Suchergebnisse

The US has prolonged its stay in Afghanistan with the security situation remaining far from improving. The indefatigable demand for resources to maintain counter-insurgency operations was a major debate in 2016 US Presidential elections with a demand for an earlier withdrawal from America's trillion dollars plus war effort. Russians having sensed the weakening of the US infl uence warmed upto the idea of new Afghan situation involving Taliban and their masters, the Pakistan army. Russia had experienced vulnerabilities of Islamisation in Central Asia and Caucasus, and the ISIS brand radicalisation added to the fear of political destabilisation of Central Asian states. The Islamic State showed up in Afghanistan and Pakistan as ISIS-Khorasan branch. Russia needed Pakistan as an ally to fi ght Daesh's presence on its southern periphery. However, there remained many intertwined security challenges that complicate the South Asian geopolitics, especially, the Af-Pak region. Russia's Taliban policy might be the hitherto unused leverage that it might be using in order to strike balance all along the shatter belt. ; США приняли решение о продлении срока пребывания своего контингента в Афганистане, в то время как ситуация в сфере безопасности в стране не улучшается. Нескончаемый спрос на ресурсы, необходимые для поддержания военных операций против повстанцев, стал главным предметом дискуссий во время предвыборной гонки США в 2016 году, когда звучали призывы ко скорейшему выводу контингента США из Афганистана, чтобы сохранить более трех триллионов долларов. В России, в связи с осознанием ослабления роли США в регионе, возросли опасения относительно ситуации в Афганистане после вывода войск США, учитывая активность движения Талибан и его спонсоров в Пакистане. Россия уже ощутила на себе все тяжелые последствия исламизации в Центральной Азии и на Кавказе, деятельности ИГИЛ, всего, что ведет к дестабилизации ситуации в государствах центральноазиатского региона. Находящиеся в Афганистане и Пакистане боевики ИГИЛ относятся к ответвлению Хорасан. Пакистан же необходим России для оказания сопротивления присутствию ИГИЛ на южных рубежах страны. Однако геополитическая ситуация в регионе осложняется целым рядом взаимосвязанных проблем безопасности, одним из которых является так называемый «АфПак». До настоящего времени политика России в отношении движения Талибан могла представлять собой некий неиспользованный инструмент для установления баланса сил на протяжении всего «пояса нестабильности».

Connectivity is one of the key trends of the 21st century, which Russia is fully embracing with its Greater Eurasian Partnership (GEP) in order to counteract the chaotic processes unleashed throughout the course of the ongoing systemic transition from unipolarity to multipolarity. This outlook sets forth the grand strategic task of integrating with some of the former countries of the erstwhile Soviet Union through the Russian-led Eurasian Economic Union (EAEU) and then further afield with the other regions of Eurasia in order to benefit from the growing cross-supercontinental trade between Europe and Asia. President Putin declared during the second Belt & Road Initiative (BRI) Forum in April 2019 that this Chinese-led project "rimes with Russia's idea to establish a Greater Eurasian Partnership" and that "The five EAEU member states have unanimously supported the idea of pairing the EAEU development and the Chinese Silk Road Economic Belt project". It naturally follows that the pairing of the EAEU with BRI would involve Russia improving its connectivity with the latter's flagship project of the China-Pakistan Economic Corridor (CPEC) in South Asia, thereby endowing Pakistan with an important role in the GEP. The rapidly improving relations between Moscow and Islamabad, as well as the peacemaking efforts undertaken by those two states and other stakeholders in Afghanistan across 2019, raise the prospect of a future trade corridor traversing through the countries between them and thus creating a new axis of Eurasian integration that would complete the first envisaged step of bringing the EAEU and BRI closer together. In pursuit of this multilaterally beneficial outcome, it's important to explain the policymaking and academic bases behind it so as to prove the viability of this proposal.

