In this article is shown the possibility of using of the cinematic material in the study of various cultural phenomena. The authors substantiate the idea that the movie, belonging to the culture of its epoch and connecting with multiple contexts of everyday life, not only reflects, but through their specific techniques represents and fixes the stereotypical images that are conserved in people's minds and function in the culture. The authors show on the material of the Italian cinema a mosaic of the stereotypes of male characters that remain «working» (resistant) in the culture to the present day. In the article are represented men's archetypal and mythical charac¬ters, cliches in the Italian cinema. The most typical and repeating images of men: «little man», the intellectual, the mythical image of Casanova. They all reflect the cultural needs of the society on the most recognizable «heroes». Analysis of Italian cinematic material allowed the authors to conclude that gender stereotypes in optics of artistic experience are very sensitive to the social, political, cultural processes and transformations. ; В статье показаны возможности использования кинематографического материала в исследовании различных явлений культуры. Обосновывается идея о том, что ки- нофильм, принадлежащий культуре своей эпохи, связанный с многочисленными контекстами повседневности, не только отражает, но через свои специфические приемы репрезентирует и закрепляет стереотипные образы, сохраняющиеся в сознании людей и функционирующие в культуре. Авторы на материале итальянского кинематографа показывают мозаику мужских образов, стереотипы которых остаются «рабочими» (устойчивыми) в культуре и сегодня. В статье репрезентируются мужские, архетипические и мифические образы, клише в итальянском кинематографа. Наиболее характерные и повторяющиеся мужские образы: «маленького человека», интеллектуала, мифического образа Казановы. Все они отражают культурный запрос общества на наиболее узнаваемых «героев». Анализ кинематографического материала итальянского кино позволил авторам сделать вывод о том, что гендерные стереотипы в оптике художественного опыта оказываются весьма чуткими к социальным, политическим, культурным процессам и трансформациям.
In article N.M. Yadrintsev's representations in a modern cinema are analyzed, it is investigated audiovisual ways of reconstruction of its image. The ratio of reading of heritage of N.M. Yadrintsev is investigated by representatives of historical science and a cinema, its reception in other mass sources.Purpose: to investigate N.M. Yadrintsev's representations in a cinema.Method or methodology: historical and genetic method; historical reconstruction; komparativny method.Results: the image of N.M. Yadrintsev in a modern cine-ma as area-men and the patriot is characterized; actual contexts of the appeal to its heritage are found out.Practical implications: history, sociology, political science. ; В статье анализируются репрезентации Н.М. Ядринцева в современном кинематографе, исследуется аудиовизуальные способы реконструкции его образа. Исследуется соотношение прочтения наследия Н.М. Ядринцева представителями исторической науки и кинематографа, его рецепции в других массовых источниках.Цель: исследовать репрезентации Н.М. Ядринцева в кинематографе.Метод или методология проведения работы: историко-генетический метод; историческая реконструкция; компаративный метод.Результаты: охарактеризован образ Н.М. Ядринцева в современном кинематографе как областника и патриота; выяснены актуальные контексты обращения к его наследию.Область применения результатов: история, социология, политология.
The article investigates the use of cinema as an instrument of political communication on the post-So- viet space. The authors analyze its qual- itative state, given the prospects and trends of modern cinema, as an aggre- gate for the manipulation of conscious- ness technologies. The article presents a comparative analysis of partial Holly- wood and Russian films in terms of its impact on the political consciousness of citizens. Particularly acute, this prob- lem concerns young people who acquire "political maturity", becoming voters. It was concluded that not all the tradition- al means of political communication lose their strength and ability to use. At this stage of development of the state there is a need to find new ways of commu- nication between the state and society. One of them is still cinema. ; Статья посвящена исследованию использования кинематографа как инструмента политичской коммуникации на постсоветском пространстве. Авторы анализируют его качественное состояние, учитывая перспективы и тенденции современного кинематографа, как совокупно- ститехнологий по манипулированию сознанием. В статье проводится частичный сравнительный анализ голливудского и российского кино с точки зрения его влияния на политическое сознание граждан. Особенно остро эта проблема касается молодежи, которая приобретает «политическую зрелость», становясь избирателями. Сделан вывод, что не все традиционные средства политической коммуникации утрачивают свою силу и возможность использования. На данном этапе развития государства возникает необходимость для нахождения новых путей общения между государством и обществом. Одним из них по- прежнему является кинематограф.
