Suchergebnisse

Enlightenment is a very diverse cultural phenomenon. If earlier the research of it assumed a creation of a common figure of this historical epoch without taking in account the specific features of different geographical regions, today such approach is regarded as inadequate. Nevertheless such simplified notion of Enlightenment can be sometimes meet in Russian researches for history of philosophy. This simplified notion is usually based on the features of Enlightenment in France, those are revolutionality, anticlericalism, antimetaphysicism, antisystematism. But these characteristics can not be related to the German Enlightenment as such. In the article the author tries to carry out a more detailed analyze of the specific features of German Enlightenment. Among these features can be ranged at first the seeking for self-reflection and self-determining. That can found his brightest expression in the late Enlightenment in the great number of working concerning the question about the nature and limits of Enlightenment. Another important features of German Enlightenment was outlining the necessity of independent thinking both of particular human being and of mankind. The independence of thinking was related with reaching majority. By the early enlighteners this feature coursed the eclectics, which was apprehended as independence from strange opinions and views. In the late period this idea got a political orientation and has been transformed to the appeal for revolution struggle against oppression of nation by power of church and state. A once more important feature was an orientation of German thinkers in the age of Enlightenment for the fight against the prejudices of different kind. But in contrast to the French enlighteners they exercised a great caution, especially if it dealt with prejudices in religion and morality. More detail research of the specific characteristics of German Enlightenment can help us to get a completer idea on Enlightenment as a cultural phenomenon as such. ; Просвещение представляет собой разностороннее культурное явление. Если ранее его исследование предполагало попытки создания некоего общего образа определенной эпохи без учета специфики различных географических регионов, то сейчас такой подход можно считать неадекватным. Тем не менее в отечественной историко-философской науке по-прежнему иногда встречается упрощенное представление о Просвещении, основанное, прежде всего, на специфических чертах французского Просвещения, таких как революционность, антиклерикализм, антисистемность и антиметафизичность. Однако такие характеристики не могут быть отнесены к Просвещению в Германии. В данной статье предпринимается попытка более детального описания специфических черт именно немецкого Просвещения. К этим чертам следует, прежде всего, отнести стремление к саморефлексии, особенно ярко проявившееся в эпоху позднего Просвещения и нашедшего свое выражение в целом ряде сочинений, пытающихся определить сущность и границы Просвещения. Другой важной чертой оказывается настаивание на необходимости самостоятельного мышления, связываемое с достижением как отдельными людьми, так и всем человечеством зрелости, совершеннолетия. У ранних просветителей эта черта проявилась в формировании эклектизма, воспринимавшегося как независимость от чуждых мнений и взглядов. В поздний период эта идея стала приобретать все более выраженную политическую окраску, а призывы к независимости и совершеннолетию превратились в призывы к освобождению народа из-под гнета церковных и светских властей. Еще одной не менее важной чертой можно считать направленность на борьбу с различного рода предрассудками. Однако, в отличие от французских просветителей, просветители немецкие проявляли в этом отношении крайнюю осторожность, особенно когда речь заходила о предрассудках в сфере религии и морали. Более детальное рассмотрение специфических черт немецкого Просвещения способствует созданию более полного представления об этом феномене.

Foreword by Audrey Azoulay, Director-General of UNESCO, and Ingibjörg Sólrún Gísladóttir, Director of the OSCE Office for Democratic Institutions and Human Rights ; Includes bibliography

This article is devoted to a comparative analysis of ethnic identity in interethnic and mono-ethnic families on the example of St. Petersburg, and is based on data from a sociological survey conducted in 2017. During the study, members of 106 interethnic families were interviewed and 45 mono-ethnic families were analyzed as a control group. The main conclusions of the study include the following. In interethnic families ethnic identity is established, in the case of a mono-ethnic identity it coincides with the identity of mothers, mostly Russians. In general, the influence of mothers on the ethnic self-identification of children is stronger than the impact of fathers. This is due to the dominance of maternal socialization, inherent in the national tradition, and also because most Russian mothers bring up their children in the Russian cultural environment. The attitude towards their ethnic identity in children is more indifferent compared to the sense of "national pride" inherent in most parents. For all categories of the sample, with the exception of fathers from interethnic families, cultural signs of self-identification are more important than others. Fathers of different cultures allot special importance to blood kinship. The main features of ethnic consolidation for all survey participants are cultural traditions and the native language. National identity for all survey participants, except for "non-Russian" fathers, prevails over ethnic self-determination. Ethnic prejudices dominate over religious prejudices. In comparison to Christians, Muslims are more rejecting. The presence of ethnic prejudice is not connected with membership in an interethnic or mono-ethnic family, and is most likely due to the personal attitudes of the respondents.

