Статья раскрывает содержание понятия «культурное влияние», которое определяется как элемент «мягкой силы». Анализируются роль и место культуры в политике и в обеспечении национальной безопасности. Выявляются семь факторов культурного влияния, посредством которых государства могут применять и увеличивать свою «мягкую силу». Каждый фактор изучается с теоретической и практической стороны. Рассматривается материал, взятый с интернет-порталов новостных СМИ, а также сайтов фондов и загранпредставительств РФ. ; The author reveals the content of the notion cultural influence, which is defined as an element of soft power, analyzes the role and place of culture in politics and national security enforcement, reveals seven factors of cultural influence, by which states can apply and increase their soft power, studies each factor from theoretical and practical side, and considers the material taken from news media internet portals, as well as the sites of funds and foreign missions of the Russian Federation.
Рассматривается концепция превентивной дипломатии как одного из инструментов внешнеполитической концепции «мягкой силы» КНР. Цель данной статьи проследить развитие превентивной дипломатии Китая, мер ее реализации в рамках международных и региональных институтов (АРФ АСЕАН, ШОС). В качестве важнейшего инструмента Китай взял на вооружение концепцию превентивной дипломатии. Китайское руководство адаптировало концепцию «мягкой силы», модифицировав некоторые идеи Дж. Ная, положившего начало концепции «мягкой силы». В Азиатско-Тихоокеанском регионе в первой половине 90-х гг. ХХ в. по инициативе нескольких стран АСЕАН началась дискуссия по проблемам превентивной дипломатии, проводятся встречи и семинары, посвященные поиску сотрудничества в области превентивной дипломатии, осуществляется программа обучения «Превентивная дипломатия в рамках Регионального форума АСЕАН». Как отмечают многие исследователи, в АТР сформировались различные взгляды на содержание, методы превентивной дипломатии, возник«своеобразный водораздел» между азиатскими и неазиатскими участниками АРФ, между основной частью участников АРФ и Китаем. Авторы статьи пришли к заключению, что теоретические исследования, в сравнении с практическим применением превентивной дипломатии КНР, появились позднее, чем в западных странах. С помощью «мягкой силы» Китай стремится развивать и укреплять достигнутое взаимное доверие и уровень сотрудничества, принимая активное участие в механизмах по решению проблем безопасности в Азиатско-Тихоокеанском регионе; в строительстве системы региональной безопасности на основе сотрудничества всех стран АТР. В рамках АРФ АСЕАН Китай, применяя «мягкую силу», способствует тому, что многие участники этого форума стали придавать большое значение проблемам нетрадиционной безопасности, обсуждать их сущность, проявлять стремление к укреплению взаимного доверия и продвижению превентивной дипломатии ; The article discusses the concept of preventive diplomacy as an instrument of China's foreign affairs concept of soft power. The purpose of this article to trace development of preventive diplomacy of China, the measures for its implementation within the framework ofa international and regional institutions (ARF ASEAN, SCO). China wields the concept of preventive diplomacy as an essential political instrument. The Chinese leadership adapted the concept of «soft power» by modifying some of the ideas of J. Nye, who developed the concept of «soft power». In Pacific Rim in the first half of the 90s of the XX century on the initiative of a number of ASEAN countries there were discussions on preventive diplomacy problems, meetings and seminars devoted to the search for cooperation in the field of preventive diplomacy, and a program of study «Preventive diplomacy within the ASEAN Regional Forum» was launched. As many researchers in Pacific Rim note state, different views on the scope, methods of preventive diplomacy were shaped, there was a «watershed» between Asian and non-Asian participants in the ARF, between the main part of the participants in the ARF and China. The authors conclude that the theoretical researchers in comparison with the practical application of preventive diplomacy of China appeared later than in Western countries. With the help of soft power China seeks to develop and strengthen mutual trust and achieved the level of cooperation, actively participating in the mechanisms to address security issues in the Pacific Rim; in the construction of a regional security system based on cooperation of all Pacific Rim states. A great number of the Forum's member-states attach significance to issues of nonconventional security, discuss their point, deepen mutual confidence and promote preventive diplomacy using soft power
Данная статья обращается к проблеме политической легитимации «гуманитарной интервенции», осуществляемой ввиду крайней необходимости. Практика государств подтверждает развитие новой международной нормы, которая позволяет государствам осуществлять «гуманитарную интервенцию» даже при отсутствии разрешающей резолюции Совета Безопасности ООН. В процессе политической легитимации акта применения силы силе используется общее правило, когда обоснование заявляется в точном соответствии с «текстом» нормы международного права. Но при этом опускается вторая часть процесса разъяснения, когда должно происходить раскрытие свойства нормативности заявляемой нормы, т. е. обязательности ее применения исключительно к типичным, однородным, часто повторяющимся взаимодействиям в международных отношениях. Аргументация в этой части обоснования является морально-этической и политической. ; This article explores the problem addressing the political rationale of the «humanitarian intervention» performed in case of emergency and necessity. The practice of states exhibits the emergence of a new international norm that allows states to perform «humanitarian intervention» in absence of a permissive resolution of the United Nations Security Council. In a search of a political rationale for a use of force, the general rule should be applied when some «formal» sources of international law are claimed in support of legitimacy of any act of a use of force. In addition, at the same time the second part of a regular process of reasoning of the legitimacy does abandoning the second, normative claim of that norm, which describes mandatory applicability of it to typical, similar, and time and again international interrelations. A rationale in this segment is from an ethical and moral or political realm.