The article focuses on the development of the theme of ecological crisis and disaster in the fiction cinema of the Soviet period. The importance of the topic is determined by the significance of ecological problems in the modern world and high popularity of fiction cinema, and, consequently, a potentially strong resonance of fiction films.In the 1920s the plots of political fiction were dominating in the Soviet cinema. The reasons for the production of chemical or another kind of weapons dangerous for the nature environment are the aspiration to the political supremacy of certain groups, including fascist, or the desire for rapid enrichment of some individuals. Fiction films come close to displaying the destruction of the harmony of the environment. However, the natural environment is not yet a "character" in the films.Since the 1960s the visual images of environmental crisis and catastrophe used to appear in the Soviet sci-fi films. The ecosystem is perceived as an alive participant of large and diverse conflicts of mankind. The motives of fear of the arms race, the possibility of nuclear war, environmental pollution, and social deprivation are popular in the political fiction films, and even in the screen tales of the 1970s and 1980s. The fear of environmental disasters is shown as a part of the capitalist reality. However, it is more a way to speak about the problems of humanity as a whole than to criticize the world imperialism once again.Until the middle of 1980s, there was still a belief in the possibility of overcoming the environmental problems in the Soviet sci-fi films. The environmental crisis and disaster became the symbols of ill-being of society in general and the morality of separate individuals. The parabolic structure of the films is realized both in a comic and tragic tone. The Soviet cinema develops the theme of the environmental crisis as a spiritual and physical trial of a person. ; Данная статья посвящена развитию темы экологического кризиса и катастрофы в кинофантастике советского периода. Важность темы определяется не только актуальностью экологических проблем в современном мире, но и высокой популярностью фантастических жанров кинематографа, а следовательно, потенциально сильным резонансом фильмов означенной жанрово-тематической разновидности. В 1920-е годы в советском кино доминирует политическая фантастика. Причинами производства химического или иного опасного для окружающей среды оружия выступают либо стремление к политическому господству отдельных группировок, в том числе фашистских, либо жажда быстрого обогащения отдельных лиц. Фильмы вплотную подходят к отображению разрушения гармонии экосреды. Однако сама экосреда не является пока «действующим лицом» фильмов, последствия агрессивного воздействия на нее не визуализируются.В 1960-е годы в российском фантастическом кино появляются визуальные образы экологического кризиса и катастрофы. Экосистема начинает восприниматься как живая участница масштабных и разнохарактерных конфликтов человечества. В политической фантастике и даже в сказке 1970–1980-х годов возникает мотив страха перед гонкой вооружения, возможностью атомной войны, загрязнением окружающей среды, социальным неблагополучием. Мотив страха развивается в фильмах, действие которых происходит в капиталистической реальности. Однако это скорее способ высказаться о проблемах человечества в целом, нежели в очередной раз заклеймить мировой империализм. Вплоть до середины 1980-х годов сохраняется вера в возможность преодоления проблем экосреды. В середине 1980-х годов кризис и катастрофа экосреды выступают как символ неблагополучия социума в целом и нравственности отдельных индивидов. Притчевая структура картин реализуется и в комедийной, и в трагедийной тональности. Кино развивает тему кризиса экосреды как духовного и физического испытания человека.
