Suchergebnisse

Проблемы ментальности русского Средневековья, эволюция представлений о защите Отечества, о царе и царстве приобретают новое звучание на рубеже ХХ-ХХI вв. В статье исследуется это новое звучание устоявшегося набора научных понятий. ; Problems of Russian mentality in the Middle Ages, the evolution of ideas about the defense of the Motherland, about the king and the kingdom concepts have acquired new meaning at the turn of 20th-21st centuries. The article explores the new sound of an established set of scientific concepts.

В статье предпринята попытка рассмотрения вопроса о наличии у чеченцев военного сословия в период традиционного общества. По мнению автора, данные этнонимики, топонимики, фольклора чеченцев, военной терминологии чеченского языка, а также наличие остатков фортификационных укреплений, боевых и сторожевых башен по линии стратегических дорог Чечни дают основания полагать, что военное сословие у чеченцев существовало еще в позднем средневековье, подразделялось по виду специального назначения и вооружения. ; The article makes an attempt to consider the existence of Chechen military estate in the period of traditional society. According to the author, the data of ethnonymics, toponymy, Chechens' folklore, military terminology of Chechen language, the remnants of fortifications, combat and watch towers at the strategic roads of Chechnya, suggest that in the late middle ages there was a military estate in the Chechen society with the division by the type of special purpose and the type of weapon.

This paper is aimed at reconstructing the social structure of the population of the Tomsk Ob Region in the High Middle Ages. The source base is made up of materials from archaeological excavations of three burial grounds: Astrakhantsevsky burial mound, Basandaysky burial mound, and the burial ground at the mouth of the Malaya Kirgiska River. The composition of grave goods (in terms of quantity and quantity) and a burial structure served as criteria for the analysis. 212 graves of adults and children have been selected. As a result of the analysis, we have identified five adult groups and three children's groups. The adult groups are as follows. Representatives of group I had the most complete set of weapons: sabers, spears, bows and arrows. Only this group of warriors had a protective suite of armour. There were horses in some graves. We identified one grave of this group in the Astrakhantsevsky burial mound, two in Basandaysky burial mound, and seven in the burial ground at the mouth of the Malaya Kirgiska River. Group II includes graves with rich goods, such as jewelry made of precious metals, precious and semiprecious stones. There are also fragments of silk. There are graves with weapons, horses or their ammunition. Group III is divided into two subgroups: III/1 - cavalry warriors, professionals; III/2 - infantry warriors, hunters and other groups of the population. Group IV includes poorer segments of the population, with a small set of household goods. Group V includes graves without goods. The children's groups include: I - with rich goods, II - with scarce goods, III - without goods. Attention should be paid to the following circumstances: in several cases we identified persons buried in a mound as relatives or members of the same family. There are interesting observations concerning the location of mirrors. They were found in adult groups I, II, III, IV and children's group I, II. However, no special group of people authorized to perform religious rituals was identified. This situation is likely to reflect the social reality of that period in the Tomsk Ob Region. The identified adult groups represent the social structure: group I - representatives of local military and administrative authorities; group II - rich people, group III - cavalry warriors, power base (together with representatives of group I, they are likely to constitute the military elite); group III/2 - militia in wartime and hunters, fishermen or herders in peacetime; group IV - poorer segments of the local population, small in size; group V - people without goods, the poor, possibly dependent people. Among children, group I (children of wealthy parents) and group II (children of low-income parents) stand out. As for children without goods, it is quite difficult to explain reasons for such burials. ; Целью данной статьи является реконструкция социальной структуры общества Томского Приобья развитого Средневековья. Источниковую базу составили материалы археологических раскопок трех могильников: Астраханцевского, Басандайского и могильника у Устья Малой Киргизки. Критериями для анализа послужили качественно-количественный состав инвентаря и погребальные сооружения. Было отобрано 212 погребений взрослых и детей. В результате проделанной работы выделено пять групп среди взрослого населения и три группы детей. Рассмотрены группы взрослых. Представители группы I имели наиболее полный набор вооружения: сабли, копья, лук со стрелами. Только в этой группе у некоторых воинов есть защитный доспех-панцирь. Некоторые захоронения были с лошадьми. К группе II отнесены погребения с богатым инвентарем, включающим украшения из драгметаллов и драгоценных и полудрагоценных камней, встречены фрагменты шелка, есть погребения с оружием, с лошадьми или с их амуницией. Группа III разделена на две подгруппы: III/1 - воины-всадники, профессионалы; III/2 - пешие воины, охотники и другие группы населения. Группа IV включает захоронения с небольшим набором бытового инвентаря. Группа V - захоронения без инвентаря. Среди детей выделены следующие группы: I - с богатым инвентарем, II - с малым количеством инвентаря, III - без инвентаря. Выделенные группы у взрослого населения моделируют социальную структуру: группа I - это представители военно-административной власти на местах, группа II - богатые люди, группа III - воины-всадники, опора власти; вместе с представителями группы I они, видимо, составляли военную элиту; группа III/2 - это ополчение в военное время и охотники, рыболовы и скотоводы - в мирное время, группа IV - малоимущая часть местного населения, незначительная по количеству, группа V - безынвентарные, бедные, возможно, зависимые люди. Среди детей выделяется группа I - это дети богатых родителей, группа II - дети населения с малым достатком. Дети без инвентаря - причину таких погребений трудно объяснить.

