Suchergebnisse

Recently, considerable attention in the world is given to the use of renewable energy sources. Among them geothermal waters are of great importance due to ecological safety and economic efficiency of their use. Russia has confirmed high potential of geothermal water resources, but today only a small proportion is used. One of the most promising areas for geothermal waters is the Chechen Republic, which is at the 3rd place among the Russian regions for approved operational reserves of geothermal waters deposits, the largest of which is the Khankala deposit.Achievement of the sustainability in geothermal waters resource development requires an integrated approach and an important role in solving the problems of exploitation of thermal waters is played by geostatistical analysis and estimation, as well as mathematical modelling. The adjusted structural map of the most productive layer (layer XIII) and a 3-D map of temperature distribution within the Khankala deposit were created using universal kriging. Results approved the importance of the structural-tectonic factor and movement of groundwater in the formation of the temperature regime of the territory. Modelling of the Khankala geothermal waters deposit exploitation allowed to make prognosis of temperature changes, to provide recommendations on injection-production wells location and distance between down holes and to explore possible further exploitation scenarios such as periodic use of different layers by doublet systems.The development of geothermal waters use has undoubted advantages – environmental friendliness and renewability. In order to develop this domain in the Chechen Republic the state support is needed. Issues are the lack of a special legislative framework and special insurance systems. Use of geothermal waters of the 14 explored deposits in Chechen Republic can be a significant contribution to local energy production and economic stability of the region while bringing the environmental benefits of traditional fuels partial replacement.The present work was a contribution to the Khankala geothermal station project, which was successfully launched in the beginning of the 2016. The Khankala geothermal station represents a new stage in use of geothermal waters in the Northern Caucasus as it is the only Russian example of geothermal station with closed loop of production and injection wells ("doublet") with 100% reinjection of used fluid back into reservoir. ; Récemment, une attention considérable a été accordée dans le monde à l'utilisation des sources d'énergie renouvelables. Parmi celles-ci, les eaux géothermales sont d'une grande importance en raison de la sécurité écologique et de l'efficacité économique de leur utilisation. La Russie possède un fort potentiel de ressources confirmées en eau géothermale, mais aujourd'hui, seule une faible proportion est utilisée. L'un des territoires les plus prometteurs pour les eaux géothermales est la République Tchétchène, qui se trouve à la 3ème place parmi les régions russes pour les réserves opérationnelles approuvées de gisements d'eaux géothermales, parmi lesquelles la plus importante est le gisement de Khankala.Le développement durable des ressources en eaux géothermales exige une approche intégrée. L'analyse géostatistique et l'estimation, ainsi que la modélisation mathématique, peuvent jouer un rôle important dans la résolution des problèmes d'exploitation des eaux géothermales. La carte structurale estimée de la couche la plus productive (la couche XIII) et une carte 3-D de la distribution de la température dans le gisement de Khankala ont été créées en utilisant le krigeage universel. Les résultats ont montré l'importance du facteur structuraltectonique et du mouvement des eaux souterraines dans la formation du régime de température du territoire. La modélisation de l'exploitation des gisements géothermiques de Khankala a permis de prévoirl'évolution de la température, de fournir des recommandations sur l'emplacement des puits d'injection et la distance entre les impacts à la couche productive, et d'explorer d'autres scénarios d'exploitation comme l'utilisation périodique de couches par doublets.Le développement de l'utilisation des eaux géothermales présente des avantages incontestables: respect de l'environnement et renouvelabilité. Afin de développer ce domaine en République Tchétchène, le soutien de l'Etat est nécessaire. L'absence d'un cadre législatif adapté et de systèmes spéciaux d'assurance pose des problèmes. L'utilisation des eaux géothermales des quatorze gisements explorés en République Tchétchène peut constituer une contribution significative à la production locale d'énergie et à la stabilité économique de la région, tout en apportant des avantages environnementaux par le remplacement partiel des combustibles traditionnels.Le travail présenté ici est une contribution au projet de station géothermique de Khankala qui a été lancé avec succès au début de 2016. La station géothermique de Khankala représente une nouvelle étape dans l'utilisation des eaux géothermales dans le Caucase du Nord car il s'agit du seul exemple russe de station géothermique avec une boucle fermée de puits de production et d'injection ("doublet") et 100% de réinjection du fluide utilisé dans le réservoir.

В настоящее время система социальной защиты населения как в Республике Коми, так и в Российской Федерации в целом претерпевает поэтапное реформирование, основными целями которого являются: улучшение качества жизни; поддержка малоимущих, социально уязвимых слоев населения, смягчение возможных негативных последствий реформ; улучшение пенсионного обеспечения, дальнейшее совершенствование адресной социальной помощи, упорядочение системы социальных пособий и льгот; развитие рынка социальных услуг. В связи с этим большое значение приобретает проблема изучения методологических основ формирования и использования финансовых ресурсов системы социальной защиты населения. Целью данной работы является разработка теоретико-методических подходов к совершенствованию финансового механизма системы социальной защиты населения региона. В статье рассмотрено формирование и использование финансовых ресурсов социальной защиты населения Республики Коми. Выявлены особенности формирования бюджетов всех уровней, полномочия федеральных и региональных властей в поле взаимной ответственности. Показана несбалансированность финансовых ресурсов и обязательств на всех уровнях бюджетной системы РФ. Научной новизной является определение понятия социальной защиты населения как финансовой категории, которая обеспечивает организацию перераспределения финансовых ресурсов, возникающих в процессе формирования централизованных и децентрализованных финансовых ресурсов, через совокупность форм и видов социальной защиты, направленных на ее адресное предоставление. На основе Системы национальных счетов, которая в методологическом плане ориентируется на единый международный стандарт, автором разработана структура форм и видов социальной защиты населения, которые являются основой ее финансового механизма: государственные социальные гарантии и минимальные социальные стандарты; социальные пособия (пособия по социальному страхованию и пособия по социальной помощи); социальное обслуживание. Даны основные направления совершенствования экономического механизма и организационных форм управления системой социальной защиты населения адресное распределение финансовых ресурсов лишь тем домохозяйствам, фактическое потребление которых находится ниже величины прожиточного уровня. Предложено путем межбюджетного выравнивания способствовать повышению финансового обеспечения системы социальной защиты населения. Теоретической и методологической основой работы послужили теоретические и практические положения видных отечественных и зарубежных экономистов, социологов и других ученых и специалистов, занимающихся исследованиями в области социальной защиты населения, материалы Федеральной службы государственной статистики России, Территориального органа Федеральной службы государственной статистики по Республике Коми, а также законодательные и нормативные акты Российской Федерации и Республики Коми. В исследовании применялись общенаучные методы системного подхода, анализа и синтеза, логического, исторического и сравнительного анализа. ; Currently, the social welfare system in the Komi Republic and in the Russian Federation on the whole is undergoing gradual reforming, the main goals of which are as follows: improving the quality of life; supporting the poor and vulnerable segments of the population; mitigating possible negative consequences of reforms; improving pension provision; further improvement of targeted social assistance; streamlining social benefits; development of the social services market. In this regard, the study of methodological basis for the formation and use of financial resources of the social welfare system becomes more and more important. The goal of this work is to develop theoretical and methodical approaches to the improvement of financial mechanism for the social welfare system in the region. The paper considers the formation and use of financial resources for social protection of population in the Republic of Komi. The author reveals specifics of formation of budgets of all levels and the powers of federal and regional authorities in the field of mutual responsibility. The paper shows the imbalance of financial resources and obligations at all levels of the budgetary system of the Russian Federation. Scientific novelty of the work consists in the fact that it defines social protection as a financial category that provides redistribution of financial resources emerging in the process of formation of centralized and decentralized financial resources, through a set of forms and types of social protection aimed to ensure its targeted provision. On the basis of the national accounts system, which in terms of methodology focuses on a single international standard, the author develops a structure of forms and types of social protection, which are the basis of its financial mechanism: state social guarantees and minimum social standards; social benefits (social insurance and social assistance benefits); and social services. The paper considers main directions for improving the economic mechanism and organizational forms of management for the social welfare system, they are: targeted allocation of financial resources only to those households whose actual consumption is below the subsistence level. The author proposes to improve the funding of the social welfare system with the help of intergovernmental equalization. This work is based theoretically and methodologically on theories and practices of prominent Russian and foreign economists, sociologists and other scholars and professionals engaged in research in the field of social protection, data of the Federal State Statistics Service of Russia, its Territorial Office in the Komi Republic, and legislative and regulatory acts of the Russian Federation and the Republic of Komi. The study uses general scientific methods of system approach, analysis and synthesis, logical, historical and comparative analysis.

