Suchergebnisse

The paper develops the ideas that were previously worded by the authors about the phenomenon of ethnocultural neotraditionalism, whose research is based on consecutive application of the social and cultural, and system-based genetic methodological approaches. The tradition is interpreted as a steady, but, at the same time, dynamic phenomenon. Changing under the influence of various innovations in the process of acute interethnic relations, it retains its connection with the past and exists as neotradition. Neotraditionalism represents not only a particular worldview, a conceptual vision of reality, but also an arrangement of life itself, the world structure of an ethnocultural community. Ethnocultural neotaditionalism has a dual nature: on the one hand, it is connected with autochthonic ethnoculture, on the other hand, it is stimulated by real interethnic cooperation.Unlike the idea that exists in the scientific and political discourse about the differentiating role of tradition, the authors emphasise the research into the integrational potential of ethnocultural neotradition and ethnocultural neotraditionalism, revealing its following manifestations. Firstly, from the perspective of the diachronic aspect of system-based genetic analysis, neotraditionalism represents a close connection, an integration of the past and present of an ethnical culture. Secondly, from the perspective of the diachronic aspect of system-based genetic analysis, it expresses an integration of the traditional and innovative, a certain level of interethnic integration, since it is implemented in the framework of interethnic cooperation. Thirdly, ethnocultural traditionalism promotes the "assembly" of an ethnic group, unifying the variety of its subcultures and traditions. The ethnic group is restored and reconstructed as a result of spatiotemporal integration while its representatives realise the differentiated unity and developing ethnical identity. Fourthly, similar processes take place when all-national identity is being formed, where, during the "assembly" of a civil nation, it is not ethnic cultures that are participating, but fully-featured ethnic communities based on ethnocultural neotraditionalism. Local ethnocultural neotraditionalism may acquire all-Russian perspective, as it directs the society towards updating and implementing tradition as the deepest foundation of the state unity and its peoples understanding each other. Such a mindset meets the contemporary insights into the role of tradition in social development, their perception not as an obstacle for modernisation, but as a vital condition of successful social and cultural transformations. ; В статье развиваются сформулированные ранее авторами идеи о феномене этнокультурного неотрадиционализма, исследование которого базируется на последовательном применении социокультурного и системно-генетического методологических подходов. Традиция интерпретируется как устойчивое, но одновременно динамическое явление. Изменяясь под влиянием разного рода новаций в процессе актуальных межэтнических отношений, она, сохраняя связь с прошлым, существует в виде неотрадиции. Неотрадиционализм представляет собой не только определенное мировоззрение, концептуальное видение действительности, но и организацию самой жизни, устройство мира этнокультурного сообщества. Этнокультурный неотрадиционализм имеет двойственную природу: с одной стороны, он связан с автохтонной этнокультурой, с другой — стимулирован реальными межэтническими взаимодействиями.В отличие от существующего в научном и политическом дискурсе представления о дифференцирующей роли традиции, авторы делают акцент на исследовании интеграционного потенциала этнокультурной неотрадиции и этнокультурного неотрадиционализма, раскрывая следующие его основные проявления. Во-первых, с позиции диахронного аспекта системно-генетического анализа неотрадиционализм представляет собой устойчивую связь, интеграцию прошлого и настоящего этнической культуры. Во-вторых, с позиций диахронного аспекта системно-генетического анализа он выражает интеграцию традиции и новации, определенный уровень межэтнической интеграции, поскольку реализуется в сети межэтнических взаимодействий. В-третьих, этнокультурный неотрадиционализм способствует «сборке» этноса, объединяя вариационное множество его субкультур и традиций. Этнос восстанавливается и реконструируется в результате пространственно-временной интеграции в процессе осознания его представителями дифференцированной целостности и развивающейся этнической идентичности. В-четвертых, аналогичные процессы происходят при формировании общенациональной идентичности, где в ходе «сборки» гражданской нации участвуют уже не этнические субкультуры, а полноценно сформированные на основе этнокультурного неотрадиционализма этнические общности. Локальный этнокультурный неотрадиционализм может приобретать общероссийскую перспективу, поскольку ориентирует общество на актуализацию и освоение традиции как наиболее глубокой основы единства государства и взаимопонимания его народов. Такая установка соответствует современным представлениям о роли традиций в общественном развитии, восприятию их не в качестве препятствия для модернизации, а как необходимого условия успешных социокультурных преобразований.