Цель статьи состоит в демонстрации различных подходов к рассмотрению структуры военной безопасности государства и фиксации её авторской формулировки. Научная новизна исследования заключается в регистрации предназначения предмета анализа его субъектно-объектных взаимодействий, нацеленных на достижение причинённой цели. Практический смысл работы усматривается в вооружении субъектов военной безопасности знаниями о её структуре, что будет способствовать плодотворному развитию государства. ; The article aims to describe different approaches to investigating the structure of the military security of a state and to present the author's original conception on it. The scientific originality of the research involves registering the purpose of the subject under analysis its subject-object interactions aimed to achieve the desired goal. The practical meaning of the paper involves providing the subjects of military security with knowledge on its structure, which will promote the fruitful development of the state.
Данная статья обращается к проблеме обоснования актов применения силы в реализации внешней политики государств. Поведение государств в значительной степени обуславливается существованием обязанности публичного толкования норм международного права в поддержку своих актов применения силы. Автор определяет содержание процесса обоснования актов применения силы и главные задачи данного процесса. Также в работе раскрывается связь процесса обоснования с военной доктриной государства и реализуемой стратегией национальной безопасности. ; This article explores the problem addressing the process of international rationalization of uses of force in the conduct of foreign policy by states. Behavior of states is to a great extent preconditioned by the existence of an obligation to interpret the rules of international law publicly. Author defines the subject matter of the process of international rationalization of uses of force and the basic missions of it. Additionally the article does evolve the coherence of that process with military doctrine and translated into reality national security strategy.
The article explores the resource capabilities and strategies the traditional and rising powers use to bring food, energy and military-political security to the world most fragile states. There is a certain complementarity in the relations between both the mentioned actors in international relations, since the negative externalities forming in and around fragile states require resources that could be provided and effectively provided by the world most powerful countries. The assumption that the key characteristic of a power (center) is a capability to translate outside military-political security allowed to the authors to categorize the USA, EU and, with certain restrictions, Japan as traditional centers of power; while Russia, China, Brazil, Turkey, and, to a lesser extent, India and Korea as rising ones. In terms of quantitative parameters, the United States, the EU, India and Russia have the resources to ensure food security, while Russia is the only major power that has a net surplus in energy foreign trade. Russia's comprehensive resource capability in the context of "broad" security supports its leadership status in its efforts to stabilize and maintain the world order. Considering the behavioral and not resource aspect, the strategies of global and middle powers in the world most fragile states, with the exception for the EU and Turkey, correspond to their resource capabilities. Both deliver mineral fuels as well as Turkey supplies crops to fragile countries having overall defi cit of such commodities. This may indicate that these centers of power as well as Russia implement the "donor" strategies conceptualized in the literature for the rising powers of the modern world order. ; В статье исследуются возможности обеспечения традиционными и восходящими центрами силы продовольственной, энергетической и военно-политической безопасности наименее устойчивых государств мира. Между данными акторами системы международных отношений прослеживается определённая комплементарность, связанная с тем, что негативные экстерналии, формирующиеся внутри и вокруг неустойчивых государств, требуют ресурсов, которые могут быть предоставлены и предоставляются крупнейшими странами – мировыми лидерами. Предположение о том, что ключевой характеристикой центра силы или державы (power) является трансляция вовне военно-политической безопасности, позволяет авторам категорировать в качестве традиционных центров силы – США, ЕС и, с определёнными ограничениями, Японию; в качестве восходящих – Россию, Китай, Бразилию, Турцию, и – в меньшей степени – Индию и Корею. С точки зрения количественных параметров, США, ЕС, Индия и Россия обладают ресурсами для обеспечения продовольственной безопасности, при том, что только Россия единственная из крупнейших держав имеет положительное сальдо в экспорте энергоносителей. Комплексная ресурсность России в контексте «широкой» безопасности поддерживает ее лидерский статус в поддержании мирового порядка. Если рассмотрение поведенческий аспект, то стратегии центров силы в неустойчивых государствах мира в целом соответствуют их ресурсным возможностям, исключение составляют – ЕС и Турция, поставляющие энергоносители, а Турция и зерно – в неустойчивые страны, имея их дефицит. Это может свидетельствовать о реализации данными центрами силы наряду с Россией «донорской» характеристики, выделяемой в литературе для восходящих держав современного миропорядка.