This paper is aimed at the analysis of the position of the Central Asian states — members of the Shanghai Cooperation Organisation (SCO) on the SCO enlargement. SCO was originally formed by Russia, China, Kazakhstan, Tajikistan, Kyrgyzstan and Uzbekistan. The enlargement of SCO took place in 2017. The bids of two new participants — India and Pakistan, were approved. Currently, SCO has two more applications to evaluate — those of Iran and Afghanistan. This paper analyses the views, expressed by the politicians and academic circles of former Soviet republics of Central Asia regarding the probable approval of each application and the perspectives of SCO enlargement. Thus, two main trends can be traced: the vital interest to Iran's application and the negative attitude towards Afghanistan's application. The first can be explained by the Central Asian states' expectations regarding economic cooperation with Iran, while the second — by their concern about the regional security risks. At the same time, the attitude of Central Asian states towards Iran is not similar and depends on problems in bilateral relations. ; Анализируется позиция стран Центральной Азии, являющихся членами Шанхайской организации сотрудничества, по вопросу расширения организации. С момента образования ШОС в этой организации, кроме Российской Федерации и Китайской Народной Республики, состоят центральноазиатские государства: Казахстан, Таджикистан, Узбекистан и Киргизия. Расширение ШОС официально было оформлено в 2017 г. В состав организации были приняты два новых участника — Индия и Пакистан. В настоящее время в ШОС рассматривают еще две заявки на вступление — от Ирана и от Афганистана. Исследуются точки зрения, которые выражали государственные деятели и научное сообщество каждой из бывших советских республик Средней Азии относительно перспектив дальнейшего расширения ШОС. Больше всего обращают на себя внимание разность взглядов на присоединение к организации Ирана и негативное отношение к заявке Афганистана. Второе связано с рисками для региональной безопасности, первое же определяется ожиданиями стран от углубления экономического сотрудничества с Ираном, но в то же время напрямую зависит от проблем в их отношениях с этой страной на двустороннем уровне.

Раздел "Международные отношения" ; В статье рассматриваются отличительные черты современной российской историографии, посвященной проблеме ядерного нераспространения в Южной Азии. Анализируются позиции российских исследователей по ключевым аспектам истории ядерного противостояния между Индией и Пакистаном. Сделан вывод о том, что подходы российских историков в конце XX — начале XXI в. к проблеме ядерного разоружения в Южной Азии претерпели существенные изменения, определялись внутренней и внешней политикой, проводимой Российской Федерацией, наличием различных точек зрения на существующую проблему, а потому характеризуются постепенным отходом от политической и идеологической ангажированности. = The article discusses the distinctive features of modern Russian historiography devoted to the issue of nuclear non-proliferation in South Asia. Positions of Russian researchers on the key aspects of the history of nuclear confrontation between India and Pakistan are analysed in this article. It is concluded that the approach of Russian historians to the issue of nuclear disarmament in South Asia at the end of the 20th and the beginning of the 21st centuries has undergone signifi cant changes. They have been determined by the internal and foreign policy pursued by the Russian Federation, the existence of different points of view on the current problem, and therefore characterised by a gradual departure from the political and ideological bias.

Die kasachische Regierung und Präsident Nazarbaev haben wiederholt erklärt, daß die energiepolitische Unabhängigkeit Kasachstans von Rußland und der Bau einer alternativen Ölpipeline prioritäre Aufgaben der kasachischen Politik darstellen. Vor diesem Hintergrund werden einige aktuelle Pipelineprojekte Kasachstans in Kooperation mit verschiedenen Ländern vorgestellt und hinsichtlich ihrer Auswirkungen auf die enregiewirtschaftlichen Beziehungen zwischen Rußland und Kasachstan diskutiert. Der Verfasser kommt zu dem Schluß, daß Kasachstan auch in Zukunft den Großteil seines Ölexports aufgrund politischer, wirtschaftlicher und geographischer Gegebenheiten über russische Pipelines abzuwickeln gezwungen sein wird. (BIOst-Mrk)

Der Abzug sowjetischer Streitkräfte aus Afghanistan und die Bildung der Koalitionsregierung als Ergebnis der Politik der nationalen Versöhnung sind unumgängliche Grundsatzentscheidungen, die eine neue politische Situation in Afghanistan herbeiführen können. Der Bericht behandelt die Erfolgsaussichten Afghanistans auf die Stabilisierung seiner innen- und außenpolitischen Verhältnisse. (BIOst-Ldg)

This article presents the analysis of the US involvement in the process of providing indirect military and other kinds of support to the Afghan mujahedeens. The author also presents a brief overview of the main methods and means of US military aid to the Afghan rebels in the 1980s, as well as a detailed consideration of the process of providing such assistance. The author identifies three stages in the process of interaction between the US administration and the US intelligence agencies, on the one hand, and the Afghan insurgency, on the other hand: the first stage (1978-1979) refers to introduction of a limited contingent of Soviet troops in Afghanistan, where the US assistance to Afghan rebels was extremely cautious and measured; the second stage (1980) is marked by a considerable build-up of military assistance to Mujahedeens, but the United States sought to conceal their participation in this process; and during the third stage (since the election of Ronald Reagan up to the withdrawal of Soviet troops from Afghanistan), the assistance to Mujahedeens increased in several times, and the US stopped hiding this fact. The author briefly discusses the role and place of such countries slong with the US as Egypt, Saudi Arabia and Pakistan and so on in the structure of rendering support to the Afghan Mujahideens. The author also studies the US role in Afghanistan's transformation into a "nest" for cultivating Islamic extremists.

