1905-1907 թթ. դա օգտագործել է քաղաքական շարժումներում ակտիվորեն ներգրավված հայերին պատժելու համար: 1918 թ. կովկասյան թաթարները մասնակցեցին երկրամաս մտած օսմանյան թուրքերի իրագործած հայկական ջարդերին: Ռուսական կայսրության պայմաններում հայերի հանդեպ ամենաթողությունը վերաճեց ցեղասպանական գիտակցված վարքի: 1920-1921 թթ. քեմալական թուրքերի հետ գործարքի մեջ մտած բոլշևիկները խրախուսեցին այդ վարքը՝ ՀԽՍՀ-ից բռնությամբ օտարելով Նախիջևանն ու Լեռնային Ղարաբաղը հօգուտ Ադր. ԽՍՀ-ի: 1930-ականներին ադրբեջանական նոր ազգ կառուցելու ստալինյան ծրագիրը նպատակ ուներ կասեցնել կովկասյան թաթարների վերջնական թուրքացումը՝ իսլամադավան ոչ թուրք բնիկ ժողովուրդների հետ ձուլելու ճանապարհով: Սակայն պետական կառույցներում խրամատավորված թուրքամետ գործիչները տեղում ծրագիրը փոխակերպեցին ոչ թուրք ժողովուրդների բռնի թուրքացման, նրանց պատմության ու մշակույթի կողոպուտի և հայերին հանրապետությունից դուրս մղելու ծրագրի: Բողոքողները մեղադրվում էին ազգայնամոլության մեջ և պատժվում: Անպատասխան էին մնում նաև Լեռնային Ղարաբաղից Մոսկվային հղված բողոքները: ԽՍՀՄ տարիներին կովկասյան թաթարներ կեղծ էթնիկ հանրությանը փոխարինեց դարձյալ ազգային ինքնությունից զերծ մեկ այլ էթնիկ հանրություն՝ ադրբեջանցիներ անվամբ: 1985-ին ԽՄԿԿ նոր առաջնորդ Մ.Գորբաչովի հռչակած հրապարակայնության ուղեգիծը, թվում էր, արդարության վերականգնման և ՀԽՍՀ հետ ԼՂԻՄ-ի վերամիավորման հնարավորություն էր տալիս: Սակայն Մոսկվան ԼՂԻՄ մարզխորհրդի խնդրանք-դիմումը որակեց «ծայրահեղական» և խնդրի լուծումը հասցեագրեց ադրբեջանցիների ամբոխին: Բարեկամության կեղծ լոզունգների տակ մինչ այդ քողարկվող Ադր. ԽՍՀ իշխանությունը և ամբոխը ստացան ինքնաարտահայտման ազատություն: Սումգայիթի հայերի ջարդով սկսվեց ադրբեջանահայության ցեղասպանությունը: Գորբաչովյան Կենտրոնը կարող էր կանխել այդ վայրագությունները: Սակայն հետագա դեպքերը ցույց տվեցին, որ այդ կոնֆլիկտը Գորբաչովին պետք էր ըստ միութենական հանրապետությունների ԽՍՀՄ-ը կազմաքանդելու համար: Արևմուտքը նրա համախոհն էր այդ հարցում և նույնպես ձեռնպահ մնաց տեղի ունեցածը ցեղասպանություն որակելու հարցում: Ադր. ԽՍՀ հիմնադիր ժողովուրդներից մեկի ցեղասպանությունը անտեսելով՝ նա Ադրբեջանական Հանրապետությունը 1992-ին ճանաչեց Ադր. ԽՍՀ սահմաններում: Դա խրախուսանք էր ցեղասպանին: Ադրբեջանն այսօր դարձել է ագրեսիվ ազգայնականության և ցեղասպանական վարքի դրսևորման կենտրոն, և դրանում արտաքին խաղացողների ներդրումը կա նաև: Այդ մշակույթը ներդրողների ցանկում են՝ Ռուսական կայսրությունը, սուլթանական և հանրապետական Թուրքիան, բոլշևիկյան Ռուսաստանը, գորբաչովյան ԽՍՀՄ-ը և մերօրյա Արևմուտքը՝ ի դեմս ԵԱՀԿ-ի: Արևելյան Անդրկովկասում ցեղասպանական մշակույթ ձևավորելու համար նրանց պատասխանատվությունը դեռևս համակարգված ուսումնասիրված չէ: ; В статье рассматривается роль внешних импульсов в формировании ненависти, нетерпимости и агрессивного национализма на примере Азербайджанской Республики. История геноцидного поведения Азербайджана восходит к XIX веку, когда Кавказ перешел от Персии к Российской империи. Чтобы вывести регион из-под политического влияния Персии, империя объединила проникавшие оттуда смешанные племена, дала им этноним кавказских татар и предоставила им широкие привилегии. Привилегии, предоставленные этой этнически смешанной общине, привели к преференциальному отношению к коренным народам. Империя использовала его в 1905–1907 годах для наказания армян, активно участвовавших в политических движениях. В 1918 году кавказские татары приняли участие в резне армян, совершенной вторгшимися в регион турками-османами. В условиях Российской империи толерантность к армянам превратилась в геноцидное поведение. Большевики, заключившие сделку с турками-кемалистами в 1920-1921 годах, поощряли такое поведение, насильственно отчуждая Нахичевань и Нагорный Карабах от Армянской ССР в пользу Азербайджанской ССР. План Сталина по созданию новой азербайджанской нации в 1930-х годах был направлен на то, чтобы остановить окончательную тюркизацию кавказских татар путем ассимиляции исламистских нетурецких коренных народов. Однако протурецкие деятели в государственных структурах превратили этот план в план насильственной тюркизации нетурецких народов, разграбления их истории и культуры и изгнания армян из страны. Протестующих обвинили в национализме и наказали. Жалобы из Нагорного Карабаха в Москву остались без ответа. В советское время кавказские татары заменили ложную этническую общность другой этнической общностью без национальной идентичности, именуемой азербайджанцами. Публичная позиция, объявленная в 1985 году новым лидером Коммунистической партии Советского Союза М. Горбачевым, казалось, предоставила возможность восстановить справедливость и воссоединить НКАО с Армянской ССР. Однако в Москве охарактеризовали запрос-заявление облсовета НКАО как "крайнее" и обратились к решению проблемы к толпе азербайджанцев. Под фальшивыми лозунгами дружбы, ранее замаскированного правительства Азербайджанской ССР толпа получила свободу слова. Геноцид армян Азербайджана начался с резни сумгаитских армян. Горбачев мог предотвратить эти зверства. Однако последующие события показали, что Горбачеву был нужен этот конфликт для развала СССР. Запад согласился с ним и также не стал называть случившееся геноцидом. Игнорируя геноцид одного из народов-основателей Азербайджанской ССР, он в 1992 году признал Азербайджанскую Республику в границах Азербайджанской ССР. Это было поощрением геноцида. Сегодня Азербайджан стал центром выражения агрессивного национализма, геноцидного поведения и вовлечения в него иностранных игроков.