The relationship of I.S. Turgenev with the French literature, with G. Sand, P. Merime, G. Flobert, G.de Maupassant, J. and E. Goncourts, E. Zola is one of the important aspects of studying world literary interactions. The purpose of the article is to consider the writers' similarity in literary continuity arising from the general features of European social and cultural life of the second half of the XIX century. The article analyzes the theme of the literary continuity of Russian and French writers of G. Sand, I.S. Turgenev, E. Zola.The attitude to the work of George Sand inRussiawas of a special character, I.S. Turgenev declared the recognition of her talent and its admiration. It's interesting also the relationship between works by Turgenev with E. Zola. E. Zola's novels in his homeland did not attract the attention of the discerning French public. Turgenev was absolutely right believing that George Sand and E. Zola would communicate mutual benefits with Russian readers. The European interests were quite clear in the general plan of the worldview of that era. The tasks of the era in any form were in the center of attention of the works by George Sand, I.S. Turgenev, E. Zola.The inseparable connection between the love theme and the political theme is a characteristic feature of the 19th century for west European novels. Versatile love aspects go through the works by I.S. Turgenev, G. Sand, E. Zola. The themes of running time inexorably, elemental nature forces, love as passion found the full embodiment in the stories and novels by George Sand, Turgenev, Zola. In comparison with the incomprehensible beauty and nature indifference, the characters of Turgenev and George Sand are aware of their "emotionality". The organic plexus, the fusion of social and lyrical themes constitute the substantial and structural basis of both Turgenev's novels and George Sand's stories.In our work we came to the conclusion that the strong and many-sided personal and creative connections of Turgenev and the greatest French writers as George Sand and E. Zola inscribed bright pages to the history of traditional Russian-French literary relations.Keywords: literary continuity, G. Sand, I.S. Turgenev, E. Zola, Russian-French literary relations. ; Взаимосвязи И.С. Тургенева с французской литературой, с Ж. Санд, П. Мериме, Г. Флобером, Г. де Мопассаном, Ж. и Э. Гонкурами, Э. Золя – один из важных аспектов изучения мировых литературных взаимодействий. Цель статьи состоит в том, чтобы сходство писателей в литературной преемственности рассмотреть как вытекающее из общих особенностей европейской социальной и культурной жизни второй половины XIX века. В статье анализируется тема литературной преемственности русских и французских писателей – Ж. Санд, И.С. Тургенев, Э. Золя.Отношение к творчеству Жорж Санд в России носило особый характер, И.С. Тургенев заявлял о признании ее таланта и преклонении перед ним. Интерес вызывают и взаимоотношения Тургенева с Э. Золя, чьи романы на родине не привлекли внимания взыскательной французской публики. Тургенев был абсолютно прав, полагая, что от общения Жорж Санд и Э. Золя с русскими читателями будет взаимная польза. Европейские интересы были вполне понятны в общем плане мировоззрения той эпохи, задачи эпохи в той или иной форме были в центре внимания произведений Жорж Санд, И.С. Тургенева, Э. Золя.Неразрывная связь любовной темы с темой политической – характерная особенность западноевропейских романов XIX века. Разносторонние аспекты любви проходят через все творчество И.С. Тургенева, Ж. Санд, Э. Золя. Тематика неумолимо бегущего времени, стихийных сил природы, любви-страсти нашла свое полное воплощение в повестях и романах Жорж Санд, Тургенева, Золя. В сопоставлении с непостижимой красотой и равнодушием природы герои Тургенева и Жорж Санд осознают свою «эмоциональность». Органическое сплетение, слияние социальной и лирической тем составляют содержательную и структурную основу как тургеневских романов, так и повестей Жорж Санд.В работе мы пришли к выводу, что прочные и многогранные личные и творческие связи Тургенева и крупнейших писателей Франции Жорж Санд и Э. Золя вписали яркие страницы в историю традиционных русско-французских литературных отношений.Ключевые слова: литературная преемственность, Ж. Санд, И.С. Тургенев, Э. Золя, русско-французские литературные отношения. ; Взаємозв'язок І.С. Тургенєва з французькою літературою, з Ж. Санд, П. Меріме, Г. Флобером, Г. де Мопассаном, Ж. і Е. Гонкурами, Е. Золя – один з важливих аспектів вивчення світових літературних взаємовпливів. Мета статті полягає в тому, щоб схожість письменників в літературній спадкоємності розглянути як таку, що випливає із загальних особливостей європейського соціального та культурного життя другої половини XIX століття. У статті аналізується тема літературної спадкоємності між російськими та французькими письменниками – Ж. Санд, І.С. Тургенєвим, Е. Золя.Ставлення до творчості Жорж Санд у Росії носило особливий характер, І.С. Тургенєв заявляв про визнання її таланту і його вподобання. Інтерес викликають і взаємини Тургенєва з Е. Золя, чиї романи на батьківщині не привернули увагу вимогливої французької публіки. Тургенєв був абсолютно правий, вважаючи, що від спілкування Жорж Санд і Е. Золя з російськими читачами буде взаємна користь. Європейські інтереси були цілком зрозумілими в загальному плані світогляду тієї епохи, завдання епохи в тій чи іншій формі були в центрі уваги творів Жорж Санд, І.С. Тургенєва, Е. Золя.Нерозривний зв'язок любовної теми з темою політичною, – характерна особливість західноєвропейських романів XIX століття. Різнобічні аспекти теми кохання проходять через усю творчість І.С. Тургенєва, Ж. Санд, Е. Золя. Тематика невблаганно стрімкого часу, стихійних сил природи, любові-пристрасті знайшла своє втілення в повістях і романах Жорж Санд, Тургенєва, Золя. У зіставленні з незбагненною красою й байдужістю природи герої Тургенєва і Жорж Санд усвідомлюють свою «емоційність». Органічне сплетіння, злиття соціальної і ліричної тем становлять змістову і структурну основу як романів І.С. Тургенєва, так і повістей Жорж Санд.У роботі ми дійшли висновку, що міцні й багатогранні особисті й творчі зв'язки Тургенєва і талановитих письменників Франції Жорж Санд і Е. Золя вписали яскраві сторінки в історію традиційних російсько-французьких літературних взаємин.Ключові слова: літературна наступність, Ж. Санд, І.С. Тургенєв, Е. Золя, російсько-французькі літературні відносини.
