Suchergebnisse

The article analyses M. M. Bakhtin's early works "Art and Responsibility" and "Toward a Philosophy of Act" which show that the philosophical way of Russian thinker was essentially parallel to the path of Western philosophy from Heidegger to post-structuralism and at the same time was an original attempt to overcome the transcendental approach in philosophy and aesthetics. Bakhtin worked out his original "first" philosophy of being or moral philosophy as polemically opposed to the Western philosophy of mind and especially to Kant's philosophy. But it was not free from certain transcendental moments connected with the orientation on the phenomenological method which later caused Bakhtin's evolvution towards hermeneutical philosophy of language and culture. ; В статье предлагается анализ ранних работ М. М. Бахтина «Искусство и от-ветственность» и «К философии поступка», который показывает, что фило-софский путь русского мыслителя развивался по существу параллельно пути за-падной философии от Хайдеггера до постструктурализма и в то же время был оригинальной попыткой преодоления трансцендентального подхода в философии и эстетике. Бахтин разработал оригинальную «первую» философию бытия или нравственную философию, полемически направленную по отношению к западной философии сознания и в особенности кантовской философии. Но она сама не бы-ла свободна от некоторых моментов трансцендентализма, связанных с ориен-тацией на феноменологический метод, что позднее обусловило эволюцию Бахти-на в направлении герменевтической философии языка и культуры. Антисери Д., Реале Дж. Западная философия от истоков до наших дней. Т. 4: От романтиз-ма до наших дней. – М.: Петрополис, 1994. – 880 с. Бахтин М.М. Собрание сочинений: В 7-ми т. – М.: Издательство русские словари; Языки славянской культуры. – Т. 1: Философская эстетика 1920-х годов, 2003. – 960 с. Библер М.С. Михаил Михайлович Бахтин, или Поэтика культуры. – М.: Гнозис, 1991. – 170 с. Бонецкая Н.К. М. Бахтин в 1920-е годы // Диалог. Карнавал. Хронотоп. – Витебск: Изд-во Витебского пединститута. – 1994. – № 1. – С. 16–62. Бонецкая Н.К. М. Бахтин и идеи герменевтики // Бахтинология: Исследования, переводы, публикации. – СПб.: Алетейя, 1995. – С. 32–42. Буржуазная философия кануна и начала империализма. – М.: Высшая школа, 1977. – 424 с. Бялостоцки Д. Разговор как диалогика, прагматика и герменевтика: Бахтин, Рорти, Гадамер // Михаил Михайлович Бахтин. – М.: РОССПЭН, 2010. – С. 126–142. Давыдов Ю. У истоков социальной философии М.М. Бахтина. // Социологические исследо-вания. – М.: 1986. – №2. – С. 170–181. Зотов А.Ф., Мельвиль Ю.К. Буржуазная философия середины XIX – начала XX века. – М.: Высшая школа, 1988. – 520 с. Исаков А.Н. Философия поступка Бахтина и трансцендентально-феноменологическая традиция // М.М. Бахтин и философская культура ХХ века (Проблемы бахтинологии). Вып. 1. Часть 1. – С.-Петербург: Издательство «Образование», 1991. – С. 90–102. Исупов К.Г. О философской антропологии М.М. Бахтина // Бахтинский сборник. Вып. I: Сб. ст. – М.: Прометей, 1990. – С. 30–46. Каган М.С. Идея диалога в философско-эстетической концепции М. Бахтина: закономерно-сти формирования, духовный контекст и социокультурный смысл // М.М. Бахтин и философская культура ХХ века (Проблемы бахтинологии). Вып. 1. Часть 1. – С.-Петербург: Издательство «Образование», 1991. – С. 17–31. Каган Ю.М. Люди не нашего времени // Михаил Михайлович Бахтин. – М.: РОССПЭН, 2010. – С. 34–46. Караченцева И.С., Караченцева Т.С. М.М. Бахтин и Ж. Деррида: фигура читателя // М.М. Бахтин: эстетическое наследие и современность: межвузовский сборник научных тру-дов. – Ч. II. – Саранск: Издательство Мордовского университета, 1992. – С. 183–189. Коген Г. Теория опыта Канта. Гл. 16. Система критического идеализма. / Пер. В. Н. Белова // Вопросы философии. – 2006. – № 4. – С. 151–173. Куюнжич Д. Смех как «другой» у Бахтина и Деррида // Бахтинский сборник. Вып. I: Сб. ст. – М.: Прометей, 1990. – С. 83–107. Лекции по истории эстетики. Книга 3, часть 1. – Ленинград: Издательство Ленинградского университета, 1976. – 192 с. Махлин В.Л. «Диалогизм» М.М. Бахтина как проблема гуманитарной культуры ХХ века // Бахтинский сборник. Вып. I: Сб. ст. – М.: Прометей, 1990. – С. 107–129. Медведев В.И. Проблема контекста у М. Бахтина и в западной философии языка // М.М. Бахтин и философская культура ХХ века (Проблемы бахтинологии). Вып. 1. Часть 1. – С.-Петербург: Издательство «Образование», 1991. – С. 118–127. Назинцев В.В. Мыслитель Бахтин и теоретик Хайдеггер // М.М. Бахтин и философская культура ХХ века (Проблемы бахтинологии). Вып. 1. Часть 1. – С.-Петербург: Изда-тельство «Образование», 1991. – С. 102–112. Некрасов С.В. Высказывание как предмет феноменологического рассмотрения (Бахтин и Гуссерль) // Бахтинские чтения – II. Материалы Международной научной конферен-ции: Витебск, 24-26 июня 1996 г. – Витебск: Изд-во Витебск. ун-та, 1998. – С. 97–104. Понцо А. «Другость» у Бахтина, Бланшо и Левинаса // Бахтинология: Исследования, переводы, публикации. – СПб.: Алетейя, 1995. – С. 61–78. Рыклин М. К. Сознание и речь в концепции М.М. Бахтина // М.М. Бахтин как философ. – М.: Наука, 1992. – С. 175–189. Столович Л.Н. М.М. Бахтин и проблема ценности // Эстетика М.М. Бахтина и современ-ность. – Саранск: 1989. – С. 25–27. Фохт Б.А. О постановке основной проблемы эстетики у Канта и Когена в связи с критикой основных понятий и принципов, примененных Кантом к ее решению // Б.А. Фохт. Из-бранное (из философского наследия). – М.: Прогресс-Традиция, 2003. – С. 195–262. Холквист М. Услышанная неслышимость: Бахтин и Деррида // Михаил Михайлович Бахтин. – М.: РОССПЭН, 2010. – С. 164–190. Чаплеєвич Є. Діалогічне мислення Михайла Бахтіна // Література. Теорія. Методологія. – Київ: Видавничий дім «Києво-Могилянська академія», 2008. – С. 176–197. Эмерсон К. Американские философы в свете изучения Бахтина (Уильям Джеймс, Джордж Герберт Мид, Джон Дьюи и Михаил Бахтин по поводу философии поступка) // Диа-лог. Карнавал. Хронотоп. – Витебск: Издательство Витебского пединститута, 1993. – № 2-3. – С. 5–18. Bakhtin M.M. Toward a philosophy of the act. – University of Texas Press, 1993. – 106 р. Beck L.W. Neo-Kantianism // Encyclopedia of Philosophy / Donald M. Borchert, eds. – Thomson Gale, 2006. – Vol. 6. – Р. 539–546. Brandist C. The Bakhtin Circle: Philosophy, Culture and Politics / Craig Brandist. – London: Pluto Press, 2002. – 221 p. Clark K., Holquist M. Mikhail Bakhtin. – Harvard University Press, 1984. – 398 р. Cohen H. Kants Theorie der