Suchergebnisse

The article deals with the features of sociological analysis of religion in Russia during the imperial period of its history. The national sociological tradition of studying religion as a socio-cultural phenomenon and a social institution, which was developed during this period, had its own unique and peculiar appearance and was just begun to revive again in post-Soviet Russia, contrasts with the tradition that took place in the West. In this context, the appeal to unfortunately undeservedly forgotten works of classics of Russian religious and socio-political though is very promising area of modern sociological research.When studying this problem, the author emphasizes the study of the works of representatives of three ideological areas of Russian religious and socio-political thought: conservatism, liberalism and socialism, as well as the peculiarities of the historical development of Russian society and the state and those events that had a significant impact on the formation and development of scientific understanding of religion in Russia. Among such features, the author, in particular, refers to the formation of an "antisystem" (systemic integrity of people who take a dim view of their homeland, hate their own nation, its values and culture, history, traditional religious, political and social systems) among the Russian intelligentsia, bureaucracy and part of the elite of Russian society, under a certain influence of Westernism, as a consequence of the spiritual schism of the 18th century, which occurred in the educated strata and elite of Russian society.When studying the features of understanding religious issues by representatives of Russian conservatism, the author of the article analyzes the views of N.Ya. Danilevsky, K.N. Leontiev, F.M. Dostoevsky, M.N. Katkov, K.P. Pobedonostsev, L.A. Tikhomirov. He notes the fact that judgment of this perspective was carried out by these authors from "Slavophile", traditionalist (pochvennichesky and guarding) positions, in the context of judgment of features and an ...

The article deals with the features of sociological analysis of religion in Russia during the imperial period of its history. The national sociological tradition of studying religion as a socio-cultural phenomenon and a social institution, which was developed during this period, had its own unique and peculiar appearance and was just begun to revive again in post-Soviet Russia, contrasts with the tradition that took place in the West. In this context, the appeal to unfortunately undeservedly forgotten works of classics of Russian religious and socio-political though is very promising area of modern sociological research.When studying this problem, the author emphasizes the study of the works of representatives of three ideological areas of Russian religious and socio-political thought: conservatism, liberalism and socialism, as well as the peculiarities of the historical development of Russian society and the state and those events that had a significant impact on the formation and development of scientific understanding of religion in Russia. Among such features, the author, in particular, refers to the formation of an "antisystem" (systemic integrity of people who take a dim view of their homeland, hate their own nation, its values and culture, history, traditional religious, political and social systems) among the Russian intelligentsia, bureaucracy and part of the elite of Russian society, under a certain influence of Westernism, as a consequence of the spiritual schism of the 18th century, which occurred in the educated strata and elite of Russian society.When studying the features of understanding religious issues by representatives of Russian liberalism, the author of the article analyzes the views of representatives of both radical and moderate (classical) liberalism: M.M. Kovalevsky, N.I. Kareev, P.N. Milyukov, V.S. Solovyov, B.N. Chicherin, P.B. Struve. He notes that the understanding of this issue was carried out by these authors from a "Westernist" position. Liberal thinkers generally negatively ...

The article aims to discuss the role of social sciences and, in particular, history in the memory discourse and the politics of the country. The article is comprised of 6 chapters: First World War, Second World War and the Holocaust, Civil Wars, Decolonization and class, race and gender in deindustrialization, each of them discussing a specific memory agenda and the role of historians in formulating it. By using the case study method and methods of historical analysis, authors draw conclusions on how countries with different culture and roles in international events cope with existing historical perspective and alter them for their policy goals. The authors also mention the change in the memory science itself, stating that, with the transition from the 20th century to 21, the memory politics changed focus from studying national history to studying relations between them or even transnational memory phenomena. All in all, the authors conclude, that the role of historians increased during the last century as they became one of the most influential actors among many who influence the social discourse and collective memory.For citation: Berger, S. (2020). Ideas in History, Philosophy and Religion: the Historical Sciences and Memory Activism in the Twentieth-Century. Tempus et Memoria, 1, 1–2, 8–24.Submitted: 30.10.2020Accepted: 02.12.2020 ; DOI 10.15826/tetm.2020.1-2.001Цель статьи — обсудить роль общественных наук, в частности истории, в дискурсе памяти и государственной политике. Статья состоит из 6 глав: Первая мировая война, Вторая мировая война и Холокост, гражданские войны, деколонизация и класс, раса и гендер в условиях деиндустриализации, каждая из которых обсуждает конкретную мемориальную повестку и роль историков в ее формулировании. Используя метод кейс-стади, автор делает вывод о том, как страны с различной культурой и позицией в международных отношениях справляются с существующей исторической перспективой и изменяют их для своих политических целей. Автор также упоминает об изменении самой науки о памяти, заявляя, что с переходом от XX века к веку XXI политика памяти изменила фокус с изучения национальной истории на изучение отношений между государствами или даже на анализ транснациональных мемориальных явлений. В целом, заключает автор, роль историков в прошлом веке возросла, поскольку они стали одним из самых влиятельных социальных акторов, влияющих на коллективный дискурс памяти.Для цитирования: Бергер Ш. Идеи в истории, философии и религии: исторические науки и активизация памяти в XX веке // Tempus et Memoria. 2020. Т. 1. № 1–2. С. 8–24.Поступила в редакцию: 30.10.2020Принята к печати: 02.12.2020