The increasing recently interest towards the art house cinema stipulates the relevance in the field of sociological investigations of the cinema proper as a social institution and directly the art cinema, as this area most brightly covers those pressing problems and cardinal social changes that occur nowadays. The article deals with the analysis of the film festival as a structural element when researching the art house cinema as a social institution. At the same time, carrying out the function of the mass media and social institution, the art house cinema represents a great interest for studying in the field of sociology. Acting as mass media, art cinema can originally influence its audience, forming specific models of behavior, social aims, and sometimes political views of its audience. A new judgment of factors of social institutionalization of art cinema is offered for consideration, one of which is the film festival. Basic research on the basis of modern scientific works of foreign researches of the cinema is conducted. This subject offers judgment of processes concerning social interaction in the framework of film festival acting as establishment for performing the function of mass media and a social institution on behalf of the art house cinema. ; Возрастающий в последнее время в мире интерес к артхаусному кинематографу определяет актуальность в области социологических исследований самого кинематографа как социального института и непосредственно артсинема, ведь именно это направление наиболее ярко освещает те острые проблемы и кардинальные социальные изменения в обществе, которые происходят в наши дни. Статья посвящена анализу кинофестиваля как структурного элемента при исследовании артхаусного кинематографа в качестве социального института. Одновременно выполняя функции средства массовой коммуникации и социального института, артхаусный кинематограф представляет большой интерес для изучения в области социологии. Выступая средством массовой коммуникации, «артсинема» может своеобразно влиять на свою аудиторию, формируя конкретные модели поведения, социальные установки, а иногда и политические взгляды своей аудитории. Предлагается к рассмотрению новое осмысление факторов социальной институционализации «артсинема», одним из которых является кинофестиваль. Проводится поисковое исследование на базе современных научных работ иностранных исследователей кинематографа. Данная тема предлагает осмысление процессов социальных интеракций в рамках кинофестивалей, выступающих в качестве учреждений для выполнения артхаусным кинематографом функций средства массовой коммуникации и социального института. ; Возрастающий в последнее время в мире интерес к артхаусному кинематографу определяет актуальность в области социологических исследований самого кинематографа как социального института и непосредственно артсинема, ведь именно это направление наиболее ярко освещает те острые проблемы и кардинальные социальные изменения в обществе, которые происходят в наши дни. Статья посвящена анализу кинофестиваля как структурного элемента при исследовании артхаусного кинематографа в качестве социального института. Одновременно выполняя функции средства массовой коммуникации и социального института, артхаусный кинематограф представляет большой интерес для изучения в области социологии. Выступая средством массовой коммуникации, «артсинема» может своеобразно влиять на свою аудиторию, формируя конкретные модели поведения, социальные установки, а иногда и политические взгляды своей аудитории. Предлагается к рассмотрению новое осмысление факторов социальной институционализации «артсинема», одним из которых является кинофестиваль. Проводится поисковое исследование на базе современных научных работ иностранных исследователей кинематографа. Данная тема предлагает осмысление процессов социальных интеракций в рамках кинофестивалей, выступающих в качестве учреждений для выполнения артхаусным кинематографом функций средства массовой коммуникации и социального института.
The article discusses the issue of cultural aspects of national security in its relation to the context of contemporary art. The author examines Russian and American military cinematography of the 2010s. It is revealed that typical features of the representation of images of the army, the soldiers and the war in general in two different national cinematographic schools. The connection between the features of war cinema and the specifics of historical fate and the circumstances of current foreign policy is marked out. In conclusion, the author identifies some of the risks and threats to national cultural security associated with the broadcast into the Russian cultural space of the point of view expressed in American war cinema. ; В статье поднимается вопрос о культурных аспектах национальной безопасности применительно к контексту современного искусства. Автор рассматривает российский и американский военный кинематограф 2010‑х гг. и выявляет типические черты репрезентации образов армии, военного и войны в целом в двух различных национальных кинематографических школах. Выявляется связь особенностей военного кино со спецификой исторической судьбы и обстоятельствами актуальной внешней политики. В заключение автор определяет некоторые риски и угрозы национальной культурной безопасности, связанные с трансляцией в российское культурное пространство точки зрения, выражаемой в американском военном кино.
