Suchergebnisse

This article is dedicated to the fate of Solomon Schwartz, the well-known Russian revolutionary and researcher of the history of antisemitism in the Soviet Union and Near East conflict. It is based on materials from the Hoover Institute of War, Revolution, and Peace (Stanford, USA), the Bakhmeteff archive at Columbia University (New York, USA), and Schwartz's own works. At the centre of the article's focus is Schwartz's life and career, which ended with repatriation into Israel in 1971. The evolution of Schwartz's political views and the formation of his interest in Near Eastern conflicts and the position of Jews in the USSR are shown. The article's author argues that the tragedy of the Holocaust during the Second World War and the growth of antisemitism in USSR state policies during Stalin's later years wielded a great influence on Schwartz's attention to the aforementioned issues. On the basis of these interests, in the 1950s and 60s, Schwartz became a well-known specialist on the 'Jewish question' in the Soviet Union. The author stresses that Schwartz tried to study these problems using scientific methods and different historical sources. This article shows theoretical and methodological views by Schwartz. He was supporter of Marxist ideology but his views differed during different periods of his long life. This article shows that the last period of his life was connected with special interest to problems of nationalism and Near East studies. ; Статья посвящена судьбе известного российского революционера, исследователя истории антисемитизма в Советском Союзе и ближневосточного конфликта Соломона Шварца. Она основана на материалах архива Гуверовского института войны, революции и мира (Стэнфорд, США), Бахметевского архива Колумбийского университета (Нью-Йорк, США), а также написанных С. Шварцем произведений. В центре внимания автора статьи – жизненный путь С. Шварца, который закончился репатриацией в Израиль в 1971 г. Показана эволюция взглядов С. Шварца, формирование его интереса к проблематике ближневосточного конфликта и положения евреев в СССР. Автор доказывает, что большое влияние на усиление внимания С. Шварца к этим проблемам оказала трагедия Холокоста в годы Второй мировой войны, а также рост антисемитизма в государственной политике СССР в последние годы жизни И. В. Сталина. Обоснован тезис о том, что в 1950–1960-е гг. С. Шварц становится известным специалистом в области проблематики «еврейского вопроса» в Советском Союзе. Подчеркнуто стремление С. Шварца к объективному, подлинно научному анализу проблематики ближневосточного конфликта с использованием разнообразных источников. В статье охарактеризованы теоретические и методологические основы исследования, проведенного С. Шварцем, подчеркнута его приверженность принципам марксистской доктрины. Доказано, что поздний этап творчества С. Шварца отмечен особым интересом автора к национальным проблемам, сюжетам, связанным с геополитическими проблемами развития Ближнего Востока.

The article considers and analyses the basic principles and directions of Russian foreign policy activities during the presidency of V.V. Putin from the moment of his assumption of the post of head of state to the current presidential term. The authors determine the basic principles of Russia's foreign policy in the specified period and make the assessment to them. The study uses materials from publications of both Russian and foreign authors, experts in the field of political science, history and international relations, as well as documents regulating the foreign policy activities of the highest state authorities. The paper considers the process of forming the priorities of Russia's foreign policy both from the point of view of accumulated historical experience and continuity of the internal order, and in parallel with the processes of transformation of the entire system of international relations and the world order. The article notes the multi-vector nature of Russia's foreign policy strategy aimed at developing multilateral interstate relations, achieving peace and security in the interstate arena, actively countering modern challenges and threats to interstate security, as well as the formation of a multipolar world. The authors conclude that at present, Russia's foreign policy activity is aimed at strengthening Russia's prestige, supporting economic growth and competitiveness, ensuring security and implementing national interests. Internal political reforms contribute to strengthening the political power of the President of the Russian Federation and increasing the efficiency of foreign policy decision-making. ; Рассмотрены и проанализированы принципы и направления российской внешнеполитической деятельности в годы президентства В. В. Путина с момента его вступления в должность главы государства до текущего президентского срока. Определены основные принципы внешней политики России в указанный период и вынесена им оценка. В исследовании использованы материалы публикаций как российских, так и зарубежных авторов, экспертов в области политологии, истории и международных отношений, а также документы, регламентирующие внешнеполитическую деятельность высших органов государственной власти. Процесс формирования приоритетов внешней политики России рассмотрен как с точки зрения накопленного исторического опыта и преемственности внутреннего порядка, так и в параллели с процессами трансформации всей системы международных отношений и мирового порядка. Отмечена многовекторность внешнеполитической стратегии России, направленная на развитие многосторонних межгосударственных связей, достижение мира и безопасности на межгосударственной арене, активное противодействие современным вызовам и угрозам межгосударственной безопасности, а также формирование многополярного мира. Сделан вывод, что в настоящее время внешнеполитическая активность России направлена на укрепление престижа России, поддержку экономического роста и конкурентоспособности, обеспечение безопасности и реализацию национальных интересов. Внутриполитические реформы способствуют укреплению политической власти президента Российской Федерации и повышению эффективности принятия внешнеполитических решений.