Im neuen Lehrbuch der Philosophie soll der bis jetzt wenig beachtete Fragenkomplex theoretisch aufgearbeitet werden: Aspekte der Entwicklung von Individuum, Individualität und Persönlichkeit. In der besonderen Akzentuierung dieser Fragestellungen zeigt sich auch das wachsende Interesse, das die Aspekte der Persönlichkeitsentwicklung im Verlauf der Reform der sowjetischen Gesellschaft gefunden haben. Ziel wissenschaftlicher Forschung ist die Analyse der subjektiven und objektiven Faktoren, die innerhalb eines gesellschaftlichen Umfelds Handeln und Wertorientierungen eines Individuums beeinflussen. Die Entstehung der Persönlichkeit wird anhand der Definitionen der marxistisch-leninistischen Philosophie und der Konzeptionen der bürgerlichen Philosophie dargelegt. (BIOst-Ldg)

The article analyzes phenomenon of physicality in the context of the concept of «flesh» and in frame the dichotomy of matter and ideas. There is considers materialistic, postmodern and Christian aspects. The materialistic aspect equalizes «body» and «flesh» concepts. The postmodern aspect transforms the «body» in the «soma». And the Christian aspect of the materiality of the body and postulates the possibility of spiritualization of flesh.

This article analyzes the development of the personality in the cultural-historical process in the concept of the great German philosopher Georg Villeguelma Friedrich Gegel. In the heart of development status of the individual in the history of Gegel examines the progress of consciousness of freedom.

Using archival sources, the author examines the urgent problem of the spread of common belief and, accordingly, the transition conditions of the Old Believersin it. Common Faith Church was one of the most common methods of struggle of the government and the official Orthodox Church with "developing a split." In the 19th century the Tomsk province was able to create 13 Churches of Common Faith. However, the conversion of the Old Believers in the Church of Common Faith as well as keeping people there often wore a voluntative character. Active use of administrative and police apparatus allowed local officials and clergy of the Synod of the Church to quickly form the Parish of Common Faith, to achieve official recognition, honors and state cash prize. Common Faith Church was supposed to exist in the alien to it official Orthodoxy system with its anti-split" paradigm. The Common Believers were severely restricted in their rights. They resented their dual status: they were neither nikonians, nor Old Believers. Accordingly, the Common Faith did not receive the expected wide- scaled spread. On unconditional rights only a small part of the Old Believers accepted the Common Faith.DOI 10.14258/izvasu(2017)5-08 ; Используя архивные источники, автор рассматривает актуальную проблему условий распространения единоверия и, соответственно, условий перехода в него староверов. Единоверческая церковь была одним из распространенных способов борьбы государственной власти и официальной православной церкви с «развивающимся расколом». В XIX в. на территории Томской губернии удалось создать 13 единоверческих церквей. Однако зачисление старообрядцев в единоверческую церковь часто происходило насильственно. Также насильственным было и удержание в ней. Активное использование административно-полицейского аппарата позволяло местным чиновникам и служителям синодальной церкви быстро сформировать единоверческий приход, добиться служебного признания, почетных наград и государственной денежной премии. Единоверческая церковь должна была существовать в чуждой для нее системе казенного православия с ее «противораскольнической» парадигмой. Единоверцы были ограничены в своих правах. Они тяготились своим двойственным статусом: и не никониане, и не старообрядцы. Соответственно, единоверие, вопреки ожиданиям властей, не получило большого распространения. На безусловных правах в единоверие вступила лишь незначительная часть старообрядцев.DOI 10.14258/izvasu(2017)5-08

In the article the problem of spirituality in economic activity, there is an emphasis on the moral and ethical aspect of the economy, and economic culture. The definition of spirituality as the quality of the soul, as the main characteristic of the culture. Considered philosophical views on the culture of the person, the economy, the principal aspects of the theories of needs.