The CURRICULA project aims to compare cities elected "European Capital of Culture" (ECC) in four European countries (France, Poland, Sweden, Italy). Our purpose is (1) to explore immersive institutional cultural structures (Heritage industry) anchored historically in these cities, and (2) to describe the ability of cultural institutions to become part – or not – of new urban dynamics and embrace the cultural changes that generate them. How do theaters, museums, operas, concert halls, etc. (1) renew their scope and (2) redefine the relationships they have with their audiences during the period of the ECC year? How do these institutions react to the restructuring of the competitive field? Are they managing adaptive or hybrid strategies with new conceptions of culture? Or, conversely, do they gradually become obsolete? The CURRICULA project confront contrasting cases of (1) the "European Capitals of Culture" from the south (Marseille, Genoa, Bologna) and from the north (Krakow and Umeå), (2) cities recently concerned by the "European Capital of Culture" political mechanism, Marseille (ECC-2013), Umeå (ECC-2014), and cities that were elected ECC in the past, Genoa (ECC-2004), Bologna and Krakow (ECC-2000), and (3) multi-centered cultural models (Italy, Sweden) vs. highly centralized cultural models (France and Poland). Using innovative methods and investigative techniques, our approach is based on the study of the ticket office databases of institutions, as well as statistical and cartographic explorations of urban mobilities. Considering the urban geography of each European city, our international team will articulate multiscale descriptions that combine (1) quantitative surveys, (2) ethnographic interviews and (3) local observations anchored in the geography of cities. Built from a collection of firsthand ethnographic databases, the CURRICULA project is interested by the study of teams and practitioners that create and implement cultural offerings, as well as regular and irregular audiences, such as occasional spectators, regular members and other subscribers. In its final phase, our investigation will be deployed at the international level to compare European cities labeled ECC, with cities concerned by other forms of top-down mechanisms. By engaging for the first time in a comparison with the American area, we will explore through two case studies how processes of institutionalization of culture implement themselves – or not – locally, in cities such as Detroit and Chicago. In a second step, we will discuss the case of Perm, which has positioned itself over the past few years as the new "Cultural Capital of Russia". ; Le projet CURRICULA vise à comparer des villes élues Capitales Européennes de la Culture (CEC) dans quatre pays européens (France, Pologne, Suède, Italie) afin d'explorer la manière dont les institutions culturelles immersives – théâtres, musées, salles de concert, etc. –, ancrées historiquement dans ces agglomérations, sont appelées (1) à renouveler leur périmètre et (2) à redéfinir les rapports qu'elles entretiennent avec leurs audiences durant la période dynamisante des « années capitales ». Comment ces institutions réagissent-elles à la restructuration du champ concurrentiel et à la restructuration des offres, à leur diversifications, notamment numériques, et à la multiplication d'opérations événementielles et donc ponctuelles ? Dégagent-elles des stratégies d'adaptation et d'hybridation avec de nouvelles conceptions de la culture ? Ou, à l'inverse, deviennent-elles graduellement un patrimoine obsolète et difficile à entretenir ? Notre projet entend décrire la capacité des structures institutionnelles de la culture à s'inscrire – ou non – dans de nouvelles dynamiques urbaines et à épouser les mutations culturelles qui sont à leur origine. Le projet confronte (1) des villes du sud de l'Europe (Marseille, Gênes, Bologne) et du nord (Krakow et Umeå), (2) des villes récemment promues « Capitales Européennes de la Culture » (Marseille - CEC 2013, Umeå - CEC 2014) et des capitales régionales anciennement distinguées par le programme européen (Gênes - CEC 2004, Bologne et Krakow - CEC 2000), (3) des pays très centralisés (France, Pologne) et des pays décentralisés (Suède, Italie). Construite à partir d'un recueil de données ethnographiques de première main, l'observation de « cas » – le CDN La Criée (Marseille), le Théâtre National du Merlan (Marseille), le Wasterbotten Museum (Umeå), pour les premières enquêtes durant le démarrage du programme – s'intéresse autant aux équipes et aux praticiens qui composent et mettent en œuvre les offres culturelles qu'aux audiences régulières ou irrégulières, aux primo-spectateurs ou aux habitués et autres abonnés. Utilisant des méthodes et des techniques d'enquête établies à nouveaux frais – étude des billetteries, explorations statistiques et cartographiques notamment – le programme entend articuler des descriptions construites à diverses échelles, mêlant des coupes quantitatives, des entretiens ethnographiques et l'observation située, ancrée dans la géographie des villes. Dans la phase finale du programme, l'exploration de cas prélevés aux USA et en Russie – Détroit, Chicago et Perm – cherchera à ouvrir des perspectives extra-européennes pour mettre à l'épreuve les cadres d'analyse usinés durant les trois premières années du programme de recherche.

Повышение уровня рождаемости, которое наблюдается в России с 2000 года, во многом обусловлено проведением активной просемейной демографической политики. В 2013 году проявились признаки снижения и стагнации рождаемости, свидетельствующие об исчерпании стимулирующего воздействия государственных демографических инициатив 2011 года. При отсутствии нового этапа наращивания демографической политики ближайшие перспективы рождаемости будут определяться моделями демографического поведения, которые сложились у малочисленных поколений 1990-х годов рождения в условиях действующей просемейной политики. Цель исследования выявление отношения современной молодежи к семейным ценностям и определение уровня ее репродуктивных установок. Исследование базируется на анализе данных демографической статистики и результатов авторских социологических обследований, проведенных на разных этапах действия современной демографической политики в области рождаемости, с применением метода реального поколения. Научная новизна выполненной работы заключается в сравнительном анализе результатов двух социологических исследований и применении когортного метода для определения уровня и динамики репродуктивных установок поколений 1989 2000 гг. рождения, позволяющего выявить влияние просемейной политики на характер формирующихся у молодежи моделей демографического поведения. На основе проведенного в конце 2015 начале 2016 гг. социологического исследования «Отношение молодежи к семье и детям» получен вывод, что в условиях активной государственной политики в области рождаемости у молодежи сложились достаточно семейно-ориентированные стандарты демографического поведения. Сравнительный анализ с результатами исследования 2013 года показывает, что у когорты 1989 1993 гг. рождения, ставшей адресатом федерального материнского капитала, в условиях пролонгации его действия произошел рост установок детности. В то же время у поколения 1994 1998 гг. в отсутствие новых мероприятий по стимулированию рождаемости наблюдается негативная динамика репродуктивных намерений. На установки детности родившихся в 1999 2000 гг. существующие меры демографической политики влияния уже не оказали. В совокупности со стагнацией общего коэффициента рождаемости и низким темпом прироста суммарного коэффициента это доказывает, что требуется новый этап серьезного усиления просемейной демографической политики. Результаты исследования расширяют представления о механизме влияния демографической политики на формирование брачно-семейных и репродуктивных установок и могут применяться органами законодательной власти при разработке новых мероприятий демографической политики. ; The increase in the birth rate observed in Russia since 2000 is largely due to the active implementation of pro-family demographic policy. 2013 showed signs of decline and stagnation in the birth rate, indicating the exhaustion of stimulating effects of the state demographic initiatives of 2011. If there is no new stage of expansion of the demographic policy, then the immediate prospects of fertility will be determined by the models of demographic behavior that have been developed among the small generations of those born in the 1990s under the current pro-family policy. The goal of the present study is to identify the attitude of today's young people toward family values and to determine their reproductive plants. The study is based on the analysis of demographic statistics data and on the results of the author's sociological surveys conducted at different stages of modern demographic policy in the sphere of fertility, using the method of real generation. Scientific novelty of the work lies in the fact that it carries out a comparative analysis of the results of two sociological studies and applies the cohort method to determine the level and dynamics of reproductive attitudes of generations born in 1989 2000, which helps identify the influence of profamily policies on the nature of demographic behavior patterns that young people develop. Based on the sociological research "The attitude of young people toward family and children" conducted at the end of 2015 early 2016, we conclude that in the conditions of active state policy in the field of fertility young people have developed sufficient family-oriented standards of demographic behavior. Comparative analysis with the results of the 2013 survey shows that in the cohort of those born in 1989 1993 who became the target of the federal maternity capital and given the prolongation of its validity, there has been an increase in the number of children that they want to have. At the same time, in the generation of those born in 1994 1998 in the absence of new measures to stimulate the birth rate there is a negative dynamics of reproductive intentions. Childbearing attitudes of those born in 1999 2000 were not influenced by existing measures of the demographic policy. Together with the stagnation of crude birth rate and a low increase in the total fertility rate, this proves that it is necessary to promote a new phase of significant increase in pro-family demographic policy. The results of the study enhance the understanding of the impact of demographic policy on the formation of marriage and family and reproductive attitudes and can be used by the legislative authorities in the development of new measures of demographic policy.