Чешская раннесредневековая легенда о возникновении государства, возникшего в результате требования племени чехов об установлении княжеской власти, реализованного посредством брака пророчицы Либуше (Libu še ) и пахаря Пршемысла (Přemysl), оказала чрезвычайно важное влияние на чешскую культуру и общественное сознание. Она являлась одним из главных национальных исторических преданий чехов на протяжении всего Средневековья и повлияла на формирование чешской идентичности. Предпринятое сравнение текстов легенды, содержащихся в различных хрониках XI -XVI вв., показывает обусловленную историческими событиями актуализацию легенды через детали и смысловые оттенки при сохранении её основного смысла. Он состоит в идее богоизбранности правящей династии Пршемысловцев (Přemyslides), двуединстве государственного и церковного начал в чешском общественном сознании, демократичности (пахарь становится князем), близости верховной власти к простому народу, патриотизме. ; Czech early medieval legend about the origin of the state which was formed as the result of the demands of the Czech tribe to establish princely power, and was realized through the marriage of prophetess Libuse and plowman Přemysla, had a very important influence on Czech culture and social consciousness. It was one of the major national historical legends of Czechs throughout the Middle Ages and it influenced the formation of the Czech identity. The comparison of the texts of the legend from various chronicles of XI-XVI centuries shows the updating of the legend through the details and shades of meaning, that was due to historical events, while maintaining its basic meaning. It is the idea of God's chosen right of the ruling dynasty of Přemyslids, the duality of the state and the church in the Czech public consciousness, democracy (a plowman becomes the prince), the proximity of sovereignty to the common people, and patriotism.

This article studies the architectural peculiarities of the castle complexes that emerged in the Middle Ages in Belarus. It describes the common and individual architectural features of these feudal castles, outlining the extent of the cultural influence of Western European architectural traditions (for instance, the borrowing of Polish techniques of castle construction as well as those of the Teutonic Order). It is established that, on the one hand, the architecture of Belarusian defensive castle complexes of the 14th–17th centuries was traditionally based on construction principles introduced by European medieval culture. However, on the other hand, such architecture is characterised by different local technologies used when building the inner parts of towers and the use of three-layer masonry. While they are characterised by a coherent spatial approach, some towers of a number of Belarusian castles have their own architectural peculiarities: their lower tetrahedral part becomes an octahedron closer to the top of the tower at different heights, and there is a slight narrowing of this part compared to the base. An analysis of the architectural techniques of medieval monuments demonstrates that there are a variety of plastered decorative niches and ornamental belts on the facades of the castles, reflecting traditional masonry techniques in local architecture. The national Belarusian art of fortification construction was enriched by a more advanced Western European defensive system, i.e. stone keeps used for residential purposes. Owing to the building experience and the cultural and historical traditions of fortification construction of European knights, the Belarusian region learnt about a new type of a Western European castle borrowed in the 12th century from ancient Roman and Byzantine military architecture. Local masters of the regions of Greater Poland and the lands of the Teutonic Order started employing the new composition of castles in the 14th and 15th centuries. During the 16th and 17th centuries, the aforementioned type of castles was further developed in Belarus thanks to the new military achievements of French and Italian fortifiers and the introduction of the Belarusian nobility to advances in Western European defensive theory. ; Рассмотрены особенности архитектурных форм замковых комплексов, возникших в Средневековье на территории Белоруссии. Определено общее и особенное в формообразовании феодальных замков, очерчено культурное влияние строительных традиций Западной Европы, в частности, заимствование польских особенностей замкового зодчества и строительных технологий Тевтонского ордена. Установлено, что, с одной стороны, архитектура белорусских оборонительных замково-дворцовых комплексов XIV−XVII вв. традиционно базировалась на строительных принципах, привнесенных в белорусские земли европейской средневековой культурой, с другой − присутствуют отличные от западноевропейских местные технологии возведения внутрибашенных помещений и использование при строительстве трехслойной кладки. При едином объемно-пространственном решении башни ряда белорусских замков имеют свои архитектурные особенности: нижняя четырехгранная часть переходит на разной высоте вверху в восьмигранник, слегка уменьшаясь в объеме. Анализ архитектуры памятников средневекового зодчества показывает, что на фасадах башен замковых комплексов чередуются разные по форме и величине оштукатуренные декоративные ниши и орнаментальные пояса, вобравшие в себя традиционные приемы местного каменного зодчества. В национальное белорусское искусство создания фортификаций была привнесена более совершенная система западноевропейской защиты – башни-донжоны с жилыми функциями. Благодаря строительному опыту и культурно-историческим традициям создания фортификаций европейским рыцарством в белорусском регионе познакомились с новым типом западноевропейского замка − кастелом, который был заимствован рыцарями европейского запада (XII в.) из исторического наследия античной римско-византийской военной архитектуры. Новая композиция замка была освоена в XIV–XV вв. местными мастерамиустроителями из регионов Великой Польши и земель Тевтонского ордена. В XVI–XVII вв. этот тип замка получил в Белоруссии особенно активное развитие на основе апробированных в боевых условиях практических достижений французских и итальянских мастеров-фортификаторов и знакомства белорусской знати с достижениями западноевропейской оборонной теории.

Анализируется процесс геополитической и геокультурной трансформации современной системы международных отношений в начале XXI столетия. Данный процесс связан с все более отчетливым кризисом «вестфальской» геополитической конструкции, формированием принципиально новой глобальной повестки дня, включающей в себя множество политико-культурных вызовов современности (кризис национального государства, этносепаратизм, международный терроризм и т.д.). Автор выделяет три наиболее характерные черты глобальных политических и социокультурных процессов современности: нелинейность и аритмичность; «презентативность» акцент на информационно-психологические эффекты, достигаемые через использование новых форм массовой коммуникации и кризис национально-государственной идентичности. Последний рассматривается в контексте сложившихся и наиболее востребованных концепций трансформации системы мировой политики: «давосского мира», «вестфальского ренессанса» и «нового средневековья». Делается вывод, что при всех методологических ограничениях каждой из указанных концепций именно «новое средневековье» наиболее детально отражает процесс разрушения национально-государственной идентичности, ситуацию наступающего глобального беспорядка и «битвы» этнокультурных, национально-государственных, транснациональных идентичностей в современном мировом политико-культурном пространстве ; In the article the author analyzes the process of geopolitical and geo-cultural transformation of contemporary international relations' system at the beginning of the XXI century. This process is connected with distinct crisis of the «Westphalian» geopolitical design, formation of essentially new global agenda including a multitude of political and cultural challenges of present time (crisis of the national state, ethnic separatism, the international terrorism, etc.). The author outlines three main characteristic features of global political and socio-cultural processes: non-linearity and arrhythmia; «presentational character»emphasis on information and psychological effects, reached through usage of new forms of mass communication; and crisis of the national-state identity. This crisis is analyzed in the context of the developed and most popular concepts of transformation of the world political system: «Davos world», «Westphalian Renaissance» and «New Middle Ages». The conclusion is drawn that (at all methodological restrictions of each of the concepts) the «New Middle Ages» distinctly reflect the process of the national-state identity destruction, a situation of global disorder and «battle» of ethno-cultural, national-state, transnational identities in contemporary world of political and cultural space