During the so-called 'Gallican crisis' between 1551 and 1552, Pope Julius III accused the French king of preparing an ecclesiastical schism, while the possibility of establishing a French patriarchate was discussed in the royal council. Before long, however, the conflict gave way to a close alliance between the Pope and King Henry II. Was the 'Gallican crisis' just a tool of political pressure on Julius III? To what extent were the plans of the king and his entourage to reform the Gallican Church serious? The lack of sources can be filled, at least in part, by turning to the work by Raoul Spifame, a lawyer of the Paris Parliament, titled Dicaearchiae Henrici Regis Christianissimi Progymnasmata (1556). In its essence, it is a collection of rhetorical exercises in the field of jurisprudence written in the form of royal decrees designed to reform everything in the kingdom. Surprisingly, some of these fictional measures later would be actually implemented. The reason for the author's 'clairvoyance' lies in his contacts with the secretaries of state who were then preparing large-scale reforms, which would eventually be cancelled due to the unexpected death of the king and the outbreak of the Wars of Religion. A considerable part of the decrees is devoted to plans of the reform of the Gallican Church: from the elevation of the Bishopric of Paris to the rank of an archdiocese to tightening control over the morals of prelates. This article pays special attention to how the Dicaearchiae regulated the elements of 'everyday piety' — the rituals of blessing of the bridal chamber, purification after childbirth, and belief in the existence of limb. A limitation of 'luxury' was also to be introduced: refusal of precious ecclesiastical ornaments, redundant bells, and a reduction in the number of holidays associated with the veneration of saints. Without abandoning the cult of saints, Spifame undertakes a reform of the ecclesiastical calendar and creates a sort of national martyrology of warriors who died for their homeland and 'are venerated as saints without a canonisation'. ; Во время так называемого «галликанского кризиса» 1551–1552 гг. папа Юлий III обвинял французского короля в подготовке схизмы, а в Королевском совете обсуждалась возможность учреждения патриаршества во Франции. Но вскоре на смену конфликту пришел тесный союз папы и Генриха II. Был ли «галликанский кризис» лишь средством политического давления на Юлия III? Насколько серьезны были планы короля и его окружения по реформированию Галликанской церкви? Недостаток источников, освещавших этот вопрос, можно в определенной мере восполнить за счет анализа сочинения адвоката Парижского парламента Рауля Спифама «Dicaearchiae Henrici Regis Christianissimi Progymnasmata» (1556). Это был сборник риторических упражнений в области юриспруденции, написанный в форме королевских постановлений о реформировании всех дел в королевстве. Удивительным образом часть этих вымышленных проектов реализовалась в будущем. Причина «ясновидения» автора крылась в его связях с государственными секретарями, готовившими масштабные преобразования, которые остались нереализованными из-за неожиданной гибели короля и начавшихся Религиозных войн. Немалая часть постановлений посвящена планам реформы Галликанской церкви: от возведения епископства Парижского в архиепископский ранг до ужесточения контроля над нравами прелатов. В данной статье особое внимание уделяется тому, как в «Dicaearchiae» регламентировалась форма ритуалов «повседневного благочестия»: благословения ложа новобрачных, очищения женщины после родов перед посещением церкви, представлений о лимбе. Предусматривалось ограничение «роскоши» — отказ от драгоценной церковной утвари, излишних колоколов, сокращение числа праздничных дней, связанных с почитанием святых. Не отказываясь от культа святых, Спифам предпринимает реформу церковного календаря и создает особый национальный мартиролог воинов, погибших за родину и «почитаемых как святые без всякой канонизации».

The article examined sin as a deception and the game in the context of the dialectic of sin and hope. Selected philosophical and psychological aspects of the review only correlated to the religious. Based on the modes of "being" and "having" by E. Fromm and "flow" by M. Chiksentmihayi conducted polemics with the postmodern view that for the destruction of the will to power is required the destruction of the subject and its consciousness. Opposes the flow and consumerism, happiness and pleasure, personal development and selfish.

