Suchergebnisse

SUMMARY:
Обычные источники по истории этнических конфликтов сталинской эпохи (милицейские сводки происшествий, жалобы, зафиксированные хулиганские надписи) не дают исследователям практически никакого материала, касающегося отношений между такими близкими по культуре народами, как русские и восточные украинцы. В поисках более артикулированных представлений об этнических границах автор статьи обращается к коллекции интервью Гарвардского проекта по изучению советской социальной системы. В рамках этого проекта в 1950–1951 годах американские обществоведы опросили сотни беженцев из СССР. По мнению Сергея Екельчика, работа с текстами интервью позволяет выделить следы советских дискурсов и табу, связанных с этническими стереотипами, а также показать, как они трансформировались в первые годы эмиграции в США. Даже в послевоенной Западной Германии около трети опрошенных украинцев продолжали считать себя и русских членами одного сообщества, а еще треть не придавала особого значения различиям между ними. Политическая мобилизация под знамена национализма, по сути подготовленная предыдущим советским опытом опрошенных, проходила медленно, в том числе по причине крепости советских табу на проявление ненависти к другим национальностям и стойкости имевших еще более давнюю историю представлений о восточнославянском единстве.

Decades ago, a highly readable émigré memoir aptly labeled Stalinist cultural policy the "taming of the arts." Reinforcing the dominant totalitarian paradigm according to which Soviet society was the passive object of an all-powerful state, this catchy image became popular in the Cold War west. During the 1970s, the "revisionist" generation of western scholars began questioning the orthodox view of Stalinist culture. For example, Vera Dunham suggested that the middle-class values apparent in the literature of mature Stalinism might reflect a "Big Deal" between the bureaucracy and the cultural tastes of the new Soviet "middle class," while Sheila Fitzpatrick maintained that even in the heyday of Stalinism, some prominent intellectuals held positions of "cultural authority," enabling them to influence the course of cultural life.

SUMMARY:
В постскриптуме, написанном специально для AI , Сергей Екельчик рассказывает историю собственной интеллектуальной эволюции, которая предстает как уход из контекста национализирующей телеологичной историографии постсоветской Украины в контекст современных постколониальных исследований, направленных на деконструкцию доминантных нарративов "нации", "колониального субъекта" и т.д. Под влиянием австралийских наставников-славистов молодой украинский историк начал рассматривать культурную историю украинофилов XIX века через призму постколониального подхода: не как начальный эпизод героической национальной эпопеи, но самостоятельный, динамичный процесс утверждения новых границ группности, конструирования ее культурного языка (в той конкретной ситуации – единственно возможного языка телесности и семиотики поведения) в диалоге с российской культурой. Екельчик указывает на изменившуюся ситуацию в современной украинской исторической науке, где есть отдельные историки и даже целые школы, развивающие интерпретационный (в том числе постколониальный) подход к истории Украины, вне рамок телеологичного подхода к "национальному телу". В заключении, оценивая собственную эволюцию как ученого за годы, прошедшие с момента публикации статьи, Екельчик делится соображениями о том, как бы он писал культурную историю украинофильства сегодня.