Search results

В статье исследована религиозная ситуация в Монголии после начала демократических преобразований конца 80-х первого десятилетия прошлого века. В ней дана характеристика основных изменений, произошедших как в монгольском обществе, так и внутри религиозных сообществ. Особенностями данного периода являются как возрождение всех традиционных религий и верований, так и появление новых религиозных верований и учений. Рассмотрены причины быстрого увеличения религиозности населения, появления общественных религиозных организаций, способствовавших стремительному строительству буддийских монастырей и сооружений. Особый интерес представляют статистические данные Госкомстата Монголии и социологических исследований, показывающие рост численности монастырей и религиозных сооружений по годам, религиозность разных этнических групп населения Монголии в процентном соотношении. В результате выявлено, что наибольший процент верующих среди этнических групп составляют монгольские казахи, а в количественном верующие буддисты. Также рассмотрены особенности восстановления традиционных религий буддизма, шаманизма, проникновения и распространения новых для Монголии религий и верований, в основном разных течений христианства. ; The article examines the religious situation in Mongolia after the beginning of democratic changes of the late 80s the first decade of the last century. It includes profiles of the major changes that have occurred both in Mongolian society and within religious communities. Main features of this period are the revival of all traditional religions and beliefs, and the emergence of new religions. The reasons for the rapid increase of religiosity of the population, the emergence of public religious organizations that contributed to the broad construction of Buddhist monasteries and various religious objects are looked upon. The statistical data of the State statistics Committee of Mongolia and sociological research that shows the growth in the number of monasteries and religious buildings year-by-year, religiosity of different ethnic groups of population of Mongolia in percentage are of particular interest. The results revealed that the largest percentage of believers among ethnic groups make up the Mongolian Kazakhs, and quantitatively Buddhist believers. The peculiarities of the restoration of traditional religions Buddhism, shamanism, as well as penetration and distribution of new for Mongolia religions and beliefs, mainly different currents of Christianity are also considered.

В современной Бурятии разворачиваются динамичные социорелигиозные процессы и формируется новая система государственно-конфессиональных отношений. Целью данной работы является изучение религиозной ситуации в Республике Бурятия через описание особенностей изменения религиозных объединений и религиозности населения. ; The paper is devoted to the description of the religious situation in Republic of Buryatia. The development of religion in such multi-national and polyconfessional region as Buryatia is the one of the most interesting themes. The aim of this paper is to describe the religious situation in the Republic of Buryatia through the changes of religious organizations and communities. In this case, the religious situation is a system of interaction of religious associations, political and non-governmental institutions, and social groups referring to the objects of worship, religious ideas and feelings. Religious situation in Buryatia may be characterized trough the effects of a few main factors. The first is the process of religious revival as the very important ideological construction connected with the confessional and ethnic discourse. The other one is the religious governmental policy, non-governmental political institutions and pressure groups activity. Actually, many authors noted that during post-Soviet period Russian religious policy changed from the liberal to rather conservative. However some religious ideas, especially the Orthodoxy, were infiltrated to the public sphere, even at the legal level.

В статье представлены результаты социологического исследования религиозной ситуации в Республике Тыва 2019 г. Картина религиозной жизни Тувы продолжает усложняться за счет регистрации новых организаций, в первую очередь традиционных — буддийских и шаманских, православных. Отмечен спад роста протестантских организаций, однако, они могут функционировать и без регистрации. В целом, отмечается стабильная межконфессиональная обстановка. Такое спокойствие обуславливается преобладанием в регионе одной конфессии — буддизма и одного этноса — тувинцев.
Выборка исследования — 334 чел., репрезентативная. 70% респондентов считают, что человеку необходимо быть верующим. Более половины населения республики уделяет важное место религии в жизни человека. Преобладающей конфессией является буддизм, однако еще 16% придерживаются религиозного синкретизма (буддизм и шаманские традиции). Религиозные праздники 73% опрошенных отмечают дома, посещение культовых объектов осуществляется не часто. Большинство соблюдают религиозные обряды только по праздникам. Это оценивается населением прежде всего как следование традиции для сохранения национальной культуры.
Респонденты испытывают потребность в получении достоверной информации через СМИ. Особый интерес проявляет молодое поколение. Несмотря на то, что религиозный институт является неотъемлемой частью культуры народа, вмешательство религиозных лидеров в политическую жизнь рассматривается большей частью опрошенных жителей региона как негативное явление. По мнению жителей Тувы, религиозные общины должны максимально выполнять социальные функции.
Исследование демонстрирует декларативную религиозность населения Тувы, однако поскольку она включает в себя и потребность в сохранении национальной культуры, то она также выполняет важную социальную функцию — приводит к сдерживанию в том числе и межрелигиозных браков.