This article describes the belt sets decorated by metal plaques with nodular rims, which we term Redikar sets after the place where they were fi rst found in a hoard. They are believed to mark the Magyar migration to Pannonia. We discuss the question of when and how such and similar belts got to the Volga Finns of the Lower Oka. The mapping of parallels suggests that their principal distribution area is the Kama basin and western Ural, i.e. places formerly inhabited by Ugrians. Stylistically, the decoration of such belts resembles that of Iranian toreutics and of the cast ritual items from the western Ural (Perm) and eastern Ural. Because trade and manufacture centers with jewelers' workshops associated with silver mines existed in the Kama basin, this might have been the area from where silver belts of the Redikar type were brought to the Volga basin. The chronology of the fi nds is analyzed in detail, and the conclusion is made that they date to the fi rst half of the 10th century. On the Lower Oka, in the western Ural, and in the Kama basin, the Redikar belts are found in burials of the military elite members. Theу were supplied to the Mordvins along the Volga-Kama trade route, spanning territories from the Ural to Scandinavia. Their presence in cemeteries on the Tsna River suggests that Volga Finns were involved in the formation of early states at the turn of the fi rst and second millennia. ; В статье рассматриваются поясные наборы, украшенные металлическими накладками с узелковым бордюром, которые по месту первой находки обозначены нами как редикарские. Они считаются маркерами движения венгров в Панонию. В статье обсуждаются вопросы о том, когда и каким образом такие и близкие к ним пояса попадали в среду поволжских финнов бассейна нижней Оки. Поиск аналогов и их картографирование позволили установить, что основной ареал аналогичных поясов совпадает с территорией Прикамья и Предуралья, которая ассоциируется с уграми. Выявлено стилистическое сходство в оформлении изучаемых поясов, предметов иранской торевтики и культового литья Пермского Предуралья и Зауралья. На основании данных о наличии в Камском Предуралье торгово-ремесленных поселений с ювелирными мастерскими и запасов серебра сделано предположение о том, что серебряные пояса редикарского типа поступали в Поволжье именно из этого региона. Подробно рассматривается хронологическая принадлежность находок. Определено время распространения редикарских поясов – первая половина X в. Установлено, что в Нижнем Поочье, как и в Предуралье и Прикамье, эти пояса присутствуют в богатых воинских захоронениях. К мордве редикарские пояса поступали по Волжско-Камскому торговому пути, который связывал территории от Предуралья до Скандинавии. Появление этих поясов в Цнинских могильниках свидетельствует о вовлеченности поволжских финнов в общие процессы формирования раннегосударственных институтов на рубеже тысячелетий.

The medieval phenomenon of autocratic rule of the Slavic peoples, guided in their development by the experience of the Byzantine Empire, predetermined not only their ethnic, linguistic, but also spiritual and political community.South Slavic peoples (Serbs and Bulgarians) and Eastern Slavs (Russ) fell into the sphere of canonical civilizational influence of the Patriarchate of Constantinople and the state and legal heritage of the Second Rome.As a result of Christianization, the Slavic Orthodox powers accepted the Byzantine ideas of the symphony of authorities (secular and spiritual), enriching them with the beginnings of the class-council representation convened for the best lawmaking.The article also notes that in medieval Serbia, Bosnia and Bulgaria conciliar representation was exclusively of aristocratic character.In Moscow (Great Russian) centralized state, on the contrary, members of the Zemsky Sobor, along with the boyars and clergy were the townspeople, and even peasants.The present work represents an original perspective on the variety of the tsarist autocracy, among which the author considers the congregational-patrimonial (monarch-boyars) and the zemsko-cathedral (Great Russian) ones.DOI 10.14258/izvasu(2018)3-04 ; Средневековый феномен самодержавной формы правления славянских народов, ориентирующихся в своем развитии на опыт Византийской империи, предопределил не только их этническую, языковую, но и духовно-политическую общность.Южнославянские народы (сербы и болгары) и восточные славяне (русы) попали в сферу канонического цивилизационного влияния константинопольского патриархата и государственно-правового наследия Второго Рима.Вследствие христианизации славянские православные державы восприняли византийские идеи симфонии властей (светской и духовной), обогатив их началами сословно-соборного представительства, созываемого для наилучшего законотворчества.Особо отмечается, что в средневековых Сербии, Боснии и Болгарии соборное представительство носило исключительно аристократический характер.В Московском (великорусском) централизованном государстве, наоборот, участниками земских соборов наряду с боярством и духовенством являлись посадские люди и даже крестьянство.Настоящая работа представляет собой оригинальный взгляд на разновидности царского самодержавия, среди которых автор рассматривает соборновотчинное (монархо-боярское) и земско-соборное (великорусское).DOI 10.14258/izvasu(2018)3-04