Актуальность и цели. На рынках Африки российские ТНК обладают потенциальной конкурентоспособностью, однако на конец 2013 г. объем отечественных прямых иностранных инвестиций в экономике континента составлял порядка 2 млрд долл. 0,5 % от общего объема такого капитала за рубежом, что диктует необходимость активизации инвестиционной деятельности на данном направлении и поиска новых партнеров для реализации совместных проектов, в частности, предпринимателей из стран БРИКС. ТНК экстраконтинентального Большого Китая (Гонконг, Макао, Тайвань и Сингапур) добились значительного успеха в африканской инвестиционной экспансии, сделали много полезного для принимающих стран, но в ряде случаев были допущены ошибки и возникли отрицательные внешние эффекты, которые следует учитывать в бизнесе на континенте с участием российской стороны. Цель работы выявление закономерностей в организации африканского бизнеса компаниями вышеуказанных стран. Материалы и методы. В работе использованы финансовая отчетность ТНК, подлежащая раскрытию информации в соответствии с законодательством, в частности с требованиями для листинга на Сингапурской, Гонконгской, Тайбэйской, Йоханнесбургской и иных фондовых биржах. Проведены расчеты на основании данных национальных статистических ведомств, Международного валютного фонда и сборников Конференции ООН по торговле и развитию. Применялись методы статистической обработки данных, сравнительного анализа при выявлении положительных и отрицательных последствий организации бизнеса, а также историко-экономического и абстрактно-логического анализа. Результаты. Показано, что компании рассматриваемых стран оказались конкурентоспособными на рынках Африки и смогли организовать производства готовых товаров, трудоустроить местных жителей, сбывать продукцию в принимающих государствах, а также экспортировать ее, причем степень переработки сырья, выполненная африканцами, постоянно увеличивается. Положительной чертой бизнеса является выход на рынки услуг принимающих стран, а также способность организовать крупные плантационные хозяйства, которые в ряде случаев уступают модели сетевых отношений с мелкими африканскими аграриями, так как приводят к изменению ландшафта, искоренению традиционных культур и к сдвигам в условиях жизни африканцев, что вызывает недовольство. Выводы. Проведенный анализ позволяет прогнозировать выход компаний экстраконтинентального Большого Китая в новые отрасли обрабатывающей промышленности Африки, например пищевые производства, а также активизировать бизнес в сфере услуг, в частности в телекоммуникациях. В условиях финансовых санкций против России и ответных запретов на ввоз продовольствия представляется целесообразным использовать новые возможности для инвестирования в сельское хозяйство Африки, осуществить которое в сотрудничестве с ТНК получится более эффективно, в том числе с рассматриваемыми фирмами, однако при этом следует разработать и реализовать стратегию, которая будет минимизировать негативные внешние эффекты при организации бизнеса. ; Background. Russian TNCs have certain competitive advantages in African markets, however by the end of 2013 the stock of Russian FDI in Africa was only 2 billion dollars or just 0,5 % of such total investments abroad. The value determines the necessity to invest more actively and to find new partners for undertaking mutual projects, in particular, from BRICS countries. TNCs from extracontinental Big China (Hong Kong, Macao, Taiwan and Singapore) have achieved significant success in the African investment expansion and have done many beneficial things for host countries, however in some cases the mistakes were made and the negative external effects occurred such instances should be considered in business ventures involving Russian parties. The purpose of the article is to determine tendencies in organization of African business by companies from the abovementioned countries. Materials and methods. The article studies financial statements, subject to disclosure by public TNCs in accordance with the legislature, in particular, under the requirements for listing on the Singapore, Hong Kong, Taipei, Johannesburg and other stock exchanges. Data from national statistical authorities was analyzed, as well as publications by the International Monetary Fund and U.N. Conference on Trade and Development. The methods of statistical data analysis were used, and the comparative analysis has allowed for the determination of positive and negative outcomes of the business organization. The analysis in history and economics, abstract and logic studies have been applied. Results. It has been determined that entities from the studied countries have shown signs of competitive advantages in the African markets. These enterprises have established production facilities for output of manufactured goods, have hired local employees, and are selling goods and services in host African countries and also manage to make exportations while the value added by the Africans is constantly increasing. The entry into markets of services in host countries is a positive feature of such business while the ability to establish large plantations sometimes is inferior to the network relationships with smaller African agrarians due to alteration of the landscape, eradication of traditional crops and changes in lifestyles of Africans such things cultivate the hostility. Conclusions. The analysis conducted allows to forecast that the companies form extracontinental Big China can enter into new branches of Africa's manufacturing, such as food producing enterprises, and to activate business in services, especially in telecommunications. The financial sanctions against Russia and the countermeasures related to the ban on food imports has determined the reasonability of using new opportunities to invest into Africa's agriculture. It will be more effective to realize such investments in cooperation with the studied TNCs, however a relevant strategy needs to be developed and implemented in order to minimize negative externalities in business organization.

Анализ проблем и перспектив развития спортивнооздоровительного туризма в Крыму был проведён с целью модернизации данного туристского региона Российской Федерации. Объектом исследования является спортивно-оздоровительный туризм в Крыму, предметом – содержание и организация услуг в сфере спортивно-оздоровительного туризма. Актуальность исследования данной проблемы обусловлена тем, что туризм никогда не был значимой частью хозяйственного комплекса Крыма. На данный момент только 6% прямых отчислений в местный бюджет поступает от туристской индустрии, хотя в 2010 году именно туризм во всех его проявлениях был провозглашён приоритетным направлением экономической политики региона. Этот факт ещё раз подчеркивает необходимость проведения аналитического исследования как потенциала Крыма в области туризма в целом, так и его спортивно-оздоровительной направленности в частности. Результаты исследования позволят определить основные конкурентные преимущества данного субъекта Российской Федерации на международном рынке туриндустрии и перспективы развития спортивно-оздоровительного туризма в Крыму. Модернизация этого региона будет способствовать превращению его в центр занятий спортом, а также привлечению средств финансирования для развития этого направления туризма и увеличению турпотока на полуостров со всей России, стран ближнего и дальнего зарубежья. Исследования экспертов Федерального агентства по туризму Министерства культуры РФ по анализу туристского потенциала Крыма выявили, что увеличение притока туристов в регион для занятий спортом, улучшение материально-технической базы и качества оказываемых услуг в сфере спортивно-оздоровительного туризма, особенно в условиях импортозамещения, является одной из первоочередных задач Российского Правительства. В региональном разрезе туристский поток по-прежнему ориентирован в основном на «пляжный» отдых, а не на занятия спортивно-оздоровительным туризмом (спелеотуризм, велотуризм, пешеходный туризм, скалолазание, дайвинг, дельта-пара-аэротуризм, спортивное ориентирование или рогейн). И как следствие, в настоящее время Крым значительно отстаёт по качеству предоставляемых услуг и развитой инфраструктуры от таких «спортивных» центров России, как Краснодарский край, Ставрополье, Алтай, Камчатка и Прибайкалье, хотя имеет огромный потенциал в области развития услуг спортивнооздоровительной направленности (горные леса, бурные реки, многочисленные ущелья, Азовское и Черное море, соленые озера и многое другое). Проведённый анализ состояния спортивно-оздоровительной инфраструктуры региона может иметь важное значение при разработке практических рекомендаций, позволяющих использовать туристские ресурсы Крыма как источник финансовых доходов бюджетной системы Российской Федерации, средство повышения занятости и качества жизни населения, место для поддержания здоровья туристов, занятий спортивно-оздоровительным туризмом (как молодёжи, так и более взрослого населения), основу для развития социокультурной среды и воспитания патриотизма. ; The article gives an analysis of the problems and prospects of the sports and health tourism development in Crimea for modernization of this tourist region of the Russian Federation. The article is focused on the sports and health tourism in Crimea and namely on the content and organization of services in this field of tourism. The relevance of the study stems from the fact that tourism has never been a significant part of the economic complex of Crimea. Currently, only 6% of direct payments to the local budget come from the tourism industry, but in 2010 it is tourism in all its forms was proclaimed a priority of economic policy in the region. Results of the study can help to identify the main competitive advantages of this entity of the Russian Federation on the international tourism market and development prospects of sports and health tourism in Crimea. Modernization of the region will contribute to its transformation into a center of sports, as well as attraction of financing tools for the development of tourism destinations and an increase in tourist traffic to the peninsula from all over Russia, neighbouring countries and beyond. Wide experience of studies of Crimean touristic potential confirms that increasing the tourist flow for sports, improving the material and technical base and the quality of services in the field of sports and health tourism in the region, especially in the context of import substitution, is one of the Russian Government's priorities. Regionally, the tourist flow is still focused mainly on the "beach" recreation, not on sports tourism (caving, biking, hiking, rock climbing, diving, aero-tourism, orienteering, etc.). As a consequence, currently Crimea is significantly behind in quality of services and infrastructure of such Russian centers of sports as Krasnodar, Stavropol, Altai, Kamchatka and Baikal region. Although Crimea has great potential for health and of sports tourism services (mountain forests, turbulent rivers, numerous gorges, the Sea of Azov and the Black sea, the salt lakes and more). Analysis of sports and health infrastructure of the region can be applied to the development of practical recommendations for the use of touristic potential of Crimea as a source of financial income in the Russian Federation budget, means of improving employment and quality of life, a place for the maintenance of tourists' health and for their involvement to sports tourism activities (as young people, and adult population), the basis for the development of social and cultural environment and patriotic education.

