Suchergebnisse

In the XXI century, a strategic approach to the management of individual territories development is becoming increasingly popular worldwide. The creation of scenarios and targets for large urban agglomerations is the most difficult aspect of strategic planning, as the complex structure of economy and social relations generates a variety of interests of different population groups. For such territories, it is inadvisable to use a unified planning template, because the conditions and demands of local communities require individual planning process and approaches. In this context, we decided to compare the development strategies of the Russian city Ekaterinburg and the English city Birmingham. Firstly, they have similar industrial, social and cultural, and demographic characteristics. Secondly, both cities strategic development plans are aimed at increasing their individualization. We demonstrate the necessity and feasibility of individual city development strategies, suggesting a methodology for its creation. Development strategies vary depending on technological and social progress. While technological progress increases the productive forces of cities, social progress ensures individualization of their development strategies by creating specific mentality, sociocultural, ethical and other values. We hypothesise that individual city development strategies depend on the territorial specificity of social progress, based on the needs of a city's residents. Thus, the emergence of new needs requires updated strategies, adjusting resources in accordance with these new needs. Based on the study and comparison of strategic plans of two cities, we have suggested methodological approaches to the individualization and implementation of city development strategies. We have determined a system of measures ensuring individualization. It includes the establishment of a list of needs, an analysis of the structure and volume of resources, as well as of the ways to satisfy specific needs for achieving the selected goal. For updating a strategy, it is necessary to consider both growing needs and resources to satisfy them. We have concluded that the individualization of city development strategies improves itself through its implementation and focus on satisfying the needs of a specific community, which depend on the characteristics of its social progress. We have proved that the mentality of residents and their social imprinting greatly influence the individualization of cities and their strategies. The scientific, technological and sociocultural progress increase the individuality of a city. The research results can be used by public authorities and local governments while creating and implementing strategic development documents. © 2020 Institute of Economics, Ural Branch of the Russian Academy of Sciences. All rights reserved. ; Стратегический подход к управлению развитием отдельных территорий становится в XXI в. все более популярным во всем мире. Наибольшие трудности в стратегическом планировании возникают при формировании планов и целей развития крупных городских агломераций, поскольку сложная структура экономики и социальных отношений определяет разнонаправленность интересов различных групп населения. Использование шаблонов стратегического планирования для таких территорий достаточно ограниченно, поскольку различные условия и потребности местных сообществ требуют индивидуализации как самого процесса планирования, так и применяемых подходов. В данном контексте авторы статьи обратились к идее сравнить стратегии развития двух городов, российского Екатеринбурга и английского Бирмингема, во-первых, потому что многие производственные, социально-культурные и демографические характеристики этих городов близки, а во-вторых, оба эти города стремятся развивать свои территории на основе стратегических планов, ориентированных на усиление их индивидуализации. В статье впервые обоснованы необходимость и возможность индивидуализации стратегий развития городов, предложена методология ее формирования. Показано, что своеобразие стратегий их развития зависит от технологического и социального прогресса. При этом технологический прогресс ведет к повышению общего уровня производительных сил городов, а социальный прогресс через формирование менталитета, социокультурных, этических и других ценностей обеспечивает индивидуальность стратегий их развития. Выдвинута гипотеза, согласно которой индивидуальность стратегического развития городов зависит от территориальной специфики социального прогресса, а базой формирования индивидуализации городов являются потребности их жителей. Возникновение новых потребностей ведет к необходимости актуализации стратегий, что выражается в приведении ресурсов в соответствие с новыми потребностями. На основе изучения и сопоставления опыта стратегического планирования двух городов предложены авторские методологические подходы к индивидуализации и актуализации стратегий развития городов. Определена система мероприятий по решению вопросов обеспечения индивидуализации, включающих установление перечня потребностей, анализ структуры и объемов ресурсов, а также способов реализации потребностей для достижения избранной цели. Обозначены условия, необходимые по актуализации стратегии, состоящие в учете как нарастающих потребностей, так и ресурсных возможностей для их удовлетворения. В работе делается вывод, что индивидуализация стратегий развития территорий самосовершенствуется через свою актуализацию и выражается в удовлетворении конкретных необходимых для данного сообщества потребностей, которые зависят от специфики социального прогресса. Обосновано, что индивидуальность городов и их стратегий базируется на ментальности жителей и их социальном импринтинге. Повышению индивидуальности способствует развитие научно-технологического и социально-культурного прогресса. Результаты исследования могут быть использованы органами государственной власти и местного самоуправления при разработке документов стратегического развития и их актуализации. ; The article has been prepared in accordance with the state task for Institute of Economics of the Ural Branch of RAS for 2020–2022. ; Публикация подготовлена в соответствии с государственным заданием для ФГБУН Института экономики УрО РАН на 2020–2022 гг.

Need of research and introduction of innovative mechanisms of growth of economy of Russia in the conditions of the accruing crisis tendencies and external restrictions causes relevance of consideration of close interaction and mutually providing production and social infrastructures of the economic development forming additional eff ects in all variety of branches of industrial complex. Formation becomes the initiating factor of such interaction in modern conditions and eff ective use of domestic enterprise potential a necessary condition of which is state – private partnership (PPP). In this regard it is necessary to consider problems and problems of formation of conditions, forms and methods of use of PPP, for development of infrastructure as necessary complex of BasicElements of formation of advanced socially oriented market economy. As an object of research in article the organizational and economic relations assuming eff ective partnership of the government and private institutions for formation of complete and highly eff ective system of the production and social infrastructure causing an intensifi cation of synergetic and multiplicative eff ects of development of a civilized society are considered. Purposes/tasks. The main objective of a statement of materials in this article consists in theoretical justifi cation of basic provisions of realization of PPP in system of production and social infrastructure. The task to prove need of application of PPP for strengthening of multiplicative eff ect at development of this system is set. Methodology. In the methodological plan this work represents the state-of-the-art review of the social and economic processes happening in system of social and production infrastructure. When writing article the complex of general scientifi c methods of research including generalization, economical and statistical, system and analytical cluster and others was applied Results. As a result of performance of this work it is possible to draw a conclusion that production and social infrastructures interacting, form synergetic and multiplicative eff ects. Use of PPP can be considered as the mechanism establishing interaction of infrastructure links (production and social) and strengthening these eff ects. Conclusions/importance. Practical application of results of this work will allow to use eff ectively PPP in branches of production and social infrastructure. Use of this mechanism has the system gearing-up character as promotes achievement of the double duplicating eff ect in all other branches and spheres of economy and society. It is advisable to carry out transition from consideration of development of branches in pure form, to introduction of interaction of production and social infrastructures. The eff ect which isn't seen by cursory examination, in case of deeply studying, positioning of his emergence as functioning of system with positive feedback, can give a powerful impulse of development of economy of a national economy in general. The exit to new quality of economy of infrastructure sectors (as a result - on new production) causes as the end result, new quality of life support. ; Необходимость изыскания и внедрения инновационных механизмов роста экономики России в условиях нарастающих кризисных тенденций и внешних ограничений обусловливает актуальность рассмотрения тесного взаимодействия и взаимообеспечения производственной и социальной инфраструктур формирующего дополнительные эффекты экономического развития во всем многообразии отраслей производственного комплекса. Инициирующим фактором такого взаимодействия в современных условиях становится формирование и эффективное использование отечественного предпринимательского потенциала необходимым условием которого является государственно-частное партнерство (далее – ГЧП). В этой связи необходимо рассматривать проблемы и задачи формирования условий, форм и методов использования ГЧП, для развития инфраструктуры, как необходимого комплекса базовых элементов становления высокоразвитой социально ориентированной рыночной экономики. В качестве предмета исследования в статье рассматриваются организационные и экономические отношения, предполагающие эффективное партнерство государственных и частных структур в целях формирования целостной и высокоэффективной системы производственно-социальной инфраструктуры, обуславливающей интенсификацию синергетического и мультипликативного эффектов развития цивилизованного общества. Цель/задачи. Основная цель изложения материалов в данной статье состоит в теоретическом обосновании основных положений реализации ГЧП в системе производственно-социальной инфраструктуры. Поставлена задача обосновать необходимость применения ГЧП для усиления мультипликативного эффекта при развитии этой системы. Методология. В методологическом плане данная работа представляет собой аналитический обзор социально-экономических процессов, происходящих в системе социально-производственной инфраструктуры. При написании статьи применялся комплекс общенаучных методов исследования, включающий обобщение, экономико-статистические, системно-аналитические, кластерный и другие. Результаты. В результате выполнения данной работы можно сделать вывод о том, что производственная и социальная инфраструктуры взаимодействуя, формируют синергетические и мультипликативные эффекты. Использование ГЧП может быть рассмотрено как механизм устанавливающий взаимодействие инфраструктурных звеньев (производственного и социального) и усиливающий эти эффекты. Выводы/значимость. Практическое применение результатов данной работы позволит эффективно использовать ГЧП в отраслях производственной и социальной инфраструктуры. Применение этого механизма носит системный мультиплицирующий характер, поскольку способствует достижению двойного дублирующего эффекта во всех иных отраслях и сферах экономики и общества. Представляется целесообразным осуществить переход от рассмотрения развития отраслей в чистом виде, к внедрению взаимодействия производственных и социальных инфраструктур. Не видимый при поверхностном рассмотрении эффект, в случае глубоко изучения, позиционирования его возникновения как функционирование системы с положительной обратной связью, может дать мощный импульс развития экономики народного хозяйства в целом. Выход на новое качество экономики инфраструктурных секторов (как следствие – на новое производство) обусловливает, как конечный результат, новое качество жизнеобеспечения.