Ключевые слова: безопасность человека; добрые услуги; насильственный экстремизм; разоружение и нераспространение оружия; частные военные и охранные компании; Инициатива Нансена; Совет ООН по правам человека; смертная казнь; миграционные партнерства. = Keywords: human security; good offices; violent extremism; disarmament and non-proliferation; private military and security companies; Nansen Initiative; UN Human Rights Council; death penalty; migration partnerships. ; Статья посвящена реализации концепции безопасности человека во внешней политике и политике безопасности Швейцарии. В ней дается краткий обзор исследований этой концепции и ее отдельных аспектов. Оценивается международная обстановка после окончания холодной войны и прослеживается история разработки концепции, начиная от первого упоминания в Докладе ООН о человеческом развитии (1994 г.) до итоговой формулировки (2012 г.), содержащей право всех людей на свободу от страха, свободу от нужды и свободу жить в достойных условиях. Делается акцент на том, что Конфедерация включила эту концепцию в свою политику в начале 2000-х гг., когда стратегия безопасности через сотрудничество (с 1999 г.) окончательно сменила ее предыдущую концепцию всеобщей обороны (с 1973 г.). Дается информация о соответствующей национальной правовой базе, работе координационного органа (отдела по вопросам безопасности человека) и механизмах финансирования. Описывая четыре основных направления деятельности Швейцарии в этой сфере – политику мира, гуманитарную политику, политику в области прав человека и внешнюю политику в области миграции, автор обращает внимание на то, что в каждом из них Конфедерация поддерживает различные инициативы и выступает с собственными, а также стремится расширять и укреплять международный диалог и сотрудничество. ; The article deals with the implementation of the concept of human security in Switzerland's foreign and security policy. It provides a brief overview of the studies on this concept and its individual aspects. It assesses the international situation after the end of the Cold War and traces the development of this concept from its first mention in the UN Human Development Report (1994) to the final formula (2012) entitling all individuals to freedom from fear, freedom from want and freedom to live in dignity. The article emphasizes the fact that the Confederation incorporated this concept into its policy in the early 2000s, when the strategy of security through cooperation (since 1999) had completely replaced its previous concept of total defence (since 1973). It describes the relevant national legal framework, coordinating authority (Human Security Division) and credit facilities. While describing the four main areas of Switzerland's activities in this area, i.e., peace policy, humanitarian policy, human rights policy and foreign policy on migration, the author notes that in each of them the Confederation supports various initiatives and submits its own as well as seeks to increase and strengthen the international dialogue and cooperation.

This article discusses the impact of the Russian revolution of 1917 on Hungary, and the Hungarian people. During World War I, many Hungarians found themselves in Russia as prisoners of war. Many of them supported the Reds in the Russian civil war (among others, their traces can be found in the events of the last weeks of life of the Imperial family), and in the subsequent decades, some of them (for example Imre Nagy, Matyas Rakosi) played a crucial role in the history of Hungary.In the spring of 1917, many Hungarians were worried and impressed by the news about the Russian revolution which shook the Hungarian public. After the October revolution, the Hungarian left-wing Radicals began to support the Leninist-Bolshevik principles and call for civil war. The author analyses the press, memoirs, and archival documents of the time, and concludes that the collapse of the "old Hungary" in 1918 was due to a major role played by former prisoners of war who, as a result of the Brest peace in 1918, came home from Russia, "infected" by the ideas of the revolution. They ruined the army, and the country exhausted by war from the inside. In 1919, the leaders of the Hungarian Soviet Republic tried to adopt the "Moscow models" of governance. Because of the desperate situation in the country, many Hungarian intellectuals welcomed the attempt at first, but the policy of terror carried out by the Hungarian Bolsheviks naturally led to disappointment, and the fact that the government itself destroyed its moral and political foundations. ; В статье рассматривается влияние русской революции 1917 г. на венгерское общество. Во время Первой мировой войны много венгров оказалось в России в качестве военнопленных. Многие из них поддерживали красных в российской гражданской войне (их следы можно обнаружить, в том числе, в событиях последних недель жизни царской семьи), а в последующие десятилетия некоторые бывшие военнопленные (например, Имре Надь, Матяш Ракоши) играли важнейшую роль в истории Венгрии. Уже весной 1917 г. в Венгрии с удивлением и опасением воспринимали новости о русской революции, которая потрясла венгерскую общественность. После октябрьского переворота левые венгерские радикалы стали поддерживать ленинско-большевистские принципы, призывали к гражданской войне. Автор, анализируя тогдашнюю прессу, воспоминания, архивные документы, пришел к выводу, что в коллапсе «старой Венгрии» в 1918 г. важнейшую роль играли те бывшие военнопленные, которые в результате Брестского мира вернулись домой из России, «зараженные» идеями революции. Они буквально изнутри разорили армию и страну, в то время уже истощенную войной. В 1919 г. руководители Венгерской Советской Республики пытались адаптировать «московские образцы» управления, и многие венгерские интеллигенты сначала приветствовали эту попытку, но политика террора, проводимая венгерскими большевиками, закономерно привела к разочарованиям, и тому, что их власть сама разрушила свой собственный нравственный и политический фундамент.