Рассмотрена эволюция теории и практики государственного регулирования рынков аддиктивных товаров и услуг в контексте с периодизацией представлений о роли государства в экономике в целом, историко-экономической эпохой, формированием видовых рынков. В эпоху меркантилизма сфера регулирования рынков аддиктивных благ не являлась предметом внимания экономистов, но на практике сформировано представление о необходимости государственного протекционизма. В период его критики в рамках теории физиократов и начала классической школы алкогольная продукция становится предметом исследования экономистов, как важнейший источник бюджетных средств. Отмена крепостного права, развитие частной промышленной деятельности, замена откупной системы акцизным налогообложением свидетельствуют о проникновении традиционных либеральных принципов в отечественную экономику и в сферу аддиктивных благ. Немецкие исторические школы, ориентированные на активную роль государства с учетом национальных особенностей экономики, нашли поддержку и развитие в работах российских ученых, поддерживающих винную и табачную монополию. В советский период в основу тотальной национализации производства и сбыта разрешенных аддиктивных благ положены принципы марксистской политической экономии. Для маржинальной школы характерно психологическое толкование экономических процессов в сфере аддиктивных благ в условиях совершенной конкуренции, в частности роли потребителей в ценообразовании. В период теоретической борьбы монетаризма и кейнсианства, совпавшего с наркотическим бумом, возникли направления экономики преступлений и наказаний, наркотиков. Во время неолиберализма в сфере аддиктивных благ сформировалось антипрогибиционистское движение. Смена неоинституциональной экономической теорией ряда постулатов неоклассической экономики способствовала развитию эмпирических и теоретических исследований аддиктивного потребительского поведения, новой интерпретации роли государственных структур на основных рынках аддиктивных благ. Обоснована целесообразность привлечения неоинституциональной теории в качестве концептуальной базы их регулирования, основанной на расчете и сравнении социально-экономического результата реализации существующих альтернатив политики. Предложено исследование экономики наркотиков, алкогольной и спиртосодержащей продукции, табачных изделий, азартных игр и других товаров и услуг с аналогичными стереотипами потребления объединить в экономику аддиктивных благ. Установлено, что проведенные исследования эволюции экономических концепций государственного регулирования рынков аддиктивных благ и мер их практической реализации в XV-XXI вв. обладают большим креативным потенциалом для осмысления сути и особенностей их государственного регулирования в современной России в институциональном и эволюционном смысле. ; The article discusses the evolution of state regulation of the market of addictive goods and services in the context of the periodization of ideas about the role of the state in the economy in general, in historical and economic era, in the formation of the species of addictive goods markets. In the age of mercantilism the sphere of regulation of addictive goods markets was not the subject of attention of economists, but in practice there is an idea of the need for state protectionism. During its criticism in the framework of the theory of physiocrats and in the beginning of the classical school, alcohol products become a subject of research of economists, as the major source of budgetary funds. The abolition of serfdom, the development of private industrial activity, changing the farming tax system to the excise tax, indicate the penetration of traditional liberal principles in domestic economy in the field of addictive goods. The German historical schools focused on the active role of the state with respect to national peculiarities of the economy, found support and development in the works of Russian scientists that support the alcohol and tobacco monopoly. In the Soviet period the principles of Marxist political economy were formed on the basis of total nationalization of production and distribution of allowed addictive goods. The margin school is characterized by psychological interpretation of economic processes in the field of addictive goods under the conditions of perfect competition, in particular the role of consumers in the pricing. In the period of theoretical struggle of monetarism against keynesianism, which coincided with the drug boom, there were areas of economics of crime and punishment, drugs. In the neoliberalism period the antiprohibitionist movement was formed in the field of addictive goods. Changing some postulates of neoclassical economics by neo-institutional economic theory contributed to the development of empirical and theoretical studies of addictive consumer behavior, a new interpretation of the role of state structures in the main markets of addictive goods. The author justified the feasibility of attracting neo-institutional theory as a framework for their regulation, based on the calculation and comparison of the socio-economic result of implementation of the existing policy alternatives. It is proposed to combine the study on economics of drugs, alcohol products, tobacco products, gambling and other goods and services with similar consumption patterns into the economy of addictive goods. It is established that studies of evolution of the economic concepts of government regulation of addictive goods markets, and measures for their practical implementation in the 15th-21st centuries have great creative potential for understanding the essence and peculiarities of state regulation in modern Russia in institutional and evolutionary sense.

В настоящей статье рассмотрены ключевые проблемы оценки инвестиционного климата страны. Данной теме, в свете последних политических событий, уделяется повышенное внимание. По причинам нарастающей политической напряженности между Россией и странами Запада, инвестиционная активность среди зарубежных инвесторов на территории нашей страны может существенно снизиться. Исследования показали, что основными проблемами текущих методик оценки инвестиционного климата являются объективность, комплексность, актуальность и сопоставимость предложенных оценок. В данной статье представлен механизм решения вышеуказанных проблем посредством использования многофакторной модели инвестиционной привлекательности. Информационной базой исследования послужили официальные ежегодные статистические отчеты и бюллетени таких международных организаций как: IBCA, Moody's, Standard & Poor's, Monetary Fund, OPEC, UNCTAD, UNESCO, World bank и др. Ключевые теоретические положения по оценке инвестиционного климата страны были изложены по результатам анализа докладов и обзоров международных консалтинговых компаний Ernst and Young и Deloitte, официальных интернет ресурсов российских и международных деловых изданий: Euromoney, Fortune, The Economist, The Financial Times, BBC, Bloomberg, RBC, Ведомости и Комерсантъ. Достоверность и обоснованность научных положений, выводов и рекомендаций, содержащихся в статье, обеспечиваются корректным использованием достаточного объема аналитической и статистической информации по направлениям исследования. В статье, ключевое внимание уделено методу математического моделирования и прогнозирования. С помощью внедрения мультипликативной модели, где мультипликаторами выступают отдельно рассчитанные факторы потенциала и факторы риска, планируется вывести наиболее точную и объективную модель оценки инвестиционного климата страны. Полученные результаты статьи в качестве данных и математических моделей позволят применять зарубежным инвесторам наиболее объективную оценку инвестиционного климата страны в целях построения своих стратегий рыночного функционирования. В статье рассмотрены два метода получения оценки инвестиционного климата, фундаментальный и экспертный. Исследования показали, что фундаментальный метод позволяет получить наиболее точную и объективную оценку, однако не все факторы инвестиционного потенциала можно подвергнуть математической оценке. Применение на практике экспертного мнения затруднено субъективностью оценки экспертов, поэтому его использование требует особой осторожности. В современной экономической практике доказано, что элементы инвестиционного климата непосредственно влияют на инвестиционные решения организаций. Совершенствование методики оценки инвестиционного климата, позволяет построить наиболее оптимальный формат взаимодействия инвесторов с принимающей страной. В условиях современной политической напряженности, данный путь, требует четкой кооперации субъектов, как на внутреннем, так и на международном уровне. Однако, уже сейчас, подобные меры, позволят избежать дестабилизации отношений России с зарубежными инвесторами. ; This article discusses the key problems of assessing the country's investment climate. The subject in the light of recent political events, has received increased attention. For reasons of increasing political tensions between Russia and the West, the investment activity is significantly reduced among foreign investors in our country. Studies have shown that the main problems of the current investment climate assessment methodologies are objectivity, comprehensiveness, relevance and comparability of proposed assessments. This article provides a mechanism for solving the above problems by using a multifactor model of investment attractiveness. The information base for the study served as the official annual statistical reports and bulletins of international organizations such as: IBCA, Moody's, Standard & Poor's, Monetary Fund, OPEC, UNCTAD, UNESCO, World bank, etc. The key theoretical positions on the assessment of the investment climate in the country were presented the results of the analysis reports and reviews of the international consulting company Ernst and Young and Deloitte, the official Internet resource of Russian and international business publications: Euromoney, Fortune, The Economist, The Financial Times, BBC, Bloomberg, RBC, Vedomosti and Komersant. The reliability and validity of scientific statements, conclusions and recommendations contained in this article provides the correct use of sufficient analytical and statistical information on the directions of research. In this article, the key attention is paid to the method of mathematical modeling and forecasting. With the introduction of the multiplicative model, where the multipliers are the separately calculated factors and potential risk factors, it is planned to bring the most accurate and objective evaluation model of investment climate in the country. The results articles as data and mathematical models will allow foreign investors to use the most objective assessment of the investment climate in the country in order to build their strategies market functioning. The article describes two methods to obtain an estimate of the investment climate, a fundamental and expertise. Studies have shown that the fundamental method provides the most accurate and objective assessment of, but not all of the investment potential factors can be subjected to mathematical evaluation. The use of expert opinion on the practice of subjectivity difficult to experts, so its use requires special care. In modern economic practice it proved that the investment climate elements directly affect the investment decisions of companies. Improving the investment climate assessment methodology, it allows you to build the most optimal form of cooperation between investors from the host country. In today's political tensions, this path requires clear cooperation of subjects, both in the domestic and international level. However, now, these measures will avoid the destabilization of Russia's relations with foreign investors.