RU: В статье представлен анализ киберпреступности как новейшего явления информационного общества, вызванного технологическим прорывом Четвертой промышленной революции, принёсшей риски и вызовы всему человечеству. Цель исследования – теоретический анализ достаточно сложного и опасного феномена киберпреступности, появление которого вызвано динамическим процессом преступного использования прорывных технологий в корыстных целях преступников с целью обогащения и незаконного использования. Киберпреступники постоянно обновляют технические приемы и средства, чтобы применять самые последние технологии в своей незаконной деятельности. Сегодня преступники создают свои тайные радиотелеком-муникационные системы мобильной связи во всех странах и демонстрируют самый высокий уровень технической подготовки с целью их усовершенствования и, при этом, опережают защитников правопорядка. Сегодня киберпреступники упражняются во взломах стомиллионных счетов и в этом деле они продвинулись далеко вперед. Поэтому сегодня необходимо осознать угрожающие масштабы как организованнокиберпреступности, так и террористических организаций, перед которыми правительства оказались неподвластными, так как они оборачиваются против людей. Борьба с киберпреступностью в информационном пространстве выступает как объект исследования. Предмет исследования – пути преодоления вызовов и угроз, распространяемых в киберпространстве. ЦЕЛИ ИССЛЕДОВАНИЯ: 1) проанализировать проблемы управления цифровыми рисками в условиях коронавирусного кризиса; 2) определить риски и потенциал злоупотреблений цифровой идентичностью; 3) показать развитие транснациональной организованной киберпреступности как огромного бизнеса; 4) раскрыть условия расцвета организованной киберпреступности и пути ее пресечения. МЕТОДОЛОГИЯ ИССЛЕДОВАНИЯ: метод анализа и синтеза эксплицируется как элементарно-составные части или компоненты общей системы киберпреступности, объединённые в результате анализа компонентов, предметов, объектов киберпреступлений, которые проявляются в реальной информационной среде. В процессе анализаисследуемой темы нам удалось получить достоверное знание о процессах исследуемой действительности киберпреступности, опираясь на аналитико-синтетические методы и приемы. Аналитика помогла привести в систему все разрозненные факты, умозаключения и аргументации для получения истинно-достоверного знания. Большую роль сыграл метод сравнения, который предоставил возможность познать объект исследования с тех диспозиций, которые позволили его отличить от других объектов или предметов, показать сходство с родственными ему предметами и моделями, дискурсрезюмировать сущность и направление киберпреступлений, определить их свойства и характеристики. Благодаря использованным методам и подходам удалось сформулировать научно-концептуальное знание борьбы с киберпреступностью в информационном пространстве, заложенных в них эпистемологических научных знаний и отношения между объектами-предметами исследуемой сферы. Авторы предлагают выработать конкретные практические рекомендации, которые помогут контролировать и предупреждать киберпреступления в будущем, для этого авторы предлагают заглянуть вглубь обратной стороны технологических инноваций и проанализировать последствия, которыми они угрожают взаимозависимому и крайне уязвимому миру, в который втянуто все человечество. EN: The purpose of the research is to analyze cybercrime as the most recent phenomenon of the information society, induced by the technological breakthrough of the Fourth Industrial Revolution, which brought risks and challenges to all mankind. Objective of the study is the theoretical analysis of a rather complex and dangerous phenomenon of cybercrime, the occurrence of which is caused by a dynamic process of criminal use of disruptive technologies in selfish purposes of criminals for the enrichment and unlawful use. Cybercriminals are regularly updating techniques and tools to apply the latest technology to their illegal activities. Today, criminals are developing their clandestine mobile radio telecommunications systems in all countries and are demonstrating the highest level of technical expertise to improve them and in doing so outperform the defenders of law and order. Nowadays cybercriminals are practicing hacking into hundreds of millions of dollars' worth of accounts, and they are far ahead of the curve. Thus, today we must realize the threatening scale of both organized cybercrime and terrorist organizations, to which governments have fallen out of favor as they turn on the people. The control of cybercrime in the information space acts as an object of research. The subject of the study includes ways to overcome the challenges and threats spread in cyberspace. THE OBJECTIVES OF THE STUDY ARE: 1) to analyze the problems of digital risk management in the context of the coronavirus crisis; 2) to identify the risks and potential of digital identity abuse; 3) to show the development of transnational organized cybercrime as a huge business; 4) to reveal the conditions of organized cybercrime flourishing and ways to curb it. METHODOLOGY OF RESEARCH: Analysis and synthesis method is exemplified as elementary parts or components of the overall system of cybercrime, united as a result of the analysis of components, subjects, objects of cybercrime, which manifest themselves in the real information environment. In the course of reviewing the research topic, we managed to acquire reliable knowledge regarding the processes of the reality of cybercrime under study, relying on analytical-synthetic methods and techniques. Analytics contributed to the system of all the disparate facts, inferences and arguments to obtain true and reliable knowledge. A great role is made of comparison method, allowing to cognize the object of research from those dispositions to distinguish it from other objects or subjects, to reveal similarity with related objects and models, to discourse the essence and direction of cybercrimes, to determine properties and characteristics of cybercrimes. Owing to the applied methods and approaches it was a success to formulate scientific-conceptual knowledge of combating cybercrime in the information space, epistemological scientific knowledge embedded therein and relations between objects-subjects of the investigated sphere. The authors suggest developing specific practical recommendations to help control and prevent cybercrime in the future. For this purpose, we recommend to peer deep into the reverse side of technological innovations and analyze the consequences that they threaten the interdependent and highly vulnerable world in which all mankind is involved.

Introduction. In many countries around the world, the increase in life expectancy leads to significant social transformations. Institutional structures, social protection policies and legislation on the life and employment of older citizens are being changed today. In Russian higher education, more than a third of professional community belongs to the group of teachers of the third (pre-retirement and retirement) age. The modernisation of this area and the raising of the retirement age will make it possible to study the peculiarities of this group of faculty members as a reserve of the vocational training system.The aim of the present article is to characterise the adaptive potential of social community of teachers of the third age in the context of the transformation of higher education.Methodology and research methods. The methodological framework of the article is based on the set of general scientific approaches: communal, comparative, institutional, resource. The first method provides an opportunity to consider teachers of the third age as a social community with their own specific features. The comparative approach is used to see specific features in dynamics (on the materials of official statistics) and to compare them with similar characteristics of teachers of other age groups. The institutional and resource approaches are aimed at identifying adaptive abilities of teachers of the third age against the background of current restructuring processes in higher education. The article is based on the materials of research projects conducted in 2017–2019 and on a mass survey of teachers. The general population consisted of 51 universities of the Ural Federal District. The volume of the sample of teachers is 810 people.Results and scientific novelty. The study showed that teachers of the third age are characterised by a high level of adaptation to changes in higher education. They successfully fulfill themselves in scientific and pedagogical activities. They are characterised by relatively high publication and grant activities, realisation of new educational forms and high motivation and readiness to improve their com petencies and qualifications. At the same time, teachers of the third age estimate their social security in the professional sphere as extremely low. This community is characterised by a high level of criticality in relation to the implemented institutional changes in the field of higher education, which is based on a socially mature responsibility formed within their professional activities for the consequences of decisions taken.Practical significance. The research undertaken demonstrates the stereotype inadequacy concerning non-adaptability of third-age university teachers to technological, content and organisational innovations. Moreover, teachers of the third age are a significant factor in the sustainable development of universities. Therefore, it is necessary to develop management models and create institutional conditions for maximum use of human capital of third-age teachers, whose peculiarities, needs and opportunities in the system of Russian higher education are inadequately taken into account today. ; Введение. Увеличение во многих странах мира продолжительности жизни населения влечет за собой существенные социальные трансформации. Изменяются институциональные структуры, политика соцзащиты, законодательство в отношении жизнедеятельности и трудовой занятости пожилых граждан. В российском высшем образовании к группе преподавателей третьего (предпенсионного и пенсионного) возраста принадлежит более трети профессионального сообщества. Модернизация этой сферы и повышение возрастной планки выхода на пенсию актуализируют изучение особенностей указанной группы профессорско-преподавательского состава (ППС) как резерва системы профессиональной подготовки. Цель публикации – охарактеризовать адаптационный потенциал преподавателей «серебряного возраста» в условиях преобразований высшей школы.Методология и методы. Методологическим каркасом социологического изыскания был комплекс общенаучных подходов: общностного, сравнительного, институционального, ресурсного. Первый позволил рассмотреть объект исследования как социальную общность, имеющую свои специфические черты. Сравнительный анализ дал возможность увидеть последние в динамике (по показателям официальной статистики) и сопоставить с аналогичными характеристиками других возрастных групп ППС. С опорой на институциональный и ресурсный подходы выявлялись адаптационные способности преподавате лей «третьего возраста» на фоне происходящих в высшем образовании реорганизационных процессов. В статье использованы материалы реализованных в 2017–2019 гг. научно-социологических проектов и проводившихся массовых анкетных опросов преподавателей. В генеральную совокупность мониторингов входил 51 вуз Уральского федерального округа (УрФО). Квотную выборку, сформированную на основе статистической информации о ППС региона, составили 810 человек. Результаты и научная новизна. Обработка результатов анкетирования показала высокий уровень адаптации к изменениям в высшей школе преподавателей «серебряного возраста». Они успешно реализуют себя в научно-педагогической деятельности: им свойственны достаточно высокая публикационная и грантовая активность, включенность в новые формы образования, устойчивая мотивация и готовность повышать свои компетенции и квалификацию. Однако представители ППС этой возрастной группы крайне низко оценивают свою социальную защищенность в профессиональной сфере. Данной части педагогического сообщества присуще критическое отношение к кардинальным переменам институционального типа в сфере высшего образования, базирующееся на зрелой, сложившейся благодаря профессиональному опыту социальной ответственности за последствия принимаемых решений. Практическая значимость. Предпринятое исследование продемонстрировало несостоятельность стереотипа о неадаптивости к технологическим инновациям, содержательным и организационным новшествам возрастных преподавателей вузов. Более того, подтвердилось, что эта категория сотрудников является важным фактором устойчивого функционирования и развития университетов. Поэтому необходимы разработка управленческих моделей и создание институциональных условий для максимального использования человеческого капитала преподавателей «серебряного возраста», чьи особенности, потребности и возможности в системе российского высшего образования в настоящее время мало учитываются. ; The present research was supported by the Government of the Russian Federation (Act № 211, Contract № 02.A03.21.0006) and the Russian Foundation for Basic Research, project № 19-011-00096 "Education as a Resource for the Preservation and Development of the Social Community of People of the Third Age". ; Работа выполнена при финансовой поддержке Правительства Российской Федерации (постановление № 211, контракт № 02.A03.21.0006) и Российского фонда фундаментальных исследований (проект № 19–011–00096 «Образование как ресурс сохранения и развития социальной общности третьего возраста»).