The article deals with the notion of «interest» in relevance to corporate stock relations. The author states that an interest is an expression of objective needs reflecting inner mood and desires of a subject. Within legislation it is almost impossible to provide the integrity of interests in stock companies there for it is necessary to point out that a bearer of common corporate interest is the participants of corporate relations. There is author's view of the problem of introduction a provision in actions in prejudice of corporate interests to the Civil Code of the Russian Federation. ; В статье рассматривается категория «интерес» применительно к корпоративным акционерным правоотношениям. Автор исходит из того что, интерес – это выражение объективных потребностей, отражающих внутренние настроения и желания субъекта. Поскольку в рамках действующего законодательства практически невозможно обеспечить единство интересов в акционерном обществе, то следует определить, что носителем корпоративного общего интереса должны выступать все участники корпоративных отношений. В статье также определяется авторская позиция по вопросу введения в Гражданский кодекс РФ положения о действиях в ущерб интересов корпорации.

The article analyzes the bill on the introduction of the concept of "criminal offense" in the Russian criminal legislation. The issues of exemption from criminal liability for persons who have committed a criminal offense for the first time, the need to introduce a criminal offense into the criminal law of Russia, the ratio of criminal offense to administrative prejudice, and the possible consequences of the introduction of this institution. ; В статье анализируется законопроект о введении в российское уголовное законодательство понятия «уголовный проступок». Рассматриваются вопросы освобождения от уголовной ответственности лиц, впервые совершивших уголовный проступок, необходимости внедрения уголовного проступка в уголовное право России, соотношения уголовного проступка с административной преюдицией, а также возможные последствия введения данного института.

The article examines the problems of administrative prejudice in the criminal law on the example of the operation of regulations stipulated in the Article 1581 of the Criminal Code of the Russian Federation. A legal and technical analysis of the composition of petty theft of other peoples property, committed by a person subjected to administrative punishment. Some controversial issues of qualification of the analyzed criminal offense are considered. Attention is focused on the moment of the end of petty theft of other peoples property, committed by a person subjected to administrative punishment. The issue of necessity and expediency of increasing the cost threshold of petty theft of other peoples property is considered. The article also suggests other ways to improve the criminal legislation of Russia and the practice of its application, aimed at reducing the level of mercenary property crime in the country. It is shown that despite the fact that the appearance of Article 158.1 of the Criminal Code of the Russian Federation is connected with the introduction of administrative prejudice and, as a result, the criminalization of acts provided for by this Code, the latest law enforcement practice shows an insufficiently high level of effectiveness of this criminal law institution. ; В статье исследованы проблемы административной преюдиции в уголовном законе на примере действия нормативных положений, закрепленных в статье 1581 Уголовного кодекса Российской Федерации. Проведен юридико-технический анализ состава мелкого хищения чужого имущества, совершенного лицом, подвергнутым административному наказанию. Рассмотрены отдельные спорные вопросы квалификации анализируемого преступного посягательства. Акцентировано внимание на моменте окончания мелкого хищения чужого имущества, совершенного лицом, подвергнутым административному наказанию. Рассмотрен вопрос о необходимости и целесообразности повышения стоимостного порога мелкого хищения чужого имущества. Предлагаются также другие пути совершенствования уголовного законодательства России и практики его применения, направленные на снижение уровня корыстной имущественной преступности в стране. Показано, что несмотря на то, что появление ст. 158.1 УК РФ связано с внедрением административной преюдиции и, как следствие, криминализации деяний, предусмотренных настоящим Кодексом, новейшая правоприменительная практика выявляет недостаточно высокий уровень эффективности данного уголовно-правового института.