Стаття присвячена дослідженню наслідків для міжнародної та європейської безпеки після президентських виборів у Сполучених Штатах Америки. Визначено, що президентські вибори в Сполучених Штатах Америки 2016 р. стали одними із найбільш суперечливих і непередбачуваних за всю історію цієї країни. Вони змінили розстановку акцентів у внутрішній та зовнішній політиці, а також значною мірою вплинули на зміну підходів відносно міжнародної та європейської безпеки. Обґрунтовано тезу про те, що основна увага в безпековій сфері буде зосереджена на забезпеченні національної безпеки, а питання міжнародної та європейської безпеки повинні носити колективний характер. Доведено, що відсутність конкретних прямих заяв Д. Трампа відносно регіональної політики створює підґрунтя для утворення своєрідного «вакууму» безпеки у таких регіонах, як Азія, Європа, Близький Схід та Латинська Америка. Встановлено, що процес боротьби із тероризмом, представником якого виступає Ісламська держава, повинен здійснюватись на колективній основі. Визначено, що важливим питанням для системи європейської безпеки залишається новий формат відносин США із Російською Федерацією: актуальним є питання про те, наскільки загрозливим ці відносини можуть стати в перспективі для Європейського Союзу. ; The consequences for international and European security after the presidential elections in the United States of America have been investigated. We should say that these elections in the United States became one of the most controversial and unpredictable in the history of this country. New accents in foreign and internal policy of D. Trump are focused on the amplification of national component and strengthening of America's national security. Moreover, in the future the United States does not intend to provide international and European security solely: now it is the task for the countries that are members of such organizations as NATO, OSCE and EU.According to a new president, NATO's role in the fight against modern challenges and threats to international security should be based on a new mechanism, which involves the participation of all countries, not just the United States. It happens due to the fact that the United States does not intend to pay much attention to external issues in the future, preferring to focus more on solving a number of internal ones.As to the question of terrorism combating, D. Trump has a more consolidated position that in future The Unites States are going to lead the fight against the Islamic State together with Russia and Syria. In accordance with this, certain kind of support of Russian plans will go from the US although this is not about a full convergence.D. Trump's statements about the fact that European security must be self-sufficient are pushing European countries to the creation of European armed forces. In accordance with this, it has been suggested to introduce autonomy in Europe from the United States in the context of security. Moreover, European countries should make contributions to the NATO budget in order to maintain the international security. This double burden is now unbearable for European countries and will unlikely have a positive impact on European security. Consequently, Europe must either enhance their military and defense components due to its material and technical resources or to search for other alternatives.In conclusion it should be noted that the full implementation of D. Trump's plans for international and European security will depend on how the declared initiatives will correspond to his real actions. Perhaps this would require more than a year, but now the world and the European community must be ready for serious structural and geopolitical changes. The presence of a number of acute problems makes the role of the United States in the process of ensuring international and European security hardly predictable. ; Статья посвящена исследованию последствий для международной и европейской безопасности после президентских выборов в Соединенных Штатах Америки. Определено, что президентские выборы в Соединенных Штатах Америки в 2016 г. стали одними из наиболее противоречивых и непредсказуемых за всю историю этой страны. Они изменили расстановку акцентов во внутренней и внешней политике, а также в значительной степени повлияли на изменение подходов относительно международной и европейской безопасности. Аргументирован тезис о том, что основ-ное внимане в сфере безопасности будет сосредоточено на обеспечении национальной безопасности, а вопросы международной и европейской безопасности должны носить коллективный характер. Доказано, что отсутствие конкретных прямых заявлений Д. Трампа касательно региональной политики создает основание для создания своеобразного «вакуума» безопасности в таких регионах, как Азия, Европа, Ближний Восток и Латинская Америка. Установлено, что процесс борьбы с терроризмом, представителем которого выступает Исламское государство, должен осуществляться на коллективной основе. Определено, что важным вопросом для системы европейской безопасности остается новый формат отношений США с Российской Федерацией: актуален по-прежнему вопрос о том, насколько угрожающими эти отношения могут стать в перспективе для Европейского Союза.

Критически рассматривается норма и практика толерантности. Ей противопоставляется небезразличие как нравственно приоритетная жизненная установка. Автор апеллирует к экзистенциальному опыту, реконструируя его с минимальной внутренней цензурой. Смыслообразы жизненной конкретики превалируют в тексте над понятийно-категориальным схематизмом. Реконструируемый опыт полон иронии: и озорной, и горькой. Продумываются основания, достоинства и недостатки ироничного взгляда на мир и на самого себя. В поле зрения автора оказываются отношения мужчины и женщины, стихия влечения, чудо любви и сопредельные им, не вызывающие симпатий, социально-культурные феномены проституции, гомосексуализма, феминизма. Неоптимистичны по преимуществу авторские интуиции и ощущения касательно событийного ряда в политической и экономической сферах современной общественной жизни. Все интерпретации и оценки соотносятся с защищаемой позицией небезразличного, иллюстрируя её, и с отвергаемой линией толерантности. Вывод, он же интуитивный предпосылочный пункт: либерально фундированной толерантности ответственно противостоит небезразличие здорового индивидуализма и экзистенциальной сосредоточенности как таковой. И в Европе, и в России сегодня с большим трудом. Небезразличный не одинаков и не ровен с людьми: искренне и не напоказ любит и ненавидит; ненавязчиво оберегает, помогает, сочувствует и лишь терпит, непринуждённо или усилием воли. Толерантный, исподволь или демонстративно осуждая несогласных с ним, остальных воспринимает ровно, приблизительно так, что не исключает безразличия наоборот, скорее культивирует его. ; The norm and the practice of tolerance are being critically considered. It is being opposed by non-indifference as a morally vital priority setting. The author appeals to the existential experience, reconstructing it with minimal internal censorship. In the text the semantics of the life specificity prevail over the conceptual-categorical schematism. Reconstructed experience is full of irony which is mischievous and bitter. The grounds, the advantages and disadvantages of the ironic view of the world and of oneself are being considered. The author examines the relationship between men and women, the element of attraction, the miracle of love and adjacent to them social and cultural phenomena which do not induce sympathy prostitution, homosexuality, feminism. The author's intuition and feelings regarding the sequence of events in the political and economic spheres of modern public life are mainly not optimistic. All interpretation and evaluation relate to the protected position of the non-indifferent to illustrate it, and to the rejected line of tolerance. Liberal tolerance (according to K. Popper) teaches me to be tolerant to all other, apart from the intolerant. But how should I treat myself? If I treat with intolerance I am a necrophiliac tragedian aimed at disengagement. If with tolerance, then I am not me, but someone of the many other; necrophiliac comedian with progressive symptoms of schizophrenia, with mannered crushing of selfhood into fragments. "Tolerance" is the pseudoscientific, politicized synonym of "patience". Terminated word from philosophical and scientific theories is different from the word from ordinary, everyday language with much more rigorous outline of its semantic boundaries. The politicization of the term gives the opposite effect, the content of the token becomes vague, in addition the attraction to absurd contexts grows inside. "Patience" is not the most invigorating idea, it is sluggish. It is, of course, more emotional and mental that the prim tolerance, but, unlike the one (drifting near the centrist zero level) it allows hopeless stooping: "Think of Our Lord suffering on the cross". Comparing respective antonyms, "intolerance" and "non-patience", gives somewhat similar situation. Intolerance is vague, it does not have a characteristic detail, is applicable to the foolish protest and to elementary bad manners. Non-patience is much more specific (requires clarification of the recipient), sharper and not only in opposition to the smallest detail, but and in rejection of powerful structures: "Impatience" is Yuri Trifonov's novel about the people of the movement of "Narodnaya Volya": selfless, heroic men. but with a nervous breakdown and agitation of the doomed. Non indifference is fighting in itself with essentially nondescript tolerance and deformities: like non hurrying impatience, like not doing things in a big way, like not vulgar (but not without edges of rigidity) intolerance. It recommends that I must be not indifferent and have different attitudes to myself and the world around with all the responsibility to ourselves and others. Not indifferent person has someone to love, someone to hate. It saves some, while tolerating many others. Without advertising. Without hiding. Tolerant person condemns antagonists, real and fictional, treats the others evenly (within the margin of error). Evenness does not exclude indifference but rather encourages it. As a conclusion, alias premised intuitive point: liberally substantiated tolerance is being responsibly confronted by the not indifference of healthy individualism and existential concentration as such. Both in Europe and in Russia with great difficulty today.