В статье рассматриваются процессы возрождения и активизации ислама, имевшие место в Дагестане в постсоветский период. В ней отмечается стихийный характер роста религиозной активности, который произошел незаметно для республиканской власти и политически активной части общества, которые оказались неспособными спрогнозировать последствия религиозного ренессанса. Автор анализирует количественные структурные изменения, произошедшие с исламскими религиозными институтами, способствовавшие росту влияния ислама на экономические, политико-правовые, социокультурные и духовно-нравственные процессы в республике и де-факто запустившие процесс исламизации дагестанского общества. Сложившиеся отношения между исламскими организациями и органами светской власти в республике квалифицируются автором как бессистемные, непродуманные и непоследовательные, ведущие к подмене светской власти властью религиозных авторитетов на местах. На этой основе выводится необходимость разработки и претворения в жизнь новой модели государственно-конфессиональной политики в республике, способной остановить дальнейшую клерикализацию и защитить светский характер дагестанского общества.The paper is a study of Islam revival and activization in the Dagestan of the Post-Soviet period. The author notes a spontaneous nature of religious activity growth, which occurred unnoticed by the republican authorities and the politically active part of society who failed to predict the effects of religious renaissance. The author considers the quantitative and transformational changes in Islamic institutions that contributed to the growth of Islamic influence upon the economic, political, legal, socio-cultural and spiritually-moral processes in the republic, and triggered the Islamisation of Dagestani society. According to the author, the existing relations between Islamic organizations and the republican authorities can be described as systemless, unwise and inconsistent, which ultimately leads to the substitution of secular power by the power of religious leaders at the local level. On this basis, the need to develop and implement a new model of state-confessional policy capabale of preventing further clericalization of Dagestani society, is substantiated.

В данной статье в первую очередь на основании советских документов рассматривается религиозная ситуация в социалистической Югославии в период с окончания Второй мировой войны по июнь 1948 г., до советско-югославского конфликта. Для этого периода характерны самые тесные связи между Советским Союзом и Югославией, строившей в этот период, по аналогии с другими государствами Восточной Европы, предложенную СССР модель "народной демократии", рубежом которого стал конфликт Сталин-Тито 1948 г., на многие годы прервавший любые контакты между двумя странами. С точки зрения истории религий в Югославии этот период имел также решающее значение, поскольку именно тогда закладывался фундамент для будущей модели взаимоотношений между социалистическим государством и религиозными организациями. ; On the basis of the documents from the Soviet archives we analyze the data on the religious situation in socialist Yugoslavia in the period between the end of the Second World War and the conflict between Soviet Union and Yugoslavia started in June 1948, the time of the so called People's democracy in socialist Yugoslavia. The main interest of Soviet officials in religious affairs was focused on the relationship with the Serbian Orthodox Church and its patriarch Gavriil, who was seen as the most reliable partner in negotiations because of his course on normalization of Church-state relations in Yugoslavia as well as cooperation with socialist authorities in the country and in socialist Russia. At the same time his negative attitude towards Vatican and thereafter towards Western Europe made him attractive to the representatives of the Soviet side. In its turn the activity of Catholic Church in Croatia and Slovenia was considered as more hostile towards the socialist regime, first of all because of the negative perception of the Vatican's Ostpolitik, but also because of the conservative position of Catholic clergy in Yugoslavia.

The article is devoted to the problem of the relations between confessions during 1917-1920. The author analyses the activity of the lamaist clergy for the broadening of rights after the revolutions in 1917. For example, they fought against religious discrimination, for the decision of agrarian problem. The article includes some information about relations between confessions and the Soviet Government, which were not so simple. The new government tried to win over the most important organizations in the Kalmykia. ; The article is devoted to the problem of the relations between confessions during 1917-1920. The author analyses the activity of the lamaist clergy for the broadening of rights after the revolutions in 1917. For example, they fought against religious discrimination, for the decision of agrarian problem. The article includes some information about relations between confessions and the Soviet Government, which were not so simple. The new government tried to win over the most important organizations in the Kalmykia.

Автором исследуется религиозная ситуация в Омской области, определяется круг проблем социально-политической направленности. На основе анкетных данных автор характеризует социально-политическое взаимодействие региональных органов власти с религиозными организациями. Определены перспективы повышения действенного участия религиозных организаций в решении существующих социально-политических проблем. ; The author examines the religious situation in the Omsk region, defined by a range of problems of social and political orientation. Based on the questionnaire data, the author describes the social and political cooperation of regional authorities and religious organizations. The prospects of increasing the effective participation of religious organizations in addressing existing social and political problems.