Этническая идентичность рассматривается как явление, обусловленное наличием устойчивых потребностей в ней. Цель статьи состоит в том, чтобы на основе обобщения широкого корпуса литературных источников выявить те потребности, с которыми связана этническая идентичность. На основе проведенного анализа показано, что этническая идентичность является формой проявления аффилиативной потребности, и в этом качестве она взаимосвязана как со специфическими человеческими потребностями, в частности с потребностью в нормативном регулировании, так и с базовыми витальными потребностями в виде потребности в самосохранении.Отталкиваясь от специфики этнической идентичности, авторы прослеживают ее связь с социально-экономической сферой, являющейся основой обеспечения потребности в самосохранении. В частности, изменение этнической идентичности может рассматриваться как стратегия выживания через обеспечение полноценного участия в экономической жизни общества в условиях, когда старые нормы поведения перестают соответствовать требованиям измененной социальной среды. Подобная стратегия может реализовываться и посредством сохранения этнической идентичности, если имеется экономическая ниша, обеспечивающая полноценную адаптацию обладателей данной идентичности к социальным условиям. Столь тесная связь этнической идентичности с потребностью в самосохранении, реализующейся посредством экономических потребностей, объясняется тем, что изначально этническая общность обеспечивала полный цикл жизнедеятельности и удовлетворение всего комплекса необходимых потребностей. Этот факт был следствием присущего традиционному обществу синкретизма всех сторон жизни человека.Разделение моментов социальной и личностной ориентации в исследовании этнической идентичности отражает расщепление этой целостности жизнеобеспечения. Так, смена этнической идентичности в контексте личностной ориентации связана с обособлением потребности, обеспечивающей психологическую устойчивость существования индивида.Другим следствием расщепления целостности жизнеобеспечения становится рост опосредованности процесса реализации основных потребностей. Потребность в самосохранении начинает осуществляться через инструментальное использование этнической идентичности для удовлетворения экономических потребностей, и особое значение приобретает изучение нормативно-ценностного компонента этнической идентичности. Первоначально этническая общность обеспечивала весь цикл жизнедеятельности индивида, поэтому этническая идентичность непосредственно связана с нормативным регулированием. Однако в ходе расщепления исходной целостности материальной и духовной сфер ценности перестают быть напрямую связанными с потребностью в самосохранении и также могут приобретать инструментальное значение.

В статье миграция и связанное с ней взаимодействие народов рассматриваются как существенно значимый и постоянно действующий фактор всемирной истории. В фокусе внимания авторов — влияние миграции на этносоциальные процессы. На примере Сибирского региона демонстрируется позитивный опыт такого влияния, о чем свидетельствует ретроспективный анализ конкретных фактов, характеризующих воздействие миграции, связанной главным образом с большими потоками переселения в Сибирь русского населения, на этносоциальное развитие коренных народов.Современный социально-экономический и этнокультурный облик Сибири — во многом продукт миграционных процессов. В целом этносоциальная ситуация здесь как в прошлом, так и сегодня отличается относительной стабильностью. В постсоветский период под влиянием миграционных процессов наблюдаются новые тенденции в этнической структуре населения Сибири: снижение общей численности и доли представителей славянских этносов, рост численности представителей тюркских народов, увеличение численности и доли титульных этносов в соответствующих национальных образованиях, заметное увеличение численности представителей тюркских этносов, имеющих собственные государства за пределами России. В результате произошло усиление влияния тюркского и уменьшение славянского этнодемографических компонентов. Во многих регионах наблюдается территориальное сжатие русского населения. Усложнились межэтнические контакты, а миграционные процессы рассматриваются местными жителями как общая угроза их социальному благополучию.Как показывают результаты проведенных под руководством Ю. В. Попкова массовых и экспертных опросов в сибирских регионах в 2000-х годах, именно с мигрантами местные жители связывают существующую напряженность в межэтнических отношениях. Среди основных причин существующей напряженности в отношениях между людьми разных национальностей эксперты назвали увеличение доли мигрантов в своем регионе. К числу наиболее заметных изменений в этносоциальной обстановке в последнее время респонденты отнесли также концентрацию людей по этническому принципу в отдельных микрорайонах, а также на работе, в отдельных отраслях (по 39%), что также характерно прежде всего для мигрантов.Перспективы снижения межэтнической напряженности лежат на пути, во-первых, преодоления имевшего место в 1990–2000-е годы стихийного характера миграционных процессов, во-вторых, усиления внимания органов власти к удовлетворению потребностей коренных жителей и вопросам адаптации их (а не только мигрантов) к новой для них этносоциальной ситуации.