Европейский союз стал первым международным актором, осознавшим последствия и масштаб климатических угроз для европейской и глобальной безопасности. Это потребовало десятилетий последовательного изучения рисков, связанных с изменением климата, разработки мер противодействия экологическим потрясениям и концептуализации проблем климатической безопасности. С принятием концепции стратегической автономии руководство Евросоюза пришло к выводу, что для удержания статуса центра силы в мировой политике экологическая безопасность должна быть поставлена в центр внешней политики, политики безопасности и обороны. Для этого необходимы как теоретические новаторские подходы, так и практические меры, направленные на системное возрождение климатической и экологической безопасности в Европе и за ее пределами. Интеграция климатической безопасности в общую стратегию безопасности и обороны Евросоюза стала новым и важнейшим направлением его деятельности.
Статья посвящена анализу роли фактора «умной силы» в процессах институциональных изменений в международных отношениях, их основных элементов и движущих сил, а также значения взаимодействий по проблемам «силы» в эволюции международной системы и подсистем. Сегодня наблюдается очередной виток трансформации среды международных отношений благодаря радикальному расширению возможностей для трансграничного взаимодействия отдельных сообществ и общественных групп. Результатом этого может являться формирование новой идентичности, существующей вне государственных границ. Широкая практика трансграничных контактов, помимо прочего, способствует серьезному повышению роли факторов ценностей и идеологии на международной арене. При этом в роли фона для трансформации среды международных отношений выступают процессы глобализации, которые, в свою очередь, обостряют проблемы «трех ключевых разрывов»: экономико-социального, политического и ценностного. В конечном счете происходит экспоненциальный рост неопределенности в мировой политике и серьезное ослабление международных возможностей государств. Одним из наиболее действенных средств структурирования взаимодействий и элиминирования неопределенности является формирование комплексных институциональных структур. Кроме того, они отражают убеждения и ценности, сформировавшиеся в обществах и сообществах в ходе исторического развития. Таким образом, создание соответствующих институтов способно существенно облегчить многие существующие международные проблемы, в том числе связанные с изменением среды. При этом крайне важно обеспечить взаимовыгодное сочетание и взаимоучет интересов всех участвующих акторов. В противном случае эффективность создаваемых систем будет невелика. Рассматривавшееся ослабление международных позиций государств как ключевых акторов проявляется также и в снижении эффективности ресурса «жесткой силы» в реализации государствами своих национальных интересов. Происходит постоянное увеличение значения ресурса «мягкой силы», которая сама по себе также не является эффективным механизмом прямого действия на политику других государств. Более результативным и корректным средством представляется политика «умной силы», которая сочетает в себе «жесткую силу» для понуждения и возмездия и «мягкую силу» в виде убеждения и притяжения. Способности актора в реализации «умной силы» тесно связаны с контекстуальным интеллектом и существующими «эффектами колеи», коренящимися в культуре и историческом опыте, которые формируют особенности общественного познания и восприятия тех или иных событий и явлений. Вышеуказанные факторы оказывают непосредственное воздействие на формирование международных институциональных структур. В контексте анализа функций отдельных аспектов «умной силы» автор обращает внимание на концепцию «трех лиц силы». Также в статье отмечается определяющее значение безопасности в международных процессах (институционализации), которая лежит практически в основе всех ключевых решений, принимаемых элитами в ходе процессов дефинизации2. При этом повышение безопасности может трактоваться как снижение неопределенности в ее отношении, в том числе за счет институционализации взаимодействий и реализации коллективной «умной силы». ; The article analyzes the smart power factor in institutional changes in international relations, the main elements and features, and the importance of interaction on the issue of "power" in the evolution of international system and subsystems. International relations is currently in a process of transformation, related to the dramatic increase in opportunities for transborder interaction among different communities and social groups. The result could be the creation of the new identity that exists beyond the states' borders. The wide practice of the transborder contacts increases the significance of values and ideology in international interaction. At the same time, the