The territory of the Sura and Moksha regions in the 10th-13th centuries was part of the state of Volga Bolgaria, although the borderline position of the region and certain features of its cultural and linguistic environment, as well as the proximity to the world of nomadic steppes and the involvement in the militarydiplomatic struggle of the Finno-Ugric neighbors with Russian principalities, to a certain extent differentiated it from the general Bolgar context of armament and military equipment. The special military-political situation and direct participation in the military events associated with the Mongol campaigns in Eastern Europe determined the originality of the military affairs of these territories. The monuments of the Upper Sura and Moksha regions feature an unprecedented amount of various weapons of the 11th - 13th centuries, the largest number of which is concentrated on one single monument - Zolotarevskoe settlement, which is associated with the role that it played in the history of the region, Volga Bolgaria and Eastern Europe. It was here that the decisive battle was fought, which ended a Mongol campaign against the Volga Bolgars and the Finno-Ugric peoples of the Middle Volga region. The traces of this battle provide science with plenty of information about the state of military affairs of both the Bolgars and the Mongol army. ; Территория Посурья и Примокшанья в X-XIII вв. являлась частью государства Волжская Булгария хотя, пограничное положение региона и некоторые особенности его культурно-языкового окружения, а также близость к миру кочевых степей и вовлеченность в военно-дипломатическую борьбу финно- угорских соседей с русскими княжествами, делали его, в определенной степени, отличающимся от общебулгарского контекста вооружения и воинского снаряжения. Особая военно-политическая обстановка и прямое участие в военных событиях, связанных с монгольскими походами в Восточную Европу, обусловливали самобытность военного дела этих земель. На памятниках Верхнего Посурья и Примокшанья имеется беспрецедентное количество разнообразного вооружения XI – XIII веков, наибольшее количество которого сосредоточено на одном единственном памятнике – Золотаревском городище, что связано с той ролью, которое оно сыграло в истории региона, Волжской Булгарии и Восточной Европы. Именно здесь произошло решающее сражение, завершившее монгольский поход на волжских булгар и финно-угорские народы Среднего Поволжья. Следы этого сражения предоставляют науке много информации о состоянии военного дела как булгар, так и монгольского войска. Библиографические ссылки Белорыбкин Г.Н. Отчет об археологических исследованиях в Пензенской области в 1986 году. Пенза, 1987 // Архив Пензенского гос. педагог. ун-та. 19 с. Белорыбкин Г.Н. Отчет об археологических исследованиях Садовского городища II в 1989 г. Пенза, 1990 // Архив Пензенского гос. педагог. ун-та. 22 с. Белорыбкин Г.Н. Отчет об археологических исследованиях Юловского городища в 1991 году. Пенза, 1992. / Архив ИА РАН. Ф.Р.1. Д.17030. Белорыбкин Г.Н. Отчет об археологических исследованиях в Пензенской области и Республике Мордовия в 1993 году. Пенза, 1994. Архив ИА РАН. Ф.Р.1. Д.18184. Белорыбкин Г.Н. Отчет об археологических исследованиях в Пензенской области в 1993 году. Пенза, 1995. / Архив ИА РАН. Ф. Р.1. 19709. Белорыбкин Г.Н. Отчет об археологических исследованиях могильника «Татарская Лака II» в 2002 году. Пенза, 2003. Архив ИА РАН. Ф.Р.1. Д.21710. Белорыбкин Г.Н. Отчет об археологических исследованиях на Золотаревском городище в 2009 году. Пенза, 2010. / Архив ИА РАН. Ф.Р.1. Д.39677. Зеленцова О.В. Отчет об охранных археологических раскопках в Бессоновском, Пензенском и Городищенском районах Пензенской области в 2005 году. Т.4. Охранные раскопки на Золотаревском городище в Пензенском районе. М., 2006. / Архив ИА РАН. Ф.Р.1. Д.29214. Полесских М.Р. Отчеты об археологических исследованиях в Пензенской области за 1950 – 1977 гг. / Архив ИА РАН. Ф.Р.1. Д.420, 551, 678,789, 965, 1101, 1244, 1552, 1722, 1884, 2058, 2247, 2426, 2695, 2891, 3023, 3223, 3443, 3648, 3918, 4097, 4528, 4794, 5003, 6181, 6417, 6803. Расторопов А.В. Отчет об археологических исследованиях в Вадинском районе Пензенской области в 1993 г. / Архив ИА РАН. Ф.Р.1. Д.17903 Халиков А.Х. Отчеты о работах Армиевской археологической экспедиции в 1980 – 82 гг. / Архив ИА РАН. Ф.Р.1. Д.7996, 8800, 9060. Халиков А.Х. Отчеты о работах Пензенской археологической экспедиции в 1983 – 87 гг. // Архив ИА РАН. Ф.Р.1. Д.9507, 9700, 10402, 11690, 12009. Алихова А.Е., Жиганов М.Ф., Степанов П.Д. Из древней и средневековой истории мордовского народа / Под ред. А.П. Смирнова. Саранск: Морд. кн. изд-во, 1959. 208 с. Альбом древностей мордовского народа. / Отв. ред. Ю.