Introduction. Currently, internationalisation is a priority for the development of higher education, as an institutional component of its academic functioning, both in terms of ensuring the quality of education, and in connection with the implementation of a multi-level integration agenda, in which a modern university is involved. In order to increase the effectiveness of the international dimension of higher education, it remains necessary to clarify a number of theoretical and fundamental questions, among them one of the most important is the problem of the institutional conditions of the academic environment that contribute to the emergence of internationalisation. Mass higher education can be found as fundamental condition and in that relation the clarification of the interrelations between massification and internationalisation of higher education can expand the theoretical understanding of current processes in higher education, providing the necessary theoretical framework for further applied research.The aim of the present article is to investigate the interrelations between the massification and internationalisation of higher education in order to clarify the institutional conditions that contribute to the development of the international dimension of the modern university.Methodology and research methods. The methodological framework of this research involves socio-philosophical tools. In particular, the research is based on a retrospective analysis and philosophical deconstruction of the socio-historical transition of higher education from elite to mass model. Both statistical data and analytical materials on the national conditions of transition to mass higher education are used to investigate the issue.Results. The massification of the higher school became reality due to the historical development of social systems, representing the further evolution of global higher education. Acting as a source of society's emancipation and democratisation, the massification of higher education ensured the reorientation of universities from upbringing needs (ideology) to professional competence (economics). Meanwhile, mass higher education is considered to be the reason of destruction of the imperialist agenda, including the problem of alienated labour. Institutionally, the massification of higher education has become possible due the state-private cooperation. The implementation of this cooperation requires two options: 1) via government subsidies to private higher education, 2) via private investments into public higher education. Mass higher education is an institutional factor of internationalisation development: 1) it creates a need to improve the quality of education; 2) it acts as an instrument of the international integration.Scientific novelty. The connection between mass education and internationalisation of higher education has been found. Mass higher education acts as an institutional factor in the formation of academic demand for the development of internationalisation processes: 1) forming the need to improve the quality of education; 2) acting as one of the tools for implementing the integration agenda. The absence of processes of massification and internationalisation in the modern system of higher education may indicate on fundamental barriers in the national development of a particular state.Practical significance. The results obtained will contribute to further fundamental research in the fields of philosophy and sociology of education. Moreover, the present findings could be applied as a theoretical basis for further practical research on modern processes of higher education development. ; Введение. В настоящее время интернационализация выступает приоритетом развития высшего образования в качестве институциональной составляющей его академического функционирования как с точки зрения обеспечения качества образования, так и в связи с реализацией многоуровневой интеграционной повестки, в которую вовлечен современный университет. В целях повышения эффективности международного измерения высшего образования необходимо прояснить ряд теоретико-фундаментальных вопросов, среди которых один из наиболее важных - проблема институциональных условий академической среды, способствующих возникновению интернационализации. Фундаментальным условием может выступать массовая высшая школа, в связи с чем прояснение взаимозависимостей между массовизацией и интернационализацией высшего образования позволит расширить теоретическое понимание его актуальных процессов, предоставив необходимый исследовательский каркас для дальнейших прикладных изысканий.Целью данной работы является исследование взаимозависимости между массовизацией и интернационализацией высшего образования для уточнения институциональных условий, способствующих развитию международного измерения современного университета.Методология и методика исследования. С точки зрения методологического аппарата данного исследования избран социально-философский инструментарий. В частности, работа основана на ретроспективном анализе и философской деконструкции социально-исторического перехода высшей школы от элитарной модели к массовой. В качестве исследуемого материала выступают работы, содержащие как статистические, так и аналитические данные относительно национальных условий перехода к массовой высшей школе.Результаты исследования. Массовизация высшей школы обусловлена эволюцией исторического развития социальных систем и является составной частью дальнейшего развития всемирного высшего образования. Выступая одним из источников эмансипации и демократизации общества, массовое высшее образование обеспечило переориентацию университетов с воспитательных нужд на нужды компетенций, тем самым став спутником разрушения империалистической повестки, включая снятие проблемы отчужденного труда. Институционально массовизация высшего образования стала возможной за счет объединения ресурсов государства и частного сектора. Оно имеет два варианта реализации: 1) за счет государственных субсидий в частное высшее образование; 2) за счет частных инвестиций в государственное высшее образование. Массовое высшее образование выступает институциональным фактором развития интернационализации: 1) формирует потребность в совершенствовании качества образования; 2) выступает инструментом имплементации интеграционной повестки.Научная новизна. Установлена связь между массовизацией и интернационализацией высшего образования: массовое высшее образование выступает институциональным фактором формирования академического запроса на развитие процессов интернационализации: 1) формируя потребность в совершенствовании качества образования; 2) выступая одним из инструментов реализации интеграционной повестки. Отсутствие процессов массовизации и интернационализации в современной системе высшего образования может свидетельствовать о фундаментальных барьерах в национальном развитии того или иного государства.Практическая значимость. Полученные результаты поспособствуют проведению дальнейших фундаментальных изысканий в философии и социологии образования, а также могут быть использованы в качестве теоретической основы для реализации практических исследований относительно современных процессов развития высшего образования.