Erfahrung / 2. Auflage. – Berlin: Ferd. Dümmlers Verlagsbuchhand-lung, 1885. – 616 S. Cohen H. Kants Begründung der Aesthetik. – Berlin: Ferd. Dümllers Verlagsbuchhandlung, 1889. – 434 S. Cohen H. System der Philosophie. T. 3: Ästhetik des reinen Gefühls. – Bd. 1. – Berlin: Cassirer, 1912. – XIV, 402 S. Holquist M. Dialogism. Bakhtin and his World. – London and New York: Routledge, 2002. – 224 р. ; У статті пропонується аналіз ранніх праць М. М. Бахтіна «Мистецтво й від-повідальність» та «До філософії вчинку», який показує, що філософський шлях російського мислителя розвивався значною мірою паралельно шляхові західної фі-лософії від Гайдеґера до постструктуралізму і водночас був оригінальною спро-бою подолання трансцендентального підходу в філософії та естетиці. Бахтін розробив оригінальну «першу» філософію буття або моральну філософію, поле-мічно спрямовану стосовно західної філософії свідомості й особливо кантівської філософії. Проте сама вона не була вільною від певних моментів трансцендента-лізму, пов'язаних з орієнтацією на феноменологічний метод, що пізніше зумовило еволюцію Бахтіна в напрямку до герменевтичною філософії мови та культури. СПИСОК ЛІТЕРАТУРИ Антисери Д., Реале Дж. Западная философия от истоков до наших дней. Т. 4: От романтиз-ма до наших дней. – М.: Петрополис, 1994. – 880 с. Бахтин М.М. Собрание сочинений: В 7-ми т. – М.: Издательство русские словари; Языки славянской культуры. – Т. 1: Философская эстетика 1920-х годов, 2003. – 960 с. Библер М.С. Михаил Михайлович Бахтин, или Поэтика культуры. – М.: Гнозис, 1991. – 170 с. Бонецкая Н.К. М. Бахтин в 1920-е годы // Диалог. Карнавал. Хронотоп. – Витебск: Изд-во Витебского пединститута. – 1994. – № 1. – С. 16–62. Бонецкая Н.К. М. Бахтин и идеи герменевтики // Бахтинология: Исследования, переводы, публикации. – СПб.: Алетейя, 1995. – С. 32–42. Буржуазная философия кануна и начала империализма. – М.: Высшая школа, 1977. – 424 с. Бялостоцки Д. Разговор как диалогика, прагматика и герменевтика: Бахтин, Рорти, Гадамер // Михаил Михайлович Бахтин. – М.: РОССПЭН, 2010. – С. 126–142. Давыдов Ю. У истоков социальной философии М.М. Бахтина. // Социологические исследо-вания. – М.: 1986. – №2. – С. 170–181. Зотов А.Ф., Мельвиль Ю.К. Буржуазная философия середины XIX – начала XX века. – М.: Высшая школа, 1988. – 520 с. Исаков А.Н. Философия поступка Бахтина и трансцендентально-феноменологическая традиция // М.М. Бахтин и философская культура ХХ века (Проблемы бахтинологии). Вып. 1. Часть 1. – С.-Петербург: Издательство «Образование», 1991. – С. 90–102. Исупов К.Г. О философской антропологии М.М. Бахтина // Бахтинский сборник. Вып. I: Сб. ст. – М.: Прометей, 1990. – С. 30–46. Каган М.С. Идея диалога в философско-эстетической концепции М. Бахтина: закономерно-сти формирования, духовный контекст и социокультурный смысл // М.М. Бахтин и философская культура ХХ века (Проблемы бахтинологии). Вып. 1. Часть 1. – С.-Петербург: Издательство «Образование», 1991. – С. 17–31. Каган Ю.М. Люди не нашего времени // Михаил Михайлович Бахтин. – М.: РОССПЭН, 2010. – С. 34–46. Караченцева И.С., Караченцева Т.С. М.М. Бахтин и Ж. Деррида: фигура читателя // М.М. Бахтин: эстетическое наследие и современность: межвузовский сборник научных тру-дов. – Ч. II. – Саранск: Издательство Мордовского университета, 1992. – С. 183–189. Коген Г. Теория опыта Канта. Гл. 16. Система критического идеализма. / Пер. В. Н. Белова // Вопросы философии. – 2006. – № 4. – С. 151–173. Куюнжич Д. Смех как «другой» у Бахтина и Деррида // Бахтинский сборник. Вып. I: Сб. ст. – М.: Прометей, 1990. – С. 83–107. Лекции по истории эстетики. Книга 3, часть 1. – Ленинград: Издательство Ленинградского университета, 1976. – 192 с. Махлин В.Л. «Диалогизм» М.М. Бахтина как проблема гуманитарной культуры ХХ века // Бахтинский сборник. Вып. I: Сб. ст. – М.: Прометей, 1990. – С. 107–129. Медведев В.И. Проблема контекста у М. Бахтина и в западной философии языка // М.М. Бахтин и философская культура ХХ века (Проблемы бахтинологии). Вып. 1. Часть 1. – С.-Петербург: Издательство «Образование», 1991. – С. 118–127. Назинцев В.В. Мыслитель Бахтин и теоретик Хайдеггер // М.М. Бахтин и философская культура ХХ века (Проблемы бахтинологии). Вып. 1. Часть 1. – С.-Петербург: Изда-тельство «Образование», 1991. – С. 102–112. Некрасов С.В. Высказывание как предмет феноменологического рассмотрения (Бахтин и Гуссерль) // Бахтинские чтения – II. Материалы Международной научной конферен-ции: Витебск, 24-26 июня 1996 г. – Витебск: Изд-во Витебск. ун-та, 1998. – С. 97–104. Понцо А. «Другость» у Бахтина, Бланшо и Левинаса // Бахтинология: Исследования, переводы, публикации. – СПб.: Алетейя, 1995. – С. 61–78. Рыклин М. К. Сознание и речь в концепции М.М. Бахтина // М.М. Бахтин как философ. – М.: Наука, 1992. – С. 175–189. Столович Л.Н. М.М. Бахтин и проблема ценности // Эстетика М.М. Бахтина и современ-ность. – Саранск: 1989. – С. 25–27. Фохт Б.А. О постановке основной проблемы эстетики у Канта и Когена в связи с критикой основных понятий и принципов, примененных Кантом к ее решению // Б.А. Фохт. Из-бранное (из философского наследия). – М.: Прогресс-Традиция, 2003. – С. 195–262. Холквист М. Услышанная неслышимость: Бахтин и Деррида // Михаил Михайлович Бахтин. – М.: РОССПЭН, 2010. – С. 164–190. Чаплеєвич Є. Діалогічне мислення Михайла Бахтіна // Література. Теорія. Методологія. – Київ: Видавничий дім «Києво-Могилянська академія», 2008. – С. 176–197. Эмерсон К. Американские философы в свете изучения Бахтина (Уильям Джеймс, Джордж Герберт Мид, Джон Дьюи и Михаил Бахтин по поводу философии поступка) // Диа-лог. Карнавал. Хронотоп. – Витебск: Издательство Витебского пединститута, 1993. – № 2-3. – С. 5–18. Bakhtin M.M. Toward a philosophy of the act. – University of Texas Press, 1993. – 106 р. Beck L.W. Neo-Kantianism // Encyclopedia of Philosophy / Donald M. Borchert, eds. – Thomson Gale, 2006. – Vol. 6. – Р. 539–546. Brandist C. The Bakhtin Circle: Philosophy, Culture and Politics / Craig Brandist. – London: Pluto Press, 2002. – 221 p. Clark K., Holquist M. Mikhail Bakhtin. – Harvard University Press, 1984. – 398 р. Cohen H. Kants Theorie der Erfahrung / 2. Auflage. – Berlin: Ferd. Dümmlers Verlagsbuchhand-lung, 1885. – 616 S. Cohen H. Kants Begründung der Aesthetik. – Berlin: Ferd. Dümllers Verlagsbuchhandlung, 1889. – 434 S. Cohen H. System der Philosophie. T. 3: Ästhetik des reinen Gefühls. – Bd. 1. – Berlin: Cassirer, 1912. – XIV, 402 S. Holquist M. Dialogism. Bakhtin and his World. – London and New York: Routledge, 2002. – 224 р.