The author analyzes silent forms of criminal proceedings at both the pre-trial and trialstages. Their value for detection and investigation of crimes, as well as proceedings is demonstrated.The necessity to develop statutory regulation of the use of silent forms of criminalproceedings is stated.In particular, more detailed legal regulation is required for the use of the results of operationalinvestigation in criminal proceedings. Attention is drawn to the fact that the problemcan not find proper legal authorization over the past decades. Rigid distinction of thecriminal process and operational investigation is exclusively peculiar to the Russian legislation.At the same time the judicial practice, the decisions of the judiciary and the position ofscientists reflect different approaches in solution of this issue.It is determined that the various kinds of exceptions to the rules of criminal procedure,non-procedural activities of the investigator or interrogating officers, detection, personalinvestigation, special investigation activities are considered beyond silent forms of criminalproceedings. The fact that silent forms are designed to provide quick and full disclosure ofcrimes; state protection of victims, witnesses and other participants in criminal proceedings,as well as many other problems of the criminal process is actualized. ; Автором анализируются негласные формы уголовного судопроизводства как на до-судебных, так и судебных стадиях, показано их значение для раскрытия и расследованияпреступлений, а также рассмотрения уголовных дел в суде. Излагается необходимостьразвития нормативного регулирования использования негласных форм уголовного су-допроизводства. В частности, более подробная правовая регламентация требуется дляиспользования результатов оперативно-розыскной деятельности в уголовном процессе.Обращается внимание на то, что данная проблема на протяжении последних десятиле-тий не находит должного законодательного разрешения. Жесткое разграничение уго-ловного процесса и оперативно-розыскной деятельности присуще исключительно рос-сийскому законодательству. В то же время судебная практика, решения органов судеб-ной власти и позиции ученых отражают разные подходы в решении данного вопроса.Определяется, что различного рода исключения из правил уголовного процесса, не-процессуальная деятельность следователи или дознавателя, розыск, личный сыск, про-ведение оперативно-розыскных мероприятий рассматриваются за рамками негласныхформ уголовного судопроизводства. Актуализируется тот факт, что негласные формыпризваны обеспечить быстрое и полное раскрытие преступлений, государственную за-щиту потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства, а так-же многие другие задачи уголовного процесса.
The article discusses the role of culture in the formation of both political and general cultural ideology, based on an evaluative attitude to the elements of social organization, which, in its turn, is based on the right/wrong dichotomy. The author's position as a supporter of classical liberalism is substantiated.The author considers the role of a person's social environment in the formation of their evaluative views within the concept of the four circles of such an environment, affecting the individual and constituting their social environment and social space. He shows the role in the formation of a cultural and political ideology of a person that is played by their level of professional qualifications, their social competitiveness, manifested in their self-confidence or dominant paternalism. The role of low-skilled workers in the history of Russia is considered; the Soviet regime is interpreted as a dictatorship of low-skilled specialists over highly skilled ones. All this forms a certain ideology of both. Liberalism and conservatism are explored as ideological preferences of highly skilled and low-skilled specialists.Cultural artifacts are interpreted through the lens of liberalism and conservatism. A different attitude towards historical progress and the cultural forms of its manifestation underlies these ideological differences. ; В статье анализируется роль культуры в формировании как политической, так и общекультурной идеологии, основанной на оценочном отношении к элементам общественного устроения, базирующемся на дихотомии правильное/неправильное. Обосновывается авторская позиция как сторонника классического либерализма.Рассматривается роль социального окружения человека в формировании его оценочных взглядов в рамках концепции четырех кругов такого окружения, влияющих на индивида и составляющих его социальную среду и социальное пространство. Показано, какую роль в сложении культурной и политической идеологии человека играет уровень его профессиональной квалификации, его социальная конкурентоспособность, проявляющаяся в его уверенности в себе или доминирующем патернализме. Рассматривается роль низкоквалифицированных работников в истории России; при этом советская власть трактуется как диктатура низкоквалифицированных специалистов над высококвалифицированными. Все это формирует определенную идеологию тех и других. Исследуется либерализм и консерватизм как идеологические предпочтения высококвалифицированных и низкоквалифицированных специалистов.Культурные артефакты интерпретируются с позиций либерализма и консерватизма. В основании этих идеологических различий лежит разное отношение к историческому прогрессу и культурным формам его проявления.