Purpose: the article deals with the development of an algorithm for choosing the optimal scenario for the development of the regional economy. Since the "Strategy for socio-economic development of the Lipetsk region for the period until 2020" does not contain scenarios for the development of the region, the algorithm for choosing the optimal scenario for the development of the regional economy is formalized. The scenarios for the development of the economy of the Lipetsk region according to the indicators of the Program of social and economic development are calculated: "Quality of life index", "Average monthly nominal wage", "Level of registered unemployment", "Growth rate of gross regional product", "The share of innovative products in the total volume of goods shipped, works performed and services rendered by industrial organizations", "Total volume of atmospheric pollution per unit GRP" and "Satisfaction of the population with the activity of executive bodies of state power of the region". Based on the calculation of development scenarios, the dynamics of the values of these indicators was developed in the implementation of scenarios for the development of the economy of the Lipetsk region in 2016–2020. Discounted financial costs of economic participants for realization of scenarios of development of economy of the Lipetsk region are estimated. It is shown that the current situation in the economy of the Russian Federation assumes the choice of a paradigm for the innovative development of territories and requires all participants in economic relations at the regional level to concentrate their resources on the creation of new science-intensive products. An assessment of the effects of the implementation of reasonable scenarios for the development of the economy of the Lipetsk region was carried out. It is shown that the most acceptable is the "base" scenario, which assumes a consistent change in the main indicators. The specific economic effect from the implementation of scenarios for the development of the economy of the Lipetsk region and the specific economic effect per unit of all costs for the scenarios for the development of the economy of the Lipetsk region are analyzed. Methods: the scientific results are based on the main provisions of the neoclassical institutional theory, the principles of sustainable development and the basic postulates of the regional economy. The article uses comparative, tabular, graphical and economic-statistical methods.Results: the stages of the script justification process are developed and a formalized algorithm for selecting the optimal scenario for the development of the regional economy is formed in conditions of the predominance of a particular type of economic activity allowing the executive bodies of the regional government to use the resource potential of the regional economy to ensure the implementation of strategic changes depending on the activity of participants in the region's economy. It was found that the rationale and choice of the optimal scenario is an important stage in the development of the sustainable development program of the regional economy, since it helps to quantify the most probable trajectories of changes in the activities of all participants in the region's economy.Conclusions and Relevance: the practical significance of the developed algorithm lies in the possibility of using it to improve the stability of the development of the economy of specific regions. In particular, for the Lipetsk region, the "base" scenario is the most optimal given the resources available in the regional economy and the general state of the economy. ; Цель: В статье рассматриваются вопросы разработки алгоритма выбора оптимального сценария развития экономики региона. Так как «Стратегия социально-экономического развития Липецкой области на период до 2020 года» не содержит сценариев, алгоритм выбора оптимального сценария развития экономики региона формализован. Рассчитаны сценарии развития экономики Липецкой области по основным индикаторам Программы социально-экономического развития: «Индекс качества жизни», «Среднемесячная номинальная заработная плата», «Уровень регистрируемой безработицы», «Темп прироста валового регионального продукта», «Доля инновационной продукции в общем объеме отгруженных товаров, выполненных работ и услуг промышленными организациями», «Общий объем загрязнений атмосферы на единицу ВРП» и «Удовлетворенность населения деятельностью исполнительных органов государственной власти области». Определена динамика значений указанных индикаторов при реализации сценариев развития экономики Липецкой области в 2016–2020 гг. Оценены дисконтированные финансовые затраты экономических субъектов для реализации сценариев развития экономики Липецкой области. Показано, что современная ситуация в экономике Российской Федерации предполагает выбор парадигмы инновационного развития территорий, и требует от всех сторон хозяйственных отношений на региональном уровне концентрации своих ресурсов на создании новых наукоемких продуктов. Проведена оценка эффектов от реализации выбранных сценариев развития экономики Липецкой области. Показано, что наиболее приемлемым является «базовый» сценарий, предполагающий последовательное изменение основных индикаторов. Проанализирован удельный экономический эффект от реализации сценариев развития экономики Липецкой области и удельный экономический эффект на единицу всех затрат по сценариям развития экономики Липецкой области. Методология проведения работы: Научные результаты основаны на основных положениях неоклассической институциональной теории, принципах устойчивого развития и базовых постулатах региональной экономики. В статье используются сравнительный, аналитический и экономико-статистические методы.Результаты работы: Разработаны этапы процесса обоснования сценариев и сформирован формализованный алгоритм выбора оптимального сценария развития экономики региона в условиях преобладания отдельного вида хозяйственной деятельности, позволяющие исполнительным органам государственной власти области использовать ресурсные возможности экономики региона для обеспечения реализации стратегических изменений в зависимости от активности экономических субъектов региона. Выявлено, что обоснование и выбор оптимального сценария является важным этапом разработки программы устойчивого развития экономики области, так как помогает количественно оценить наиболее вероятные траектории изменений в деятельности всех экономических субъектов региона.Выводы: Практическая значимость разработанного алгоритма заключается в возможности его использования для повышения устойчивости развития экономики конкретных регионов. В частности, для Липецкой области «базовый» сценарий является наиболее оптимальным, с учетом имеющихся в экономике региона ресурсов и общего состояния экономики.

The aim of the research is to analyze the subject matter of a country's competitiveness and to characterize statistical indexes of competitiveness known in the international practice from the perspective of a more elaborated theory of market competition. This aim follows from the identified problems. First, there are no generally accepted interpretation and joint understanding of competition and competitiveness at country level. Even the international organizations giving estimations of global competitiveness disagree on definitions of competitiveness. Secondly, there is no relation to the theory of market competition in the available source materials on competitiveness of the country without original methodology. Thirdly, well-known statistical indexes of global competitiveness do not have enough theoretical justification and differ in sets of factors. All this highlights the incompleteness of the methodology and methodological support of studying competitiveness at country level.Materials and methods. The research is based on the methodology of statistics, economic theory and marketing. The authors followed the basic principle of statistical methodology – requirement of continuous combination of qualitative and quantitative analysis, when the research begins and ends with qualitative analysis. A most important section of statistical methodology is widely used – construction of statistical indexes. In the course of the analysis, a method of statistical classifications is applied. A significant role in the present research is given to the method of generalizing and analogue method, realizing that related terms should mean similar and almost similar contents. Modeling of competition and competitiveness is widely used in the present research, which made it possible to develop a logical model of competition following from the competition theory.Results. Based on the definitions' survey the analysis of the subject matter of global competitiveness and the methodological support development for studying competitiveness in the article presents the following results: two approaches to understanding competitiveness at country level were formulated – market and factor ones; extensive analysis of the factor approach to national competitiveness was given; the theory of market competition gained traction and a logical model of market competition was suggested; notions of the object and subject of choice were introduced, that are key to the characteristics of market competition; grounding for the absence of analogy between competitiveness of a product and a country was put forward; statistical indexes of global competitiveness of countries were characterized and the absence of the shared vison about what such index measures was identified; acceptable cases of analogy of the country's competitiveness with the seller's and buyer's competitiveness were revealed.Conclusion. The research showed that the category of global (national, country) competitiveness does not tally with the theory of market competition, which makes its common use difficult without concretizing the content and developing additional grounding. The groundwork on calculating national competitiveness indexes, available in literature, requires justification, but they can and should serve as the theoretical and practical basis for developing a scientifically grounded system of indicators (indexes), characterizing the economic and social spheres of the government activities, and different sides of the national economy. Conducting such a research within the framework of analyzing national competitiveness should not be considered promising. ; Цель исследования состоит в анализе содержания конкурентоспособности страны, а также в характеристике известных в международной практике статистических показателей конкурентоспособности с позиций теоретически более разработанной теории рыночной конкуренции. Данная цель следует из выявленных проблем. Во-первых, отсутствуют общепринятая трактовка и единое понимание конкуренции и конкурентоспособности на страновом уровне. Даже международные организации, дающие оценки глобальной конкурентоспособности, расходятся в определениях конкурентоспособности. Во-вторых, в имеющихся первоисточниках по конкурентоспособности страны не прослеживается связь с теорией рыночной конкуренции при отсутствии оригинальной методики. В-третьих, известные статистические показатели глобальной конкурентоспособности не имеют достаточного теоретического обоснования и различаются наборами факторов. Все это свидетельствует о незавершенности методологии и методического обеспечения исследования конкурентоспособности на страновом уровне.Материалы и методы. Исследование опирается на методологию статистики, экономической теории и маркетинга. Авторы следовали базовому принципу статистической методологии – требованию неразрывного сочетания качественного и количественного анализа, когда исследование начинается и завершается качественным анализом. Широко используется важнейший раздел статистической методологии – построение статистических показателей. В ходе анализа применен метод статистических классификаций. Значительное место в настоящем исследовании отводится методу обобщения и методу аналогий, понимая, что близкие термины должны означать аналогичное и почти аналогичное содержание. В проведенном исследовании широко применяется моделирование конкуренции и конкурентоспособности, что позволило в развитие теории конкуренции разработать логическую модель конкуренции.Результаты. На основании обзора определений проведен анализ содержания глобальной конкурентоспособности и в развитие методического обеспечения исследования конкурентоспособности в статье представлены следующие результаты: сформулировано два подхода к пониманию конкурентоспособности на уровне страны – рыночный и факторный; дан всесторонний анализ факторного подхода к национальной конкурентоспособности; получила развитие теория и предложена логическая модель рыночной конкуренции; введены ключевые для характеристики рыночной конкуренции понятия объекта и субъекта выбора; выдвинуты обоснования отсутствия аналогии конкурентоспособности продукта и страны; охарактеризованы статистические индикаторы глобальной конкурентоспособности стран и выявлено отсутствие единого мнения о том, что измеряет такой показатель; выявлены допустимые случаи аналогии конкурентоспособности страны с конкурентоспособностью продавца и покупателя.Заключение. Исследование показало, что категория глобальной (национальной, страновой) конкурентоспособности не согласуется с теорией рыночной конкуренции, что делает ее широкое применение проблематичным без конкретизации содержания и разработки дополнительного обоснования. Имеющиеся в литературе наработки по исчислению индикаторов национальной конкурентоспособности требуют обоснования, но они могут и должны служить теоретической и практической базой для разработки научно-обоснованной системы показателей (индексов), характеризующих экономическую и социальную сферы деятельности государства, а также различные стороны национальной экономики. При этом не следует считать перспективным проведение подобного исследования в рамках анализа национальной конкурентоспособности.