Among the main directions of the state youth policy in Ukraine, a special place is occupied by the legal protection of young people, which is carried out taking into account the economic interests of the state, professional and social opportunities of society. On the basis of the Law of Ukraine «On Higher Education», the rights of student's youth are considered by the authors. Among all the rights granted to student's youth, the attention has been given to the right of students to receive scholarships and other kinds of material assistance. New rules for receiving scholarships in higher education institutions and their consequences for the material situation of modern Ukrainian youth are analyzed. It is given the characteristic of the main kinds of scholarships: both academic and social. The analysis of legislative acts, statistical and sociological data give the possibility for the authors to make the conclusion that the introduction of the rating system of scholarships accrual will lead to a significant reduction in the number of scholarships recipients. Passing of the exam session for excellent marks does not guarantee the student's scholarship receiving. The scholarship now depends on the activity of the student in science, sports, and social activities. Thus, the conclusion is made by the authors, it is rules of the law that limit the right of students to material support and support from the side of the state. Students have to work in order to support themselves financially or rely on the help of parents. This situation affects the quality of education. Sociological data indicate a reduction in the number of young people in Ukraine. In the country, the process of leaving young people abroad to study at western universities is gaining momentum. The authors analyze the experience of the countries of the European Union and the United States, the role played by charitable foundations and universities in the material support of both their own and Ukrainian students. Based on these facts, the authors make the conclusion that in determining the amount of students' scholarships in Ukraine it is necessary to take into account the economic crisis that is of persistent character. In such circumstances, the current minimum scholarship does not provide sufficient material situation of student's youth. As to material aid of the student's youth, the charitable foundations, political parties, public organizations, enterprises and higher educational institutions themselves have to be involved. ; Среди главных направлений государственной молодежной политики в Украине особое место занимает правовая защита молодежи, которая осуществляется с учетом экономических интересов государства, профессиональных и социальных возможностей общества. На основе Закона Украины «О высшем образовании» авторы рассматривают права студенческой молодежи. Среди всех прав, предоставленных студенческой молодежи, обращается внимание на право студентов на получение стипендий и других видов материальной помощи. Анализируются новые правила получения стипендий в высших учебных заведениях и их последствия для материального положения современной украинской молодежи. Дается характеристика основных видов стипендий: академической и социальной. Анализ законодательных актов, статистических и социологических данных позволяет авторам сделать вывод, что введение рейтинговой системы начисления стипендий приведет к значительному сокращению количества получателей стипендий. Сдача экзаменационной сессии на отличные оценки не гарантирует студенту стипендии. Стипендия теперь зависит еще от активности студента в науке, спорте, общественной деятельности. Таким образом, делают вывод авторы, нормы закона ограничивают право студентов на материальное обеспечение и поддержку со стороны государства. Студенты должны работать, чтобы материально себя содержать или рассчитывать на помощь родителей. Такое положение отражается на качестве образования. Социологические данные свидетельствуют о сокращении численности молодежи в Украине. В стране набирает оборотов процесс отъезда молодежи за границу для обучения в западных высших учебных заведениях. Авторы анализируют опыт стран Европейского Союзу и США, роль, которую играют благотворительные фонды и университеты в материальной поддержке как собственных, так и украинских студентов. На основе приведенных фактов авторы делают вывод, что при определении размеров студенческих стипендий в Украине необходимо учитывать экономический кризис, который носит стойкий характер. В таких условиях существующая минимальная студенческая стипендия не обеспечивает достаточного материального положения студенческой молодежи. К материальной помощи студенческой молодежи должны подключаться благотворительные фонды, политические партии, общественные организации, предприятия и сами высшие учебные заведения. ; Серед головних напрямів державної молодіжної політики в Україні особливе місце займає правовий захист молоді, що здійснюється з урахуванням економічних інтересів держави, професійних і соціальних можливостей суспільства. На підставі Закону України «Про вищу освіту» автори розглядають права студентської молоді. Серед усіх прав, що надані студентської молоді, звертається увага на право студентів на отримування стипендій та інших видів матеріальної допомоги. Аналізуються нові правила отримання стипендій у вищих навчальних закладах та їх наслідки для матеріального становища сучасної української молоді. Надається характеристика основних видів стипендій: академічної та соціальної. Аналіз законодавчих актів, статистичних та соціологічних даних дозволяє авторам зробити висновок, що введення рейтингової системи нарахування стипендій призведе до суттєвого скорочення кількості одержувачів стипендій. Складання екзаменаційної сесії на відмінні оцінки не гарантує студенту стипендію. Стипендія тепер залежить ще від активності студента у науці, спорті, громадській діяльності. Таким чином, доходять до висновку автори, норми закону обмежують право студентів на матеріальне забезпечення і підтримку з боку держави. Студенти повинні працювати, щоб матеріально себе утримувати або розраховувати на допомогу батьків. Такий стан відображається на якості навчання. Соціологічні данні свідчать про скорочення чисельності молоді в Україні. В країні набирає оборотів процес від'їзду молоді за кордон для навчання у західних вищих навчальних закладах. Автори аналізують досвід країн Європейського Союзу та США, роль, яку відіграють благодійні фонди та університети у матеріальній підтримці як власних, так і українських студентів. На підставі наведених фактів автори роблять висновок, що при встановленні розмірів студентських стипендій в Україні необхідно враховувати економічну кризу, яка носить стійкий характер. В таких умовах існуюча мінімальна стипендія не забезпечує достатнього матеріального становища студентської молоді. До матеріальної допомоги студентської молоді повинні залучатися благодійні фонди, політичні партії, громадські організації, підприємства і самі вищи навчальні заклади.