The article is dedicated to the Masonic ideas influence on a symbolism interpretation in anthropology, vision of the Masonic symbolism in Masonic ideas influence on a modern philosophical discourse. The symbolic codes investigation was opening space for a philosophical discourse, human identity and self-equivalence searches. Masons and philosophers of the 20th century had been working on a same cultural and semantic field, with the same cultural, historical and epistemological universals, considering symbols as a priori language and a priori form of learning. The existence archetypes, sense-creating codes search led Masons to the vision that symbols did not contain the final content, but gave a wide field of the interpretation possibilities, were a gnoseological key, a tool for a self-learning and a "super-reality" learning, for the adept's gnoseological qualities forming. Masonic ideology was based on "ascribing" to the certain objects some special symbolic meaning, on conviction that by means of symbols it was possible to teach laymen the basics of the independent and free learning process. Masonic convictions say that symbol is marking the space-time relations, performing the communicative processes. Philosophers of the 20th century (C. Levi-Strauss, E. Cassirer, N. Berdyaev and others) gave to the symbols meanings of the objective character and of the values, they opened the reality levels, for which a non-symbolic language did not fit. They considered a person to perceive the symbols of the object and not the object itself. Walking a "Masonic path", these philosophers supposed that symbols were forming the goal-setting senses which could be conceived by civilizations, values, tastes, fashion. So, for people of Modernity, "society" became a symbol of the people's uniting in the name of the progress and the democracy. Philosophers began looking at the society as at the historical self-realization process, as at the knowledge and self-knowing tool. It can be assumed that "Masonic phenomenon" in European philosophy influenced the scientific search directions forming. The classified masonic discourses gave birth to the thoughts which later transformed into philosophical concepts of the 20th century. ; В статье рассматривается в сравнительном аспекте масонский символизм и трактовка символа в современной философии человека и философском дискурсе. Сегодня, когда в научном сообществе присутствуют противоречивые оценки масонства, когда масонская философия только вырывается из искусственной маргинализации, а в обществе появился интерес к «альтернативной» философии, актуальным является освещение взаимовлияния масонского символического дискурса и новых школ философии ХХ в. Научная новизна заключается в изменении стереотипных подходов к исследованию процесса формирования философской мысли XIX-XX вв., в выявлении особого масонского влияния на процессы появления новых философских смыслов. Впервые масонская символика, как определенная система мировосприятия, рассматривается в контексте одного из первоисточников философских систем ХХ в. Исследование символических кодов открывало простор для философского дискурса, поисков человеческой идентичности, тождественности. Масонская идеология базировалась на «приписывании» определенным объектам особого символического значения, на убежденности, что с помощью символов возможно научить новообращенных основам самостоятельного и свободного процесса познания. Масонским является убеждение, что символ маркирует пространственно-временные отношения, осуществляя коммуникативные процессы. Философы ХХ в. (К. Леви-Стросс, Э. Кассирер, Н. Бердяев и др.) Наделяют символы свойствами объективности и ценности, раскрывают уровни реальности, для описания которых несимволическая речь не подходит. Идя «масонской тропой», эти философы обосновывают, что человек воспринимает символы объекта, но не сам объект и что именно символы формируют целеполагания смыслов, положенных в основу ценностей, вкусов, моды. Результатом исследования стало открытие своеобразного «масонского феномена» в европейской философии ХХ в. В масонских дискурсах рождались мысли, которые впоследствии пересекались с философскими концепциями ХХ в. Можно утверждать, что масоны и философы ХХ в. работали на одном культурном и семантическом фоне, с одними культурно-историческими и эпистемологическими универсалиями, рассматривая символы как априорный язык и априорную форму познания. Поиск архетипов бытия, смыслообразующих кодов привел масонов к видению того, что символы не содержат в себе окончательного значения, а предоставляют широкое поле возможностей для интерпретаций, выступают гносеологическим ключом, инструментом к самопознанию и познанию «сверхреальности». ; У статті розглядається у порівняльному аспекті масонський символізм та трактування символу в сучасній філософії людини та філософському дискурсі. Сьогодні, коли в науковій спільноті присутні контроверсійні оцінки масонства, коли масонська філософія тільки виривається зі стану штучної маргіналізації, а в суспільстві з'явився інтерес до «альтернативної» філософії, актуальним є висвітлення взаємовпливу масонського символічного дискурсу і нових шкіл філософії ХХ ст. Наукова новизна полягає у зламі стереотипних підходів до дослідження процесу формування філософської думки ХІХ-ХХ ст., у виявленні особливого масонського впливу на процеси появи нових філософських сенсів. Вперше масонська символіка, як певна система світосприйняття, розглядається в контексті одного з першоджерел філософських систем ХХ ст. Дослідження символічних кодів відкривало простір для філософського дискурсу, пошуків людської ідентичності, самототожності. Масонська ідеологія базувалася на «приписуванні» певним об'єктам особливого символічного значення, на переконаності, що за допомогою символів можливо навчити навернених основам самостійного і вільного процесу пізнання. Масонським є переконання, що символ маркує просторово-часові відносини, здійснюючи комунікативні процеси. Філософи ХХ ст. (К. Леві-Стросс, Е. Кассирер, М. Бердяєв та ін.) наділяють символи властивостями об'єктивності та цінності, розкривають рівні реальності, для опису яких несимволічна мова не підходить. Йдучи «масонською стежкою», ці філософи обгрунтовують, що людина сприймає символи об'єкта, але не сам об'єкт і що саме символи формують цілепокладання сенсів, покладених в основу цінностей, смаків, моди. Результатом дослідження стало відкриття своєрідного «масонського феномену» у європейський філософії ХХ ст. У масонських дискурсах народжувалися думки, які згодом перетинались з філософськими концепціями ХХ ст. Можна стверджувати, що масони та філософи ХХ ст. працювали на одному культурному та семантичному тлі, з одними культурно-історичними та епістемологічними універсаліями, розглядаючи символи як апріорну мову та апріорну форму пізнання. Пошук архетипів буття, сенсотвірних кодів привів масонів до бачення того, що символи не містять в собі остаточного змісту, а надають широке поле можливостей для інтерпретацій, виступають гносеологічним ключем, інструментом до самопізнання та пізнання «надреальності»

The article is dedicated to the Masonic ideas influence on a symbolism interpretation in anthropology, vision of the Masonic symbolism in Masonic ideas influence on a modern philosophical discourse. The symbolic codes investigation was opening space for a philosophical discourse, human identity and self-equivalence searches. Masons and philosophers of the 20th century had been working on a same cultural and semantic field, with the same cultural, historical and epistemological universals, considering symbols as a priori language and a priori form of learning. The existence archetypes, sense-creating codes search led Masons to the vision that symbols did not contain the final content, but gave a wide field of the interpretation possibilities, were a gnoseological key, a tool for a self-learning and a "super-reality" learning, for the adept's gnoseological qualities forming. Masonic ideology was based on "ascribing" to the certain objects some special symbolic meaning, on conviction that by means of symbols it was possible to teach laymen the basics of the independent and free learning process. Masonic convictions say that symbol is marking the space-time relations, performing the communicative processes. Philosophers of the 20th century (C. Levi-Strauss, E. Cassirer, N. Berdyaev and others) gave to the symbols meanings of the objective character and of the values, they opened the reality levels, for which a non-symbolic language did not fit. They considered a person to perceive the symbols of the object and not the object itself. Walking a "Masonic path", these philosophers supposed that symbols were forming the goal-setting senses which could be conceived by civilizations, values, tastes, fashion. So, for people of Modernity, "society" became a symbol of the people's uniting in the name of the progress and the democracy. Philosophers began looking at the society as at the historical self-realization process, as at the knowledge and self-knowing tool. It can be assumed that "Masonic phenomenon" in European philosophy influenced the scientific search directions forming. The classified masonic discourses gave birth to the thoughts which later transformed into philosophical concepts of the 20th century. ; В статье рассматривается в сравнительном аспекте масонский символизм и трактовка символа в современной философии человека и философском дискурсе. Сегодня, когда в научном сообществе присутствуют противоречивые оценки масонства, когда масонская философия только вырывается из искусственной маргинализации, а в обществе появился интерес к «альтернативной» философии, актуальным является освещение взаимовлияния масонского символического дискурса и новых школ философии ХХ в. Научная новизна заключается в изменении стереотипных подходов к исследованию процесса формирования философской мысли XIX-XX вв., в выявлении особого масонского влияния на процессы появления новых философских смыслов. Впервые масонская символика, как определенная система мировосприятия, рассматривается в контексте одного из первоисточников философских систем ХХ в. Исследование символических кодов открывало простор для философского дискурса, поисков человеческой идентичности, тождественности. Масонская идеология базировалась на «приписывании» определенным объектам особого символического значения, на убежденности, что с помощью символов возможно научить новообращенных основам самостоятельного и свободного процесса познания. Масонским является убеждение, что символ маркирует пространственно-временные отношения, осуществляя коммуникативные процессы. Философы ХХ в. (К. Леви-Стросс, Э. Кассирер, Н. Бердяев и др.) Наделяют символы свойствами объективности и ценности, раскрывают уровни реальности, для описания которых несимволическая речь не подходит. Идя «масонской тропой», эти философы обосновывают, что человек воспринимает символы объекта, но не сам объект и что именно символы формируют целеполагания смыслов, положенных в основу ценностей, вкусов, моды. Результатом исследования стало открытие своеобразного «масонского феномена» в европейской философии ХХ в. В масонских дискурсах рождались мысли, которые впоследствии пересекались с философскими концепциями ХХ в. Можно утверждать, что масоны и философы ХХ в. работали на одном культурном и семантическом фоне, с одними культурно-историческими и эпистемологическими универсалиями, рассматривая символы как априорный язык и априорную форму познания. Поиск архетипов бытия, смыслообразующих кодов привел масонов к видению того, что символы не содержат в себе окончательного значения, а предоставляют широкое поле возможностей для интерпретаций, выступают гносеологическим ключом, инструментом к самопознанию и познанию «сверхреальности». ; У статті розглядається у порівняльному аспекті масонський символізм та трактування символу в сучасній філософії людини та філософському дискурсі. Сьогодні, коли в науковій спільноті присутні контроверсійні оцінки масонства, коли масонська філософія тільки виривається зі стану штучної маргіналізації, а в суспільстві з'явився інтерес до «альтернативної» філософії, актуальним є висвітлення взаємовпливу масонського символічного дискурсу і нових шкіл філософії ХХ ст. Наукова новизна полягає у зламі стереотипних підходів до дослідження процесу формування філософської думки ХІХ-ХХ ст., у виявленні особливого масонського впливу на процеси появи нових філософських сенсів. Вперше масонська символіка, як певна система світосприйняття, розглядається в контексті одного з першоджерел філософських систем ХХ ст. Дослідження символічних кодів відкривало простір для філософського дискурсу, пошуків людської ідентичності, самототожності. Масонська ідеологія базувалася на «приписуванні» певним об'єктам особливого символічного значення, на переконаності, що за допомогою символів можливо навчити навернених основам самостійного і вільного процесу пізнання. Масонським є переконання, що символ маркує просторово-часові відносини, здійснюючи комунікативні процеси. Філософи ХХ ст. (К. Леві-Стросс, Е. Кассирер, М. Бердяєв та ін.) наділяють символи властивостями об'єктивності та цінності, розкривають рівні реальності, для опису яких несимволічна мова не підходить. Йдучи «масонською стежкою», ці філософи обгрунтовують, що людина сприймає символи об'єкта, але не сам об'єкт і що саме символи формують цілепокладання сенсів, покладених в основу цінностей, смаків, моди. Результатом дослідження стало відкриття своєрідного «масонського феномену» у європейський філософії ХХ ст. У масонських дискурсах народжувалися думки, які згодом перетинались з філософськими концепціями ХХ ст. Можна стверджувати, що масони та філософи ХХ ст. працювали на одному культурному та семантичному тлі, з одними культурно-історичними та епістемологічними універсаліями, розглядаючи символи як апріорну мову та апріорну форму пізнання. Пошук архетипів буття, сенсотвірних кодів привів масонів до бачення того, що символи не містять в собі остаточного змісту, а надають широке поле можливостей для інтерпретацій, виступають гносеологічним ключем, інструментом до самопізнання та пізнання «надреальності»

-- PART VI: LITERATURE -- Statut idéologique de la métanarrative / Agosti, Stefano -- A Tautological Poem / Almansi, Guido -- The Poetics of Allusion - A Text Linking Device - In Different Media of Communication / Ben-Porat, Ziva -- La signification en poetique et/ou en histoire de la littérature / Balachov, Nicolas -- Structuralism, New Criticism, and the Chicago School: A Liminary Statement / Blanchard, Jean-Marc -- Signe et chose dans la littérature d'avant-garde de l'Europe de Test / Bojtàr, Endre -- Euphony and the Weltanschauung in Hâfiz's Poetry / Broms, Henry -- Conditions de l'écriture d'une théorie de l'économie signifiante: la figuration sémiotique / Bouazis, Charles -- Remarks on the Compositional and Thematic Structure of a Gryphius Sonnet / Csuri, Karoly -- Allegory and the Status of Literary Semiotics / Culler, Jonathan -- Textes et macrotexte / Corti, Maria -- The Textemic Status of Signs in a Literary Text and its Translation / Even-Zohar, Itamar -- Some Observations on Modernism as a Period Code with Reference to Thomas Mann's Der Zauberberg / Fokkema, D. W. -- Description et règles poétiques. Sur un mécanisme poétique chez Sade / Gebauer, Gunter -- La lecture comme Performance — psycholinguistique et communication littéraire / Geerts, W. -- Avoir du sens vs. avoir un sens dans une perspective discursive / Geninasca, Jacques -- Codage idéologique des texte littéraires / Grivel, Charles -- Champs sémantiques du niveau émotionnel de l'expérience esthétique / Jôzsa, Peter -- La narration et les types de discours / Kanyö, Zoltân -- Texte et paratexte. Essai sur la préface du roman classique / Lecointre, Simone / Gälliot, Jean le -- Enchâssement narratif de textes lyriques: le cas du roman de Flamenca / Limentani, Alberto -- Référents de la narration / Lonzi, Lidia -- The Programming of Best-Seller Elements into Popular Narration : Richard Bach's Jonathan Livingston Seagull and Segal's Love Story / Merry, Bruce -- Postulats narratifs et rythme sémantique / Pavel, Thomas G. -- Poetic Communication Versus Literary Language Or: The Linguistic Fallacy in Poetics / Posner, Roland -- Essai de typologie sémiotique des titres d'oeuvres / Rey Debove, Josette -- Connotative Systems and their Functions in Shakespeare's Sonnet 87 / Rutelli, Romana -- Joyce: Epiphany and Code / Sandulesco, Constantin-George -- Communauté des théories linguistique et littéraire sous l'angle de la sémiotique / Stepanov, Yuri S. -- Limits of Signs / Sus, Oleg -- Sémiotique de la littérature / Todorov, Tzvetan -- Poetics as a Theory of Expressivity ('Theme — Expressivity Devices — literary Text Model) / Zolkovskij, A. K. -- PART VII: ICONICITY AND VISUAL ARTS -- Créativité et sémiotique d'un langage visuel / Arlandi, Gian Franco -- 'Oleus ex Machina'. Analyse sémiotique d'un texte publicitaire / Baldi, Paolo / Fatassi, Alessandro / Wolf, Mauro -- The Role of Semiology in the Visual Arts / Battisti, Eugenio -- The Nature of Depiction / Cameron, Eric -- Semiotic Disalienation and 'Visual Poetry' / Calabrese, Omar -- La bande dessinée: de la narration figurative à la figuration narrative / Fresnault-Deruelle, Pierre -- Sémiologie du message visuel: analyse de la création plastique avec des psychotiques au moyen de techniques non verbales / Gurevich, Ester -- Icons, Systems, and Object Relationships / Koch, Christian -- Does the Icon Have a Cognitive Value? / Maldonado, Tomas -- The Frame of the Painting or the Semiotic Functions of Boundaries in the Representative Process / Marin, Louis -- Iconicity and Connotation in the Photographic Image / McLean, William -- Visual Poetry / Miccini, Eugenio -- L'isotopie de l'image / Minguet, Philippe -- Art et semiologie. Code et transgression / Monnier, Jacques -- Semiotics and 'Visual Poetry' / Mucci, Egidio -- Some Theoretical Considerations Concerning an Experimental Approach to the Dynamics of Sign Perception / Nowakowska, Maria -- The Neo-Ideogram - From Advertising to Visual Poetry / Pignotti, Lamberto -- Semiotic Relevance of the Pictorial Sign / Ravera, Rosa Maria -- 'Abstraction' et representation (iconologie et sémiotique picturale) / Rey, Alain -- Art pauvre/monde pauvre / Restany, Pierre -- Notes pour une recherche sur l'image / Sercovich, Armando -- Lucky Luke: Rhétorique et sens dans la nouvelle bande dessinée / Sternberg, Oscar -- Le blanc et le noir dans l'art abstrait / Valliér, Dora -- PART VIII: CINEMA, TELEVISION AND THEATRE -- Quand la sémiologie est séduite par la mise en scène / Bettetini, Gianfranco -- Semiotics Ante Litteram : Notes on Pirandello's Reactions to sound film / Bolognese, G. A. -- The System of the Specular Text with Reference to Stagecoach / Browne, Nicholas K. -- Pour une sémiotique intégrée des signes cinématographiques / Brunetta, Gian Piero -- Le théâtre comme modèle général du langage / Cascetta, A. / Marconi, E. / Martinelli, A. / Rovetta, A. -- The Hero in Drama — An Investigation of a Semiotic Principle / Cassirer, Peter -- Pour une approche sémiotique du théâtre comme message multilinéaire / De Marinis, Marco / Magli, Patrizia -- Aspects sémiotiques de la stratégie des personnages dans le théâtre / Dinu, Mihai -- The Narrative