Cyprus issue has been on the agenda in the international community. Disputes between Turkish Cypriots and Greek Cypriots have gained new dimension with the hydrocarbon resources that was found in the Eastern Mediterranean. This thesis will focus on Cyprus conflict in terms of hydrocarbon resources. Before the solution of the Cyprus issue, Greek Cypriot administration unilaterally has encouraged its hydrocarbon exploration activities in the open waters of Cyprus. However, this situation has affected negotiation process and expectations in terms of security and foreign policy of Cyprus. This thesis aims to analyze the research question, "Whether NATO involvement in Cyprus' security would create more favorable conditions for a long lasting peaceful settlement?" by testing the hypothesis that "why and how NATO should enhance energy security of the hydrocarbon findings in Cyprus offshores in particular and the Eastern Mediterranean in general to promote stability on the island?" In this context, relations between the Turkish and Greek Cypriots were analyzed. The Warsaw Pact has come to an end and the Soviet Union (USSR) has dissolved but the North Atlantic Treaty Organization (NATO) is still evolving. This is so because NATO has not only been a military alliance, but also a community of shared principles and values.Two possible scenarios for NATO: the alliance may assume a new role for security as well as energy policies in the Eastern Mediterranean. NATO may not assume a new role in the Eastern Mediterranean because of the Russian involvement in Cyprus. As a result of this thesis; due to the Russia factor in Cyprus the NATO may not assume a new role to ensure the stability and security on island. This research will not only employ the method of the elite interviews but also will make use of other primary sources (treaties, agreements, official reports and speeches). Thereby, this research will contribute to enhance the literature of International Relations studies on Cyprus problem. This research attempts to analyze the research question in five chapters. It reviews the problems inherent in making predictions in the first chapter. In the second chapter, it will summarize the Cyprus offshore hydrocarbons and regional policies between both Turkish and Greek Cypriots and Cyprus hydrocarbons and responses of the international actors. In the third chapter, Turkey's role in Eastern Mediterranean and its role assumptions will be elaborated. Turkey's role conception will be analyzed at two levels: Turkey's Big Brother role; Turkey's Natural Leader Role. Fourth chapter analyzes NATO's evolving and expanding role in energy security. This research will analyze NATO's possible new role in providing energy security in the Eastern Mediterranean. The fifth section will be an overview of the analysis and will be composed of the concluding remarks. Keywords: Turkish Cypriot, Greek Cypriot, hydrocarbon, security, stability, cooperation. ; ÖZ: Kıbrıs sorunu uluslararası toplumun gündeminde yer almaktadır. Doğu Akdeniz'de hidrokarbon kaynaklarının bulunması Kıbrıslı Türkler ile Kıbrıslı Rumlar arasındaki anlaşmazlığa yeni bir boyut kazandırmıştır. Bu tez hidrokarbon kaynakları bakımından Kıbrıs sorununa odaklanacaktır. Kıbrıs Rum Yönetimi, çözümden önce Kıbrıs açık sularında tektaraflı hidrokarbon arama faaliyetlerini teşvik etmektedir. Fakat bu durum güvenlik ve Kıbrıs dış politikası açısındandan müzakere sürecindeki beklentileri etkilemektedir. Bu tez "Kıbrıs'ın güvenliği konusunda NATO müdahalesi uzun süreli barışçıl bir çözüm için daha elverişli koşullar yaratır mı?" araştırma sorusunu, "NATO adada istikrarı sağlamaya yönelik Doğu Akdeniz'de ve özellikle Kıbrıs açık denizlerindeki hidrokarbon keşiflerinin enerji güvenliğini neden ve nasıl sağlayabilir?" hipotezini test ederek analiz etmeyi amaçlamaktadır. Bu bağlamda Kıbrıslı Türk ve Rumlar arasındaki ilişkiler analiz edilmiştir. Varşova Paktı'nın sonlanıp, (SSCB) Sovyetler Birliği'nin dağılmasına rağmen (NATO) Kuzey Atlantik Antlaşması Örgütü halen gelişmektedir. Bu nedenden dolayı; NATO sadece askeri bir ittifak değil, aynı zamanda ortak ilke ve değerleri olan bir topluluktur. NATO için iki olası senaryo vadır: İttifak Doğu Akdeniz'de güvenlik ve enerji politikaları için yeni bir rol alabilir. Ya da; NATO Kıbrıs'ta Rusya'nın varlığı nedeniyle Doğu Akdeniz'de yeni bir rol almayabilir. Bu tezin bir sonucu olarak; Kıbrıs'taki Rusya faktörü NATO'nun adada istikrarı ve güvenliği sağlamak için yeni bir rol üstlenmesine engel olabilir. Bu araştırma sadece elit görüşme yöntemi ile değil diğer birincil kaynakların (anlaşmalar, sözleşmeler, resmi raporlar ve mülakatlar) kullanımından da yararlanılarak hazırlanmıştır. Dolayısıyla bu araştırma, Kıbrıs sorunu ile ilgili olarak Uluslararası İlişkiler literatürünü geliştirmeye katkıda bulunacaktır. Bu çalışma, araştırma sorusunu beş bölümde analiz etmeye çalışır. Birinci bölümde sorunun özü tahmin edilerek gözden geçirilecektir. İkinci bölümde Kıbrıs deniz hidrokarbonları, Kıbrıs'lı Türk ve Rumlar arasındaki bölgesel politikalar ve Kıbrıs hidrokarbonları konusunda uluslararası aktörlerin tepkileri özetlenecektir. Üçüncü bölümde Türkiye'nin Doğu Akdeniz'deki rolü ve rol varsayımları ele alınacaktır. Türkiye'nin rol anlayışı iki düzeyde analiz edilecektir: Türkiye'nin Ağabey rolü; Türkiye'nin Doğal Lider Rolü. Dördüncü bölüm, NATO'nun enerji güvenliğinde gelişen ve büyüyen rolünü analiz eder. Bu araştırma, Doğu Akdeniz Bölgesi'nde enerji güvenliğinin sağlanmasına yönelik NATO'nun olası yeni rolünü analiz edecektir. Beşinci bölümde yapılan çalışmalar analiz edilerek elde edilen sonuçlar açıklanacaktır. Anahtar Kelimeler: Kıbrıslı Türk, Kıbrıslı Rum, hidrokarbon, güvenlik, istikrar, işbirliği. ; Master of Arts in International Relations. Thesis (M.A.)--Eastern Mediterranean University, Faculty of Business and Economics, Dept. of Political Science and International Relations, 2016. Supervisor: Assist. Prof. Dr. Günay Aylin Gürzel.