Поступила в редакцию: 21.10.2020. Принята к печати: 25.03.2021. ; Submitted: 21.10.2020. Accepted: 25.03.2021. ; Во время так называемого «галликанского кризиса» 1551–1552 гг. папа Юлий III обвинял французского короля в подготовке схизмы, а в Королевском совете обсуждалась возможность учреждения патриаршества во Франции. Но вскоре на смену конфликту пришел тесный союз папы и Генриха II. Был ли «галликанский кризис» лишь средством политического давления на Юлия III? Насколько серьезны были планы короля и его окружения по реформированию Галликанской церкви? Недостаток источников, освещавших этот вопрос, можно в определенной мере восполнить за счет анализа сочинения адвоката Парижского парламента Рауля Спифама «Dicaearchiae Henrici Regis Christianissimi Progymnasmata» (1556). Это был сборник риторических упражнений в области юриспруденции, написанный в форме королевских постановлений о реформировании всех дел в королевстве. Удивительным образом часть этих вымышленных проектов реализовалась в будущем. Причина «ясновидения» автора крылась в его связях с государственными секретарями, готовившими масштабные преобразования, которые остались нереализованными из-за неожиданной гибели короля и начавшихся Религиозных войн. Немалая часть постановлений посвящена планам реформы Галликанской церкви: от возведения епископства Парижского в архиепископский ранг до ужесточения контроля над нравами прелатов. В данной статье особое внимание уделяется тому, как в «Dicaearchiae» регламентировалась форма ритуалов «повседневного благочестия»: благословения ложа новобрачных, очищения женщины после родов перед посещением церкви, представлений о лимбе. Предусматривалось ограничение «роскоши» — отказ от драгоценной церковной утвари, излишних колоколов, сокращение числа праздничных дней, связанных с почитанием святых. Не отказываясь от культа святых, Спифам предпринимает реформу церковного календаря и создает особый национальный мартиролог воинов, погибших за родину и «почитаемых как святые без всякой канонизации». ; During the so-called 'Gallican crisis' between 1551 and 1552, Pope Julius III accused the French king of preparing an ecclesiastical schism, while the possibility of establishing a French patriarchate was discussed in the royal council. Before long, however, the conflict gave way to a close alliance between the Pope and King Henry II. Was the 'Gallican crisis' just a tool of political pressure on Julius III? To what extent were the plans of the king and his entourage to reform the Gallican Church serious? The lack of sources can be filled, at least in part, by turning to the work by Raoul Spifame, a lawyer of the Paris Parliament, titled Dicaearchiae Henrici Regis Christianissimi Progymnasmata (1556). In its essence, it is a collection of rhetorical exercises in the field of jurisprudence written in the form of royal decrees designed to reform everything in the kingdom. Surprisingly, some of these fictional measures later would be actually implemented. The reason for the author's 'clairvoyance' lies in his contacts with the secretaries of state who were then preparing large-scale reforms, which would eventually be cancelled due to the unexpected death of the king and the outbreak of the Wars of Religion. A considerable part of the decrees is devoted to plans of the reform of the Gallican Church: from the elevation of the Bishopric of Paris to the rank of an archdiocese to tightening control over the morals of prelates. This article pays special attention to how the Dicaearchiae regulated the elements of 'everyday piety' — the rituals of blessing of the bridal chamber, purification after childbirth, and belief in the existence of limb. A limitation of 'luxury' was also to be introduced: refusal of precious ecclesiastical ornaments, redundant bells, and a reduction in the number of holidays associated with the veneration of saints. Without abandoning the cult of saints, Spifame undertakes a reform of the ecclesiastical calendar and creates a sort of national martyrology of warriors who died for their homeland and 'are venerated as saints without a canonisation'. ; Статья подготовлена в рамках Программы фундаментальных исследований НИУ ВШЭ в 2021 г. ; The study was implemented in the framework of the Basic Research Programme at the National Research University Higher School of Economics (HSE) in 2021.

Ideas presented in the article philosophers of classical type of scientific knowledge about the nature and forms of interaction between people in society so far have their enduring significance. In the depths of the classical approaches in social philosophy were formulated system of ideas, samples, determining the comparison and understanding of the basic aspects and spheres of life: nature, society, people's lives, their work, knowledge, ideals and values. Accordingly, it appears, and the content of public relations and relations of people as structure based on a set of mandatory guidelines. At the same time, we see that in each of these approaches provides a set of questions, the answers to which have to find a new problem field, the drop in current scientific debates.

Современные адепты эпистемологического конструктивизма, опираясь на онтологические идеи
Дж. Беркли и используя методологию софистики и диалектики, утверждают, что именно И. Кант
является основоположником этого философского направления. В статье сравниваются идеи ак-
тивности субъекта, высказанные И. Кантом, с субъективистскими воззрениями современных кон-
структивистов. Авторы приходят к заключению, что активность познающего субъекта, его позна-
вательная деятельность в гносеологии И. Канта не имеет ничего общего с исходными (субъекти-
вистскими) установками конструктивистов. Современная философия конструктивизма, вопло-
щенная в психологизме и телесном подходе, не имеет ничего существенно общего с гносеологиче-
скими идеями И. Канта. Ведь именно И. Кант вывел философию из того гносеологического тупи-
ка, в который она зашла в работах эмпириков-сенсуалистов, субъективных идеалистов и рациона-
листов – настоящих предшественников современного (постмодернового) конструктивизма.
Ключевые слова: конструктивизм в эпистемологии, Кант, Беркли, истина.