Subject article is relevant because It is devoted to description of sources of financing of defense enterprises and peculiarities of selection of sources of financing enterprises of the military-industrial complex. In the first part of the article provides an overview of the financial resources and types of funding organizations and enterprises. Description of modern methods of creating a climate for innovation, supporting innovative ideas, and domestic entrepreneurship. The second part of the article describes the direction, the form of financing for companies, taking into account the peculiarities of the development and operation of defense enterprises. The first phase of the study was to identify the main sources of financing for companies in difficult socio-economic conditions of the potential customer of defense products. The second phase of the study was to determine the ranking factors the use of different sources of funding and its impact on the development of enterprises. The presented research topic is particularly relevant in connection with an increase in the role of sources of financing development of the industry for the growth of innovation activity of enterprises. The urgency of acquiring those aspects of economic relations that with the financing of new projects enterprises of the defense-industrial complex, the financing of the state defense order. In today's economic environment has the need to address financial security of the defense-industrial complex, to attract new sources of funding, development of bank lending in the defense sector and the participation of banks in the financing of projects of the enterprises of the military-industrial complex. The processes of market transformation of enterprises of the military-industrial complex (MIC) have acquired a special significance in relation to defining the role of these enterprises in the country and providing security to the complexity of their adaptation to market conditions. Currently, only a low percentage of civilian goods produced at the enterprises of the military-industrial complex (MIC), is exported. This preserves the low investment activity in the sectors of the military-industrial complex, which is the most high-tech part of the industry. In modern conditions in the Russian Federation military-industrial complex includes industrial companies and research organizations involved in defense research and creation of weapons and military equipment, governments and federal bodies of executive power. Under these circumstances, current CMO exit from the crisis is a problem of formation of an investment to ensure its development system. Objectives. The aim of the article is to study sources of financing and investment enterprises of the military-industrial complex, study and analysis of the financing of investment sphere of defense industry enterprises; Development of the best ways of functioning of the integrated companies with a view to achieving high economic efficiency in the military and economic cooperation on the basis of military technology, defense industry places on its analysis of the global market. Methods. The methodological basis of this article are the economic and statistical analysis methods, regulatory documents in the fi eld of economic security, publications in the fi eld of economic and financial security, public analyzes in the fi eld of development of military-industrial complex. Results. To improve the financial and investment attractiveness of the enterprises of the military-industrial complex need to improve conditions for attracting investments in the defense sector and expand the powers of enterprise credit and financial sector to actively participate in their financing processes of new projects of defense enterprises. State financing of Russian investment sector is characterized by the following features: the source of the reproduction process started only natural resources, many of which are irreplaceable; scarce resources and limited domestic savings, private investors the opportunity to compensate for the lack of public financial resources to overcome the crisis in investment; risky prospects for attracting investment in the real economy through the securities market; set too high price of credit resources, and for the banks is a high risk of untimely return loans and big enough payback period (for example, in mechanical engineering from 3 to 7 years); the passivity of banks and other credit institutions in the capitalization of financial resources; the low efficiency of investment programs associated with attraction of foreign direct investment; the increased export of capital abroad, estimated at billions of dollarst; the main source of investment in the real sector are own funds of enterprises and organizations (60% of total investments); inadequate legal regulation of investment activities of foreign investors in the Russian economy, which reduces the efficiency of the organization of production and the restructuring of a signifi cant number of companies. Thus, the implementation of reforms in the process of market transformation of the military-industrial complex – it is the policy of the new millennium. The processes of globalization and transformation, especially in the search for new sources of financing and investing MIC enterprises, showed the need to find new ways and convert existing lines of financing business projects of the military-industrial complex. of such transformations for Russia is the cornerstone.Conclusions and Relevance. The practical significance of the work lies in the orientation of the provisions of the conclusions and recommendations of the work on the widespread use of search and adaptation funding sources of military-industrial complex may be used by the legislative and executive authorities of the Russian Federation, the Ministry of Defence in the current activity. ; Тема статьи актуальна, так как посвящена описанию источников финансирования предприятий ОПК и особенностям подбора источников финансирования предприятий оборонно-производственного комплекса. В первой части статьи делается обзор финансовых ресурсов и видов источников финансирования организаций и предприятий. Описание современных методов создания инновационного климата, поддержки инновационных идей и внутреннего предпринимательства. Вторая часть статьи описывает направление, формы финансирования на предприятиях, учитывая особенности развития и функционирования оборонных предприятий. Первая фаза исследования заключалась в выявлении основных источников финансирования предприятий в сложных социально-экономических условиях потенциального заказчика оборонной продукции. Вторая фаза исследования заключалась в ранжировании факторов, определяющих использование различных источников финансирования и их влияние на развитие предприятий. Представленная тема исследования особенно актуальна в связи с повышением роли источников финансирования на развитие промышленности для роста инновационной активности предприятий. Актуальность приобретают те, аспекты экономических отношений, которые свя-заны с финансированием новых проектов предприятий оборонно-промышленного комплекса, финансированием государственного оборонного заказа. В современных экономических условиях есть необходимость решения проблем финансового обеспечения организаций оборонно-промышленного комплекса, привлечения новых источников финансирования, развития банковского кредитования в оборонном секторе и участия банков в финансировании проектов предприятий оборонно-промышленного комплекса. Процессы рыночной трансформации предприятий оборонно-промышленного комплекса (ОПК) приобрели особую значимость в связи с определяющей ролью этих предприятий в обеспечении безопасности страны и со сложностью их адаптации к условиям рынка. В настоящее время только низкий процент гражданских товаров, производимых на предприятиях оборонно-промышленного комплекса (ОПК), идет на экспорт. При этом сохраняется низкая инвестиционная активность в отраслях оборонно-промышленного комплекса, являющегося наиболее высокотехнологической частью промышленности. В современных условиях в Российской Федерации оборонно-промышленный комплекс включает в себя промышленные предприятия и научные организации, занимающиеся оборонными исследованиями и созданием вооружения и военной техники, органы государственного управления и федеральные органы исполнительной власти. В сложившихся условиях актуальной проблемой выхода ОПК из кризиса является формирование системы инвестиционного обеспечения его развития. Цель / задачи. Целью статьи является проведение анализа финансирования инвестиционной сферы предприятий ОПК; разработка оптимальных путей функционирования интегрированных предприятий с целью достижения высокой экономической эффективности в военно-экономическом сотрудничестве на основе мирового рынка военной техники, места оборонного комплекса на нем и обоснование в направлении расширения источников финансирования и инвестиций предприятий оборонно-промышленного комплекса, Методология. Методической основой данной статьи являются экономико-статистические методы анализа, нормативно-правовые документы в области обеспечения экономической безопасности, публикации в области обеспечения экономической и финансовой безопасности, открытые аналитические материалы в области развития оборонно-промышленного комплекса. Результаты. Для улучшения финансовой и инвестиционной привлекательности предприятий оборонно-промышленного комплекса необходимо улучшить условия привлечения инвестиций в сферу ОПК и расширить полномочия предприятий кредитно-финансовой сферы для активного участия их в процессах финансирования новых проектов предприятий ОПК. Состояние финансирования инвестиционной сферы России характеризуется следующими особенностями: источником воспроизводственного процесса стали исключительно природные ресурсы, многие из которых невосполнимы; незначительный ресурс внутренних накоплений и ограниченная возможность частных инвесторов компенсировать недостаточность государственных финансовых ресурсов для преодоления кризиса в инвестиционной сфере; рискованные перспективы привлечения инвестиций в реальный сектор экономики через рынок ценных бумаг; завышение цены кредитных ресурсов, а для банков сохранение высокого риска несвоевременного возвращения кредитов и достаточно большой срок окупаемости инвестиций (например, в машиностроении от 3 до 7 лет); пассивность банков и других кредитных учреждений в капитализации финансовых ресурсов; низкая эффективность инвестиционных программ, связанных с привлечением прямых иностранных инвестиций; возрос вывоз капитала за границу, оцениваемый в миллиардах долларов; основным источником инвестиций в реальный сектор являются собственные средства предприятий и организаций (более 60% от общего объема инвестиций); недостаточный уровень правовой регламентации инвестиционной деятельности иностранных инвесторов в российский сектор экономики, снижающий эффективность организации производства и его реструктуризацию у значительного числа предприятий. Таким образом, осуществление преобразований в процессе рыночной трансформации оборонно-промышленного комплекса – это политика нового тысячелетия. Процессы глобализации и трансформации, особенно в сфере поиска новых источников финансирования и инвестирования предприятий ОПК, показали необходимость поиска новых путей и преобразования уже имеющихся направлений финансирования проектов предприятий оборонно-промышленного комплекса. проведения таких преобразований для России является особенно важным. Выводы / значимость. Практическая значимость работы заключается в ориентации положений, выводов и разработка рекомендаций, направленных на широкое использование, поиск и адаптацию источников финансирования предприятий оборонно-промышленного комплекса, которые могут использоваться законодательными и исполнительными органами Российской Федерации, Министерством обороны в текущей деятельности.