Text of Shock Corridor / Hanet, Kari -- Réflexions sur la sémiologie du théâtre / Helbo, Andre -- Cinematographic Iconicity — Some Sigmatic Preliminaries / Kalkofen, Hermann -- Isotopie et dislocation des codes dans 'Six personnages en quete d'auteur' / Krysinski, Wladimir -- Fondements d'une sémiologie du théâtre sur la distinction de Peirce entre icônes, index et symboles / Pavis, Patrice -- Pour un message TV spécifique / Radu, Cezar -- The Language of the 'Telenovela' and its influence on Brazilian Society / Rector, Monica -- PART IX: ARCHITECTURE -- Design Versus Non-Designed Public Places / Agrest, Diana -- Building Design as an Iconic Sign System / Broadbent, Geoffrey H. -- Notes en marge des études italiennes sur la sémiotique architectonique / Dal Canton, Giuseppina -- Analyse sémiotique de la structure urbaine: le cas d'El Aaiun au Sahara / Luis Dalda, Juan / Marti Aris, Carlos / Pau Corominas, Luis -- Le discours de la ville / Fauque, Richard -- The Architectural Signifier / Gandelsonas, Mario -- Sémiotique de l'espace et sémiotique de l'architecture / Hammad, Manar -- A Semantic Analysis of Stirling's Olivetti Centre Wing / Jencks, Charles -- The Holy Trinity, the Structure of the Process of the Visual Perception of Architecture / Hesselgren, Sven -- Syntactic and Semantic Considerations in the Semiotic Analysis of Social Message Appearing as Physical Urban Structure and Use / Klapp, Merrie -- Systèmes logiques et symboliques dans le mécanisme de définition de l'espace / Muratore, Giorgio -- Sociologie et sémiotique / Ostrowetsky, S. / Bordreuil, S. -- Analyse sémiotique du plan d'architectecte / Provoost, Eric -- A Semiotic Approach to Architectural Criticism / Luisa Scalvini, Maria -- Architecture about Architecture: Self-Reference as a Type of Architectural Signification / Wittig, Susan -- PART X. MUSIC -- Une approche linguistique-mathématique de la sémiologie musicale / Cazimir, Bogdan -- Different Organizations of Complexity in Music and Literature / Golomb, Harai -- Valeurs dénotatives et connotatives dans le Capriccio B Dur (Abreise) de J.S. Bach / Dorfles, Gillo -- La sémiologie musicale: voie nouvelle pour l'interprétation / Guertin, Marcelle -- Quelques remarques sur la duplication chez Debussy / Hirbour-Paquette, Louise -- Syntactical Strata in Music / Lidov, David -- Problèmes de l'analyse sémiologique des oeuvres polyphoniques / Morin, Elisabeth -- Pour une méthode d'analyse des analyses / Naud, Gilles -- Semiotic Devices in Musical Drama, Some Observations / Noske, Frits -- The Role of a Typology of Transformations within the Semiotics of Musical Form / Osmond-Smith, David -- Pour une discipline du signe musical / Stefani, Gino -- PART XI.

Due to the strong spread of modern scientific technology to all areas of human life, especially the arts, requires active research and understanding of the impact factor of historical time in the creative process. At this stage, despite the large number of scientific papers dealing separately as creative problem and the problem of historical time, we can say that the interaction of these two categories , which directly affects the outlook of the artist and artistic product formation remains open and is practically research.The urgency of the matter but it is quite obvious, because the creative process and influences social reality and political situation of a certain historical period. Thus the study of the interaction of historical time and the creative process, and the first direct impact on the final result of the latter is the most burning questions of our time. Defining the relationship aspect of the creative process and the historical time open up new possibilities for the analysis of the current state of culture, study its interaction with social reality.The article focuses on the interaction of historical time and the creative process, as one of the most pressing issues of contemporary. Namely, the problem of determining the creative process of historical time, in connection with its impact on development and a culture.The article presents a number of scientific studies that deals with the topic of organic interaction of the categories "historical time" and "creative process". It primarily works in which creativity is seen as a phenomenon that, in turn, is influenced by the historical reality (L. Steklovа, K. Shurtakov).Emphasized, that many modern scientific research devoted to the topic of creative interdisciplinary perspective.The question of influence public consciousness on the creative process is concerned in the work of Y. Andreev, M. Ashmanis, V. Baranov, F. Girenok, V. Eliseev, N. Frantsuzova. Aesthetic aspect of creativity is seen in studies of M. Arnaudov, P. Valery, H.-G. Gadamer, R. Ingarden, E. Cassirer, Jose Ortega y Gasset, J. Sartre, V. Bychkov Y. Borev, S. Wyman, M. Kagan, A. Losev, M. Epshteyn, O. Benyuk, A. Bychko, T. Gumenuk, N. Zhukova, T. Krivosheya, L. Levchuk, O. Onishchenko, Y. Petrov, A. Polishchuk, M. Severinova.Noted that the current interest issues due to the creative process, from one side, the growth of innovative components in human activities, development of scientific and technical progress and aspiration to control education and development of creative personalities. On the other hand, the desire of studying personality by finding the secrets of creative activity, as one of its fundamental manifestations.The special value in the context of the examined question is presented for us by work of E. Fromm "The Creative Attitude, in Creativity and Its Cultivation", in which talked that the most important criterion of creation are descriptions and processes which activate creative activity and productivity of creative process. And it is not only the internal subconscious processes of personality, but also a lot of external factors that affect the creative process. Artistic work always contains the lines of personality of his creator, which not only cognizes, looks after and experiences the most various vital phenomena but also is their direct participant.Separately the known theories of the stages of creative process, which are an important constituent in forming of creative project and directly depend on many external factors, are examined in the article.The special attention within the framework of our article is devoted the advanced study of the modern Ukrainian researcher S. Kurbatov "Historical time as a determinant of the creative process", which is the first substantial step on a way to the awareness of this question.Universality of the aesthetic going near reality, Ukrainian scientist, his indifference to the utilitarian parameters of life allows to get around determination of essence of co-operation of historical time and creative process.Summing up the results of his research, S. Kurbatov says that the movement of history is somewhat reminiscent of a kaleidoscope, which again and again, changing the configuration of the pattern of human culture. It is this dynamic cultural life mankind can be secured with such fundamental philosophical and aesthetic categories as "historical time" and "creative process", concepts that embody the non-randomness, and even fatality historical movement.According to S. Kurbatov, every cultural phenomenon is the result of the creative process in a particular historical space aі harmonic or disharmonic in this space. The process of harmonization of life is carried out due to a creative process. As in a theology paradigm a creative act is preceded the world and man, a creative process is preceded a culture, determining the state of the last. If to examine history as permanent creative process, exactly in him and due to him harmonization of life is carried out.In the final section of the article summarized the research identified ways to further possible solutions to the problem.Of course, the final result or product of creative activity in every different kind of creativity, but the psychological aspects of the creative intention of committing one, and be sure to include: the creator or the subject of creativity, the presence of intrinsic qualities – skill, knowledge, experience, creative skills, and external factors that directly affect the creative process and the end result of creative activity – socio-historical events, certain conditions or circumstances.Further more in-depth study of the creative process of determination of historical time will open up new horizons in the study of world culture pages. ; Статья посвящена вопросу взаимодействия исторического времени и творческого процесса как одной из актуальнейших тем современности. В работе анализируются существующие научные теории, касающиеся проблемы соотношения исторического времени и творческого процесса. Автор акцентирует внимание на том, что формирование творческого процесса находится во взаимодействии с окружающей реальностью и в непосредственной зависимости от нее. Доказывается актуальность исследования на современной этапе проблемы детерминации историческим временем творческого процесса, его непосредственного влияния на формирование, становление и развитие культуры. ; Стаття присвячена питанню взаємодії історичного часу та творчого процесу як однієї з найактуальніших тем сучасності. В роботі аналізуються наукові теорії щодо співвідношення історичного часу та творчого процесу. Автор наголошує на тому, що формування творчого процессу знаходиться у взаємодії з навколишньою реальністю і безпосередній залежності від неї. Доводиться актуальність дослідження на сучасному етапі проблеми детермінації історичним часом творчого процесу, його безпосереднього впливу на формування, становлення та розвиток культури.