Among the main directions of the state youth policy in Ukraine, a special place is occupied by the legal protection of young people, which is carried out taking into account the economic interests of the state, professional and social opportunities of society. On the basis of the Law of Ukraine «On Higher Education», the rights of student's youth are considered by the authors. Among all the rights granted to student's youth, the attention has been given to the right of students to receive scholarships and other kinds of material assistance. New rules for receiving scholarships in higher education institutions and their consequences for the material situation of modern Ukrainian youth are analyzed. It is given the characteristic of the main kinds of scholarships: both academic and social. The analysis of legislative acts, statistical and sociological data give the possibility for the authors to make the conclusion that the introduction of the rating system of scholarships accrual will lead to a significant reduction in the number of scholarships recipients. Passing of the exam session for excellent marks does not guarantee the student's scholarship receiving. The scholarship now depends on the activity of the student in science, sports, and social activities. Thus, the conclusion is made by the authors, it is rules of the law that limit the right of students to material support and support from the side of the state. Students have to work in order to support themselves financially or rely on the help of parents. This situation affects the quality of education. Sociological data indicate a reduction in the number of young people in Ukraine. In the country, the process of leaving young people abroad to study at western universities is gaining momentum. The authors analyze the experience of the countries of the European Union and the United States, the role played by charitable foundations and universities in the material support of both their own and Ukrainian students. Based on these facts, the authors make the conclusion that in determining the amount of students' scholarships in Ukraine it is necessary to take into account the economic crisis that is of persistent character. In such circumstances, the current minimum scholarship does not provide sufficient material situation of student's youth. As to material aid of the student's youth, the charitable foundations, political parties, public organizations, enterprises and higher educational institutions themselves have to be involved. ; Среди главных направлений государственной молодежной политики в Украине особое место занимает правовая защита молодежи, которая осуществляется с учетом экономических интересов государства, профессиональных и социальных возможностей общества. На основе Закона Украины «О высшем образовании» авторы рассматривают права студенческой молодежи. Среди всех прав, предоставленных студенческой молодежи, обращается внимание на право студентов на получение стипендий и других видов материальной помощи. Анализируются новые правила получения стипендий в высших учебных заведениях и их последствия для материального положения современной украинской молодежи. Дается характеристика основных видов стипендий: академической и социальной. Анализ законодательных актов, статистических и социологических данных позволяет авторам сделать вывод, что введение рейтинговой системы начисления стипендий приведет к значительному сокращению количества получателей стипендий. Сдача экзаменационной сессии на отличные оценки не гарантирует студенту стипендии. Стипендия теперь зависит еще от активности студента в науке, спорте, общественной деятельности. Таким образом, делают вывод авторы, нормы закона ограничивают право студентов на материальное обеспечение и поддержку со стороны государства. Студенты должны работать, чтобы материально себя содержать или рассчитывать на помощь родителей. Такое положение отражается на качестве образования. Социологические данные свидетельствуют о сокращении численности молодежи в Украине. В стране набирает оборотов процесс отъезда молодежи за границу для обучения в западных высших учебных заведениях. Авторы анализируют опыт стран Европейского Союзу и США, роль, которую играют благотворительные фонды и университеты в материальной поддержке как собственных, так и украинских студентов. На основе приведенных фактов авторы делают вывод, что при определении размеров студенческих стипендий в Украине необходимо учитывать экономический кризис, который носит стойкий характер. В таких условиях существующая минимальная студенческая стипендия не обеспечивает достаточного материального положения студенческой молодежи. К материальной помощи студенческой молодежи должны подключаться благотворительные фонды, политические партии, общественные организации, предприятия и сами высшие учебные заведения. ; Серед головних напрямів державної молодіжної політики в Україні особливе місце займає правовий захист молоді, що здійснюється з урахуванням економічних інтересів держави, професійних і соціальних можливостей суспільства. На підставі Закону України «Про вищу освіту» автори розглядають права студентської молоді. Серед усіх прав, що надані студентської молоді, звертається увага на право студентів на отримування стипендій та інших видів матеріальної допомоги. Аналізуються нові правила отримання стипендій у вищих навчальних закладах та їх наслідки для матеріального становища сучасної української молоді. Надається характеристика основних видів стипендій: академічної та соціальної. Аналіз законодавчих актів, статистичних та соціологічних даних дозволяє авторам зробити висновок, що введення рейтингової системи нарахування стипендій призведе до суттєвого скорочення кількості одержувачів стипендій. Складання екзаменаційної сесії на відмінні оцінки не гарантує студенту стипендію. Стипендія тепер залежить ще від активності студента у науці, спорті, громадській діяльності. Таким чином, доходять до висновку автори, норми закону обмежують право студентів на матеріальне забезпечення і підтримку з боку держави. Студенти повинні працювати, щоб матеріально себе утримувати або розраховувати на допомогу батьків. Такий стан відображається на якості навчання. Соціологічні данні свідчать про скорочення чисельності молоді в Україні. В країні набирає оборотів процес від'їзду молоді за кордон для навчання у західних вищих навчальних закладах. Автори аналізують досвід країн Європейського Союзу та США, роль, яку відіграють благодійні фонди та університети у матеріальній підтримці як власних, так і українських студентів. На підставі наведених фактів автори роблять висновок, що при встановленні розмірів студентських стипендій в Україні необхідно враховувати економічну кризу, яка носить стійкий характер. В таких умовах існуюча мінімальна стипендія не забезпечує достатнього матеріального становища студентської молоді. До матеріальної допомоги студентської молоді повинні залучатися благодійні фонди, політичні партії, громадські організації, підприємства і самі вищи навчальні заклади.