In this article, we treat migration and the ensuing interaction between various ethnicities as a significant and permanent factor of global history. Special attention is paid to the impact migration has on ethnosocial processes. Siberia as a region of Russia has a positive experience of the impact of large waves of Russian migrants on the ethnosocial development of indigenous peoples of Siberia, as it can be seen from a retrospective analysis of migration statistics and facts.The contemporary socioeconomic and ethnocultural status of Siberia is largely a product of migration processes. In general, the ethnosocial situation in Siberia has always been relatively stable. In the post-Soviet period the influence of migration has shaped new tendencies in the ethnic structure of the Siberian population. They include a decrease in overall number and percentage of representatives of Slavic ethnicities, an increase in the overall number of Turkic people, an increase in overall number and percentage of indigenous population in their respective regions and a significant rise in the number of those representing Turkic ethnicities with their statehood outside Russia. All of these led to the consolidation of Turkic ethnodemographic component and the narrowing of the Russian one. In many regions, this is accompanied by territorial shrinkages of the Russian population. Interethnic contacts have become more complicated, and migration processes on the whole are viewed by the local population as a common threat to their social security.The outcomes of the mass polls and expert surveys held by a team led by Yu. V. Popkov in several Siberian regions over the 2000s show that it is with migrants that local population associate the existing tension in interethnic relations. Experts have mentioned increased number of migrants as one of the major causes of strained relations between people of various ethnicities. Other conspicuous changes in ethnosocial situation include the ethnization of neighborhoods and businesses (up to 39% in certain branches of economy). This is also typical primarily for migrants.The prospects of easing the interethnic tension lie, firstly, in regularization of spontaneous migration which was characteristic of the 1990s and 2000s, and secondly, in the government's focus on satisfying the needs of local population and on helping them (and not only migrants) adapt to the new ethnosocial situation they are experiencing. ; В статье миграция и связанное с ней взаимодействие народов рассматриваются как существенно значимый и постоянно действующий фактор всемирной истории. В фокусе внимания авторов — влияние миграции на этносоциальные процессы. На примере Сибирского региона демонстрируется позитивный опыт такого влияния, о чем свидетельствует ретроспективный анализ конкретных фактов, характеризующих воздействие миграции, связанной главным образом с большими потоками переселения в Сибирь русского населения, на этносоциальное развитие коренных народов.Современный социально-экономический и этнокультурный облик Сибири — во многом продукт миграционных процессов. В целом этносоциальная ситуация здесь как в прошлом, так и сегодня отличается относительной стабильностью. В постсоветский период под влиянием миграционных процессов наблюдаются новые тенденции в этнической структуре населения Сибири: снижение общей численности и доли представителей славянских этносов, рост численности представителей тюркских народов, увеличение численности и доли титульных этносов в соответствующих национальных образованиях, заметное увеличение численности представителей тюркских этносов, имеющих собственные государства за пределами России. В результате произошло усиление влияния тюркского и уменьшение славянского этнодемографических компонентов. Во многих регионах наблюдается территориальное сжатие русского населения. Усложнились межэтнические контакты, а миграционные процессы рассматриваются местными жителями как общая угроза их социальному благополучию.Как показывают результаты проведенных под руководством Ю. В. Попкова массовых и экспертных опросов в сибирских регионах в 2000-х годах, именно с мигрантами местные жители связывают существующую напряженность в межэтнических отношениях. Среди основных причин существующей напряженности в отношениях между людьми разных национальностей эксперты назвали увеличение доли мигрантов в своем регионе. К числу наиболее заметных изменений в этносоциальной обстановке в последнее время респонденты отнесли также концентрацию людей по этническому принципу в отдельных микрорайонах, а также на работе, в отдельных отраслях (по 39%), что также характерно прежде всего для мигрантов.Перспективы снижения межэтнической напряженности лежат на пути, во-первых, преодоления имевшего место в 1990–2000-е годы стихийного характера миграционных процессов, во-вторых, усиления внимания органов власти к удовлетворению потребностей коренных жителей и вопросам адаптации их (а не только мигрантов) к новой для них этносоциальной ситуации.