This article is devoted to the generation of the Liberation Movement participants in Russia in the late 19th — early 20th centuries. The author seeks to analyse the peculiarities of the psychological and value attitudes of the said generation of Russian intellectuals who were the main participants of the Russian revolutions. The methodology of the research is based on the principles of new intellectual history. The analysis relies on personal letters of Russian intellectuals kept at the Hoover Institution Archive on War, Revolution and Peace (Stanford, USA), Bakhmeteff Archive Research at Columbia University (New York, USA), Leeds Russian Archive (Leeds, United Kingdom). The author also uses some memoirs of these intellectuals. He concludes that the mental attitudes of this generation were rooted in the 19th century and it was deeply affected by the collapse of its youth's ideals in the 20th century. Participating in the Russian Liberation Movement, being deputies of the State Dumas and members of the parliamentary opposition, they were trying to create a new Russia. They continued to believe in democratic values and human rights throughout their whole life. But the majority of them realised that the Soviet state was an autocratic political project supported by many ordinary people. And they understood that global trends of development of the 20th century civilization were much more complex than they had thought before. At the end of their life, they understood the mistakes in their struggle for democracy in Russia. ; Статья посвящена поколению участников Освободительного движения конца XIX — начала ХХ в. Цель данной статьи — проанализировать специфику психологических и ценностных установок той генерации интеллигенции, представители которой являлись активными участниками русских революций. В основе методологических установок автора данной статьи лежат подходы, характерные для «новой интеллектуальной истории». Источниками для написания статьи послужили личные письма представителей этого поколения русской интеллигенции, хранящиеся в Гуверовском архиве войны, революции и мира (Стэнфорд, США), Бахметевском архиве Колумбийского университета (Нью-Йорк, США), Русском архиве Лидса (Великобритания). Кроме того, использованы воспоминания представителей этой группы русской интеллигенции. На основе проведенного исследования сделан вывод о том, что данное поколение в ментальном плане было «людьми XIX века», болезненно переживавшими крушение идеалов их молодости в ХХ в. Участвуя в российском освободительном движении, являясь депутатами Государственной думы и членами парламентской оппозиции, они пытались создать новую Россию. Они до конца жизни сохранили верность демократическим принципам, ценностям свободы личности и прав человека. Большинство из них осознавало, что советское государство было авторитарным политическим проектом, поддержанным многими простыми людьми. Они понимали, что глобальные тенденции развития цивилизации в ХХ в. оказались гораздо более сложными, чем им представлялось ранее. Вместе с тем, некоторые представители этого поколения к концу жизни смогли осознать ошибки, которые были допущены ими в борьбе за демократическое развитие России.