As Andrzej Mencwel observed, "as a result of fundamental historical changes" the need arises for "restructuring of the whole present memory and tradition system" (Rodzinna Europa po raz pierwszy). Changes of such significance took place in Poland during the Second World War and several following decades. Collective experience of that time was made up of – apart from political antagonisms – social and cultural phenomena such as change of elites, reinterpretation of their grand narratives (or symbolic world), the ultimate inclusion of the masses into the national project based on the post-gentry tradition and national history, the intensive development of urban lifestyle and the expansion of popular culture, industrialization and the process of forming a single-nationality state that diverted from the politics of domination over eastern neighbors and, instead, focused on developing the so-called Polish Western and Northern Lands. Tadeusz Różewicz's work referred to these experiences on both the intellectual and biographical level. Comparing Juliusz Mieroszewski's political journalism with Tadeusz Różewicz's works, Andrzej Mencwel stressed its unique relationship of the author of Niepokój. According to him, both writers were writing as though "they had truly experienced the end of the world" (Przedwiośnie czy potop. Studium postaw polskich w XX wieku). In the afterword to the German anthology of Różewicz's works, Karl Dedecius mentioned "Stunde Null" ("hour zero") as the founding experience of his writing. It was this experience that induced him to undertake the challenge of attempting a new collective and national as well as individual self-identification, searching for a radically new way of thinking and writing about man, and verifying the essential components of his identity. Andrzej Walicki called this urge "the catastrophism after a catastrophe", explaining that "once the catastrophe took place, a ca- tastrophist acknowledging its inevitability must think about 'a new beginning', about determining his own place in a new world" (Zniewolony umysł po latach). Hanna Gosk specifies that "it gave rise to situations when the necessity of discovering one's place in new geographical, social, axiological and world-view-related environment urged self-identification" (Bohater swoich czasów. Postać literacka w powojennej prozie polskiej o tematyce współczesnej). It must be stressed that the need for re-establishing the sense of identity, resulting from a major crisis, was by no means limited to the postwar artistic and political elites. On the contrary, due to social changes and democratization of the access to national culture, it concerned more than ever in the past the "everyman" who did not belong to one class solely: the intelligentsia, bourgeoisie, peasantry, or proletariat but, most often, represented multiple social rooting. Tadeusz Różewicz, alongside with writers such as Tadeusz Borowski, Marek Hłasko or Miron Białoszewski, made the "Polish everyman" (Tadeusz Drewnowski) the central figure of his work. This study discusses the modern identity of an individual in Poland in two variants: a cultured man with traditions and an ordinary, transitional, temporal, or "new", man. By adopting the narrativist approach, identity can be described through its articulations in culture, for example in literary texts. Analyzing methods of modern identification and self-awareness throughout this book, I try to prove that prose works of the author of Śmierć w starych dekoracjach present an extensive, interesting and diverse material in the matter. When necessary, I refer also to his dramatic works and poetry, especially to some longer poems published after 1989. The author's most important prose works have so far been written in the first 30-year period starting from his debut volume of partisan novellas, notes and humorous sketches Echa leśne mimeographed in 1944. While focusing on this period, I also analyze later works published in collections Nasz starszy brat and Matka odchodzi published in the last decade of the 20th century, although written at an earlier date. Różewicz's prose works analyzed here were published predominantly in the threevolume edition of Utwory zebrane in 2003/2004, in the reportage collection entitled Kartki z Węgier (1953) as well as in the collection of newspapers features, letters and notes – written in the 60s. and 70s. in most cases – entitled Margines, ale… (2010). I also make use of the earlier editions of his works, containing prose works not included in Utwory zebrane, for example, from the volume Opadły liście z drzew, as well as of some narratives published in journals and anthologies. Conversations with the writer published in Wbrew sobie. Rozmowy z Tadeuszem Różewiczem (2011) and his letters to Jerzy and Zofia Nowosielscy included in Korespondencja comprise an auxiliary material. What specifically draws my attention in Tadeusz Różewicz's prose? I read his works in the context of identity narratives manifest in culture and historical-biographical stories. The questions then arise about their formative influence on an individual: what within them presents a reference for the "self " seeking identification? When and how does individual experience take on an intersubjective meaning? Under what circumstances is it expressed in the public sphere? Have new identification patterns emerged in the Polish modernity, and if so, then what fields and phenomena of the 20th century culture or history have taken on such model significance? How and where were boundaries drawn be tween what is individual in an identity of a person speaking and thinking in Polish on the one hand, and, on the other, what is collective? What has been considered native in this identity, and what alien – for exam¬ple Western, bourgeois, communist, German, Jewish, non-normative in terms of religion or sexuality – and in what way has cultural "otherness" been constructed at that time? Trying to answer these questions, I refer to categories of cultural anthropology such as symbolic universe, collective memory, autobiographical identity, body and space in culture, as well as to notions from the social sciences – interpersonal relationship, public discourse and communicative community. To put it simply, using these categories I try to describe the most important narrative forms and topics of Różewicz's prose that allow the writer to address and express in a liter¬ary form identity problems faced by an individual and the community. I also attempt to analyze the very proces through which Różewicz devel¬ops his own unique identity narratives as well as the evolution of narra¬tive conventions of his literary work. Reading Różewicz's works in this manner and organizing chapters of this book from the ones presenting public identity (displayed publicly and codified in ideology or aesthetic) to the ones presenting private identity, I put an especial emphasis on some issues related to cultural studies and social communication. Ac¬cording to the reconstruction model, I assume that even private experi¬ences shape one's identity through culture and language. In Różewicz's narratives I describe and compare both more collective and more indi-vidual premises for constructing identity. The criterion for differentiating between these premises is determined by the narrativist approach adopt¬ed in this book. An individual's identity (even autobiographical one) is created and expressed within the existing culture and public sphere, and for this reason I am interested in history of ideas, in social relationships, symbols and role models, changes of customs and everyday life which left a distinct impression on literary, political or historical narratives. Reading these narratives, I make use of the following authors: Jan Assmann, Jean