Introduction. Currently, internationalisation is a priority for the development of higher education, as an institutional component of its academic functioning, both in terms of ensuring the quality of education, and in connection with the implementation of a multi-level integration agenda, in which a modern university is involved. In order to increase the effectiveness of the international dimension of higher education, it remains necessary to clarify a number of theoretical and fundamental questions, among them one of the most important is the problem of the institutional conditions of the academic environment that contribute to the emergence of internationalisation. Mass higher education can be found as fundamental condition and in that relation the clarification of the interrelations between massification and internationalisation of higher education can expand the theoretical understanding of current processes in higher education, providing the necessary theoretical framework for further applied research. The aim of the present article is to investigate the interrelations between the massification and internationalisation of higher education in order to clarify the institutional conditions that contribute to the development of the international dimension of the modern university. Methodology and research methods. The methodological framework of this research involves socio-philosophical tools. In particular, the research is based on a retrospective analysis and philosophical deconstruction of the socio-historical transition of higher education from elite to mass model. Both statistical data and analytical materials on the national conditions of transition to mass higher education are used to investigate the issue. Results. The massification of the higher school became reality due to the historical development of social systems, representing the further evolution of global higher education. Acting as a source of society's emancipation and democratisation, the massification of higher education ensured the reorientation of universities from upbringing needs (ideology) to professional competence (economics). Meanwhile, mass higher education is considered to be the reason of destruction of the imperialist agenda, including the problem of alienated labour. Institutionally, the massification of higher education has become possible due the state-private cooperation. The implementation of this cooperation requires two options: 1) via government subsidies to private higher education, 2) via private investments into public higher education. Mass higher education is an institutional factor of internationalisation development: 1) it creates a need to improve the quality of education; 2) it acts as an instrument of the international integration. Scientific novelty. The connection between mass education and internationalisation of higher education has been found. Mass higher education acts as an institutional factor in the formation of academic demand for the development of internationalisation processes: 1) forming the need to improve the quality of education; 2) acting as one of the tools for implementing the integration agenda. The absence of processes of massification and internationalisation in the modern system of higher education may indicate on fundamental barriers in the national development of a particular state. Practical significance. The results obtained will contribute to further fundamental research in the fields of philosophy and sociology of education. Moreover, the present findings could be applied as a theoretical basis for further practical research on modern processes of higher education development. ; Введение. В настоящее время интернационализация выступает приоритетом развития высшего образования в качестве институциональной составляющей его академического функционирования как с точки зрения обеспечения качества образования, так и в связи с реализацией многоуровневой интеграционной повестки, в которую вовлечен современный университет. В целях повышения эффективности международного измерения высшего образования необходимо прояснить ряд теоретико-фундаментальных вопросов, среди которых один из наиболее важных - проблема институциональных условий академической среды, способствующих возникновению интернационализации. Фундаментальным условием может выступать массовая высшая школа, в связи с чем прояснение взаимозависимостей между массовизацией и интернационализацией высшего образования позволит расширить теоретическое понимание его актуальных процессов, предоставив необходимый исследовательский каркас для дальнейших прикладных изысканий. Целью данной работы является исследование взаимозависимости между массовизацией и интернационализацией высшего образования для уточнения институциональных условий, способствующих развитию международного измерения современного университета. Методология и методика исследования. С точки зрения методологического аппарата данного исследования избран социально-философский инструментарий. В частности, работа основана на ретроспективном анализе и философской деконструкции социально-исторического перехода высшей школы от элитарной модели к массовой. В качестве исследуемого материала выступают работы, содержащие как статистические, так и аналитические данные относительно национальных условий перехода к массовой высшей школе. Результаты исследования. Массовизация высшей школы обусловлена эволюцией исторического развития социальных систем и является составной частью дальнейшего развития всемирного высшего образования. Выступая одним из источников эмансипации и демократизации общества, массовое высшее образование обеспечило переориентацию университетов с воспитательных нужд на нужды компетенций, тем самым став спутником разрушения империалистической повестки, включая снятие проблемы отчужденного труда. Институционально массовизация высшего образования стала возможной за счет объединения ресурсов государства и частного сектора. Оно имеет два варианта реализации: 1) за счет государственных субсидий в частное высшее образование; 2) за счет частных инвестиций в государственное высшее образование. Массовое высшее образование выступает институциональным фактором развития интернационализации: 1) формирует потребность в совершенствовании качества образования; 2) выступает инструментом имплементации интеграционной повестки. Научная новизна. Установлена связь между массовизацией и интернационализацией высшего образования: массовое высшее образование выступает институциональным фактором формирования академического запроса на развитие процессов интернационализации: 1) формируя потребность в совершенствовании качества образования; 2) выступая одним из инструментов реализации интеграционной повестки. Отсутствие процессов массовизации и интернационализации в современной системе высшего образования может свидетельствовать о фундаментальных барьерах в национальном развитии того или иного государства. Практическая значимость. Полученные результаты поспособствуют проведению дальнейших фундаментальных изысканий в философии и социологии образования, а также могут быть использованы в качестве теоретической основы для реализации практических исследований относительно современных процессов развития высшего образования. ; The article was prepared in the framework of the five-year working plan of the Sino-Belarusian Research Center of Philosophy and Culture at Lingnan Normal University. ; Статья выполнена в рамках реализации пятилетнего плана работы Белорусско-китайского исследовательского центра философии и культуры Линнаньского педагогического университета.

Many critics consider Richard Serra the leading sculptor of the 20th century. He is famous not only for inventing something new in sculpture (abstract sculpture compositions existed before him, having been opened by constructivist vanguard of the beginning of the 20th century). Material selections by Vladimir Tatlin and sculptures by Osip Tsadkin, as well as compositions by Henry Moor appeared before Serra. Serra is famous for transferring his works' accent from the works as they are, which could be installed in any place, to their environment. That is he saw in the sculpture a key to understanding the urban space. His crude metal sheets and profiles, rectangular and curvilinear, exceeding regular scale of sculpture, come closer to architecture. Richard Serra places them near architectural constructions as checkpoints of intermediate scale category of space located between so-called «street furniture» – lamp posts, stalls, fountains and benches – and buildings, especially huge modern ones.But the matter is not only in the scale. Serra's sculptures are not only abstract compositions that harmoniously add to the space with their spacious scale. They have some mystery, some implicit sense appearing before a pedestrian as an enigma. Their mystique opposes both street furniture and architecture. But first of all it opposes the historical sculpture with its enigma always overshadowed by historical or biographical topic. Krylov's sculpture in the Summer Garden or Minin and Pozharsky's monument on the Red Square do not strike us, because we know that those monuments are erected IN COMMEMORATION of prominent people, as fellow citizens' tribute to their great contribution to the national history. But the crude metal sheets welded at different angles – what are they for? Who needs them?As an art critic, Edward Goldman, said, fame came to Richard Serra in 1989, when the sculpture composition Tilted Arc erected eight years before it was demolished by request of the public, that did not understand its sense and was exasperated with the obvious absence of this sense. However, Serra sees his sculpture's sense not only in its filling a scale gap in the environment, but also in its instigating a man to think and to concern the environment and the space as a problem, linking this problem with a problem of human's being. Is there any other way to explain the public's indignation? Serra's sculpture compositions do not obstruct pedestrian flow and do not offend anyone's dignity or memory, do they? They act as Zen koans, as if mutely asking a spectator about the sense. Not knowing the answer, the citizen gets exasperated – not with his inability to answer, but with the sculptor (or city government), imposing this enigma to him. Only children are always happy to get an enigma. They like to train their mind in determining the sense, because they believe in the sense of being and consider themselves successors of this sense. A grown-up member of the state, both of a totalitarian one and of one with a market economy, loses this ability, believing neither in God nor in devil, neither in state officers nor in heroes. He only gets annoyed when reminded about a sense. This irritation can be explained in terms of a conflict between conviction in his right to freedom and real feeling of his fatality. He is not disposed to play with the world and the artist. He is willing only to take sedative pills, cheering drinks and all kinds of flattery. Seeing a hero made of bronze or cast iron, he feels free either to share his respect towards the hero, or to spit upon the false idol. In both cases the sense realized by him remains in his power. When this sense escapes, the illusion of his power disappears too, in other words the illusion of his rights in this world where he is kicked by those who have more power and rights.Reasoning from quite Utopian ideals of Democracy, Richard Serra believes that to train such play of mind is as necessary as to brush teeth or to button a shirt. A man with this ability not functioning falls out of the society, officially remaining its member though.But there is also another aspect – relation of such enigmas to architecture. Architecture differs from Richard Serra's sculptures not only in scale. The difference is also in the fact, that, being a plastic object like an abstract sculpture, architectural composition has social and functional status, and therefore it does not represent any special enigma. Looking at a grand construction we understand that it is a City Administration, or a Bank, or a Library, or a Museum, or… whatever having its own socially approved status and sense never doubted. So, one can treat it either with respect or with hatred, not losing the feeling of ability for sense orientation. But Serra's sculptures sometimes lead to this.Nevertheless, architecture has turned out to be sensitive to such things and it currently tries to propose an enigma to a citizen instead of suggesting its status. The Guggenheim Museum in Bilbao or the Hundertwasser Viennese House in this regard come closer to sculpture, as if crushing differences between architecture and fine arts and making needless an artistic gesture such as Serra's. The question is to what extent this architectural aping is appropriate. Or maybe it is better to leave the sense space to the sculptor, focusing on the senses peculiar to architecture, which are claimed neither by Serra nor by his possible progeny. Evidently Serra experienced those problems himself, appealing to the authorities and searching for their support. Probably he was looking for support not only as an artist in need of a client, but also as an artist confronting social determinancy of architecture in urban environment. Thus he was indirectly returning to architecture its sense space, which architecture is currently ready to play with, forgetting about its sense limits. So it is a big question: whether his sculpture does harm to architecture with its competition with the latter or releases it from plays that are not appropriate to it in order to perform its maybe more sublime mission – not only to ask but also to answer the questions on the sense of being?However, solution of this problem is to what extent architects and their clients are ready to give such answers, to what extent these answers are sincere and realistic, and to what extent the society is ready to ask itself about the sense of its own being. But it is another topic.