В. Готье, А.И. Яковлев. Саранск. Изд. Морд. НИИ, 1941. 136 с. Аннинский С.А. Известия венгерских миссионеров XIII−XIV веков о татарах в Восточной Европе // Исторический Архив. 1940. Т. III. С. 71−112. Археологическая карта Татарской АССР. Предволжье / Отв. ред. А.Х. Халиков. Казань: ИЯ-ЛИ КФАН СССР, 1985. 116 с. Архипов Г.А. Дубовский могильник // Новые памятники археологии Волго-Камья / АЭМК. Вып. 8 / Отв. ред. Г.А. Архипов. Йошкар-Ола: МАРНИИ, 1984. С. 113−159. Артемьев А.Р. Гайдуков П.Г. Две уникальные булавы из раскопок в Новгороде // Новгород и Новгородская земля. История и археология. Вып. 9. / Материалы научной конференции (Новгород, 24-26 янв. 1995 г.)/ сост. И.Ю. Анкудинов, П.Г. Гайдуков. Новгород: Новгородский гос. музей-заповедник, 1995. С. 202−206. Артемьева Н.Г. Предметы защитного вооружения с Красноярского городища // Вестник ДО РАН. 1999. №5(87). С. 36−41. Арциховский А.В. Оружие // История культуры Древней Руси. Т. I. / Под ред. Н. Н. Воронина и др. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1948. С. 417−438. Аксенов В.С. Новые поминальные комплексы воинов-всадников салтовского времени с территории Верхнего Подонечья // Степи Европы в эпоху средневековья. Том 4. Хазарское время / Отв. ред. А.В. Евглевский. Донецк: Изд-во Донецкого нац. ун-та, 2005. С. 357−368. Багаутдинов Р.С., Зубов С.Э. Воинский комплекс шиловских костяных пластин // Военная археология. Оружие и военное дело в исторической и социальной перспективе. Материалы международной конференции (Санкт-Петербург, 2-5 сентября 1998 г.) / Отв. ред. Г.В. Вилинбахов, В.М. Массон. СПб.: Изд-во ГЭ, 1998. С. 253−256. Бартольд В.В. Отчет о поездке в Среднюю Азию с научной целью 1893−94 гг. // Записки Имп. АН по ист.-филол. отд. СПб., 1897. Т. 1, №4. Приложение. С. 120−121. Барышев А.В., Коровкин Д.С. Конструктивные особенности изготовления древнерусских золоченых шлемов типа «Черная могила» // Кирпичников А.Н. Раннесредневековые золоченые шлемы. Находки и наблюдения. СПб: ИПК «Вести», 2009. С. 61−67. Беговаткин А.А. Погребение с монетами из Мордовско–Паркинского могильника // Древности Окско-Сурского междуречья. Вып. 2 / Отв. ред. В.В. Гришаков. Саранск: МГПИ, 2000. С. 105−110. Белорыбкин Г.Н. Путь из Булгара в Киев в районе Верхней Суры // Волжская Булгария и Русь (к 1000-летию русско-булгарского договора) / Отв. ред. А.Х. Халиков. Казань: ИЯЛИ, 1986. С. 89−97. Белорыбкин Г.Н. Монголы в землях обулгаризированных буртас // Волжская Булгария и монгольское нашествие / Отв. ред. А.Х. Халиков. Казань: ИЯЛИ КФАН СССР, 1988.С. 82–87. Белорыбкин Г.Н. Юловское городище и проблема города // Историческое краеведение. По материалам II Всесоюзной конференции по историческому краеведению (Пенза, 4-6 апреля 1989 г.). Пенза: Пензенская правда, 1993. С. 23−29. Белорыбкин Г.Н. Домонгольские памятники булгарского типа Верхнего Посурья и Примокшанья (на Пути из Булгара в Киев). Дисс… канд. ист.наук. Казань, 1990. 302 с. Белорыбкин Г.Н. Новые открытия на Юловском городище // Поиски и находки: из записных книжек краеведов. Саратов: Приволжское кн. изд-во (Пенз. отд-ние), 1990. Кн. 2. С. 3–9. Белорыбкин Г.Н. Буртасы и Волжская Булгария // Взаимосвязи города и деревни в их историческом развитии / Отв. ред. В.И.Лебедев. Пенза: ПГПИ, 1992. С. 25−35. Белорыбкин Г.Н. Этнокультурная характеристика памятников с ККГП // Вопросы этнической истории Волго-Донья / Ред. А.З.Винников. Пенза, 1992. С. 69−70. Белорыбкин Г.Н. Волго-Окское междуречье в эпоху средневековья // Из истории области. Очерки краеведов. Вып. IV / Ред. А.А.Солянов. Пенза, 1993. С. 57−63. Белорыбкин Г.Н. Неклюдовское городище. Пенза: Изд-во ПГПИ, 1995, 8 с. Белорыбкин Г.Н. Технология строительства фортификаций средневековых поселений Верхнего Посурья // Фортификация в древности и средневековье (материалы методологического семинара ИИМК) / Археологические изыскания. Вып. 20. / Отв. ред. В.М. Массон. СПб: ИИМК РАН, 1995. С. 108−109. Белорыбкин Г.Н. Аскизские следы в Сурско-Окском междуречье // Аскизские древности в средневековой истории Евразии / Отв. ред. К.А. Руденко. Казань: ГОМ РТ, 2000. С. 128−149. Белорыбкин Г.Н. Военно-оборонительная археология Среднего Поволжья в X–XII вв. // Научное наследие А. П. Смирнова и современные проблемы археологии Волго-Камья / Отв. ред. И.В.Белоцерковская. М.: Изд-во: Изд-во ГИМ, 2000. С. 165−169. Белорыбкин Г.Н. Золотаревское поселение. СПб.-Пенза: Издательство ПГПУ, 2001. 198 с. Белорыбкин Г.Н. Новые материалы Золотаревского поселения // Археология Восточноевропейской лесостепи / Отв. ред. Г.Н. Белорыбкин, В.В. Ставицкий. Пенза: Пенз. гос. объед. краевед музей; ПензГПУ, 2003. С. 410−432. Белорыбкин Г.Н. Западное Поволжье в средние века. Пенза: Изд-во ПГПУ, 2003. 200 с. Белорыбкин Г.