Раздел "Международные отношения" ; В статье рассматриваются процессы становления дипломатических контактов между политическими структурами Беларуси и Украины с января по декабрь 1918 г. Важность этого периода связана с тем, что именно в это время наиболее активно развивались белорусско-украинские дипломатические контакты. С целью пересмотра Брест-Литовского мирного договора в Киев была отправлена белорусская чрезвычайная делегация во главе с А. Цвикевичем. Результатом ее деятельности стало установление дипломатических и экономических контактов с УНР. В Киеве были созданы белорусско-украинская комиссия для рассмотрения спорных территориальных вопросов и белорусская торговая палата. Итогом этих контактов стал предложенный белорусской делегацией 28 апреля 1918 г. проект прелиминарного договора. В период правления П. Скоропадского в Минске появляется украинское консульство. В Киеве и Одессе были открыты консульства БНР. В основе белорусско-украинских контактов были вопросы о белорусско-украинской границе, установления торгово-экономических контактов и возвращения беженцев на родину. Итогом этих контактов стал белорусско-украинский торговый договор, подписанный в декабре 1918 г. Тесные контакты БНР установило и с правительством Директории. В Киеве продолжала работу белорусская делегация во главе с А. Цвикевичем и консульства. Директория стремилась к сотрудничеству с представителями белорусского движения. Однако ввиду непродолжительности контакты не успели вылиться в определенные результаты. = The article studies the processes of formation of diplomatic contacts between the political structures of Belarus and Ukraine from January to December of 1918. The importance of this period is caused by the fact that this time saw the most active development of Belarusian-Ukrainian diplomatic contacts. An extraordinary Belarusian delegation headed by A. Tsvikevich visited Kiev with the aim to revise the Brest-Litovsk Peace Treaty. It established diplomatic and trade relations with the Ukrainian People's Republic. The Belarusian-Ukrainian commission for settlement of territorial issues as well as the Belarusian Trade Chamber was founded in Kyiv. These contacts resulted in the development of a draft of a preliminary agreement introduced by the Belarusian party on April 28, 1918. During the period of P. Skoropadsky's rule a Ukrainian consulate was opened in Minsk and Belarusian consulates in Kyiv and Odessa. The main questions of Belarusian-Ukrainian contacts were the border problem, establishment of trade and economic ties and return of refugees. These contacts culminated in Belarusian-Ukrainian Trade Agreement signed in December 1918. Close contacts were also established by the BPR government with the Ukrainian Directory Government. The Belarusian delegation in Kyiv headed by A. Tsvikevich as well as the consulate kept on working. The Directory aimed to cooperate with the representatives of Belarusian movement. But because the established contacts were short-lasting, they failed to result in any achievements.

В статье на основе советских, российских и украинских, а также впервые вводимых в оборот германских и английских источников рассматриваются вопросы захвата Таврической губернии и Крыма германскими войсками в апреле 1918 г. До сих пор в отечественной историографии этот вопрос специально не изучался, как и участие в этих событиях Войск Украинской Народной Республики. Основной задачей работы является выяснение действительной роли Крымской группы войск УНР под командованием подполковника П.Ф. Болбочана. Рассматриваются политические обоснования захвата Крымского полуострова сторонами конфликта. В хронологической последовательности, опираясь на различные виды источников, в работе реконструированы события по захвату германскими войсками Крымского полуострова. Используя метод сравнительного анализа, автор доказывает, что та называемый «Крымский поход» П.Ф. Болбочана, являлся исключительно пропагандисткой акцией, как по своей сути, так и по информационному сопровождению. Реальных боевых операций, повлиявших на ход боевых действий, подразделения УНР не вели. The paper is based on Soviet, Russian and Ukrainian sources as well as firstly introduced German and English sources and deals with the issues of the seizure of the Taurida Governorate and the Crimea by German troops in April 1918. This question has not been specially studied in domestic historiography until now, as well as participation of the troops of the Ukrainian People's Republic (UPR). The main task of the paper is to ascertain the actual role of the Crimean Group of Forces of the UPR under the command of lieutenant colonel P.F. Bolbochan. The author considers political grounds for the seizure of the Crimean peninsula by the conflict parties. The events of the seizure of the Crimean peninsula by the German troops are reconstructed in a chronological order on the basis of various types of sources. With the method of comparative analysis the author convincingly proves that the so-called "Crimean Campaign" by P. F Bolbochan was exclusively a propaganda action, ...