The COVID-19 pandemic has had a profound impact on international relations and world politics. The global and national economies, social sphere and culture were influenced by the pandemic. The global pandemic impact has led to a reassessment of the future development of the modern world.Every country in the world has proposed its own way to address the challenges that occurred with the start of the pandemic and its consequences. At the first stage, the centrepiece of proposed measures was mainly focused on maintaining economic sustainability and providing social support. The emphasis was placed on fostering individual sectors of the economy, which has demonstrated its effectiveness. However, many states were balancing social stability and economic growth, which was hit by the imposed lockdowns. The steps taken have yielded shortterm positives in different countries. At the same time, they demonstrated the limited resources and low efficiency of measures to overcome the consequences of the COVID-19 pandemic. It is significant that many countries achieved socio-political stability by increasing the debt burden. In the first phase of the pandemic, such approach was assessed as optimal. In general, the COVID-19 pandemic has shown the vulnerability and weakness of the modern states to combat new challenges. First of all, this concerned economic policy, social issues and the labor market.Many states have drawn positives from the crisis by adjusting political approaches and economic decisions. The current experience has made it possible to transform social policy, support employment, and adjust approaches to labor market regulation. However, the task, targeted at finding optimal solutions from the government, respecting the interests of business, maintaining social stability and the possibilities of the budgetary sphere, is still high on the agenda.The lack of effective mechanisms for multilateral cooperation among world states in tackling global challenges, which include the COVID-19 pandemic, stimulated many countries to seek solutions aimed at protecting their own interests. All countries were forced to implement their foreign policy, build bilateral and multilateral relations in fundamentally new conditions. First of all, internal security and political stability were on the agenda.The global pandemic raised the issue of the prospects for the development of international relations and world politics. Amid relations between states, a tendency to searching for new partners capable of providing support in a difficult economic situation is on its way. This opened up new opportunities for them, making for strengthening their positions. On the other hand, the world's leading countries are still numbed by their past approaches to shaping relations within the framework of the existing system of international relations. The sanctions policy and the confrontational approach are still actively implemented by Western countries in the policies towards Russia and China. This strengthens confrontational relations between countries and maintains dividing lines in world politics.The COVID-19 pandemic has given new impetus to debates on how to tackle global challenges. The climate agenda, problems of water resources, migration have previously been in the sharp focus of many states. However, the COVID-19 pandemic has resulted in a revision of the role of states in settling global problems, having the effectiveness of international institutions high on the agenda.The COVID-19 pandemic has adversely affected the development of the global economy, which faced various challenges. Developing economies were most stricken by the pandemic. In turn, the industrialized states were able to channel significant aid, which allowed them to smooth the negative impact of the pandemic. However, the global economic recovery has been uneven as a cosequence of political decisions, states' economic capacities in certain regions. ; Пандемия COVID-19 оказала сильное влияние на международные отношения и мировую политику. Под влиянием пандемии оказалась мировая и национальные экономики, социальная сфера и культура. Глобальное влияние пандемии привело к переоценки перспектив развития современного мира.Все страны мира предложили свои пути преодоления проблем, которые возникли с началом пандемии и ее последствий. На первом этапе предлагаемые меры в основном были сконцентрированы на поддержании экономической стабильности и оказания социальной поддержки. Акцент был сделан на поддержке отдельных секторов экономики, что показало свою эффективность. Впрочем, многие государства балансировали между социальной стабильностью и сохранением экономического роста, который оказался под ударами вводимых локдаунов. Принимаемые шаги дали в разных странах кратковременный положительный результат. Одновременно они продемонстрировали ограниченность ресурсов и низкую эффективность мер, принимаемых для преодоления последствий пандемии COVID-19. Показательно, что во многих странах социально-политическая стабильность была достигнута за счет увеличения долгового бремени. На первом этапе пандемии такой подход оценивался как оптимальный. В целом, пандемия COVID-19 показала уязвимость и слабость современных государств в борьбе с новыми вызовами. Прежде всего, это коснулось таких вопросов, как экономическая политика, решение социальных вопросов и рынок труда.Многие государства извлекли уроки из кризиса, скорректировав политические подходы и экономические решения. Накопленный опыт позволил трансформировать социальную политику, поддерживать занятость, скорректировать подходы к регулированию рынка труда. Впрочем, по-прежнему стоит задача, связанная с поиском оптимальных решений со стороны правительства и учетом интересов бизнеса, сохранением социальной стабильности и возможностями бюджетной сферы.Отсутствие эффективных механизмов многостороннего сотрудничества стран мира в решении глобальных вызовов, к которым относится пандемия COVID-19, подтолкнула многие страны к поиску решений, направленных на защиту собственных интересов. Все страны мира были вынуждены реализовывать свою внешнюю политику, выстраивать двусторонние и многосторонние отношения в принципиально новых условиях. Прежде всего, на повестку дня вышли вопросы внутренней безопасности и политической стабильности.Пандемия COVID-19 поставила вопрос о перспективах развития международных отношений и мировой политики. В отношениях между государствами проявляется тенденция к поиску новых партнеров, способных оказать поддержку в сложной экономической ситуации. Это открыло для них новые возможности, позволяя рассчитывать на усиление своих позиций. В тоже время, ведущие страны мира не отошли от прежних подходов к формированию отношений в рамках существующей системы международных отношений. Санкционная политика, курс на конфронтацию по-прежнему активно используются западными странами при реализации политики в отношении России и Китая. Это усиливает конфронтационные отношения между странами и сохраняет разделительные линии в мировой политике.Пандемия COVID-19 придала новый импульс дискуссиям о путях решения глобальных проблем. Климатическая повестка, проблемы водных ресурсов, миграции и прежде находились в фокусе внимания многих государств. Однако пандемия COVID-19 привела к пересмотру роли государств в решении глобальных проблем, поставив на повестку вопрос об эффективности международных институтов.Пандемия COVID-19 оказала негативное влияние на развитие мировой экономики, которая столкнулась с различными вызовами. Наиболее сильное влияние пандемия оказала на развивающиеся экономики. В свою очередь, промышленно развитые государства сумели направить значительные объемы помощи, что позволило им снизить негативное влияние пандемии. Однако восстановление мировой экономики происходит неравномерно. Сказываются политические решения, экономические возможности государств в отдельных регионах.