Н. Средневековый могильник у с. Татарская Лака II // Пензенский археологический сборник. Вып. 1 / Отв. ред. Г.Н. Белорыбкин. Пенза: Изд-во Ин-та истории и права Пензенского государственного педагогического университета, 2007. С. 211−258. Белорыбкин Г.Н. Буртасы. Пенза: ИРО, 2008. 36 с. Белорыбкин Г.Н. Болгарские военные традиции IX-XIII веков на Волге и Дунае // Пензенский археологический сборник. Вып. 3. / Под общей ред. Г.Н. Белорыбкина. Пенза: ПИРО, 2010. С. 199−216. Беляев Я.В. Погребальный памятник XI-XIV веков у с.Старое Бадиково (раскопки 1981 – 1982 гг.) // Материалы по археологии Мордовии. Вып. 85. / Отв. ред. М.Ф. Жиганов. Саранск: Морд. кн. изд-во, 1988. С. 104−117. Беляев Я.В., Вихляев В.И., Зеленцова О.В., Шитов В.Н. Кельгининский могильник: Раскопки 1990-х гг. Саранск: Морд. кн. изд-во, 1998. 186 с. Бобров Л.А. Защитное вооружение енисейских кыргызов IX – XVII вв. // Para bellum. 2001. № 13. С. 99−106. Бобров Л.А., Худяков Ю.С. Развитие защитного вооружения у чжурчженей и маньчжуров в периоды развитого и позднего средневековья и раннего нового времени // Археология Южной Сибири и Центральной Азии позднего средневековья / Отв. ред. Ю.С. Худяков, С.Г. Скоболев. Новосибирск: НГУ, 2003. С. 66−212. Бобров Л.А. Шлем «цзиньского типа» из Внутренней Монголии // Военная археология. Сборник материалов семинара при ГИМ. Вып. 1. / Отв. ред. О.В Двуреченский. М: Квадрига, 2008. С. 106−115. Васин А.Г. Канаевский клад // Пензенский археологический сборник. Вып. 3. / Под общей ред. Г.Н. Белорыбкина. Пенза: ПИРО, 2010. С. 299−305. Винников А.З., Плетнева С.А. На северных рубежах хазарского каганата. Маяцкое поселение. Воронеж: Издательство Воронежского государственного университета, 1998. 216 с. Винничек В.А. Новые находки с Селиксенского городища Х – XIII веков // Исторические записки. Вып. 4. / Отв. ред. В.И. Первушкин. Пенза, 2000. С. 249−254. Винничек В.А. Свинцово-оловянные грузики и слитки на поселениях с коричнево-красной гончарной посудой булгарского типа X - XIII веков // Аскизские древности в средневековой истории Евразии / Отв. ред. К.А. Руденко. Казань: ГОМ РТ, 2000. С. 15−154. Винничек В.А. Материалы памятников Верхнего Посурья и Примокшанья // Археология Поволжья / Отв. ред. Г.Н. Белорыбкин. Пенза: Пензенский государственный педагогический университет им. В.Г. Белинского, 2001. С. 97−128. Волков С.Р. Опыт типологии железных наконечников стрел (из материалов раннесредневековых могильников Верхнего и Среднего Прикамья) // Типология и датировка археологических материалов Восточной Европы / Отв. ред. Р.Д. Голдина. Ижевск: Удмуртский гос. ун-т. 1995. С. 3−15. Винничек В.А. Новые археологические материалы с Садовского селища (X − XIII вв.) // Исторические записки. Вып. 5. / Отв. ред. В.И. Первушкин. Пенза: 2001а. С. 397-407. Винничек В.А. Ременные накладки из цветных металлов с верхнесурских средневековых поселений // Археология восточноевропейской лесостепи / Отв. ред. Г.Н. Белорыбкин, В.В. Ставицкий. Пенза: Изд-во ПИРО, 2003а. С. 352−375. Винничек В.А. Ремесло и торговля в Верхнем Посурье в XI – начале XIII вв. Пенза: Изд-во ПИРО, 2005. 212 с. Винничек В.А. Ювелирные инструменты и технологии на поселениях Верхнего Посурья домонгольского периода (нач. XI – нач. XIII в.) // Пензенский археологический сборник. Вып. 1. / Отв. ред. Г.Н. Белорыбкин. Пенза: Изд-во ПИРО, 2007. С. 259−287. Винничек В.А. Древнерусские украшения и предметы религиозного культа с домонгольских поселений Верхнего Посурья // Археологическая экспедиция: новейшие достижения в изучении историко-культурного наследия Евразии. Материалы Всероссийской научной конференции, посвящённой 35-летию Камско-Вятской археологической экспедиции. Ижевск: Удмуртский гос. ун-т, 2008. С. 366−372. Винничек В.А. Материальная культура Степановского I селища // Пензенский археологический сборник. Вып. 3. / Под общей ред. Г.Н. Белорыбкина. Пенза: ПИРО, 2010. С. 180−199. Винничек В.А., Губанов А.А. Могильник «Татарская Лака II» в системе средневековых памятников мордвы // Археология Восточноевропейской лесостепи / Отв. ред. Г.Н. Белорыбкин, В.В. Ставицкий. Пенза: Пенз. гос. объед. краевед музей; ПензГПУ, 2003. С. 339−351. Винничек В.А., Сафронов П.И. Результаты исследований селища Васьканьсад в 2004-2006 гг. // Влияние природной среды на развитие древних сообществ (IV Халиковские чтения): материалы научной конференции, посвященной 50-летию Марийской археологической экспедиции, (Юрино, 5-10 августа 2006 г.). / Отв. ред. В.В. Никитин. Йошкар-Ола: МарНИИ яз., лит. и истории им. В. М. Васильева, 2007. С. 239−246. Винничек В.А., Сафронов П.И. Редкие и уникальные наконечники стрел со средневековых поселений Верхнего Посурья и Примокшанья // Пензенский археологический сборник. Вып. 3 / Под общей ред. Г.Н. Белорыбкина. Пенза: ПИРО, 2010. С. 180−199.