In dem Beitrag unternimmt der stellvertretende kirgisische Außenminister den Versuch, die Strategie und Taktik des Westens gegenüber der zentralasiatischen Region aus kirgisischer Sicht zu beleuchten. Seiner Meinung nach ist die westliche Politik nicht primär darauf gerichtet und auch nicht in der Lage, den russischen Einfluß in dieser Region vollständig zurückzudrängen. Die politischen Führungen der zentralasiatischen Staaten sind zu einer Vertiefung der Partnerschaft mit der Nato bereit, allerdings nicht zulasten einer Verschlechterung der Beziehungen zu Rußland. (BIOst-Mrk)

Die Entwicklung des zukünftigen geopolitischen Kräfteverhältnisses in Zentralasien wird in dem Beitrag jeweils aus Moskauer, Pekinger und Washingtoner Sicht dargestellt. Angesichts der engen wirtschaftlichen Zusammenarbeit zwischen den USA und China wird der von Moskau angestrebten strategischen Partnerschaft in Peking nur eine begrenzte Perspektive zugesprochen. Gleichzeitig bildet die außenpolitische Allianz dieser beiden Staten ein Gegengewicht zu US-amerikanischen hegemonialen Bestrebungen in der zentralasiatischen Region. (BIOst-Mrk)

This research suggests an interpretation of the reasons behind the Byzantine attack on the Turkish fort of Gallipoli in spring 1410. The citadel that controlled Dardanelles was attacked by a squadron of eight ships. This operation is considered not successful. However, there are reasons to consider that initially Greeks did not plan to take the town. The search for the proofs should be in the sphere of international relations. In the period in question, the Byzantine policy was influenced by contradictions between Venice and Hungarian king Sigismund of Luxembourg concerning Dalmatia. Their interests were also connected with Gallipoli, so the question of the status of the fort could only aggravate their relations. The incipient conflict was dangerous for Byzantium. The Turkish factor was also important in this conflict: one more time, it turned against Byzantium and did not allow it to maintain the peace with the Ottomans concluded in 1403. The Byzantine emperor's reaction to the crisis can be considered as an attempt of meditation by renewal of the treaty with the Turks, with participation of Western states. The main problem was king Sigismund's position: a contact with him became necessary. In spring 1410, Byzantine diplomats along with the Pope prepared conditions for the meeting with the Hungarian ambassador in Italy. However, Sigismund's desirable reaction followed just after the Byzantine attack on Gallipoli. From the analysis of the facts and chronology, there are reasons to conclude that the military operation in question was planned specifically to provoke the king to negotiations, which took place in Bologna in June of the same year. ; В исследовании предлагается версия, объясняющая причины нападения византийцев на турецкую крепость Галлиполи весной 1410 г. Цитадель, которая контролировала Дарданеллы, была тогда атакована эскадрой из восьми кораблей. Считается, что операция была безуспешной. Однако есть основания предполагать, что греки изначально не намеревались захватывать город. Доказательства следует искать в сфере международных отношений. На византийскую политику того времени оказывали влияние противоречия между Венецией и венгерским королем Сигизмундом Люксембургом (1387–1438) из-за Далмации. Интересы этих сторон тоже были связаны с Галлиполи, и вопрос о статусе крепости мог лишь обострить их отношения. Начинавшийся конфликт был опасен для Византии. В этом конфликте усматривается роль турецкого фактора, который вновь повернулся против империи и не позволил ей сохранить мир с османами, заключенный в 1403 г. Реакцию византийского императора на кризис можно расценивать как попытку посредничества путем восстановления договора с турками при участии государств Запада. Главной проблемой на этом пути была позиция короля Сигизмунда, требовался контакт с ним. Весной 1410 г. византийские дипломаты вместе с папой подготовили условия для встречи венгерского посла в Италии. Однако желаемая реакция Сигизмунда последовала именно после византийской атаки на Галлиполи. Анализ фактов и хронологии позволяет сделать вывод, что военная операция была специально задумана для того, чтобы спровоцировать выход короля на переговоры. Они состоялись в Болонье в июне того же года.