International audience ; In the mid-19th century, Emperor Alexander II was carrying out large scale liberal reforms in Russia. In the course of these reforms, a problem was put forward about public preservation of historical monuments and archaeological sites as national cultural heritage. A step to this direction was undertaken in 1859 when the Imperial Archaeological Commission (IAC) was organized in Saint-Petersburg. Over the second half of the 19th and beginning of the 20th century, the Commission remained the single State body concerned with archaeology and protection of sites and monuments on the territory of Russian Empire. In its activities, this Institution combined scientific research, organizational, monitoring and controlling functions. In the present monograph mainly created by the collective of the Institute for the History of Material Culture, Russian Academy of Sciences, the history of the first archaeological institution in Russia is systematically presented and analysis of its activities proposed for the first time. The organization of IAC was preceded by a long process of formation of the interest of the Russian society to the archaeology. The immediate precursor of IAC was the "Office of Archaeological Researches" founded in 1841 by the Minister for Home Affairs Lev Perovsky (1796–1856). The activities of the Office were concerned with investigations of archaeological sites of Kerch and Bosporos, Chersonesos, kurgans in the surroundings of Vladimir and Suzdal and settlements of the Golden Horde on the Volga River. During this period, the main principles which afterwards lay in the foundation of IAC were established. After the death of Lev Perovsky, the investigations were entrusted to Count Sergey Stroganov (1794–1882). The result of this appointment was that the assistant of Lev Perovsky and his nephew Count Alexey Uvarov (1824–1884), who planned to stand himself at the head of Russian archaeology, left Saint-Petersburg and moved to Moscow where in 1864 he founded the Moscow Archaeological Society in opposition to the Imperial Archaeological Commission. The confrontation between two Institutions however became actually a stimulus for the progressive advancement of the science and protection of monuments of antiquity. In 1857, Sergey Stroganov proposed to organize the "Main Archaeological Commission". That project became the basis of IAC, the statute of which was approved on February 2, 1859, by Emperor Alexander II. That statute secured for the Commission the right to conduct "earthen excavations", monitoring of the discoveries of hoards and archaeological objects in Russia and supervision over building activity at archaeological sites. The principles underlying the foundation of IAC were partly oriented to France and its "Commission des Monuments Historiques" (1837). The experience of the activities of IAC was used in organizing archaeological institutions in some European countries (Austria, Italy). The activity of IAC may be subdivided through three periods connected with its chairmen: 1859–1882 when Sergey Stroganov was the chairmen of IAC, 1882–1886 when it was headed by the Director of the Imperial Hermitage Museum Alexander Vasil'chikov (1832–1890), and 1886–1918 when the Commission was directed by Count Alexey Bobrinskoy (1852–1927). Originally, the staff of the Commission consisted of eight persons. In the activity of the Commission, such famous historians and archaeologists took part as Ivan Zabelin (1859–1876), Vladimir Tiesenhausen (1825–1902) and Nikodim Kondakov (1876–1891). Initially, the Commission was housed in the palace of Stroganov in Nevsky Prospect in Saint-Petersburg. The activities of the Commission have established the system of regulation of archaeological researches in Russia, which with several alterations existed until the beginning of the 21st century. This system was based on the "Otkryty list" (laissez-passer) as individual authorizations for researchers to conduct excavations with the indispensable submission of a report to the archives of the Commission. This practice has initiated the creation of the unique corpus of sources for the archaeology, architectural monuments and sites of different nations and modern states of East-Central Europe and Asia. The main activity of the Commission in 1859–1886 included excavations of sites of the Scythian culture and Classical Greek antiquities on the Taman Peninsula, in the Crimea (Kerch, Bosporos) and on some other territories, now in Ukraine. Nevertheless, the widespread opinion that the Commission studied exclusively the Classical and Scythian antiquities is incorrect: already then the first investigations in Siberia, Central Asia were conducted as well as studies of sites of the Bronze and Stone ages in Northern Russia. The finds came predominantly to the collections of the Imperial Hermitage Museum in Saint-Petersburg and Historical Museum in Moscow. Another important responsibility of the Commission was the acquisition of monetary hoards and treasures of historical objects found on the territory of Russian Empire. The first investigator of hoards was a curator of the Hermitage collections Julian Iversen (1859–1900). Simultaneously, the Commission consulted the restoration and conservation activities of the Ministry of Home Affairs, primarily for the monuments of the defensive architecture and church buildings. For that purpose, the staff of the Commission included a representative of the Academy of Arts Feodor Solntsev (1859–1892). Protection of the monuments of archaeology also was an important task of the Commission. In 1866, Sergey Stroganov achieved the prohibition of treasure-hunting in Russia. The Commission, as the central state institution, actively collaborated with provincial Statistic Committees and Archive Commissions in the field of studies and protection of local monuments and sites. During the chairmanship of Alexander Vasil'chikov, the reforms of the Commission's activities were prepared. These reforms took place already under Count Alexey Bobrinskoy. In 1886–1887, an interdisciplinary program for studies of Slavic-Russian archaeology, the eastern Black-Sea region, Siberia etc. was developed. During that period, the Commission was moved to an office in the Winter Palace in Saint-Petersburg. On March 11, 1889, Emperor Alexander III approved by his decree the exclusive right of the Commission to conduct archaeological excavations and to license their execution on state and public lands. Simultaneously, the Commission, together with the Academy of Arts, was charged with supervision over restoration and protection of objects of art and architectural monuments. In 1890, the "Regulations for the Archaeological Commission and Academy of Arts on the order of consideration of petitions about restoration of historical monuments" were approved. Beginning with 1894, special sessions of IAC began to consider projects of restorations an conservations. The main specialists of IAC in the branch of restoration were Petr Pokryshkin (1870–1922), Konstantin Romanov (1882–1942) and Dmitry Mileev (1878–1914). The Commission got also Vladimir Suslov (1857–1921), Nikolay Sultanov (1850–1908), Ieronim Kitner (1839–1929) and Georgy Kotov (1859–1942) to take part in the architectural restorations. These activities resulted in establishment of standards of modern scientific restoration, using primarily the archaeological approach, which are efficacious even in the 21st century. Among the most successful restoration projects of IAC, noteworthy are the Church of the Transfiguration of the Saviour on the Nereditsa hill near Novgorod, Church of the Transfiguration of the Saviour at Berestovo in Kyiv, the Saint Boris and Gleb church at Kolozha in Grodno, the Saint George church in Yuryev-Polskoy, Cathedral of the Dormition of Mother of God in the Moscow Kremlin, Ipatyevsky Monastery in Kostroma, Ferapontov Monastery in Vologda region, Bakhchisarai Palace in Crimea, Smolensk and Pskov city walls etc. Among the most important problems of IAC in the restoration issues were its relations with the Russian Orthodox Church. As early as 1893, the Ober-Procurator of the Holy Synod Konstantin Pobedonostsev (1827–1907) confirmed that restoration of churches must be conducted with permission of the Commission, however in practice many churches were disfigured by illiterately made repairs. Part of the difficulties proceeded from contradictions in Russian law. Notwithstanding the fact that the Commission had succeeded in developing an algorithm of its relations with the clergy, during the World War I, under the conditions of the general crisis of the Russian State and society, the Synod attempted to withdraw religious monuments from the public control.The new objectives and expansion of the geography of researches of IAC demanded a new staff of the Commission. That approval was received in 1888 and 1902. The membership of the Commission included Alexander Spitsyn (1858–1931), Nikolay Veselovsky (1848–1918), Vasily Latyshev (1855–1921), Boris Farmakovsky (1870–1928) and others. Alexey Bobrinskoy actively used his right of appointment of corresponding members and honorary members of the Commission. Among the corresponding members appointed in 1886–1917 were Vladimir Stasov (1824–1906), Vasily Radlov (1837–1918), Dmitry Samokvasov (1843–1911), Innokenty Lopatin (1839–1909), Alexander Bertier-Delagard (1842–1920), Alexander Lappo-Danilevsky (1863–1919), Yulian Kulakovsky (1855–1919), Nikolay Pantusov (1849–1909), Valentin Zhukovsky (1858–1919), Vladimir Malmberg (1860–1921), Sergey Zhebelev (1867–1941), Emil Roesler (?