Introduction. In today's world, professionals in any sphere of occupation should have soft skills in order to be in demand in the labour market, to quickly build a career and to achieve personal success. Soft skills involve: skills to communicate, to think creatively and unconventionally, to work in a team and to take responsibility, to organise own time effectively and to adapt quickly in new situations, etc. Therefore, it is necessary to be an owner of social qualities, which are commonly referred to as universal competencies, aimed at to finding optimal balanced solutions in a wide range of daily professional tasks. These skills are not quantifiable and are not generally described in job descriptions, but precisely these skills ensure high efficiency and productivity in any industry. In Western countries, the issues and strategies for soft skills formation in different categories of population have been studied for quite some time. Recently, these problems have become much more common among Russian scientists. The growing relevance of this issue is related to the changes in educational system, the changes in educational and personal guidelines, and the requirements for professional activities. This article is an overview of scientific Russian and foreign publications devoted to the aspects of soft skills development. The aims of the present research are the following: to identify the main trends in the study of soft skills and the possibilities for their acquisition by a person; to find out the similarities and differences between Russian and foreign studies; to determine the most promising scientific inquiry. Methodology and research methods. The study is based on the comparative-historical method. The authors used content-analysis and comparative analysis of documents, articles and results of statistical reports in international databases of Scopus and Web of Science within the period from 1975 to March 2019. Results and scientific novelty. For the first time, the authors conducted retrospective panoramic review of publications on soft skills, systemised additional information concerning the topic under discussion and identified the similarities between existing problems in different countries: lack of appropriate attention to soft skills development when designing educational programmes; insufficient involvement of employers in this process; complexity of the process of observing and evaluating soft skills; difference between the set of competencies acquired by graduates during studies with expectations and demand in the labour market, etc. Diverse ways of soft skills development are offered: organisation of special courses taught out of the subject context (which have already shown their inefficiency), mastering soft skills in parallel with the process of subject-based training or through the potential of particular disciplines. The international scientific community agrees with the statement that educational programmes, in any case, need to be refocused on the soft skills development. However, the general trend is the presentation in most studies of local statistical results, rather narrow professional topics of research and limited time (1-2 academic years). Concerning methodological tools for measuring universal social skills, both Russian and foreign authors prefer case study, classroom research and questionnaires. In general, Russian pedagogical science demonstrates the same vector of development as foreign science, but passes the same stages as other countries with a lag. The only significant difference was found in the research topic: according to the publications of Russian scientists, little attention is given to the problem of migrants' soft skills. Indeed, the issue of soft skills development is one of the most relevant problems abroad. This can probably be attributed to the specifics of migration processes: for instance, many foreign citizens with completely different cultural and religious mentalities arrive in the European Union; on the contrary, Russia is migrated mainly from former Soviet republics, wherein people are close to the Russians in emotional intelligence. Practical significance. The results of the analytical review allow the scientific and pedagogical community to obtain a comprehensive picture of the main trends in studying the problems of soft skills development and to identify priority directions of further research. ; Введение. В современном мире профессионалу практически в любой сфере занятости, чтобы быть востребованным на рынке труда, быстро построить карьеру и добиться личного успеха, необходимо владеть soft skills (англ. «мягкие / гибкие навыки»): умениями общаться и нестандартно, творчески мыслить, работать в команде и брать на себя ответственность, эффективно организовывать свое время и быстро адаптироваться в новых ситуациях и т. п. - т. е. нужно быть обладателем социальных качеств, которые принято называть универсальными компетенциями, помогающими находить оптимальные взвешенные решения в широком спектре ежедневных профессиональных задач. Эти навыки не поддаются количественному измерению и, как правило, не описаны в должностных инструкциях, но именно они обеспечивают высокую производительность и продуктивность труда в любой отрасли. В западных странах уже достаточно давно изучаются вопросы и стратегии формирования soft skills у разных категорий населения. В последнее время эти проблемы гораздо чаще стали привлекать внимание и российских ученых. Растущая актуальность указанной проблематики связана с переменами, происходящими в системе образования, изменениями образовательных и личностных ориентиров, требований к профессиональной деятельности. Данная статья представляет собой обзор научных российских и зарубежных публикаций, посвященных аспектам развития soft skills. Цели предпринятого авторами исследования - обозначить основные тенденции изучения soft skills и возможностей их обретения индивидом; обнаружить точки соприкосновения и отличия отечественных и зарубежных изысканий; выявить наиболее перспективные направления научных поисков. Методология и методы. Работа выполнена с опорой на сравнительно-исторический метод. В ходе исследования использовались контент-анализ и сопоставительный анализ содержания документов, статей и материалов статистических отчетов, размещенных в международных базах данных Scopus и Web of Science в период с 1975 г. по март 2019 г. Результаты и научная новизна. Впервые проведенный в области отечественной педагогики ретроспективный панорамный обзор публикаций о soft skills и систематизация иной касающейся обсуждаемой темы информации указывают на сходство существующих в разных странах проблем: отсутствия должного внимания к формированию soft skills при составлении учебных программ; недостаточного привлечения работодателей к этому процессу; сложности наблюдения и оценки «гибких» навыков; несовпадения набора приобретенных выпускниками вузов во время учебы компетенций с ожиданиями и спросом на рынке труда и др. Предлагаются различные пути развития soft skills: организация специальных, преподающихся вне предметного контекста курсов (уже показавших свою неэффективность), освоение soft skills параллельно с процессом предметного обучения или посредством потенциала отдельных дисциплин. Но международное научное сообщество солидарно в том, что образовательные программы в любом случае необходимо переориентировать на формирование soft skills. Вместе с тем общей тенденцией является изложение в большинстве исследований локальных статистических результатов, довольно узкая профессиональная тематика изысканий и ограниченность их по времени (1-2 учебных года). Среди методического инструментария измерения универсальных социальных навыков как российские, так и иностранные авторы отдают предпочтение case study, classroom research и опросникам. В целом российская педагогическая наука демонстрирует тот же вектор развития, что и зарубежная, однако проходит те же, что и другие страны, стадии с отставанием. Единственное существенное отличие установлено в части тематики исследований: ученых России, судя по публикациям, мало занимает проблема soft skills мигрантов, которая за рубежом является одной из самых актуальных. Возможно, это объясняется спецификой миграционных процессов: если в страны Евросоюза прибывает множество иноземцев с совершенно разной культурной и религиозной ментальностью, то в Россию мигрируют в основном выходцы из бывших советских республик, близких к россиянам по эмоциональному интеллекту. Практическая значимость. Результаты аналитического обзора позволяют научно-педагогической общественности составить целостное представление об основных тенденциях изучения проблем формирования soft skills и вычленить приоритетные направления дальнейших исследований.