Baudrillard, Zygmunt Bauman, Ernst Cassirer, Michel Foucault, Marc Fumaroli, Hans-Georg Gadamer, Jerzy Jedlicki, Anthony Giddens, Iz¬abela Kowalczyk, Philippe Lejeune, Maurice Merleau-Ponty, Stanisław Ossowski, Ewa Rewers, Paul Ricoeur, Richard Rorty, Elżbieta Rybicka, Richard Shusterman, Georg Simmel, Jerzy Szacki, Magdalena Środa, Charles Taylor, Nikodem Bończa Tomaszewski, Christian Vandendorpe, Anna Wieczorkiewicz. I rely on their reconstruction of social-historical background of modern identity presented by these authors as well as on language used by them. The book structure results from the overlapping, or even conflict, of two research objectives. My task is to analyze the most important prem¬ises and forms of identity in Różewicz's prose, and I describe them in separate chapters as problems of culture, literature and history of ideas as well as models and social projects. It is my wish that all these perspectives make up a coherent identity narrative of man of the second half of the 20th century – a "biographical" case study. The study covers the pro¬cess of political empowerment of an individual; his/her participation in democratized mass culture; his/her attitude towards collective memory, towards Polish and European cultural community; experiencing of body, sexuality and everyday existence; emotional and social relationship with space; and, finally, an autobiographical identity which I reconstruct as a transitional and provisional "whole". One of the most significant issues covered in the book is the western orientation of Polish collective identity in the 20th century, related to the modernization of Central Europe and the postwar division of the continent by the Iron Curtain, which created in Poland a phantom idea of the West, as well as to the shifted borders of the Polish state to the territories by the Odra river and the Baltic Sea, to polonization of former German lands, and, finally, to historical and polit¬ical discourse legitimizing this transfer of territories. Tadeusz Różewicz as a travelling writer and journalist has relentlessly problematized the relationship between Europe and its Polish idea; as a resident in Gliwice and Wrocław, not only has he described – since the trip down the Odra river on a fishing boat from Koźle to Szczecin in 1947 – symbolic colonization of the post- German Nadodrze, but also artistically diagnosed the birth of the new individual and social identity of the inhabitants of this border area, with its clashing narratives of history, biography and national literature alongside the overlapping traces of different cultures and traditions. Writing about Różewicz's man in this book, I clearly do not mean the writer himself. It is obvious that among many convictions and attitudes that the author of Sobowtór manifests, there are some of which he is fond, and there are others of which he is not. I do not disregard his views voiced in non-fiction narratives and public speeches, yet I am mostly interested in experience, world view and self-comprehension of his literary persona and literary hero presented or partially derived from an idea of man and of community in his texts. Analyzing Różewicz's works, I therefore distinguish between his self-evident journalistic approach and his humanistic reflection which is a result of a philosophical or literary presentation of identity problems an individual faces. I read his prose as an element of a public discourse and at the same time as an indirect – formulated in fictional, intimate or notebook narratives – criticism of social reality and European culture in the 20th century. In most cases, I leave open questions such as whether or not Różewicz was or is committed to a specific political project; whether or not he is a modern man in different meanings of this notion; whether or not his personal identity coincides with identity narratives in his books. Finding an answer to these questions is not a purpose of this book. It is, distinctively, the problem of Tadeusz Różewicz's intellectual commitment to modern culture, literature and history and a problem of the writer's role in creative and critical understanding of them that I find more interesting and important. ; MNiSW

In contrast to many of his contemporaries, A. J. Ayer was an analytic philosopher who had sustained throughout his career some interest in developments in the work of his 'continental' peers. Ayer, who spoke French, held friendships with some important Parisian intellectuals, such as Camus, Bataille, Wahl and Merleau-Ponty. This paper examines the circumstances of a meeting between Ayer, Merleau-Ponty, Wahl, Ambrosino and Bataille, which took place in 1951 at some Parisian bar. The question under discussion during this meeting was whether the sun existed before humans did, over which the various philosophers disagreed. This disagreement is tangled with a variety of issues, such as Ayer's critique of Heidegger and Sartre (inherited from Carnap), Ayer's response to Merleau-Ponty's critique of empiricism, and Bataille's response to Sartre's critique of his notion of 'unknowing', which uncannily resembles Ayer's critique of Sartre. Amidst this tangle one finds Bataille's statement that an 'abyss' separates English from French and German philosophy, the first recorded announcement of the analytic-continental divide in the twentieth century.ReferencesH. B. Acton. Philosophy in France. Philosophy, 22(82):161-166, 1947.http://dx.doi.org/10.1017/S0031819100025365A. J. Ayer & T. Honderich. An Interview with A. J. Ayer. In A. P. Griffiths, editor, A.J. Ayer Memorial Essays, pages 209-226. Cambridge, Cambridge University Press, 1991.A. J. Ayer. Language, Truth and Logic. London, Gollancz, 1936.A. J. Ayer. Novelist-Philosopher, Jean-Paul Sartre. Horizon, 12(67):12–26, & 12(68):101-110, 1945.A. J. Ayer. Novelist-Philosopher, Albert Camus. Horizon, 13(75):155-168, 1946a.A. J. Ayer. Secret Session. Polemic, 2:60-63, 1946b.A. J. Ayer. Some Aspects of Existentialism. In F. Watts, editor, H. B. Acton. Philosophy in France. Philosophy, 22(82):161-166, 1947.http://dx.doi.org/10.1017/S0031819100025365A. J. Ayer & T. Honderich. An Interview with A. J. Ayer. In A. P. Griffiths, editor, A.J. Ayer Memorial Essays, pages 209-226. Cambridge, Cambridge University Press, 1991.A. J. Ayer. Language, Truth and Logic. London, Gollancz, 1936.A. J. Ayer. Novelist-Philosopher, Jean-Paul Sartre. Horizon, 12(67):12–26, & 12(68):101-110, 1945.A. J. Ayer. Novelist-Philosopher, Albert Camus. Horizon, 13(75): 155-168, 1946a.A. J. Ayer. Secret Session. Polemic, 2:60-63, 1946b.A. J. Ayer. Some Aspects of Existentialism. In F. Watts, editor, The Rationalist Annual, pages 5-13. London, Watts & Co, 1948.A. J. Ayer. The Definition of Liberty: Jean-Paul Sartre's Doctrine of Commitment. The Listener, 44(1135):633-634, 1950.A. J. Ayer. Jean-Paul Sartre. Encounter, 15(4):75-77, 1961.A. J. Ayer. On Existentialism. Modern Languages, 48(1):1-12, 1967.A. J. Ayer. Sartre on the Jews. The Spectator, 211(7317):394-395, 1968.A. J. Ayer. Reflections on Existentialism. In Metaphysics and Common Sense, pages 203-218. London, Macmillan,1969.A. J. Ayer. Part of my Life: The Memoirs of a Philosopher. New York, Harcourt Brace Janovich, 1977.A. J. Ayer. Philosophy in the Twentieth Century. London, Unwinn, 1984.A. J. Ayer. A Defence of Empiricism. In A. P. Griffiths, editor, A.J. Ayer Memorial Essays, pages 1-16. Cambridge, Cambridge University Press, 1991.G. Bataille. Un-knowing and its Consequences. A. Michelson, translator, October, 36:80-85, 1986.G. Bataille. On Nietzsche. B. Boone, translator. London, Continuum, 2004.G. Bataille, I. Waldberg, & R. Lebel, editors, Encyclopaedia Acephalica. (I. White, D. Faccini, A. Michelson, J. Harman, A. Lykiard, et al., translators.) London, Atlas Press, 