The Bolsheviks, who seized power in Russia in 1917, tried to enlarge the Soviet power in Europe by means of the so-called "export of revolution", more precisely, the hidden aggression. The ultimate goal of the Bolshevik policy was the creation of the so-called "World Socialist Republic". The national states of Central and Eastern Europe, resisting the spread of Bolshevism, were drawn into wars against Soviet Russia, those were disguised as the "internal civil wars" by the Soviet Russian government. In this regards, Romania turned out to be an exception to the general trend, since it was the only country of the region that was officially at the state of the war against Soviet Russia.The Anti-Bolshevik wars in Central and Eastern Europe ended with the creation of the so-called Tartu-Riga system and Cordon Sanitaire, where Bucharest was assigned the key role of protecting the Balkans from the Bolshevik expansion. Having waged the war on two fronts, Romania completed the process of its national unification, became a regional center of power, but remained the only state of Cordon Sanitaire which Soviet Russia did not sign the peace agreement. ; Большевики, осуществившие государственный переворот в России в 1917 году, пытались распространить советскую власть в Европе при помощи «экспорта революции», точнее скрытой агрессии. Конечной целью такой политики было создание "Мировой социалистической республики". Национальные государства Центральной и Восточной Европы, сопротивляясь распространению большевизма, были втянуты в войны с советской Россией, которые она пыталась маскировать как "внутренние гражданские". Румыния в этом смысле оказалась исключением из общей тенденции, поскольку была единственной страной региона, официально находившейся в состоянии войны ссоветской Россией.Антибольшевистские войны в Центральной и Восточной Европе завершились созданием так называемой Тартуско-Рижской системы и Санитарного кордона, где Бухаресту отводилась ключевая роль защиты Балкан от большевистской экспансии. Румыния, выдержав войну на два фронта, завершила процесс своего национального объединения, стала региональным центром силы, но при этом оставалась единственной страной Санитарного кордона, с которой советская Россия не подписала мирное соглашение. ; Більшовики, що здійснили державний переворот в Росії в 1917 році, намагалися поширити радянську владу в Європі за допомогою «експорту революції», точніше прихованої агресії. Кінцевою метою такої політики було створення "Світової соціалістичної республіки". Національні держави Центральної і Східної Європи, опираючись поширенню більшовизму, були втягнуті у війни з радянською Росією, які вона намагалася маскувати як «внутрішні громадянські». Румунія и цьому сенсі була винятком із загальної тенденції, оскільки була єдиною країною регіону, котра офіційно перебувала в стані війни з радянською Росією. Антибільшовицькі війни в Центральній і Східній Європі завершилися створенням так званої Тартусько-Ризької системи і Санітарного кордону, де Бухаресту відводилася ключова роль захисту Балкан від більшовицької експансії. Румунія, витримавши війну на два фронти, завершила процес свого національного об'єднання й стала регіональним центром сили, але при цьому залишалася єдиною країною Санітарного кордону, з якою радянська Росія не підписала мирної угоди.

The article features the problem of supply of the garrison of the Fortress of the Holy Cross on the basis of materials of the Central State Archive of the Republic of Dagestan. As a result of the Caspian campaign of Peter the Great (1722–1723), the Seaside Dagestan, including the Kumyk regions (the Shamkhalate of Tarki and the Zasulak Kumyk lands) entered the jurisdiction of the Russian Empire. To protect the new territories, a system of military fortifications was built. The Fortress of the Holy Cross was founded by Peter the Great in September, 1722, in the estuary of the Sulak River. It gradually became one of the economic, administrative, and political centers of the Caucasus.The main information source on the matter remains the archive of the garrison headquartered in the Fortress of the Holy Cross. It includes numerous warrants, official reports, and other military documentation. The authors use the data to draw a complete picture of the military supply system invented by Peter the Great. The system provided both combat troops and regular garrisons with everything they needed to protect the borders of the Russian Empire. In fact, the system was based on logistic support (intendance) of imperial troops in peace and war time with ammunition, arms, food, medicines, finance, fuel, etc. The last-in first-out system of supply made it possible to reserve food and fodder in the country in advance and systematically bring them to the combat troops. ; В статье на основе материалов Центрального государственного архива Республики Дагестан рассмотрена и исследована проблема снабжения гарнизона крепости Святого Креста. В результате Каспийского похода Петра Великого (1722–1723) Приморский Дагестан, включая кумыкские государственные образования (Тарковское шамхальство и владения ЗасулакскойКумыкии), оказались под юрисдикцией Российской империи. Для прочения присоединенных земель в Прикаспии был сформирован Низовой корпус, включавший в себя систему русских крепостей в регионе. Святой Крест, основанный Петром I в сентябре 1722 г. в устье Сулака, в последующем стал крупным стратегическим и административно-политическим центром на Северном Кавказе. Основным источником по данной проблеме является так называемое делопроизводство гарнизона крепости Святого Креста. В состав этого делопроизводства входят многочисленные ордера, рапорты, донесения и прочая военная документация. С помощью этих военных документов воссоздается целостная картина, раскрывающая систему снабжения российских вооруженных сил всем необходимым. Данная система снабжения была создана благодаря гениальному уму одного из самых выдающихся представителей династии Романовых – государя Петра Великого. Созданная им система снабжения императорских вооруженных сил способствовала тому, что и полевые, и гарнизонные регулярные полки получали все необходимое для выполнения своей основной функции – защиты рубежей Российского государства от посягательств на них врага. По сути, система снабжения представляла собой тыловое обеспечение (интендантство) императорских войск в мирное и военное время боеприпасами, вооружением, продовольствием, медикаментами, финансами, топливом и т. п. Магазинная система снабжения императорских войск давала возможность заблаговременно запасать провиант и фураж в стране и систематически доставлять их в действующую армию.