The author of the article uses discourse analysis to recreate the interpretation of labor that is latent in the representation of housewives' images. The research material included Soviet movies of the 1950s and 1960s. The author addresses social, economic and cultural contexts of the 1950s and 1960s. Gender policy of the state, existing gender contracts, popular family models, the fight against parasites, etc. are also studied. The author explains the reasons for the different demand for the image of a housewife and the different measure of tolerance towards the status of a housewife, which are demonstrated in the cinema of two decades. ; На основе дискурс-анализа советских игровых кинофильмов 1950–1960-х гг. в статье воссоздается толкование труда, латентно содержащееся в репрезентации образов домохозяек. Обращение к социальному, экономическому и культурному контекстам того периода (гендерной политике государства, сложившимся гендерным контрактам, востребованным моделям семьи, борьбе с тунеядцами и др.) позволяет объяснить неравную востребованность образа домохозяйки в кинематографе этих двух десятилетий и неодинаковую меру терпимости к положению домохозяйки.
The article raise the question about models of cultural policy, about the relationship of this policy with the status of the state in the international arena; considers the special role of culture in strengthening Russian statehood. Russia has repeatedly demonstrated the fruitfulness of the state to care for culture. State investment in culture, education and science has always produced a qualitative leap in the development of the country, allowing for a short period of time to catch up and overtake other countries and survive in a competitive geopolitical struggle. The difficult political conditions of the present time dictate the need to return to traditional for our country state-centric model of governance and to state support for her culture. ; В статье ставится вопрос о моделях культурной политики, о связи этой политики со статусом государства на международной арене; рассматривается особая роль культуры в укреплении русской государственности. Россия неоднократно демонстрировала миру плодотворность государственной заботы о культуре. Вложение государственных средств в культуру, образование и науку всегда производило качественный скачок в развитии страны, позволяя за короткий промежуток времени догнать и перегнать другие страны и выстоять в конкурентной геополитической борьбе. Непростые политические условия настоящего времени диктуют необходимость возврата к традиционной для нашего отечества государственно-центричной модели управления страной и к государственной поддержке ее культуры.
В статье развиваются идеи А.А. Никишенкова о евразийских аспектах политической культуры современной России. Автор ставит два ключевых вопроса. Первый: действительно ли евразийская политическая культура диаметрально противоположна европейской? Второй: действительно ли евразийский фактор оказывал негативное влияние на формирование политической культуры нашей страны?Автор детально анализирует политические структуры и традиции народов Великой Степи, включая Средневековую Русь и древнее Русско-кипчакское государство, основанных на Азиатском способе производства. Он приходит к выводу, что эти общества были не деспотическими, а достаточно демократическими, способными к контролю за властью и самоэволюции. Эта черта кочевых обществ сближает их с демократическим Западом и противопоставляет деспотичному Востоку.Автор анализирует ряд исторических событий, включая последние «революции» на пост-советском пространстве (Грузия, Кыргызстан, Украина). Он приходит к выводу, что власть и оппозиция действуют и противодействуют на едином политическом поле, что характерно для европейской политической культуры. Он также противопоставляет Золотую Орду и Московскую Русь. Он доказывает, что Орда была не частью Русского государства, а внешней силой по отношению к нему. Следовательно евразийский, русско-кипчакский вариант политического развития был не «ориентализирован» или искажен, а лишь замедлен. Октябрьская революция ускорила этот процес руками горстки радикалов-западников. В итоге автор приходит к выводу, что современная Россия имеет один единственный путь политического развития – европейский. ; The author develops the ideas of Alexei A. Nikishenkov about the Eurasian aspects of political culture of contemporary Russia. The following two questions are explored in the article. First, is the Eurasian political culture completely opposite to the European one? Second, did Eurasian tendencies negatively affect the development of Russian political culture?The author analyzes in detail the political structures and practices of peoples of the Great Steppe, including Medieval Russia and the earlier Russian-Kypchak state, practising the so-called Marxism Asiatic mode of production. He notes that the societies were not despotic, but rather democratic, and capable of controlling their authorities and therefore to evolve. This feature brings nomadic, Great-Steppe societies closer to the Western (democratic) and not the Eastern (despotic) path of political development.The author investigates several historical events, including recent 'democratic revolutions' in Georgia, Kyrgyzstan, and Ukraine. He argues that the authorities and opposition were playing and competing on the same political field, which is European political culture. He also juxtapose s the Golden Horde and Russia. He argues that the Horde was not part of the Russian State, but an external power. As a result, the Eurasian, Russian-Kypchak way of political development was not 'orientalized' and changed but delayed. The October Revolution sped up this process through a handful of 'occidentalists-radicals.' The article concludes by arguing that contemporary Russia has only one – 'western-like' – way of political development.