This paper is about branding goods and services and viewing China's reference to OBOR, a new regional trade initiative, as the "accidental" branding of its efforts to institute an entirely new model of development in various places along the ancient Silk Road, as well as a number of places that fall under Chinese contemporary rise to dominance in Asia. President Xi's use of the Silk Road was meant to generate nostalgia about a perceived favorable time in Chinese history, using it to encourage enthusiasm about China's new efforts to "share or sell" its expertise and heavy industrial production, such as infrastructure, to developing areas. However, in a very short time Xi's "One Belt, One Road" policy, referred to by its initials — OBOR, began to exhibit most if not all, the characteristics of a "Brand" name for goods and services.OBOR elicited positive comments from national political leaders, all of whom were potential OBOR consumers. In short order, OBOR has attracted attention, interest, responses and offers of cooperation not only from Eurasian leaders but also from leaders in Africa, Europe, Asia and most recently in South America. Strengthening OBOR as a brand can help China to enhance the value of its OBOR-related goods and services internationally and eventually lead to China's ultimate ascendance as a dominant World economic and political Power.It is interesting to note that a new Silk Road initiative was considered by the US Department of State in 2011 in an attempt to promote integration in trade and economy between Afghanistan, Central Asia, Pakistan, and India, a North-South silk road "as a compliment to the East-West connection across Eurasia" (US State Department 2015). As noted by in a Council on Foreign Relations report by McBride (2015): «It remains to be seen if the United States and China will clash over their competing plans for developing resources in Central Asia's Turkmenistan, creating infrastructure in Pakistan, or winning political influence with local governments throughout Asia». ; Настоящая работа посвящена брендированию товаров и услуг и рассмотрению новой инициативы Китая по развитию региональной торговли «Один пояс — один путь» (ОПОП) в качестве дополнительного брендирования усилий этой страны по созданию совершенно новой модели развития в различных районах, расположившихся вдоль древнего Шелкового пути, а также в некоторых районах, являющихся точками современного роста китайского доминирования в Азии. Обращение Председателя КНР Си Цзиньпина к понятию «Великий Шелковый путь» было призвано реанимировать ностальгию по временам процветания Китая в его истории, стимулируя тем самым рост энтузиазма вокруг новых усилий Китая по «предложению или продаже» его компетенций и тяжелой промышленности, например, инфраструктуры, развивающимся странам. Но достаточно быстро политика Си Цзиньпина «Один пояс — один путь» (сокращенно ОПОП) стала приобретать черты «Бренда» на товары и услуги.Инициатива ОПОП получила положительные отзывы со стороны политических лидеров стран, которые были потенциальными потребителями ОПОП. И очень скоро ОПОП привлекла внимание, вызвала интерес, положительные отзывы и предложения сотрудничества не только от лидеров евразийских стран, но и от руководителей стран Африки, Европы, Азии и совсем недавно Южной Америки. Поддержка инициативы ОПОП в качестве бренда поможет Китаю повысить значимость товаров и услуг, связанных с ОПОП, в международном масштабе и, как результат, позволит Китаю подняться до уровня доминирующей мировой экономической и политической державы.Интересно отметить, что в 2011 году Госдепартамент США рассматривал инициативу нового Шелкового пути как попытку усиления интеграции в области торговли и экономики между Афганистаном, Центральной Азией, Пакистаном и Индией, а шелковый путь Север-Юг «в качестве дополнения к связям Восток-Запад в Евразии» (State Department, 2015). Как отмечалось в докладе McBride (2015) на заседании Совета по международным отношениям: «Нам предстоит увидеть, будет ли происходить борьба между Соединенными Штатами и Китаем в отношении их конкурирующих планов освоения ресурсов Туркменистана в Центральной Азии, создания инфраструктуры в Пакистане или получения политического влияния местными правительствами по всей Азии».

Dargestellt wird die Geschichte der 100 Tage-Regierung von H. Amin in Afghanistan. Der Autor war im Jahre 1979 als Botschafter der UdSSR in Afghanistan tätig. Er schildert die innen- und außenpolitischen Pläne Afghanistans sowie die Situation der Volksdemokratischen Partei Afghanistans. Die Diktaturansprüche von Amin führten zur offenen Kritik seines Regierungsstils in der Partei. Der Generalsekretär des ZK der Partei Taraki wurde daraufhin bald zum Opfer von Amin. Die "Verschwörung der Vierer-Bande", die Taraki vor den Intrigen von Amin warnte, diente für Amin zur Rechtfertigung, Taraki vom Amt des Generalsekretärs zu entbinden und ihn später zu ermorden. Auf diese Weise gelang Amin an die Spitze von Staat, Regierung und Partei. (BIOst-Ldg)