В работе представлен анализ содержания книги известного индийского ученого, специалиста по Центральной Азии доктора Кулбхушана Варику (K. Warikoo) "Siberia and India: Historical Cultural Affinities" («Сибирь и Индия: историко-культурное родство»). Она была издана на английском языке в Нью-Дели в 2020 г. Международным фондом Вивекананды (Индия). Отмечается, что методологические установки исследования автора близки позициям рецензентов и многих других российских коллег и что данный труд свидетельствует о перспективности сотрудничества индийских и сибирских ученых в самых разных областях, в том числе по линии повышения качества самих исследований и научных публикаций.
Автор пишет, что между Индией и народами Сибири существует явное историко-культурное родство, в частности, благодаря общим традициям и буддийской культуре. На страницах книги, которая относится к классическому жанру путевых научных очерков, приводятся некоторые наблюдения индийского ученого, сделанные во время путешествий по республикам Бурятия (2007), Хакасия (2009), Алтай (2014 и 2015) и Тыва (2016) Российской Федерации, подтверждающие его тезис. Автор отмечает распространенность в традиционной культуре сибирских народов представлений, которые являются характерными и для гималайских народов. Он делает вывод о необходимости дальнейшего выявления общих традиций, верований и обычаев у народов Сибири и Индии, что может стать плодотворной основой научного сотрудничества между сибирскими и индийскими учеными.
Эта идея научного сотрудничества должна способствовать и росту самосознания населения Сибири, занимающей срединное положение на пространствах Евразии и являющейся местом культурного и цивилизационного взаимодействия народов. Обращается внимание на некоторые упущения д-ра Варику, в частности, по проблемам неоднозначности языковой ситуации в Туве.

В статье дается характеристика состояния общенациональной и этнической идентичностей в их соотношении как между собой, так и с региональным и макрорегиональным видами идентичности у молодежи разных национальностей в четырех полиэтничных республиках Сибири (Алтай, Тува, Хакасия, Якутия). Материалом выступили данные этносоциологических исследований коллектива ученых Института философии и права СО РАН в 2000–2010 гг.Зафиксирована актуальность этнической идентичности наряду с общенациональной (гражданской) идентичностью как важного условия благополучного развития России. Выявлена специфика идентификационных стратегий молодежи в республиках в зависимости от принадлежности к конкретной этнической группе. Проведен анализ идентификационных стратегий в гендерном аспекте, а также анализ распределений ответов контрольной группы респондентов более старших возрастов в Республике Саха (Якутия) с целью сравнительной оценки степени выраженности разных видов идентичности.В большей степени выраженным видом идентичности является общенациональная (число тех, для кого этот вид идентичности не является важным, не превышало 7% в каждой из республик). Другие виды идентичности также достаточно востребованы среди молодежи, хотя и выражены в несколько меньшей степени. Исключение составляет Тува, где региональная и этническая идентичности по значимости практически совпадают с общенациональной. Отмечается достаточно сбалансированная структура идентификационной матрицы молодежи. Она выражается в умеренной степени актуальности этнической, макрорегиональной и региональной идентичности при общем доминировании общенациональной. Особо акцентируется бесконфликтное сосуществование этнической и общенациональной идентичностей в массовом сознании жителей республик.Сделан вывод, что относительное благополучие этносоциальной ситуации и межэтнических отношений в исследуемых республиках достигается, в том числе, благодаря наличию баланса разных видов идентичностей. Это создает важные предпосылки оптимального развития региональных межэтнических сообществ в рамках единого Российского государства. Показано, что рассматриваемые виды социальной идентичности не противоречат друг другу в сознании их носителей, а гармоничное развитие межэтнических сообществ исследуемых регионов возможно на основе их одновременного позитивного стимулирования, что представляется важной для современной социокультурной действительности Российской Федерации политической задачей.