В статье на основе нового архивного материала анализируется религиозная ситуация накануне принятия закона "О свободе совести…". Автор приходит к выводу, что, в значительной степени, органы власти на местах потеряли контроль над религиозными организациями, деятельность которых вышла в этот период за рамки законодательства о религиозных культах, действовавшего на тот момент. ; The author using archive files analyses the religious situation in the USSR before passing the law "On the liberty of conscience and religious organizations". She proves that the local authorities mostly lost their control upon the religious organizations. And the latest overstepped the religious legislation.

Предпринята попытка изучения религиозной ситуации в Сталинградской области по материалам городской и областной периодики в период с 1953 по 1964 год. В статье проанализировано отражение взглядов советской власти на жизнь религиозных организаций, изучена трансформация форм антирелигиозной пропаганды в периодике в указанный период. ; The article gives a clear account of the religious situation in Stalingrad region during 1953-1964 based on the local press materials. The author analyzes the Soviet Governments view on religious organizations activities. The media antireligious propaganda transformation dealing with this time is studied.

The article documents the changing perceptions of the global religious landscape among Russian native speakers by analysing changes in the number of Russian nouns denoting the religious affiliation of the people they refer to. The research is based on the comparison of the Explanatory Dictionary of the Russian Language of the Early 21st Century – Contemporary Vocabulary, edited by G. N. Sklyarevskaya, and Ozhegov's Dictionary, one of the most popular dictionaries of the Soviet period.The article also suggests reasons for the absence of certain lexicons in the dictionary of the Soviet era. Words denoting practitioners of Islam are one of the main focal points of this study. The ascending role of Islam in global politics, and the increasing attention paid to schisms within this religion, have created a demand for precise definitions of the various concepts of Islam. To capture this linguistic development, we have analysed the relationships and semantic connections among the words мусульманин, правоверный, исламист, ваххабит, шахид, and other words whose meanings contain an Islamic component.We conclude that dictionaries tend to capture the everyday meanings of words, which are often a product of only a superficial grasp of the underly ing concept and commonly formed on the basis of mass media discourse, which, in turn, is subject to uncertainties of meaning. The limited set of contextual components attached to words denoting religious concepts speaks to the fact that the understanding of the current religious situation and its ongoing developments is rather vague among Russian native speakers. ; В статье рассматривается религиозная ситуация в мире, реконструируемая по данным «Толкового словаря русского языка начала XXI века», имеющего подзаголовок «Актуальная лексика», под редакцией Г. Н. Скляревской. Объект исследования – существительные со значением лица, обозначаемые по религиозной принадлежности. В ходе вычленения такой лексики (26 слов) производится сравнение с данными словаря Ожегова, одного из самых популярных словарей советского периода, описываются сферы пополнения такой лексики (словарь Ожегова содержит 14 слов) и высказываются предположения о причинах отсутствия тех или иных лексем в словаре советской эпохи.Особое внимание уделяется обозначениям представителей ислама, что обусловлено изменением роли исламской религии в современном мире. В словаре эта новая роль находит отражение в количестве слов (5), обозначающих сторонников мусульманства (в словаре Ожегова – 2), превышающем обозначения носителей другого религиозного мировоззрения. Поскольку сложная ситуация в исламском мире ставит вопрос создания точных дефиниций существенных для ислама понятий, мы пытались рассмотреть соотношение значений слов мусульманин, правоверный, исламист, ваххабит, шахид, имеющих в своем значении компонент 'ислам', и установить семантические отношения между ними.В статье делается вывод следующего характера: словарь следует за обыденным сознанием, не проникающим в суть явления, а схватывающим тот его аспект, который актуализируется дискурсами публичной коммуникации, находящимися в плену понятийных неточностей. Это говорит о том, что религиозная ситуация отражается в картине мира носителей русского языка как весьма расплывчатая, представленная только отдельными содержательными компонентами соответствующих религиозных понятий.