We thank CERN for the very successful operation of the LHC, as well as the support staff from our institutions without whom ATLAS could not be operated efficiently. We acknowledge the support of ANPCyT, Argentina; YerPhI, Armenia; ARC, Australia; BMWFW and FWF, Austria; ANAS, Azerbaijan; SSTC, Belarus; CNPq and FAPESP, Brazil; NSERC, NRC and CFI, Canada; CERN; CONICYT, Chile; CAS, MOST and NSFC, China; COLCIENCIAS, Colombia; MSMT CR, MPO CR and VSC CR, Czech Republic; DNRF, DNSRC and Lundbeck Foundation, Denmark; EPLANET, ERC and NSRF, European Union; IN2P3-CNRS, CEA-DSM/IRFU, France; GNSF, Georgia; BMBF, DFG, HGF, MPG and AvH Foundation, Germany; GSRT and NSRF, Greece; ISF, MINERVA, GIF, I-CORE and Benoziyo Center, Israel; INFN, Italy; MEXT and JSPS, Japan; CNRST, Morocco; FOM and NWO, Netherlands; BRF and RCN, Norway; MNiSW and NCN, Poland; GRICES and FCT, Portugal; MNE/IFA, Romania; MES of Russia and ROSATOM, Russian Federation; JINR; MSTD, Serbia; MSSR, Slovakia; ARRS and MIZŠ, Slovenia; DST/NRF, South Africa; MINECO, Spain; SRC and Wallenberg Foundation, Sweden; SER, SNSF and Cantons of Bern and Geneva, Switzerland; NSC, Taiwan; TAEK, Turkey; STFC, the Royal Society and Leverhulme Trust, United Kingdom; DOE and NSF, United States of America. The crucial computing support from all WLCG partners is acknowledged gratefully, in particular from CERN and the ATLAS Tier-1 facilities at TRIUMF (Canada), NDGF (Denmark, Norway, Sweden), CC-IN2P3 (France), KIT/GridKA (Germany), INFN-CNAF (Italy), NL-T1 (Netherlands), PIC (Spain), ASGC (Taiwan), RAL (UK) and BNL (USA) and in the Tier-2 facilities worldwide. ; The jet energy scale (JES) and its systematic uncertainty are determined for jets measured with the ATLAS detector using proton–proton collision data with a centre-of-mass energy of s√=7 TeV corresponding to an integrated luminosity of 4.7 fb −1. Jets are reconstructed from energy deposits forming topological clusters of calorimeter cells using the anti-kt algorithm with distance parameters R=0.4 or R=0.6, and are calibrated using MC simulations. A residual JES correction is applied to account for differences between data and MC simulations. This correction and its systematic uncertainty are estimated using a combination of in situ techniques exploiting the transverse momentum balance between a jet and a reference object such as a photon or a Z boson, for 20≤pjetT1 TeV. The calibration of forward jets is derived from dijet pT balance measurements. The resulting uncertainty reaches its largest value of 6 % for low-pT jets at |η|=4.5. Additional JES uncertainties due to specific event topologies, such as close-by jets or selections of event samples with an enhanced content of jets originating from light quarks or gluons, are also discussed. The magnitude of these uncertainties depends on the event sample used in a given physics analysis, but typically amounts to 0.5–3 %. ; ANPCyT ; YerPhI, Armenia ; Australian Research Council ; BMWFW, Austria ; Austrian Science Fund (FWF) ; Azerbaijan National Academy of Sciences (ANAS) ; SSTC, Belarus ; National Council for Scientific and Technological Development (CNPq) ; Fundacao de Amparo a Pesquisa do Estado de Sao Paulo (FAPESP) ; Natural Sciences and Engineering Research Council of Canada ; NRC, Canada ; Canada Foundation for Innovation ; CERN ; Comision Nacional de Investigacion Cientifica y Tecnologica (CONICYT) ; Chinese Academy of Sciences ; Ministry of Science and Technology, China ; National Natural Science Foundation of China ; Departamento Administrativo de Ciencia, Tecnologia e Innovacion Colciencias ; Ministry of Education, Youth & Sports - Czech Republic Czech Republic Government ; DNRF, Denmark ; Danish Natural Science Research Council ; Lundbeckfonden ; EPLANET ; European Research Council (ERC) ; NSRF ; European Union (EU) ; Centre National de la Recherche Scientifique (CNRS) ; CEA-DSM/IRFU, France ; GNSF, Georgia ; Federal Ministry of Education & Research (BMBF) ; German Research Foundation (DFG) ; HGF, Germany ; Max Planck Society ; Alexander von Humboldt Foundation ; Greek Ministry of Development-GSRT ; NSRF, Greece ; Israel Science Foundation ; MINERVA, Israel ; German-Israeli Foundation for Scientific Research and Development ; ICORE, Israel ; Benoziyo Center, Israel ; Istituto Nazionale di Fisica Nucleare (INFN) ; Ministry of Education, Culture, Sports, Science and Technology, Japan (MEXT) Japan Society for the Promotion of Science ; CNRST, Morocco ; FOM (The Netherlands) Netherlands Government ; Netherlands Organization for Scientific Research (NWO) Netherlands Government ; BRF, Norway ; RCN, Norway ; Ministry of Science and Higher Education, Poland ; NCN, Poland ; GRICES, Portugal ; Portuguese Foundation for Science and Technology ; MNE/IFA, Romania ; Russian Federation ; JINR ; MSTD, Serbia ; MSSR, Slovakia ; Slovenian Research Agency - Slovenia ; MIZS, Slovenia ; DST/NRF, South Africa ; MINECO, Spain ; SRC, Sweden ; Wallenberg Foundation, Sweden ; SER, Switzerland ; Swiss National Science Foundation (SNSF) ; Cantons of Bern, Switzerland ; Cantons of Geneva, Switzerland ; National Science Council of Taiwan ; Ministry of Energy & Natural Resources - Turkey ; Science & Technology Facilities Council (STFC) ; Royal Society of London ; Leverhulme Trust ; United States Department of Energy (DOE) ; National Science Foundation (NSF) ; ICREA

This article studies one aspect of British-Russian cooperation between the 1840s and 1850s, involving the exchange of technical staff. The research is based on clerical records and act sources, deposited in archival materials of central and local governmental bodies of the Russian mining industry. The specific features of cooperation are illustrated by examples of service of Englishmen at Ural factories. The author analyses circumstances of recruitment and conditions of work of high-qualified engineers as well as of ordinary masters. During the period in question, Englishmen were the most requested specialists because they were thought to possess advanced technological experience and knowledge. Such a perception extended to all, not just to the representatives of professions requiring the highest education and qualification. In the second half of the 1840s – early 1850s, a team of shipbuilders led by the engineer, James Carr, worked in the Ural plants. During this period the Russian government actively invited mechanics, hammer workers, molders and masters of puddling. Englishmen often were appointed to higher positions to deal with the technical part of Ural state factories. The exchange of experience was carried out during the common work of British and Russian engineers and masters as well as in the process of training. The paper displays the ambiguity of such interaction and difficulties, which arose due to faults of either one or the other side. The sources, documenting recruitment and dismissal of foreigners, describe cases when the hiring of invited specialists did not bring the expected results. The author reveals the reasons and consequences of failed attempts of using British technological experience at Russian plants. Among them include technical unpreparedness of the Ural industry, the inconsistency between the qualification of foreigners and the tasks for which they were invited and finally insufficient awareness of the Russian side concerning the recruited technicians' professional skills. Biographies of English specialists (engineers, mechanics, etc.) are considered in the context of international conjuncture, which at the time was characterized by an increase in tension in English-Russian relations and the upcoming war. The paper demonstrates that the attitude of some British men towards their service in the Urals changed for the worse because the Crimean war had begun. Others continued their contract work in the Urals in spite of the military confrontation between Russia and England. The activity of British technical specialists in the Urals was a reflection of peculiarities in English-Russian relations, in which cooperation in economic and technological spheres could coexist with a drastic deterioration of political relations. ; Статья посвящена исследованию одной из сторон британско-российского сотрудничества в 1840–50-е гг., заключавшейся в обмене техническими кадрами. Исследование проведено на основе делопроизводственных и актовых источников, отложившихся в фондах центральных и местных органов управления российской горной промышленностью. Особое место среди них занимают контракты с британскими специалистами, а также служебная переписка. Характерные черты технического сотрудничества проиллюстрированы яркими примерами службы англичан на заводах Урала. Проанализированы обстоятельства вербовки и условия работы по контрактам как высококвалифицированных инженеров, так и рядовых мастеров. В изучаемый период англичане оказались наиболее востребованными специалистами, поскольку считались носителями передового технологического опыта и знаний. Такое восприятие распространялось на всех, а не только на представителей профессий, требующих наибольшей образованности и квалификации. Выявлен персональный состав британских специалистов. Во второй половине 1840-х – начале 1850-х гг. на уральских заводах работала команда корабельных мастеров во главе с инженером Джеймсом Карром, которая обеспечила развитие судостроения. Активно приглашались в этот период механики, молотовые мастера, специалисты по пудлингованию, формовщики. На высшие должности по технической части уральских казенных заводов нередко назначались выходцы из Англии. Обмен опытом осуществлялся во время совместной работы британских и русских инженеров и мастеров, а также в ходе обучения. В статье показана неоднозначность этого взаимодействия, сложности, возникавшие по вине и той и другой стороны. Источники, документирующие процессы найма и увольнения иностранцев, свидетельствуют о случаях, когда привлечение приезжих специалистов не давало ожидаемых результатов. Выявлены причины и последствия неудавшихся попыток использования британского технологического опыта на российских заводах, среди которых техническая неподготовленность уральской промышленности, несоответствие квалификации приглашенных иностранцев тем задачам, которые перед ними ставились, недостаточная осведомленность российской стороны о профессиональном уровне контрактуемых. Судьбы британских специалистов (инженеров, механиков и пр.) рассматриваются в контексте международной конъюнктуры, характеризовавшейся в исследуемый период нарастанием напряженности в англо-русских отношениях с последующими военными действиями. Показано, что отношение одних британцев к службе на Урале менялось в негативную сторону в связи начавшейся Крымской войной, другие же, несмотря на военную конфронтацию России и Англии, продолжали работать на уральских заводах, не прерывая контрактов. Деятельность британских технических специалистов на Урале является ярким отражением специфики англо-русских отношений, в которых сотрудничество в сфере экономики и технологий могло проходить наряду с жестким обострением внешнеполитических отношений.