background for the transformation of international relations is the globalization that exacerbates the socioeconomic divide, the political divide and the value divide. As the result, there is an exponential increase in global political uncertainty and the international weakness of states. One effective remedy to systematize interactions and eliminate uncertainty is the establishment of complex institutional structures, which reflect the convictions and values of societies and communities in the course of history. Therefore, building appropriate institutes can significantly ease many existing international problems, including ones connected with the changing international environment. Another important thing is to provide mutual benefits for all involved actors. Otherwise, the established systems would not be significantly efficient. The decrease in the international capacities of the states also appears in the decrease of the hard power source to promote national interests. The significance of soft power is constantly rising. However, soft power does not involve direct action regarding the politics of other states. Smart power, which combines hard power for compulsion and vengeance and soft power for persuasion and attraction, is more effective and adequate. An actor's capacity to promote smart power is closely linked with contextual intellect and existing path dependence rooted in culture and historical experience, which shapes the collective cognition and perception of events and occurrences. Such factors directly influence the process of international institutionalization. In analyzing smart power aspects, this article draws attention to the concept of the "three faces of power." In addition, it points out the determinant meaning of security in international processes, which accounts for most important decisions of elites in the process of definization, the process of decision making regarding the national interests. Improving security can be treated as decreasing uncertainty, including by means of institutionalization and collective smart power implementation.
В статье рассматриваются основные направления обеспечения военной безопасности, избранные руководством Китайской Народной Республики после 1978 г. Среди них: изменение военной стратегии увеличение ассигнований на оборону реформирование и модернизация вооруженных сил развитие отраслей, сочетающих технологии двойного (военного и гражданского) назначения. Дается характеристика эволюции военной стратегии и модернизации Народно-освободительной армии Китая в течение последних 30 лет. ; The paper examines the main trends in the software-security elected leadership of the Chinese People's Republic, after 1978, including: changes in military strategy, and increase allocations to defense reform and modernization of the armed forces, the development of industries that combine the technologies of dual (military and civilian) destination. Describes the evolution of military strategy and modernization of the People's Liberation Army of China in the last 30 years.
Применение механизмов «мягкой силы» становится неотъемлемым элементом внешней политики государства и обеспечения национальной и международной безопасности. Использование «мягкой силы» позволяет противодействовать политическому давлению и культурной экспансии зарубежных стран, обеспечивает сохранение национальной самобытности, формирует положительный образ государства и укрепляет международные позиции страны. Весомый опыт эффективного использования инструментов «мягкой силы» во внутренней и внешней политике был накоплен за время существования Советского Союза. В статье проводится анализ методов и принципов информационной пропаганды в СССР как инструмента «мягкой силы», инфраструктуры механизма советской информационной пропаганды как единой централизованной системы; рассматривается степень эффективности применения коммунистической идеологии на государственном уровне. ; The mechanisms of «soft power» are becoming an integral part of foreign policy and national security. The use of «soft power» allows resisting political pressure and cultural expansion of foreign countries, ensures the preservation of national identity, creates a positive image of a state and strengthens international position of the country. Considerable experience in the effective use of instruments of «soft power» in foreign and domestic policy was accumulated during the existence of the Union of Soviet Socialist Republics. The article analyzes the methods and principles of information propaganda in the USSR as an instrument of «soft power», information infrastructure of the mechanism of propaganda in the USSR as a system. There are discussed the main methodological principles of Marxist-Leninist ideology, as well as the effectiveness of the communist ideology at the state level.