The article documents the changing perceptions of the global religious landscape among Russian native speakers by analysing changes in the number of Russian nouns denoting the religious affiliation of the people they refer to. The research is based on the comparison of the Explanatory Dictionary of the Russian Language of the Early 21st Century – Contemporary Vocabulary, edited by G. N. Sklyarevskaya, and Ozhegov's Dictionary, one of the most popular dictionaries of the Soviet period. The article also suggests reasons for the absence of certain lexicons in the dictionary of the Soviet era. Words denoting practitioners of Islam are one of the main focal points of this study. The ascending role of Islam in global politics, and the increasing attention paid to schisms within this religion, have created a demand for precise definitions of the various concepts of Islam. To capture this linguistic development, we have analysed the relationships and semantic connections among the words мусульманин, правоверный, исламист, ваххабит, шахид, and other words whose meanings contain an Islamic component. We conclude that dictionaries tend to capture the everyday meanings of words, which are often a product of only a superficial grasp of the underlying concept and commonly formed on the basis of mass media discourse, which, in turn, is subject to uncertainties of meaning. The limited set of contextual components attached to words denoting religious concepts speaks to the fact that the understanding of the current religious situation and its ongoing developments is rather vague among Russian native speakers.

The article documents the changing perceptions of the global religious landscape among Russian native speakers by analysing changes in the number of Russian nouns denoting the religious affiliation of the people they refer to. The research is based on the comparison of the Explanatory Dictionary of the Russian Language of the Early 21st Century – Contemporary Vocabulary, edited by G. N. Sklyarevskaya, and Ozhegov's Dictionary, one of the most popular dictionaries of the Soviet period. The article also suggests reasons for the absence of certain lexicons in the dictionary of the Soviet era. Words denoting practitioners of Islam are one of the main focal points of this study. The ascending role of Islam in global politics, and the increasing attention paid to schisms within this religion, have created a demand for precise definitions of the various concepts of Islam. To capture this linguistic development, we have analysed the relationships and semantic connections among the words мусульманин, правоверный, исламист, ваххабит, шахид, and other words whose meanings contain an Islamic component. We conclude that dictionaries tend to capture the everyday meanings of words, which are often a product of only a superficial grasp of the underlying concept and commonly formed on the basis of mass media discourse, which, in turn, is subject to uncertainties of meaning. The limited set of contextual components attached to words denoting religious concepts speaks to the fact that the understanding of the current religious situation and its ongoing developments is rather vague among Russian native speakers.

The article documents the changing perceptions of the global religious landscape among Russian native speakers by analysing changes in the number of Russian nouns denoting the religious affiliation of the people they refer to. The research is based on the comparison of the Explanatory Dictionary of the Russian Language of the Early 21st Century – Contemporary Vocabulary, edited by G. N. Sklyarevskaya, and Ozhegov's Dictionary, one of the most popular dictionaries of the Soviet period. The article also suggests reasons for the absence of certain lexicons in the dictionary of the Soviet era. Words denoting practitioners of Islam are one of the main focal points of this study. The ascending role of Islam in global politics, and the increasing attention paid to schisms within this religion, have created a demand for precise definitions of the various concepts of Islam. To capture this linguistic development, we have analysed the relationships and semantic connections among the words мусульманин, правоверный, исламист, ваххабит, шахид, and other words whose meanings contain an Islamic component. We conclude that dictionaries tend to capture the everyday meanings of words, which are often a product of only a superficial grasp of the underlying concept and commonly formed on the basis of mass media discourse, which, in turn, is subject to uncertainties of meaning. The limited set of contextual components attached to words denoting religious concepts speaks to the fact that the understanding of the current religious situation and its ongoing developments is rather vague among Russian native speakers.

The article documents the changing perceptions of the global religious landscape among Russian native speakers by analysing changes in the number of Russian nouns denoting the religious affiliation of the people they refer to. The research is based on the comparison of the Explanatory Dictionary of the Russian Language of the Early 21st Century – Contemporary Vocabulary, edited by G. N. Sklyarevskaya, and Ozhegov's Dictionary, one of the most popular dictionaries of the Soviet period. The article also suggests reasons for the absence of certain lexicons in the dictionary of the Soviet era. Words denoting practitioners of Islam are one of the main focal points of this study. The ascending role of Islam in global politics, and the increasing attention paid to schisms within this religion, have created a demand for precise definitions of the various concepts of Islam. To capture this linguistic development, we have analysed the relationships and semantic connections among the words мусульманин, правоверный, исламист, ваххабит, шахид, and other words whose meanings contain an Islamic component. We conclude that dictionaries tend to capture the everyday meanings of words, which are often a product of only a superficial grasp of the underlying concept and commonly formed on the basis of mass media discourse, which, in turn, is subject to uncertainties of meaning. The limited set of contextual components attached to words denoting religious concepts speaks to the fact that the understanding of the current religious situation and its ongoing developments is rather vague among Russian native speakers.