Автор прослеживает процесс эволюции понятия «Европа» от географического названия в античности до «христианской республики» в Средневековье и разработки различных проектов объединения Европы вплоть до конца XIX в. Далее анализируются проекты объединения Европы в период между двумя мировыми войнами и практической реализации «европейской идеи» после Второй мировой войны путем создания Европейского экономического сообщества в 1957 г. и его дальнейшей трансформации в Европейский союз. В заключение рассматриваются основные теории европейской интеграции неофункционализма и межгосударственности. ; The author looks into the evolution of the concept "Europe" from geographical names in antiquity to the "Christian republic" in the Middle Ages and the various drafts of unification at the end of the XIX century. Then tollous analysis of drafts of the United Europe in the interwar period and to the practical realization of the "European idea" after the Second World War through the foundation of the European Economic Community in 1957, transformed later into the European Union. In the conclusion the "Neo-functionalism" doctrine and Interstate Theory of Integration are analyzed.

The publication concerns an iron dagger unique for the region in question - a baselard originating from excavation CLIII in the territory of Bolgar fortifi ed settlement. It is a double-edged diamond-shaped blade with two lobes converging towards the center. The fi nd was discovered in the upper horizons of the late Golden Horde layer dated the end of 14th - the fi rst half of 15th centuries. Such daggers are not typical for the monuments of the region, and have not been discovered in the territory of Volga Bolgaria or the Golden Horde. However, similar daggers have been found in England and northern Germany. This type of blade was widely spread in Central and Western Europe in the 14th – 15th centuries, the appearance of which has been traditionally associated with the Swiss town of Basel. The dagger is an imported item, and its appearance in the medieval city of Bolgar is most likely associated with European traders. ; В публикации рассматривается уникальный для региона железный кинжал – баселард, происходящий с раскопа CLIII на территории Болгарского городища. Он представляет собой обоюдоострый клинок ромбовидного сечения с двумя долами, сходящимися к центру. Находка происходит с верхних горизонтов позднего золотоордынского слоя, датируемого концом XIV – первой половиной XV вв. Подобные кинжалы не типичны для памятников региона, и они не известны с территории Волжской Булгарии и Золотой Орды. Однако аналогичные находки кинжалов были обнаружены в Англии и северной Германии. Данный тип клинка был широко распространен в Центральной и Западной Европе в XIV–XV вв., появление которого традиционно связывают со швейцарским городом Базелем. Кинжал является импортом, и его появление в средневековом городе Болгаре, скорее всего, связано с европейскими торговцами. Библиографические ссылки Археологические исследования 2010 г.: Болгар и Свияжск / Авт.-сост. Р.Р. Валиев, А.Г Ситдиков., З.Г. Шакиров. Казань: Институт истории им. Ш.Марджани АН РТ, 2011. 40 с. Асмолов К.В. История холодного оружия. Часть 1. М.: Оздоровительный и научно-информационный центр «Здоровье народа», 1993. 263 с. Белорыбкин Г.Н. Новые открытия на Юловском городище // Поиски и находки. Кн. 2. Из записных книжек краеведов. Саратов: Приволжское кн. изд-во (Пензенское отделение), 1990. С. 3–9. Белорыбкин Г.Н., Гусынин В.А., Измайлов И.Л. Вооружение населения Юго-Западной Булгарии (X–XIII века) / Археология Евразийских степей. 2020. № 1. 354c. Валиев Р.Р., Бадеев Д.Ю. Результаты археологических исследований на Болгарском городище в 2010 г. (раскоп CLIII) // Археология Евразийских степей. 2018. №5. С. 137–143. Жарков С.В. История создания рыцарских орденов и каталог холодного оружия, снаряжения рыцарей средневековой Европы. Брест: Академия, 2005. 108 с. Измайлов И.Л. Вооружение и военное дело населения Волжской Булгарии X – начала XIII в. Казань-Магадан: СВНЦ ДВО РАН, 1997. 212 с. Кулешов Ю.А., Ничепорук А.А. Находка уникального кинжала из могильника Жукова (к вопросу о «гражданском» оружии в Золотой Орде) // Военное дело Улуса Джучи и его наследников / Отв. ред. А.К. Кушкумбаев. Астана: Фолиант, 2012. С. 182−198. Попенко В.Н. Холодное оружие Востока и Запада. М.: Горбунок, 1992. 213 c. Савченкова Л.Л. Черный металл Болгара. Типология // Город Болгар: Ремесло металлургов, кузнецов, литейщиков / Отв. ред. Г.А. Федоров-Давыдов. Казань: ИЯЛИ им. Г. Ибрагимова АН Татарстана, 1996. С. 5–88. Уиланд Джеральд. Мечи, шпаги и сабли. Настольная книга коллекционера / пер. с англ. яз. С. Кулланда. М.: Издательство «Тривиум», 1998. 128 с. Arthur Richard Dufty. European Swords and Daggers in the Tower of London. London: H.M. Stationery Office, 1974. 157 p. Guy Francis Laking. A Record of European Armour and Arms. L: G. Bell and Sons, Ltd, 1920. Vol. III. Jürg A. Meier. Sammlung Carl Beck Sursee. Schweizerische Gesellschaft für Historische Waffen und Rüstungskunde, Luzerne, 1998. 114 p. Frankfurt Am Main-St Bartholomaeus-Grabmal des Johann von Holzhausen und seiner Frau Gudula-20080208.jpg. URL: https: // commons.wikimedia.org / wiki / File: Frankfurt Am Main-St Bartholomaeus-Grabmal des Johann von Holzhausen und seiner Frau Gudula-20080208.jpg. Дата обращения 08.12.2020 Thompson A.L. Medieval Daggers // Military Illustrated. 1996. No. 102. P. 52–55.