International audience ; This paper presents a summary of the work done within the European Union's Seventh Framework Programme project ECLIPSE (Evaluating the Climate and Air Quality Impacts of Short-Lived Pollutants). ECLIPSE had a unique systematic concept for designing a realistic and effective mitigation scenario for short-lived climate pollutants (SLCPs: methane, aerosols and ozone, and their precursor species) and quantifying its climate and air quality impacts, and this paper presents the results in the context of this overarching strategy. The first step in ECLIPSE was to create a new emission inventory based on current legislation (CLE) for the recent past and until 2050. Substantial progress compared to previous work was made by including previously unaccounted types of sources such as flaring of gas associated with oil production, and wick lamps. These emission data were used for present-day reference simulations with four advanced Earth system models (ESMs) and six chemistry transport models (CTMs). The model simulations were compared with a variety of ground-based and satellite observational data sets from Asia, Europe and the Arctic. It was found that the models still underestimate the measured seasonality of aerosols in the Arctic but to a lesser extent than in previous studies. Problems likely related to the emissions were identified for Northern Russia and India, in particular. To estimate the climate impacts of SLCPs, ECLIPSE followed two paths of research: the first path calculated radiative forcing (RF) values for a large matrix of SLCP species emissions, for different seasons and regions independently. Based on these RF calculations, the Global Temperature change Potential metric for a time horizon of 20 years (GTP20) was calculated for each SLCP emission type. This climate metric was then used in an integrated assessment model to identify all emission mitigation measures with a beneficial air quality and short-term (20 year) climate impact. These measures together defined a SLCP mitigation (MIT) scenario. Compared to CLE, the MIT scenario would reduce global methane (CH 4 ) and black carbon emissions by about 50 and 80%, respectively. For CH4, measures on shale gas production, waste management and coal mines were most important. For non-CH 4 SLCPs, elimination of high emitting vehicles and wick lamps, as well as reducing emissions from gas flaring, coal and biomass stoves, agricultural waste, solvents and diesel engines were most important. These measures lead to large reductions in calculated surface concentrations of ozone and particulate matter. We estimate that in the EU the loss of statistical life expectancy due to air pollution was 7.5 months in 2010, which will be reduced to 5.2 months by 2030 in the CLE scenario. The MIT scenario would reduce this value by another 0.9 to 4.3 months. Substantially larger reductions due to the mitigation are found for China (1.8 months) and India (11–12 months). The climate metrics cannot fully quantify the climate response. Therefore, a second research path was taken. Transient climate ensemble simulations with these ESMs were run for the CLE and MIT scenarios, to determine the climate impacts of the mitigation. In these simulations, the CLE scenario resulted in a surface temperature increase of 0.70±0.14 K between the years 2006 and 2050. For the decade 2041–2050, the warming was reduced by 0.22±0.07 K in the MIT scenario, and this result was in almost exact agreement with the response calculated based on the emission metrics (reduced warming of 0.22±0.09 K). The metrics calculations suggest that non-CH 4 SLCPs contribute ∼22% to this response and CH 4 78%. This could not be fully confirmed by the transient simulations, which attributed about 90% of the temperature response to CH 4 reductions. Attribution of the observed temperature response to non-CH 4 SLCP emission reductions and black carbon (BC) specifically is hampered in the transient simulations by small forcing and co-emitted species of the emission basket chosen. Nevertheless, an important conclusion is that our mitigation basket as a whole would lead to clear benefits for both air quality and climate. The climate response from BC reductions in our study is smaller than reported previously, largely because our study is one of the first to use fully coupled climate models, where unforced variability and sea-ice responses may counteract the impacts of small emission reductions. The temperature responses to the mitigation were generally stronger over the continents than over the oceans, and with a warming reduction of 0.44 K (0.39–0.49) largest over the Arctic. Our calculations suggest particularly beneficial climate responses in Southern Europe, where the surface warming was reduced by about 0.3 K and precipitation rates were increased by about 15 (6–21) mm yr -1 (more than 4% of total precipitation) from spring to autumn. Thus, the mitigation could help to alleviate expected future drought and water shortages in the Mediterranean area. We also report other important results of the ECLIPSE project.

The paper explores the epistemic fruitfulness of the contemporary theories of modern relations for historical research about the relations between premodern polities. The application of the neorealist theory in such research is blocked by its assumption that its subject is international system, consisting of sovereign national states. However, there were no such states (and nations) in medieval Europe and most other places in premodern times. The concept of international society of H. Bull is not applicable to premodern polities because of its assumption that Westphalian peace treaty of 1648 was the date of birth of the international law and international society as historical reality. A. Wendt's thesis that in the premodern times international politics was dominated by the Hobbesian culture of anarchy disregards historical evidence about the "Lockean" realities of the dynastic politics in the medieval Europe and other places. In the first part of the article, the corrections to remove these modernist and europocentric deformations are suggested. They include the replacement of the concepts of "international system" and "international society" by the broader notions of "interpolity system" and that of "interpolity society", and the distinction between "sovereign politikes system/society" and "suzerain (imperial) polity system/society", borrowed (with modifications) from M. Wight. Second part and third parts together constitute a case study about the changing roles and challenges of the Grand Duchy of Lithuania (GDL) as the subject of interpolity relations in XIII–XV centuries. The second part is about the rise of GDL from the polity playing the role of the barrier (but not that of buffer) polity, separating Central European and Eastern European interpolity systems and belonging to both of them, to the regional empire and suzerain polity of the Eastern European interpolity system by the early XVth century. However, Lithuanian hegemony in Eastern Europe lasted only very few years. After 1430, the Eastern European interpolity system was about to transform itself from the suzerain polity system into a multipolar sovereign interpolity system of the type that consolidated in the Central and Western Europe after 1648 and survived for 300 years. However, the political leadership of GDL failed to meet the challenge to maintain an emerging multipolar balance of power in this system. According to the unconventional account of the so-called "feudal war" (1431–1453) in the Great Duchy of Moscow by Alexander Zimin, there was real possibility to establish at least two Russian states in the lands ruled by the Muscovite princes. Great Novgorod was viable polity too, bearing promise of the protobourgeois and protodemocratic Russia. Another viable polity was created in Kazan by Tatars who have changed to sedentary life of agriculturalists, and were about to become the power, filling out the geopolitical space that in older times was held by Volga Bulgaria. However, mainly due to the pursuit by Jagiellonian rulers of GDL and Poland of the dynastic politics in the Central Europe, at least three windows of opportunity to preserve this interpolity system from its annihilation by rising Moscow empire were not used. Last of them was the opportunity to re-establish the independence of Great Novgorod in 1480. These failures of the Lithuanian statesmanship sealed the fate of the Eastern European interpolity system: its disappearance in the Moscow empire. So the history of Eastern European interpolity politics in the XIII–XVIII centuries is another case proving the finding of the recent research by Stuart J. Kaufman, William C. Wohlforth, Richard Little, David Kangi, Charles Jones, Victoria Tin-Bor Hui, Arthur Eckstein, Daniel Deudney, Williams Brenner that a long-lasting balance of power in a interpolity system is rather an exception than rule, the rule being the displacement of the multipolar or bipolar balance of power interpolity systems by empires. ; Straipsnyje nagrinėjamas šiuolaikinių tarptautinių santykių teorijų vaisingumas senosios Lietuvos valstybės (Lietuvos Didžiosios Kunigaikštystės, LDK) istorijai nuodugniau nušviesti. Tarptautinių santykių sistemos, kaip tarptautinių santykių teorijos, objekto sąvoką siūloma pakeisti platesne tarppolitijinės sistemos, o tarptautinės visuomenės – tarppolitijinės visuomenės sąvoka. Parodomas konstruktyvistinės Aleksandro Wendto "hobsiškosios anarchijos kultūros" sąvokos neadekvatumas ikivestfališkosios Europos tarppolitijiniams santykiams. Kritikuojamas Hedley Bullo, kuris tarptautinės teisės ir tarptautinės visuomenės atsiradimą europocentriškai sieja su 1648 m. Vestfalijos taikos sutarties nuostatomis, požiūris. Integrali straipsnio dalis yra atvejo tyrimas, kuriame kritiškai apvalytos nuo europocentrinių ir modernistinių apnašų šiuolaikinių tarptautinių santykių teorijų sąvokos taikomos LDK istorijai (iki 1569 m.) nušviesti. Atskleidžiama LDK priklausomybė dviem skirtingoms (Vidurio Europos ir Rytų Europos) tarppolitijinėms sistemoms. Vidurio Europos tarppolitijinėje sistemoje LDK laikysena buvo gynybinė, o Rytų Europos siuzerenios valstybės sistemoje (M. Wighto prasme) LDK užsienio politikos strateginis tikslas buvo siuzereno vaidmens perėmimas iš Aukso ordos. Tik trumpam (XV a. trečiame dešimtmetyje) pasiekusi šį tikslą, vėliau LDK nesugebėjo atlikti didžiosios valstybės vaidmens XV a. Rytų Europoje besiformuojančioje daugiapolėje suverenių valstybių sistemoje, t. y. apsaugoti šią sistemą nuo žlugimo ir transformacijos į Maskvos imperiją.