1995.I. Berlin. Review of My Philosophy (And other Essays on the Moral and Political Problems of our Time) by Benedetto Croce. Mind, 61(244):574-584, 1952.T. Carman. Continental Themes in Analytic Philosophy. In C. V. Boundas, editor, Columbia Companion to Twentieth-Century Philosophies, pages 351-366. New York, Columbia University Press, 2007.R. Carnap. The Elimination Of Metaphysics Through Logical Analysis of Language (A. Pap, translator). In A. J. Ayer, editor, Logical Positivism, pages 60-81. Glencoe, IL, The Free Press, 1959.J. Chase & J. Reynolds. Analytic versus Continental: Arguments on the Methods and Value of Philosophy. Durham, Acumen, 2010.S. Collini. Absent Minds: Intellectuals in Britain. Oxford: Oxford University Press, 2006.S. Critchley. Very Short Introduction to Continental Philosophy. Oxford, Oxford University Press, 2001.H. J. Dahms. Neue Sachlichkeit in the Architecture and Philosophy of the 1920s. In S. Awodey & C. Klein, editors, Carnap Brought Home: The View From Jena, pages 357-376. Chicago, Open Court, 2004.P. J. R. Dempsey. The Psychology of Sartre. Cork, Cork University Press,1950.V. Descombes. Modern French Philosophy. Cambridge, Cambridge University Press, 1980.B. Flynn. Merleau-Ponty. In E. N. Zalta, editor, The Stanford Encyclopedia of Philosophy, , 2004.M. Friedman. A Parting of the Ways: Carnap, Cassirer, and Heidegger. Chicago, Open Court, 2000.G. Gabriel. Carnap's "Elimination of Metaphysics Through the Logical Analysis of Language:" A Retrospective Consideration of the Relationship between Continental and Analytic Philosophy. In P. Parrini, W. C. Salmon, & M. H. Salmon, editors, Logical Empiricism: Historical and Contemporary Perspectives, pages 30-42. Pittsburgh, University of Pittsburgh Press, 2003.P. Galison. Constructing Modernism: The Cultural Location of Aufbau. In R. N. Giere, A. Richardson, editors, Origins of Logical Empiricism, pages 17-44. Minneapolis, University of Minnesota, 1996.S. Glendinning. In the Name of Phenomenology. London, Routledge, 2007.Gary Gutting. Continental Philosophy of Science. Oxford, Blackwell, 2005.M. Hammond, J. Howarth, & R. Kent. Understanding Phenomenology. Oxford, Blackwell, 1995.M. Heidegger. Kant and the Problem of Metaphysics. R. Taft, translator. Bloomington: Indiana University Press, 1997.M. Heidegger. Pathmarks. W. MacNeil, editor. Cambridge, Cambridge University Press, 1998.J. M. Heimonet. Bataille and Sartre: The Modernity of Mysticism. Diacritics, 26(2):59-73, 1996.http://dx.doi.org/10.1353/dia.1996.0016 J. Himanka. Does the Earth Move?: A Search for a Dialogue Between Two Traditions of Contemporary Philosophy. The Philosophical Forum, 31(1):57-83, 2000.http://dx.doi.org/10.1111/0031-806X.00028A. M. Hollywood. The Philosopher – Sartre – and Me. In Sensible Ecstasy: Mysticism, Sexual Difference and the Demands of History, pages 25-36. Chigago, University of Chicago Press, 2002.T. E. Hulme. A Note-Book. The New Age, 18(8):186-189, 1915.T. E. Hulme. A Note-Book. The New Age, 18(10):234-236, 1916.S. P. James. Merleau-Ponty, Metaphysical Realism and the Natural World. International Journal of Philosophical Studies, 15(4): 501-519, 2007.S. Käufer. Logic. In H. Dreyfus & M. Wrathall, editors, A Companion to Heidegger, pages 141-155. Oxford, Blackwell, 2005.E. W. Knight. Literature Considered as Philosophy: The French Example. New York, Macmillan, 1958.C. A. Mace. Review of The Psychology of Sartre by Peter J. R. Dempsey. Mind, 61(243):425-427, 1952.B. Magee. Men of Ideas: Some Creators of Contemporary Philosophy. Oxford, Oxford University Press, 1982.A. R. Manser. Sartre and "Le Néant." Philosophy, 36(137):177-187, 1961.http://dx.doi.org/10.1017/S0031819100058022 M. Martin. Sensible Appearances. In T. Baldwin, editor, The Cambridge History of Philosophy, 1870-1945, pages 521-532. Cambridge, Cambridge University Press, 2003.http://dx.doi.org/10.1017/CHOL9780521591041.044PMid:14585038 F. Maubert. Francis Bacon, sa dernière interview: "Je poursois le peinture car je sais qu'il n'est pas possible de l'arreter." Paris-Match, 2242:92-93, 1992.J. M. E. McTaggart. The Unreality of Time. Mind, 17:457-474, 1908.http://dx.doi.org/10.1093/mind/XVII.4.457M. Merleau-Ponty. Phenomenology of Perception. C. Smith, translator. London, Routledge, 2002.M. Merleau-Ponty. Texts and Dialogues: On Philosophy, Politics, and Culture. H. J. Silverman, editor (M. B. Smith, et al., translators). New York: Humanity Books, 2005.M. Merleau-Ponty & T. Baldwin. Maurice Merleau-Ponty. London, Routledge, 2004.H. Meyerhoff. Emotive and Existentialist Theories of Ethics. The Journal of Philosophy, 48(25):769-783, 1951.http://dx.doi.org/10.2307/2021208I. Murdoch. Sartre, Romantic Rationalist. Cambridge, Bowes and Bowes, 1953.I. Murdoch. The Idea of Perfection. In The Sovereignty of Good, pages 1-44. London, Routledge, 2001.A. Oliver. A Few More Remarks on Logical Form. Proceedings of the Aristotelian Society, 99:247-272, 1999.A. Plantinga. An Existentialist's Ethics. Review of Metaphysics, 12(2):235-56, 1958.S. Priest. Merleau-Ponty. New York, Routledge, 2003.W. V. Quine. Word and Object. M.I.T. Press, Cambridge, MA, 1960.A. Quinton. Which Philosophy is Modernistic? In Thoughts and Thinkers, pages 39-51. New York, Holmes and Meier, 1982.J. Rée. English Philosophy in the Fifties. Radical Philosophy, 65:3-21, 1993.S. Richmond. Sartre and Bergson: A Disagreement about Nothingness. International Journal of Philosophical Studies, 15(1):77-95, 2007.http://dx.doi.org/10.1080/09672550601143201B. Rogers. Ayer: A Life. New York, Grove Press, 2002.K. Romdenh-Romluc. Merleau-Ponty and Phenomenology of Perception. London, Routledge, 2009.G. E. Rosado Haddock. The Young Carnap's Unknown Master: Husserl's Influence on Der Raum and Der logische Aufbau der Welt. Aldershot, Ashgate, 2008.B. Russell. Nightmares of Eminent Persons And Other Stories. London, The Bodley Head, 1954.G. Ryle, H. A. Hodges, & H. B. Acton. Symposium: Phenomenology. Proceedings of the Aristotelian Society, 11:68-115, 1932.G. Ryle. Phenomenology vs. The Concept of Mind. In Collected Papers: Critical Essays, Vol. 1, pages 179-196. London, Hutchinson, 1971.J. P. Sartre. Un nouveau mystique. In Critiques littéraires (Situations I), pages 174-229. Paris, Gallimard, 1975.J. Skorupski. The Presidential Address: The Legacy of Modernism. Proceedings of the Aristotelian Society, 91:1-19, 1990.A. Stone. Heidegger and Carnap on the Overcoming of Metaphysics. In S. Mulhall editor, Martin Heidegger, pages 217-244. Aldershot, Ashgate, 2006.M. Surya, K.Fijalkowski, & M. Richardson. Georges Bataille: An Intellectual Biography. K. Fijalkowski & M. Richardson, translators. London, Verso, 2002.C. Taylor, & Alfred J. Ayer. Symposium: Phenomenology and Linguistic Analysis. Proceedings of the Aristotelian Society, Supplementary Volumes, 33:93-124, 1959.N. Trakakis. Meta-philosophy of Religion: The Analytic-Continental Divide in Philosophy of Religion. Ars Disputandi, 7, 2007.J. Wahl. The Pluralist Philosophies of England and America. F. Rothwell, translator. London, The Open Court Company, 1925.J. Wahl. Vers le Concret. Paris, Vrin, 1932.J. Wahl. Nietzsche et la mort de dieu: note a propos du "Nietzsche" de Jaspers. Acéphale, 2:22-24, 1937.I. Waldberg & Patrick Waldberg. Un Amour Acéphale, Correspondence 1940-49. Paris, Editions de la Différence, 1992.M. Warnock. The Philosophy of Sartre. London, Hutchinson, 1965.D. Wiggins. Truth, Invention, and the Meaning of Life. In G. Sayre-McCord, editor, Essays on Moral Realism, pages 127-65. Ithaca, Cornell University Press, 1988. C. Wilson. The Outsider. London, Gollancz, 1956.D. Zahavi. Phenomenology and Metaphysics. In D. Zahavi, S. Heinämaa, & H. Ruin, editors, Metaphysics, Facticity, Interpretation: Phenomenology in the Nordic Countries, pages 3-22. Dordrecht, Kluwer, 2003.