The article analyses the essay of the German romantic Novalis (Hartmann von Hardenberg, 1772–1801) Christendom or Europe which has not lost its relevance due to the fact that the evolution of values in central European countries (Germany, France, England, etc.) still remains the focus of attention for today's world politics, media, and science. Russian scholars have turned to the essay a number of times, but the analysis was most frequently synchronic, which implies that the context was also rather narrow. On the contrary, this article analyses the essay diachronically, within the context of present-day axiological transformations taking place in the countries of the west (Germany, France, and England). To provide a more complete understanding of the essay, the author of the article takes into account the history of the essay's publication relying on P. Bourdieu's theories. Reading the essay through a historical perspective proves that Novalis was one of the first "seismograph" writers who was able to notice profound changes in religion, ethics and politics that were taking place in Europe and were caused by the rejection of Christian values. Novalis explained the European value transformation by the Reformation and the epoch of the Enlightenment. The European Union was a result of this intellectual ferment and was based on such notions as secularization, peace, freedom, stability, well-being, multiculturalism, liberalization, human rights protection, single market, etc. However, it is still important how the EU with its post-Christian values and (neo-)liberalism can deal with new problems caused by the influx of migrants from the Muslim countries of Africa and the Middle East. ; Статья посвящена анализу эссе немецкого романтика Гартмана фон Харденберга (Новалиса, 1772–1801) «Христианский мир или Европа», не утратившего своей актуальности и в наши дни, поскольку ценностные превращения, происходящие в центральноевропейских странах (Германия, Франция, Англия и др.) продолжают оставаться в центре внимания современной мировой политики, прессы и науки. К эссе не раз обращалась советская германистика, но в основном анализ проводился в синхронии, иными словами, в узком контексте. В данной статье вышеуказанное произведение Новалиса описывается в диахронии, в контексте нынешних аксиологических метаморфоз, происходящих в странах Запада (Германия, Франция, Англия). Для полного раскрытия и осмысления текста Новалиса автор статьи учитывает также и историю публикации эссе, опираясь на теории П. Бурдье. Прочтение эссе в исторической перспективе показывает, что Новалис был одним из первых «сейсмографов», увидевших глубокие перемены в области религии, этики и политики, происходившие в Европе в силу отказа от христианских ценностей. Глобальные ценностные перемены в Европе Новалис связывал с Реформацией и с эпохой Просвещения. В итоге ценностных брожений возникает ЕС, в основу которого положены такие понятия, как секуляризация, мир, свобода, стабильность, благополучие, мультикультурность, либерализация, защита прав человека, общий экономический рынок и т. д. Но по сей день остается открытым вопрос, насколько ЕС со своими постхристианскими ценностями и (нео)либерализмом может противостоять новым проблемам, возникшим из-за миграционных потоков из мусульманских стран Африки и Ближнего Востока.