Introduction. In today's world, professionals in any sphere of occupation should have soft skills in order to be in demand in the labour market, to quickly build a career and to achieve personal success. Soft skills involve: skills to communicate, to think creatively and unconventionally, to work in a team and to take responsibility, to organise own time effectively and to adapt quickly in new situations, etc. Therefore, it is necessary to be an owner of social qualities, which are commonly referred to as universal competencies, aimed at to finding optimal balanced solutions in a wide range of daily professional tasks. These skills are not quantifiable and are not generally described in job descriptions, but precisely these skills ensure high efficiency and productivity in any industry. In Western countries, the issues and strategies for soft skills formation in different categories of population have been studied for quite some time. Recently, these problems have become much more common among Russian scientists. The growing relevance of this issue is related to the changes in educational system, the changes in educational and personal guidelines, and the requirements for professional activities. This article is an overview of scientific Russian and foreign publications devoted to the aspects of soft skills development.The aims of the present research are the following: to identify the main trends in the study of soft skills and the possibilities for their acquisition by a person; to find out the similarities and differences between Russian and foreign studies; to determine the most promising scientific inquiry.Methodology and research methods. The study is based on the comparative-historical method. The authors used content-analysis and comparative analysis of documents, articles and results of statistical reports in international databases of Scopus and Web of Science within the period from 1975 to March 2019.Results and scientific novelty. For the first time, the authors conducted retrospective panoramic review of publications on soft skills, systemised additional information concerning the topic under discussion and identified the similarities between existing problems in different countries: lack of appropriate attention to soft skills development when designing educational programmes; insufficient involvement of employers in this process; complexity of the process of observing and evaluating soft skills; difference between the set of competencies acquired by graduates during studies with expectations and demand in the labour market, etc. Diverse ways of soft skills development are offered: organisation of special courses taught out of the subject context (which have already shown their inefficiency), mastering soft skills in parallel with the process of subject-based training or through the potential of particular disciplines. The international scientific community agrees with the statement that educational programmes, in any case, need to be refocused on the soft skills development. However, the general trend is the presentation in most studies of local statistical results, rather narrow professional topics of research and limited time (1–2 academic years). Concerning methodological tools for measuring universal social skills, both Russian and foreign authors prefer case study, classroom research and questionnaires.In general, Russian pedagogical science demonstrates the same vector of development as foreign science, but passes the same stages as other countries with a lag. The only significant difference was found in the research topic: according to the publications of Russian scientists, little attention is given to the problem of migrants' soft skills. Indeed, the issue of soft skills development is one of the most relevant problems abroad. This can probably be attributed to the specifics of migration processes: for instance, many foreign citizens with completely different cultural and religious mentalities arrive in the European Union; on the contrary, Russia is migrated mainly from former Soviet republics, wherein people are close to the Russians in emotional intelligence.Practical significance. The results of the analytical review allow the scientific and pedagogical community to obtain a comprehensive picture of the main trends in studying the problems of soft skills development and to identify priority directions of further research. ; Введение. В современном мире профессионалу практически в любой сфере занятости, чтобы быть востребованным на рынке труда, быстро построить карьеру и добиться личного успеха, необходимо владеть soft skills (англ. «мягкие / гибкие навыки»): умениями общаться и нестандартно, творчески мыслить, работать в команде и брать на себя ответственность, эффективно организовывать свое время и быстро адаптироваться в новых ситуациях и т. п. – т. е. нужно быть обладателем социальных качеств, которые принято называть универсальными компетенциями, помогающими находить оптимальные взвешенные решения в широком спектре ежедневных профессиональных задач. Эти навыки не поддаются количественному измерению и, как правило, не описаны в должностных инструкциях, но именно они обеспечивают высокую производительность и продуктивность труда в любой отрасли. В западных странах уже достаточно давно изучаются вопросы и стратегии формирования soft skills у разных категорий населения. В последнее время эти проблемы гораздо чаще стали привлекать внимание и российских ученых. Растущая актуальность указанной проблематики связана с переменами, происходящими в системе образования, изменениями образовательных и личностных ориентиров, требований к профессиональной деятельности. Данная статья представляет собой обзор научных российских и зарубежных публикаций, посвященных аспектам развития soft skills.Цели предпринятого авторами исследования – обозначить основные тенденции изучения soft skills и возможностей их обретения индивидом; обнаружить точки соприкосновения и отличия отечественных и зарубежных изысканий; выявить наиболее перспективные направления научных поисков.Методология и методы. Работа выполнена с опорой на сравнительно-исторический метод. В ходе исследования использовались контент-анализ и сопоставительный анализ содержания документов, статей и материалов статистических отчетов, размещенных в международных базах данных Scopus и Web of Science в период с 1975 г. по март 2019 г.Результаты и научная новизна. Впервые проведенный в области отечественной педагогики ретроспективный панорамный обзор публикаций о soft skills и систематизация иной касающейся обсуждаемой темы информации указывают на сходство существующих в разных странах проблем: отсутствия должного внимания к формированию soft skills при составлении учебных программ; недостаточного привлечения работодателей к этому процессу; сложности наблюдения и оценки «гибких» навыков; несовпадения набора приобретенных выпускниками вузов во время учебы компетенций с ожиданиями и спросом на рынке труда и др. Предлагаются различные пути развития soft skills: организация специальных, преподающихся вне предметного контекста курсов (уже показавших свою неэффективность), освоение soft skills параллельно с процессом предметного обучения или посредством потенциала отдельных дисциплин. Но международное научное сообщество солидарно в том, что образовательные программы в любом случае необходимо переориентировать на формирование soft skills. Вместе с тем общей тенденцией является изложение в большинстве исследований локальных статистических результатов, довольно узкая профессиональная тематика изысканий и ограниченность их по времени (1–2 учебных года). Среди методического инструментария измерения универсальных социальных навыков как российские, так и иностранные авторы отдают предпочтение case study, classroom research и опросникам.В целом российская педагогическая наука демонстрирует тот же вектор развития, что и зарубежная, однако проходит те же, что и другие страны, стадии с отставанием. Единственное существенное отличие установлено в части тематики исследований: ученых России, судя по публикациям, мало занимает проблема soft skills мигрантов, которая за рубежом является одной из самых актуальных. Возможно, это объясняется спецификой миграционных процессов: если в страны Евросоюза прибывает множество иноземцев с совершенно разной культурной и религиозной ментальностью, то в Россию мигрируют в основном выходцы из бывших советских республик, близких к россиянам по эмоциональному интеллекту.Практическая значимость. Результаты аналитического обзора позволяют научно-педагогической общественности составить целостное представление об основных тенденциях изучения проблем формирования soft skills и вычленить приоритетные направления дальнейших исследований.