–?), Alexey Markov (1858–1920), Nikolay Marr (1864–1934), Mstislav Farmakovsky (1873–1946), Alexander Malein (1869–1938) and others. There was yet another category of assistants of the Commission — supernumerary members. They included Nikolay Pokrovsky (1848–1917) — an expert on Christian archaeology and Orthodox art, Vladimir Antonovich (1834–1908), Bohdan Khanenko (1849–1917), Ernst von Stern (1859–1924), Mikhail Rostovtsev (1870–1952), Alexey Shirinsky-Shikhmatov (1862–1930), Feodor Braun (1862–1942), Nikolay Bulychev (1852–1919) et al.In 1909, the 50th anniversary of the Commission and 25th anniversary of the activities of its chairman Alexey Bobrinskoy became something like summing up of the results of the works of IAC. The special role of the Commission is noteworthy regarding the studies of Scythian and Greek and Roman antiquities. The commission excavated about fifty 'Royal' kurgans containing rich Scythian burials from which the artistic gold objects are housed now in the Special Treasury of the State Hermitage Museum in Saint-Petersburg. Studies of Bosporan sites were continued: the Commission was in charge of the Kerch Museum of Antiquities which directed the archaeological excavations in this region. The museum was headed by Alexander Lyutsenko (1807–1884), Stepan Verebryusov (1819–1884), Fedor Gross (1822–1897), Karl Dumberg (1862–1931) and Vladislav Shkorpil (1853–1918). Funerary catacombs, important Classical, Jewish and Christian antiquities were here discovered. Since 1888, according to an order of Emperor Alexander III, IAC was entrusted with the direction of researches in the area of the Tauric Chersonesos and its surroundings. Karol Kościuszko-Waluszyński (1847–1907) was appointed the head of the excavations in Chersonesos. During the later years, the excavations were directed by Robert Loeper (1865–1918) and Leonid Moiseev (1882–1946). Under the direction of the Archaeological Commission, living blocks, buildings and necropolis dated to the Classical, Hellenistic, Roman and Byzantine periods had been discovered and investigated, as well as several dozens of Christian churches and basilicas. In 1902, the systematic excavations of Olbia began under the direction of Boris Farmakovsky, and in 1904 – the archaeological researches of Berezan Island began under the direction of Ernst von Stern. An expansive project came to be that of excavations in 1908–1914 of one of the first medieval stone church of Eastern Europe — the Church of the Tithe in Kyiv conducted under the direction of Dmitry Mileev. During the period of 1890–1914, the Commission was financing altogether up to twenty expeditions annually throughout more than fifteen provinces and regions of Russian Empire. It must be noted however that the level of understanding of archaeological evidence gained remained behind its accumulation. In the field of the archaeology of the Stone Age, the studies of the Commission revealed several important Neolithic sites of Eastern Europe. In 1905, Alexander Spitsyn discovered a Paleolithic site at Borshevo, Voronezh region. The same researcher also wrote in 1915 a synthetic and generalizing work on the Russian Paleolithic where he had summarized the results of archaeology of the Early Stone Age in Eastern Europe and comprehensively characterized the sites of Caucasus and Siberia. Nevertheless, it must be noted here that the major researches on the Stone Age were carried out the sphere of activities of the Commission.During investigations of archaeological sites of Siberia separated by thousands kilometers from the scientific centers of European Russia, the Commission maintained close relations with local archaeologists and ethnologists directing their efforts and licensing their excavations. At the funds and on the instructions of the Commission, the archaeological sites of Siberia were studied since the 1860s by Vasily Radlov (1837–1918), Dmitry Klements (1848–1914), Alexander Adrianov (1854–1920) and other scholars.Members of the Commission participated personally in investigations of antiquities of the Caucasus and Ciscaucasia. In 1887, Dmitriy Bakradze (1826–1890) proposed a program of archaeological exploration of the area of Sukhumi, and in 1889 IAC carried out description and photographing of objects of Georgian Christian art from sacristies of churches and monasteries in Georgia. Since 1892, Nikolay Marr conducted longstanding investigations of the ancient Armenian capital Ani, medieval towns, fortresses and churches (Dvin, Akhtamar). Simultaneously, the explorations of sites of the Bronze and Middle Ages (dolmens, the Maikop kurgan and the Koban culture) were carried out through the efforts of Nikolay Veselovsky and Emil Roesler.The initiative of studies of architectural and archaeological monuments in Central Asia also mainly belongs to IAC. In 1900s–1915, IAC just kept under control the works in this region, gathered and distributed local collections and stray finds through museums. Photographing of architectural, ethnographic and historical monuments was conducted. The first archaeological excavations are connected with the names of Nikolay Pantusov who investigated in 1860s–1890s Christian Nestorian cemeteries near the Syr-Darya River, and Nikolay Veselovsky who continued archaeological and architectural researches since 1884 until the beginning of the 20th century. In 1890 and 1896, Valentin Zhukovsky observed several archaeological sites. In the 1880s, Alexey Bobrinskoy and Vladimir Antonovich developed a program of interdisciplinary research in the field Slavic and medieval archaeology on the territory of Ukraine. Excavations of kurgans were started in the Dnieper River region, Bielorus' and Novgorod region. At Gnezdovo near Smolensk, the Commission organized in 1890s-1900s excavations of kurgans and the settlement which initiated researches in the Viking Age in Eastern Europe. The systematization of mediaeval Slavic archaeology was proposed by Alexander Spitsyn. Of note is the IAC's contribution to studies of mediaeval archaeological sites of Eastern Europe. These included the Malaya Pereshchepina hoard found in 1912 — the supposed funerary complex of Khan Kubrat, excavations of the settlement of Mayatskoe conducted by Nikolay Makarenko (1877–1938) in 1908–1909, sites of Ugro-Finnish and Baltic tribes — Lyadinsky and Lyutsinsky necropolis investigated in 1889–1891 by Evdokim Romanov (1855–1922), Vladimir Sizov (1840–1904), Vladimir Yastrebov (1855–1899) et al. The archaeology of the region of Perm of the 8th-9th centuries and sites of the Vyatka region also were included in the sphere of interests of IAC, inter alia due to the fact that a very rich collection of local archaeological materials belonged to Sergey Stroganov. Alexander Spitsyn proposed the first archaeological periodization of the Perm and Kama regions local history and distinguished a number of local archaeological cultures. By 1917, the Commission was a serious academic institution both in the branch of architectural and archaeological researches. It became the organizing centre of Russian archaeology actively collaborating with public structures and planning new directions of researches. It is exactly inside the academic community rather than at the communistic authority after the October 1917 that the idea sprang up to transform the Commission into the "Academy of Archaeological Sciences" in order to focus efforts of its members exclusively onto the scientific sphere. In October of 1918, Anatoly Lunacharsky (1875–1933) approves the new regulations of the Russian State Archaeological Commission. Nikolay Marr became its chairman whereas Alexey Bobrinskoy had to emigrate. On April 19, 1919, the decree on the foundation of the Russian Academy for the History of Material Culture was signed by the chairman of the Bolsheviks government Vladimir Ulyanov. In the early August, elections to the new Academy took place. The Academy was housed in the Marble Palace in Petrograd. We should regard August 7, 1919, as the first day of the Academy for the History of Material Culture and the last day of the history of the Archaeological Commission.On the basis of the Imperial Archaeological Commission and Academy for the History of Material Culture the modern archaeological institutions of Russia have emerged. The practices established by the Commission were put into the foundation of the present-day regulation of archaeological researches and the system of protection of archaeological sites. The experience of the Commission undoubtedly indicates that the protection of the cultural heritage may be effective only in the case where it is carried out within an academic system. The protection and restoration of historical monuments must be subdued to scientific goals and architectural researches. The role of IAC manifested in the establishing national archaeological and site protection systems of the European and Asiatic countries which once constituted the Russian Empire. The editorial activities of IAC have been reflected in 65 titles of periodicals and nonperiodicals: Reports of IAC, Proceedings of IAC, and Materials on the Archaeology of Russia etc. Nikodim Kondakov's publication "Russian Hoards" (1896) and Yakov Smirnov's "Oriental Silver" (1909) are special contributions to the Art history. The materials of IAC kept in the Manuscript and Photographic departments of Scientific archives of the Institute for the History of Material Culture, Russian Academy of Sciences, Saint-Petersburg (9,030 files and over 100,000 photographic imprints and negatives) conceal unique possibilities for future scientific discoveries and constitute an invaluable contribution of the Commission to studies and preservation of archaeological and cultural heritage of the World.