The article deals with the problem of the need to establish the objective truth in a criminal case in the context of consolidation in the criminal and criminal procedure legislation of the norms on the use of formal means of proof along with evidence. The article describes the characteristic features of various types of formal means of proof, reveals their significance in the Russian criminal process, and also highlights the most problematic issues of using formal means of proof to achieve the goals of criminal proceedings. The author suggests approaches to solving this problem from the point of view of achieving a reasonable balance of using the advantages that formal means of proof provide, if necessary, to minimize the negative aspects of their use, taking into account modern means and methods of obtaining evidence. The author substantiates the idea of the need to make changes to the relevant regulatory framework, which should eliminate the existing one at the present time. ; В статье рассматривается проблема необходимости установления объективной истины по уголовному делу в контексте закрепления в уголовном и уголовно-процессуальном законодательстве норм об использовании формальных средств доказывания наряду с доказательствами. Описываются характерные особенности различных видов формальных средств доказывания, раскрывается их значение в российском уголовном процессе, а также выделяются наиболее проблемные вопросы использования формальных средств доказывания для достижения целей уголовного судопроизводства. Автором предложены подходы к решению данной проблемы с позиции достижения разумного баланса использования преимуществ, которые дают формальные средства доказывания, при необходимости минимизировать негативные стороны их применения с учетом современных средств и методов получения доказательств. Обосновывается мысль о необходимости внесения изменений в соответствующую нормативную базу, которые должны устранить существующий в настоящее время приоритет формальных средств доказывания над доказательствами в уголовном процессе.

В настоящей статье рассматриваются актуальные вопросы повторной криминализации клеветы как уголовно-правового деяния, критерии разграничения субъективного мнения лица и утверждения о фактах, не имевших места в действительности. Проведена аналогия с защитой чести, достоинства и деловой репутации человека в рамках гражданского судопроизводства, выявлены соответствующие различия между гражданско-правовым и уголовно-правовым способами защиты нарушенных нематериальных благ. Показано сравнение с ранее действовавшим законодательством в области защиты указанных нематериальных благ. В работе сделан соответствующий акцент на применение административной преюдиции, то есть привлечения к уголовной ответственности только после применения мер административного принуждения. ; This article discusses the current issues of re-criminalization of libel as some criminal-legal acts, the criteria of differentiation of the subjective views of the person and the statements of facts, not taken place in reality. The analogy with the protection of honor, dignity and business reputation of a person in civil proceedings, identified the relevant differences between a civil and a criminal way of protecting the violated intangible benefits. Showing comparison to the previous legislation for the protection of these intangible benefits. The corresponding emphasis on the use of administrative prejudice was made in other words in order to bring to criminal liability only after the application of administrative coercive measures

This research is based on the materials of the fifth wave of the cross-national sociological project "European Values Study". The conceptual framework consists in the theory of a complex threat, describing the key components of the perceived threat that lead to prejudice between social groups. The subject of this research is the peculiarities of the perception of migration by native population as a potential threat to the security of the accepting society. Special attention is paid to the description of current migration situation in Europe. The article reviews the realistic and symbolic threats of migration through the prism of public opinion of the native population. It is stated that the European countries significantly differ depending on perception of migration threats by the native population. The author notes that population of the countries with developed economy mostly do not feel competition with the migrants on the job market. A conclusion is made that in the conditions of Russia's unstable national economy and pressure of sanctions, the migrants seem to Russians as a serious threat on the job market. It is evident that in the European countries the migrants are largely perceived as a source of criminality. The research determines the factors affecting rejection of migrants in modern Russia. The author offers the typology of European countries based on peculiarities of perception of migration threats by the native population.

В статье исследуется расхождение между modus vivendi меровингских королей и нормами светских и церковных законов в области внутрисемейных и брачных отношений в VI веке в условиях подчинения идеологической сферы церковному институту. Крещение Хлодвига и христианизация франкского общества были пристрастно изображены Григорием Турским в его труде с многочисленными умолчаниями и искажениями. Выдвигается гипотеза о связи умолчания в «Истории франков» о дате крещения Хлодвига с регентским правлением Хродехильды при несовершеннолетних сыновьях. За брачными одеждами запрещенных союзов (с вдовой брата и сестрой жены, с мачехой и близкой родственницей) у Меровингов скрывались политические заговоры (дело Претекстата, обвинение Григория Турского в клевете на Фредегонду) и ожесточенная борьба за власть. Предлагаются новые интерпретации спорных исторических событий.
The article examines the discrepancy between the modus vivendi of the Merovingian kings and the norms of secular and ecclesiastical laws in the field of family and marital relations in the sixth century in the conditions of subordination of the ideological sphere to the church institution. Gregory of Tours represented with prejudice the Christianization of Frankish society in his historical work with numerous eliminations and distortions. My hypothesis discloses the connection between the concealment about the date of Clovis's baptism in the Decem Libri Historiarum and Clothild's regency with minor sons. Behind the wedding clothes of incestuous marriages (including brother's widow, wife's sister, stepmother, cousin) the Merovingians were hiding political conspiracies (the trial of Bishop Praetextatus, the accusation of Gregory of Tours the spreading rumours about Fredegund) and a fierce struggle for power. New interpretations of controversial historical events are proposed.