The purpose of the study:• To consider the factors influencing competitiveness of national economies in the global market.• Highlight features of Russia's macroeconomic development in terms of factors that increase its competitiveness.• Identify ways to overcome the backlog of Russia from the world's leading economies. Research methods. In the process of studying the problem were used General scientific methods of cognition, in particular:• the method of logical analysis,• method of economic analysis,• the method of structural-functional analysis• method of comparison.The results of the study. Analysis of major global trends and the impact they have on the economy of Russia, showed that the task of improving the country's competitiveness at the global level – the issue is complex, but achievable. Research of Russian and Western economists helped to identify the main factors that contribute to improving the country's competitiveness in the global market.Among the most significant are:1. The political will of the state (as in foreign as in domestic policy).2. The main aspects of the state policy aimed at strengthening the positive dynamics in the economy. Public policy can be aimed at increasing the educational level of workers and employees, the deepening of the innovative trends, support investment in real sector of economy, etc.3. Infrastructure, which includes not only power supply, easy transportation links, but also the establishment of industrial zones.4. Human capital, which guarantees the production of high quality products. The concept of human capital is embedded as the level of professionalism and their physical ability, health. The quality of human capital is provided by investment of the state in health and education.5. The quality of the products and services, which are understood as meeting the expectations of consumers. This concept is complex, it includes both the technical characteristics of the product, and the degree of its environmental performance. Wisely using the existing Russian advantage, she is able to gradually align its economic development, increasing the international competitiveness of the economy, regardless of unfavorable foreign factors.ConclusionThus, the economic and social stability of the Russian economy largely depends on the degree of its competitiveness at the international level. Highly competitive gives you the opportunity to attract investment, which is lacking in Russia today.The main task of the state is currently using existing competitive advantages, namely, the overcoming of the crisis due to the volume of the internal market, which can give a major stimulus to revive the economy. However, it is necessary to promote the growth of incomes of the population: the higher the income, the higher the purchasing power. Don't forget about small and medium business as the source of wealth. Entrepreneurs provided the competent public policy can create new jobs, to introduce high-tech development.Despite the fact that individual indicators Russia has good results in the Global GCI ranking, more problems than positive trends. If not promptly take steps to eliminate the economy on a new, innovative level, there is a risk damping economic growth and development of Russia in the colonial raw materials export, sample. Amid falling oil prices, it promises only problem.To the state under regulation of the economy and social life need to pay attention to the need to:• the fight against corruption,• reduction of bureaucratic barriers,• improving the efficiency of government bodies at all levels,• the soundness of fiscal policy, incentives for investment in the real sector of the economy.Scientific noveltyIn a rapidly changing economic environment of the world market, it is very important to respond quickly to the changes that occur in the world. Recent events have also shown the politicization of many economic decisions taken at the global level. Russia's task today is to respond adequately to the changes occurring in the world, protecting their economic interests. Consideration of the economic problems in Russia through the prism of global economic and political processes makes it possible to adjust economic policy so as to minimize the damage to the economy by sanctions, falling oil prices and other negative factors. ; Цель исследования:Рассмотреть факторы, влияющие на конкурентоспособность национальных экономик на мировом рынке.Выделить особенности российского макроэкономического развития в плане факторов, повышающих ее конкурентоспособность.Наметить пути преодоления отставания России от ведущих экономик мира.Методы исследования. В процессе изучения проблемы использовались общенаучные методы познания, в частности:метод логического анализа,метод экономического анализа,метод структурно-функционального анализа,метод сравнения.Результаты исследования. Анализ основных мировых тенденций, а также того влияния, которое они оказывают на экономику России, показал: решение задачи повышения конкурентоспособности страны на мировом уровне – вопрос сложный, но достижимый. Исследования российских и западных экономистов позволили выделить основные факторы, которые способствуют повышению уровня конкурентоспособности страны на мировом рынке.Среди них наиболее значимыми являются:Политическая воля государства (как во внешней, так и во внутренней политике).Основные аспекты государственной политики, направленной на усиление положительной динамики в экономике. Государственная политика может быть направлена на повышение образовательного уровня рабочих и служащих, углубление инновационных тенденций, поддержку инвестиций в реальный сектор экономики и т.д.Инфраструктура, которая подразумевает не только электроснабжение, налаженные транспортные связи, но также и создание промышленных зон.Человеческий капитал, что гарантирует производство высококачественной продукции. В понятие человеческого капитала вкладывается как уровень профессионализма работников, так и их физические возможности, здоровье. Качество человеческого капитала обеспечивается инвестициями государства в здравоохранение и образование.Качество продукции и услуг, под которыми понимается удовлетворение ожиданий потребителей. Это понятие – комплексное, оно включает как технические характеристики товара, так и степень его экологичности.Грамотно используя имеющиеся у России преимущества, она имеет возможность постепенно выровнять свое экономическое развитие, повысив на международном уровне конкурентоспособность экономики, независимо от неблагоприятных внешнеполитических факторов.ЗаключениеТаким образом, экономическая и социальная стабильность российской экономики во многом зависит от степени ее конкурентоспособности на международном уровне. Высокая конкурентоспособность дает возможность привлечения инвестиций, которых так не хватает сегодня в России.Основной задачей государства на данный момент является использование имеющихся конкурентных преимуществ, а именно – преодоление кризиса за счет объема внутреннего рынка, который может дать серьезный стимул для оживления экономики. Однако для этого необходимо способствовать росту доходов населения: чем выше доходы – тем выше покупательная способность. Не стоит также забывать и о малом и среднем бизнесе, как источнике благосостояния. Предприниматели, при условии грамотной государственной политики, могут создавать новые рабочие места, внедрять высокотехнологичные разработки.Несмотря на то, что по отдельным показателям Россия имеет неплохие результаты в Глобальном рейтинге GCI, проблем больше, чем положительных тенденций. Если оперативно не будут предприняты меры по выведению экономики на новый, инновационный, уровень, имеется угроза затухания экономического роста и развитие России по колониальному, экспортно-сырьевому, образцу. В условиях падения цен на нефть, это сулит лишь проблемы.Государству в рамках регулирования экономики и социальной жизни необходимо обратить внимание на необходимость:борьбы с коррупцией,уменьшения бюрократических барьеров,повышение эффективности работы государственных органов на всех уровнях,продуманности налоговой политики, создания стимулов для капиталовложений в реальный сектор экономики.Научная новизнаВ условиях стремительно меняющейся экономической конъюнктуры мирового рынка, очень важно оперативно реагировать на те изменения, которые происходят на мировой арене. Последние события показала также политизированность многих экономических решений, принимаемых на мировом уровне. Задача России сегодня – адекватно отреагировать на изменения, происходящие в мире, защитив свои экономические интересы.Рассмотрение экономических проблем в России сквозь призму мировых экономических и политических процессов дает возможность скорректировать экономическую политику таким образом, чтобы минимизировать ущерб, который наносится экономике страны санкциями, падением цен на нефть и другими негативными факторами.