В статье вводится новая периодизация (хронологическая система) обращения исламских серебряных монет в Восточной Европе. Факты изменения типологического состава монетного обращения рассматриваются как источник для изучения динамики экономических связей древнейших русских военно-торговых и княжеских дружин середины VIII на-чала XI в. ; In the article the author invents a new periodization (chronological system) of Islamic coins circulation in Early Medieval Eastern Europe. The data on changing patterns of typological composition in monetary circulation are considered as a source for investigating the dynamics of economic relationships of the oldest Russian military-trading and princely squads of mid-8th early 11th centuries.

В статье исследуется проблема заимствования тюркскими средневековыми просветителями античной греческой философской мысли, а именно утопии о справедливом социальном устройстве государства. За основу анализа выбраны высказывания Сократа, произведение Платона «Государство», а что касается тюркской средневековой утопической мысли, то она в полном объеме отражена в поэме просветителя XI века Юсуфа Баласагуни. Баласагуни по своим средневековым меркам трансформировал мысли античных философов о качествах идеальной личности, политическом устройстве государства и социальном устройстве общества. Поэт-просветитель обобщил и собрал воедино античную мысль и преподнес своему читателю в доступной, в то же время поэтической форме, ссылаясь и подтверждая свою мысль высказываниями мудрых аксакалов, то есть опираясь на устное народное творчество. Попытка сопоставительного изучения античной и тюркской утопической мысли в истории педагогики делается впервые. Анализ показал, что античная философская мысль имела непосредственное влияние на тюркский средневековый утопизм. ; The paper examines the problem of drawing medieval Turkic educators en-particle Greek philosophical thought, namely utopia for just social system of the State. The basis of analysis selected sayings of Socrates, Plato's work «The State», and as for the medieval Turkic utopian thought, it is fully reflected in the poem prosvetitelya XI century Yusuf Balasaguni. Balasaguni by its medieval standards transformed the ancient philosophers thought about the qualitative properties of the ideal person, the political structure of the state and the social structure of society. Poet, educator summarized and brought together the ancient idea and presented to the reader in the access-tion, at the same time poetic form, recalling and reaffirming his thought to the words of the wise elders, that is folklore. Attempt a comparative study of ancient Turkic and utopian thought in the history of education is the first time. The analysis showed that the ancient philosophical thought had a direct influence on the medieval Turkic utopianism.

Термин «племя» и «племенное объединение» давно используется археологами, в том числе и автором, для обозначения этнотерриториальных общностей, в наибольшей степени соответствующих той или иной археологической культуре или ее подразделению для разных территорий и эпох, включая славянскую «древность» и раннее Средневековье. В то же время этими понятиями отнюдь не исчерпывается все многообразие этносоциальных и потестарно-политических организмов, в том числе синхростадиальных племенам или их объединениям. Племена славян, вероятно, в наибольшей степени соответствовали сегментным линиджам по материалам прежде всего африканской этнологии. «Вождества» могли иметь разную форму, в том числе и племенных объединений и даже крупных этнопотестарных племен с разными формами правления и организации власти. Механизмы образования племенных и надплеменных потестарных структур (а без них эти организмы существовать не могут) различны, но ограничены по количеству их типов (не более десятка), при этом существенно различаются у разных групп славян и германцев. «Дружина» может быть одним из потестарно-консолидирующих факторов, но уже на надплеменном уровне; на Руси в качестве инструмента создания «раннего государства» на базе «суперсложного вождества» во второй половине X в. Славянская общность в раннем Средневековье объединялась схожими языками или диалектами, но более ничем, кроме сознания образованных верхов Церкви авторов летописей и хроник. ; The notions «tribe» and «tribal association» have been used by the archaeologists, including the author, for a long time to define the ethno-territorial communities (the Slavic ones of «antiquity» and Middle Ages as well), correlating with certain archaeological culture or its local branches. Meanwhile, these definitions do not cover the whole range of ethno-social and politico-potestary bodies, including synchrostadial tribes and their associations. The Slavic tribes can be associated with the segmental lineages, basing on the African materials. «Chiefdoms» can be of different forms, including tribal association and complex ethno-potestary tribes with different forms of government and organization of power. The mechanism of emergence of tribal and supra-tribal structures, which are essential for these bodies, are different, but limited (about ten) and range in various Slavic and Germanic groups. A retinue can be a consolidating factor, but on the supra-tribal level. In Ancient Rus' it served as a tool during the period of the «early state» consolidation, which transformed local tribal associations «Sklavinias» into a new «supra-complex chiefdom» in the second half of the tenth century. The Slavic community of the Middle Ages was unified by the kindred languages and dialects, and by nothing else, except the consciousness of the educated highranked clergymen the authors of the chronicles and annals.

In the late 1990s - early 2000s the expeditions of Altai State University conducted systematic studies of the sites of Srostkinskaya culture on the Priobskoe Plateau (on the left bank of the Ob). As a result, nine new burial complexes of the early Middle Ages containing 32 burials were discovered and thoroughly studied. Of particular importance among the fi ndings are large (up to 30 m in diameter) earth mounds surrounded by moats located at Gran, Popovskaya Dacha and Filin-I sites. In the centers of these objects were large pits with human and horse burials. The discovered inventory, despite the looting, is represented by a large number ofitems of material culture including such prestigious articles as swords, spears, metal dishes, golden and silver adornments. The investigated barrows were made during the second half of 9th - the fi rst quarter of 11th centuries. This period corresponds to the golden age of Srostkinskaya culture, which is refl ected in the expansion of its territory due to the newly acquired northern and eastern lands. Apparently, the "elite" funerary complexes discovered on the Priobskoe Plateau indicate the social and political center of the Srostkinskaya community. A study of excavations of large funerary sites in the Upper Ob region will provide information for further ethnocultural reconstructions. ; В конце 1990-х – начале 2000-х гг. экспедициями Алтайского государственного университета проводились планомерные исследования памятников сросткинской культуры на Приобском плато (левобережье Оби). В результате были открыты и полностью изучены девять новых погребальных комплексов раннего средневековья, содержавших 32 погребения. Особое значение среди них представляют крупные (до 30 м в диаметре) земляные курганы, обнесенные рвами, на памятниках Грань, Поповская Дача и Филин-I. В центре этих объектов находились большие ямы с захоронениями людей и лошадей. Найденный инвентарь, несмотря на ограбление, представлен большим числом предметов материальной культуры, среди которых такие престижные изделия, как мечи, копья, металлическая посуда, украшения с использованием золота и серебра. Исследованные курганы сооружались в течение второй половины X – первой четверти XI в. На этот период приходится расцвет сросткинской культуры, что выразилось в расширении ее ареала за счет северных и восточных земель. Видимо, открытые на Приобском плато «элитные» погребальные комплексы маркируют собой социально-политический центр сросткинского объединения. Изучение результатов раскопок крупных погребальных объектов в Верхнем Приобье обеспечит информацией дальнейшие этнокультурные реконструкции.