В статье показана роль и место Вооружённых сил РФ по поддержанию стратегического партнёрства с Республикой Таджикистан. Таджикистан последовательный союзник и партнёр России. Вооружённые силы Таджикистана создавались поэтапно с помощью России. Коллективные Миротворческие Силы, 201-я мотострелковая дивизия (201 Российская военная база) и пограничные войска РФ гарант безопасности в Таджикистане. Российские военные советники при Министерстве обороны Республики Таджикистан готовят военные кадры. Создание объединённых военных систем, военно-экономическое сотрудничество ОДКБ, антитеррористические учения в Центрально-Азиатском регионе обеспечение безопасности и независимости государств СНГ. ; In the article the author analyzes the role and place of the Russian armed forces in the strategic partnership with Tajikistan, who is a steadfast ally and partner of Russia. The Tajikistan armed forces were successively built with Russia's help. The Collective Peacekeeping Forces, the 201 Motorized Infantry Division, (201 Russian Military Base) and Russian border guard are guarantees of security in Tajikistan. Russian military advisers at the Ministry of Defense of the Republic of Tajikistan train military personnel. The establishment of united military systems, military and economic cooperation within the Collective Security Treaty Organization (CSTO), anti-terrorism exercises in the Central Asia region ensure security and independence of the C.I.S. member states.
В статье охарактеризовано одно из ключевых направлений совместной деятельности странучастников ШОС обеспечение региональной и внутригосударственной безопасности путем борьбы с третьими силами, проведения двусторонних и многосторонних военных учений, принятия антитеррористических мер, а также сотрудничества в области обеспечения информационной безопасности. Автор приходит к выводу о необходимости сотрудничества ШОС с ОДКБ по означенным вопросам. ; The paper deals with a key area of joint activities of the SCO member states the regional and national security by combating the third forces, conducting bilateral and multilateral military exercises, taking counter-terrorism measures, as well as cooperation in the field of information security. The author comes to the conclusion that cooperation between the Shanghai Cooperation Organization and the Collective Security Treaty Organization on aforesaid issues is advisable.
Объектом исследования являются общественные отношения в сфере применения физической силы добровольными народными дру-жинниками, внештатными сотрудниками полиции и представите-лями частных охранных предприятий. Автор рассматривает вопро-сы соотношения применения физической силы народными дружинни-ками с уголовно-правовым институтом необходимой обороны и КоАП РФ. В статье были использованы нормы Закона «О полиции» в целях сравнения оснований для применения физической силы дружинниками и сотрудниками полиции. В ходе исследования использованы положе-ния иностранного законодательства (Великобритания, Белоруссия, Таджикистан) по изучаемому вопросу в целях возможного внедрения позитивного опыта в российское законодательство. Основания при-менения физической силы частными охранниками отличаются от ос-нований для применения физической силы дружинниками, однако ана-лиз показывает, что проблемы в целом аналогичные: отсутствие оп-ределенности в соотношении с порядком реализации права на необхо-димую оборону. В ходе исследования использованы формально-логические методы: синтез и анализ, а также специально-юридический метод сравнительного исследования. По результатам исследования автор делает выводы о практической невозможности реализации народными дружинниками некоторых из направлений деятельности и правомочий: например, охрана места происшествия, регулирование безопасности дорожного движения и требование о пре-кращении противоправного деяния, поскольку данные права не обеспе-чены. Фактически дружинники имеют право только принимать уча-стие в профилактической деятельности и содействии правоохрани-тельным органам. Требует пристального внимания вопрос регулиро-вания сотрудничества охранных предприятий и МВД, поскольку пра-вовой статус частных охранников в вопросах применения физической силы имеет коллизии с уголовным законодательством и до конца не определён, что ставит вопрос о эффективности данного сотрудничества. Правовые аспекты применения физической силы негосударст-венными субъектами охраны порядка должны иметь единый знаме-натель, чего в настоящее время, к сожалению, не наблюдается.The object of the research is public relations in scope of physical force voluntary national combatants, freelance employees of police and represen-tatives of the private security companies. The author considers questions of a ratio of use of physical force by national combatants with criminal legal institution of justifiable defense, and the Code of the Russian Federation on Administrative Offences. Also the questions of the law "About police", for the purpose of comparison of the bases for use of physical force by combatants and police officers were used. During the research the principles of the for-eign legislation (Great Britain, Belarus, Tajikistan), on the studied question, for possible implementation of positive experience in the Russian legislation are used. The bases of use of physical force by private security guards is other than the bases for use of physical force by combatants, however the analysis shows that problems, in general are similar: the lack of definiteness in the ratio with order of implementation of the right to justifiable defense. During the research formal and logical methods were used: synthesis and analysis, and also special and legal method of a comparative research. By the results of the research the author draws conclusions about practical im-possibility of implementation by national combatants of some of activities and competences: for example to protection of the scene, regulation of traffic safety, and the requirement about the terminations of illegal act as these rights aren't provided. Actually combatants have the right only to take part in preventive activities and assistance to law enforcement agencies. The question of regulation of a cooperation of security companies and the Minis-try of Internal Affairs as private security guards legal status of private secu-rity guards in questions of use of physical force has collisions with the penal legislation requires close attention and up to the end it isn't determined that puts a question of efficiency of this cooperation. Legal aspects of use of physical force by non-state actors of protection of an order shall have a sin-gle denominator that now, unfortunately isn't observed.