The paper characterizes the state of the nationwide and ethnic identities in relation to both each other and regional and macroregional identity types of young people of different nationalities in four polyethnic Siberian republics (Altai, Tyva, Khakassia, Yakutia). The material was gathered from the data of the ethnosociological research conducted by a group of scientists from the Institute of Philosophy and Law of the Siberian Branch of the RAS in 2000-2010.The paper establishes the topicality of ethnic identity alongside nationwide (civil) identity as a major condition for Russia's well-being. It also unravels the specific of youth identity strategies in the republics depending on their particular ethnic group. It analyses the identity strategies in the gender aspect, as well as the answers breakdown by the older reference group of respondents in the Sakha (Yakutia) Republic with the aim of comparative evaluation of the extent to which different types of identity are expressed.The identity type expressed to the greatest extent is nationwide (the number of people who do not consider this type of identity to be important is 7 per cent or lower in each republic). Other identity types are quite popular with young people as well; however, they are expressed to a lesser extent. The exception is Tyva, where the regional and ethnic identity nearly equal nationwide in importance. A fairly balanced structure of the identity matrix of young people is also noted. It is expressed in a moderate extent of the urgency of ethnic, macroregional, and regional identity, with the overall dominance of nationwide. A special emphasis is placed on the conflict-free coexistence of ethnic and nationwide identities in the mass consciousness of the people living in the republics.The conclusion is drawn as follows: the comparative well-being of the ethnosocial situation in the republics under research is reached, among other things, by means of the balance of different identity types. It sets important preconditions for optimal development of the regional interethnic communities within the united Russian state. It is shown that the social identity types in question do not contradict one another in their bearers' consciousness, and the harmonious development of the regions under study is possible on the basis of their simultaneous positive stimulation. This appears to be an important political task for the modern sociocultural reality of Russia. ; В статье дается характеристика состояния общенациональной и этнической идентичностей в их соотношении как между собой, так и с региональным и макрорегиональным видами идентичности у молодежи разных национальностей в четырех полиэтничных республиках Сибири (Алтай, Тува, Хакасия, Якутия). Материалом выступили данные этносоциологических исследований коллектива ученых Института философии и права СО РАН в 2000–2010 гг.Зафиксирована актуальность этнической идентичности наряду с общенациональной (гражданской) идентичностью как важного условия благополучного развития России. Выявлена специфика идентификационных стратегий молодежи в республиках в зависимости от принадлежности к конкретной этнической группе. Проведен анализ идентификационных стратегий в гендерном аспекте, а также анализ распределений ответов контрольной группы респондентов более старших возрастов в Республике Саха (Якутия) с целью сравнительной оценки степени выраженности разных видов идентичности.В большей степени выраженным видом идентичности является общенациональная (число тех, для кого этот вид идентичности не является важным, не превышало 7% в каждой из республик). Другие виды идентичности также достаточно востребованы среди молодежи, хотя и выражены в несколько меньшей степени. Исключение составляет Тува, где региональная и этническая идентичности по значимости практически совпадают с общенациональной. Отмечается достаточно сбалансированная структура идентификационной матрицы молодежи. Она выражается в умеренной степени актуальности этнической, макрорегиональной и региональной идентичности при общем доминировании общенациональной. Особо акцентируется бесконфликтное сосуществование этнической и общенациональной идентичностей в массовом сознании жителей республик.Сделан вывод, что относительное благополучие этносоциальной ситуации и межэтнических отношений в исследуемых республиках достигается, в том числе, благодаря наличию баланса разных видов идентичностей. Это создает важные предпосылки оптимального развития региональных межэтнических сообществ в рамках единого Российского государства. Показано, что рассматриваемые виды социальной идентичности не противоречат друг другу в сознании их носителей, а гармоничное развитие межэтнических сообществ исследуемых регионов возможно на основе их одновременного позитивного стимулирования, что представляется важной для современной социокультурной действительности Российской Федерации политической задачей.