The paper analyses the reasons for a special attitude towards patriotism in Russian culture. It studies works of foreign and domestic scientists on patriotism, and considers the history of Russian patriotism. The author points out that in Russia, the concept "patriot" comes into general use in the 18th century. Since the reign of Peter I, patriotism takes on a form of a state ideology. In the epoch of Catherine and in the 19th century, patriotic ideas receive a new impetus due to the domestic and foreign policy pursued at that time.The events of the 20th century – the revolution, the Civil War, the building of a new socialist society – made their amendments in the content of patriotic ideas. The split in Russian culture following the revolution revealed itself in different understanding of patriotism and its implementation. Using all means available, culture and art played an important part in instilling love for the motherland in young people. During perestroika and later, the collapse of the Soviet Union, the attitude towards the motherland and patriotism began to change; it was inappropriate to write or talk about them. The term "patriotism" disappeared from dictionaries and encyclopedias.Today, a solution to a lot of domestic issues is needed to accomplish the objective of patriotic education. There are a lot of factors that prevent patriotism strengthening in Russia: growing corruption in the top government echelons, absence of social fairness, a colossal split in the levels of income of the population, unavailability of high quality medical care to the majority of people, unemployment, especially among young people, etc. ; В статье анализируются причины особого отношения к патриотизму в России. Анализируются труды зарубежных и отечественных ученых о патриотизме, рассматривается история российского патриотизма. Отмечается, что в России понятие «патриот» входит в обиход с XVIII в. Со времени царствования Петра I патриотизм принимает форму государственной идеологии. В Екатерининскую эпоху и в XIX в. идеи патриотизма в связи с проводимой внутренней и внешней политикой получат новый импульс.События ХХ в. — революционные события, Гражданская война, строительство нового социалистического общества — внесли свои коррективы в содержание идей патриотизма. Разлом в русской культуре, произошедший после революции, проявился и в разном понимании патриотизма и его реализации. Важную роль в воспитании у молодежи любви к Родине сыграли литература и искусство, которые всеми доступными средствами способствовали этому. В период перестройки, а затем и распада Советского Союза стало меняться отношение к Родине, патриотизму, о них неприлично было писать, говорить. Из словарей, энциклопедий исчез и сам термин «патриотизм». Сегодня для успешной реализации задач по патриотическому воспитанию потребуется решение многих внутренних проблем. Укреплению патриотизма в России мешает рост коррупции в высших эшелонах власти, отсутствие социальной справедливости, колоссальный разрыв в уровнях доходов населения, невозможность для большинства людей получать бесплатную высококвалифицированную медицинскую помощь, безработица, особенно среди молодежи и т. д.