29 апреля 2016 г. исполнилось 20 лет со дня принятия Государственной стратегии экономической безопасности Российской Федерации. Она стала действовать в сложный период становления в России новых социально-экономических отношений. Ряд промышленно развитых стран и крупнейшие международные корпорации старались использовать трудности развития Российской Федерации и ослабление ее позиций на мировом экономическом пространстве в своих экономических и политических интересах, расходящихся с интересами России и ее хозяйствующих субъектов. Целью Стратегии было защитить развитие российской экономики и благополучие граждан от внутренних и внешних угроз. Предполагалось, что Стратегия будет действовать в период экономических преобразований, который продлится от трех до пяти лет. Пришло время разработать и принять новую Государственную стратегию экономической безопасности Российской Федерации. В статье представлены результаты анализа Стратегии национальной безопасности, Государственной стратегии экономической безопасности Российской Федерации и закона Российской Федерации «О безопасности». Опираясь на эти документы и на основе изучения современных угроз безопасности России автор предлагает внести в текст Государственной стратегии экономической безопасности России следующие подразделы: 1) общие положения; 2) защищаемые объекты; 3) угрозы экономической безопасности Российской Федерации; 4) источники угроз и угрожающие субъекты; 5) защищающие субъекты и их ответственность; 6) силы, средства, приемы, методы защиты; 7) условия и время их применения; 8) индикаторы угроз и уровня обеспечения безопасности; 9) мониторинг угроз и обеспечения безопасности. ; On April 29, 2016 marks the 20th anniversary of the adoption of the State Strategy of Economic Security of the Russian Federation. It began to work in a difficult period of formation in Russia of new socio-economic relations. A number of industrialized countries and major international corporations tried to use the difficulties of development of the Russian Federation and, the weakening of its position in the world economic space in their economic and political interests, which conflict with the interests of Russia and its economic entities. The aim of the Strategy was to protect the development of the Russian economy and welfare of the citizens from internal and external threats. It was assumed that the Strategy will work during the period of economic transformation, which will last from three to five years. It's time to elaborate and adopt a new State strategy of economic security of the Russian Federation. The article contains results of the author's analysis of the National Security Strategy, the State Strategy of Economic Security of the Russian Federation and of the Russian Federation law «On security». Rely on these documents and based on the study of contemporary threats to security of Russia, the author offers to include in the text of the State Strategy of Economic Security of the RF the following sections: 1) general statements, 2) securable objects, 3) threats to economic security of the Russian Federation and, 4) the sources of threats and threatening actors, 5) responsible for the protection (guardians) and their responsibility, 6) means, tools and methods of protection, 7) conditions and time of their application, 8) indicators of threats and of a level of security, 9) monitoring threats and security.
Статья посвящена анализу миротворческой деятельности Европейского Союза в обеспечении глобальной и региональной безопасности с точки зрения интересов входящих в ЕС стран. ; The article focuses on analyses of the peacekeeping activities of the European Union in order to ensure global and regional security from the point of interests of the EU member states.