Рассматривается проблема положения военнопленных в Западной Сибири в 1917 г. В годы Первой мировой войны на территории Западной Сибири было размещено около 200 тысяч военнопленных. После Февральской революции 1917 г. правила содержания военнопленных в регионе значительно смягчились. Они получили право всюду бывать и ходить без конвоя по улицам. Ослабление надзора за военно-пленными привело к тому, что многие из них пытались по подложным документам бежать через Китай на родину. В концентрационных лагерях с помощью местных советов создавались выборные комитеты из числа военнопленных, которые занимались вопросами быта. Военнопленные стали принимать активное участие в политической жизни революционной России. Из военнопленных — активных сторонников местных большевиков стали формировать воинские части «интернационалистов». «Интернационалистам» противостояли чехи и словаки, которые лояльно относились к Временному правительству и в составе почти 40‑тысячного корпуса собирались сражаться против германских войск. В этот период военнопленные, размещенные в сельской местности и занятые на частных промышленных предприятиях, стали требовать от властей качественного улучшения своего положения. Благодаря поддержке местных советов социальный статус военнопленных в регионе заметно изменился к лучшему. Международные инспекторы, проверявшие условия содержания военнопленных, стали предъявлять российским властям ранее просто немыслимые претензии. После прихода к власти большевиков и подписания сепаратного Брестского мира военнопленные получили возможность вернуться на родину.DOI 10.14258/izvasu(2016)2-11 ; The article considers the problem of the condition of war prisoners in West Siberia in 1917. During World War I about two hundred thousands of war prisoners were placed on the territory of West Siberia. After February revolution in 1917 the rules of keeping war prisoners in the region considerably softened. They got the rights to be everywhere and to walk on the streets without the guard. The weakening of supervision for war prisoners resulted in the fact that many of them tried to escape across China to their motherland with the help of false documents. In the concentration camps with the help of local soviets war prisoners committees were created which were engaged in the everyday problems. War prisoners began to take an active participation in the political life of revolutionary Russia. Military units of "internationalists" were formed from war prisoners who actively supported local bolsheviks. The "internationalists" resisted the Czechs and Slovaks who were loyal to the Provisional government and who were going to fight against German troops within the corps containing almost forty thousand people. In that time war prisoners who were placed in village area and worked at private industrial enterprises began to demand the qualitative improvement of their conditions from the authorities. Thanks to support of local soviets, social status of the war prisoners in the region greatly changed for the better. The international inspectors, who controlled the conditions of keeping the war prisoners, began to present inconceivable claims to the Russian authorities. After the bolsheviks came to power and signed the Brest separate peace, war prisoners got a chance to return to their motherland.DOI 10.14258/izvasu(2016)2-11

The author examines the functions of Russian voivodas in the town of Nezhin between the mid-17th and early 18th centuries and the role the voivoda administration played in the integration of Ukrainian lands into Russia. The author introduces previously unstudied sources, such as Nezhin voivodas' correspondence with the Little Russia Prikaz and economic documents drawn up in the local office. He demonstrates that, in terms of the Ukrainian population, Nezhin voivodas had neither administrative nor legal power: their functions were limited to the taxation of Nezhin burghers and peasants (between 1666 and 1668). In legal cases where one of the parties was represented by Cossacks or townspeople and the other by military men of the garrison, voivodas judged them together with Nezhin regimental officers and communal authorities. The author states that only in certain cases could voivodas arrest Ukrainian Cossacks, burghers, and peasants accused of treason against the tsar. The author focuses on voivodas' functions in the administration of the military garrison: they led the defence of the castle during sieges, prevented service people from escaping the town, and maintained the town fortifications in peace and wartime. Together with their military duties, voivodas managed the local office, dealt with the return of runaway serfs to their owners, and reported sensitive information that concerned the state of affairs in the Polish-Lithuanian Commonwealth and Right-bank Ukraine to Moscow. Moreover, the voivodas also had to handle a number of economic issues, like purchasing grain for the garrison, supporting its activity, and controlling the distribution of income received by the tavern. ; Исследуется вопрос о функциях российских воевод в г. Нежине в середине XVII – начале XVIII в., который связан с решением проблемы значения воеводского управления в рамках процесса интеграции украинских земель в состав России. Автором введены в научный оборот новые источники, в том числе переписка нежинских воевод с Малороссийским приказом и хозяйственные документы, составленные в съезжей избе. Выявлено, что в отношении украинского населения нежинские воеводы были лишены не только административных, но и судебных полномочий, и их функции сводились к взиманию налогов с нежинских мещан и селян (с 1666 по 1668 г.). Если в качестве одной из сторон судебного разбирательства выступали казаки или мещане, а с другой – «ратные люди» гарнизона, то такие дела разбирались при участии полковой старшины и городового магистрата. Как отмечает автор, воеводы только в отдельных случаях могли подвергать аресту украинских казаков, мещан и селян, обвинявшихся в измене царю. Подробно рассмотрены функции воевод, связанные с военным руководством гарнизоном «ратных людей»: они возглавляли оборону замка во время осад, боролись с побегами служилых людей из города, следили за состоянием городских укреплений в мирное и военное время. Наряду с военными полномочиями, воеводы осуществляли руководство съезжей избой, разбирали дела о возврате беглых крепостных крестьян прежним владельцам и докладывали в Москву о собранных агентурных сведениях, касающихся положения дел в Речи Посполитой и на Правобережной Украине. Притом воеводы должны были также решать ряд хозяйственных вопросов, в том числе покупки хлеба для гарнизона, обеспечения его деятельности и распределения дохода, полученного от кружечного двора.