The Slovak Republic (SR) established diplomatic relations with the Republic of Belarus (RB) in January 1993. Bilateral relations between two Slavic countries, which are historically not burdened with negative experience or problems, are developing in several areas. In recent years, an unprecedented development of Slovak-Belarusian relations can be observed, which is mainly associated with an active political dialogue between the two countries. Bilateral relations are developing in the fields of economics, education, tourism, as well as in the cultural sphere.The main pillar of Slovak-Belarusian cultural ties is the Agreement on Cooperation in the Field of Culture and Art, which was concluded between the Ministry of Culture of the Slovak Republic and the Ministry of Culture of the Republic of Belarus in 2005 in Minsk. Currently, there is close cooperation between individual cultural institutions in the field of music, fine arts, literature, as well as intensive cooperation between museums, galleries and libraries. Cultural cooperation between the SR and BR is so actively supported not only by the Slovak and Belarusian ministries of culture, but also by diplomatic missions in both countries.An important milestone in the intensification of mutual cultural ties is the exhibition dedicated to O.P. Mariks, the founder of Belarusian theatrical scenography of Slovak origin, in Bratislava in 2018, the exhibition by Z. Graus Rudavsky "Touch of Slovakia. Picture. Object. Jewel" in Minsk in 2016, the publication of translations of the poems of the great Belarusian poet Y. Kupala in 2017, as well as the publication of publications by the Belarusian author N. Trus about the visit of a Belarusian writer to the territory of modern Slovakia in 1935.Great potential for mutual Slovak-Belarusian cultural cooperation can be observed in the exchange of traditional folklore ensembles. Musical groups present their cultural heritage at various cultural events that are held not only in Slovakia (Slavica Festival, Dozhinki — festival-fair of toilers of the village, etc.), but also in Belarus (Slavic Bazaar in Vitebsk; etc.). Opportunities for cooperation between the SR and Belarus, i.e. culturally and geographically similar countries are very wide. The aim of the article is to identify the specifics and dynamics of Slovak-Belarusian cultural cooperation at the present stage. ; Словацкая Республика (СР) установила дипломатические отношения с Республикой Беларусь (РБ) в январе 1993 г. Двусторонние отношения между двумя славянскими странами, которые исторически не обременены негативным опытом или проблемами, развиваются в нескольких областях. В последние годы можно наблюдать беспрецедентное развитие словацко-белорусских отношений, что в основном связано с активным политическим диалогом между двумя странами. Двусторонние взаимоотношения развиваются в области экономики, образования, туризме, а также в культурной сфере.Основной опорой словацко-белорусских культурных связей является Соглашение о сотрудничестве в области культуры и искусства, которое было заключено между Министерством культуры СР и Министерством культуры БР в 2005 г. в Минске. В настоящее время существует тесное сотрудничество между отдельными учреждениями культуры в области музыки, изобразительного искусства, литературы, а также интенсивное сотрудничество между музеями, галереями и библиотеками. Культурное сотрудничество между СР и БР так активно поддерживается не только словацкими и белорусскими министерствами культуры, но и дипломатическими представительствами в обеих странах.К важным вехам в интенсификации взаимных культурных связей можно отнести выставку, посвященную О. П. Мариксу, основателю белорусской театральной сценографии словацкого происхождения, в Братиславе в 2018 г., выставку З. Граус Рудавской «Прикосновение Словакии. Рисунок. Объект. Драгоценность» в Минске в 2016 г., издание переводов стихотворений великого белорусского поэта Я. Купалы в 2017 г., а также издание публикаций белорусского автора Н. Труса о визите белорусского писателя на территории современной Словакии в 1935 г.Большой потенциал для взаимного словацко-белорусского культурного сотрудничества можно наблюдать и в обмене традиционными фольклорными ансамблями. Музыкальные коллективы представляют свое культурное наследие на различных культурных мероприятиях, которые проводятся не только в Словакии, (Slavica Festival, Дожинки — фестиваль-ярмарка тружеников села, и др.), но и в Беларуси (Славянский базар в Витебске; и др.). Возможности сотрудничества между СР и РБ, т.е. странами, близкими в культурном и географическом отношении, очень широки. Целью статьи является выявление специфики и динамики словацко-белорусского культурного сотрудничества на современном этапе.
To regard Chinese popular culture of the Mao era as "propaganda" constructed through the ideological apparatus, is a common approach. However, one can take a different, soberer research position and try to discern other dimensions in the cultural texts of this era. Such a novel, more complex understanding allows us to see vibrant popular culture beyond the obvious ideologically-driven narratives of the Cultural Revolution. The efficacy of this multidimensional view of Maoist popular culture is demonstrated through discussion of several model dramas, especially Red Detachment of Women.