The article on the example of the Republic of Azerbaijan (AR) considers the role of external impulses in the development of hate intolerance and aggressive nationalism. The history of the genocidal behavior of AR dates back to the 19th century when the Caucasus passed from Persia to the Russian Empire. In order to remove the region from the political influence of Persia (deiranization), the empire united the mixed tribes that penetrated from Persia, gave them the ethnonym of the Caucasian Tatars, and provided them with wide privileges. The privileges granted to this orthodox community, which has been deprived of ethnic identity, have built the most permissive behavior in relations with the natives. The Empire 1905-1907 used it to punish Armenians actively involved in political movements. 1918 The Caucasian Tatars took part in the Armenian massacres committed by the Ottoman Turks who entered the region. Permissiveness towards Armenians, acquired under the conditions of the Russian Empire, grew into a deliberate genocidal behavior. 1920-1921 the Bolsheviks, who entered into a deal with the Kemalist Turks, encouraged this behavior by forcibly alienating Nakhichevan and Nagorno-Karabakh from the Arm. SSR in favor of Az. SSR. Stalin's plan to build a new Azerbaijani nation in the 1930s was aimed at halting the final Turkification of Caucasian Tatars by assimilating them to non-Turkish indigenous Islamic peoples. However, pro-Turkish figures trapped in state structures turned the program into a program of forcible Turkification of non-Turkish peoples, looting of their history and culture, and expulsion of Armenians from the republic. The publicity policy announced by Gorbachev, the new leader of the Communist Party of the USSR in 1985, seemed to pave the way for the restoration of justice and the reunification of the Nagorno-Karabakh Republic with the Armenian SSR. However, Moscow described the NKAO regional council's request as "extreme" and addressed the solution to the crowd of Azerbaijanis. The genocide of Armenians of Azerbaijan began with the Sumgait massacre. The Gorbachev Center could have prevented these atrocities. However, subsequent events showed that Gorbachev needed that conflict to dismantle the USSR according to the Soviet republics. The West agreed with him on the issue, refraining from calling it a genocide. He feared recognizing a state that had declared itself a genocidal state after the collapse of the Soviet Union. Ignoring the genocide of one of the founding peoples of the Republic of Azerbaijan, he recognized the RA in 1992 within the borders of Az. SSR. It was a genocide encouragement. AR has become a center for the export of aggressive nationalism and genocidal behavior today. There is the contribution of foreign players in it. Their responsibility for instilling a genocidal culture in the Eastern Transcaucasia has not yet been systematically studied. ; Հոդվածում Ադրբեջանական Հանրապետության օրինակով դիտարկվում է ատելության, անհանդուրժողականության և ագրեսիվ ազգայնականության ձևավորման գործում արտաքին ազդակների դերը: Ադրբեջանի ցեղասպանական վարքի ձևավորման նախապատմությունը սկսվում է XIX դարից, երբ Այսրկովկասը Պարսկաստանից անցել է Ռուսական կայսրությանը: Երկրամասը Պարսկաստանի քաղաքական ազդեցությունից հեռացնելու (իրանազերծելու) համար կայսրությունը այնտեղից թափանցող խառնամբոխ ցեղերին միավորել է, նրանց տվել կովկասյան թաթարներ էթնոնիմը և տրամադրել լայն արտոնություններ: Էթնիկական ինքնությունց զուրկ տարախառն այդ հանրույթին տրված արտոնությունները ձևավորել են արտոնյալ վարք բնիկների նկատմամբ: Կայսրռությունը 1905-1907 թթ. դա օգտագործել է քաղաքական շարժումներում ակտիվորեն ներգրավված հայերին պատժելու համար: 1918 թ. կովկասյան թաթարները մասնակցեցին երկրամաս մտած օսմանյան թուրքերի իրագործած հայկական ջարդերին: Ռուսական կայսրության պայմաններում հայերի հանդեպ ամենաթողությունը վերաճեց ցեղասպանական գիտակցված վարքի: 1920-1921 թթ. քեմալական թուրքերի հետ գործարքի մեջ մտած բոլշևիկները խրախուսեցին այդ վարքը՝ ՀԽՍՀ-ից բռնությամբ օտարելով Նախիջևանն ու Լեռնային Ղարաբաղը հօգուտ Ադր. ԽՍՀ-ի: 1930-ականներին ադրբեջանական նոր ազգ կառուցելու ստալինյան ծրագիրը նպատակ ուներ կասեցնել կովկասյան թաթարների վերջնական թուրքացումը՝ իսլամադավան ոչ թուրք բնիկ ժողովուրդների հետ ձուլելու ճանապարհով: Սակայն պետական կառույցներում խրամատավորված թուրքամետ գործիչները տեղում ծրագիրը փոխակերպեցին ոչ թուրք ժողովուրդների բռնի թուրքացման, նրանց պատմության ու մշակույթի կողոպուտի և հայերին հանրապետությունից դուրս մղելու ծրագրի: Բողոքողները մեղադրվում էին ազգայնամոլության մեջ և պատժվում: Անպատասխան էին մնում նաև Լեռնային Ղարաբաղից Մոսկվային հղված բողոքները: ԽՍՀՄ տարիներին կովկասյան թաթարներ կեղծ էթնիկ հանրությանը փոխարինեց դարձյալ ազգային ինքնությունից զերծ մեկ այլ էթնիկ հանրություն՝ ադրբեջանցիներ անվամբ: 1985-ին ԽՄԿԿ նոր առաջնորդ Մ.Գորբաչովի հռչակած հրապարակայնության ուղեգիծը, թվում էր, արդարության վերականգնման և ՀԽՍՀ հետ ԼՂԻՄ-ի վերամիավորման հնարավորություն էր տալիս: Սակայն Մոսկվան ԼՂԻՄ մարզխորհրդի խնդրանք-դիմումը որակեց «ծայրահեղական» և խնդրի լուծումը հասցեագրեց ադրբեջանցիների ամբոխին: Բարեկամության կեղծ լոզունգների տակ մինչ այդ քողարկվող Ադր. ԽՍՀ իշխանությունը և ամբոխը ստացան ինքնաարտահայտման ազատություն: Սումգայիթի հայերի ջարդով սկսվեց ադրբեջանահայության ցեղասպանությունը: Գորբաչովյան Կենտրոնը կարող էր կանխել այդ վայրագությունները: Սակայն հետագա դեպքերը ցույց տվեցին, որ այդ կոնֆլիկտը Գորբաչովին պետք էր ըստ միութենական հանրապետությունների ԽՍՀՄ-ը կազմաքանդելու համար: Արևմուտքը նրա համախոհն էր այդ հարցում և նույնպես ձեռնպահ մնաց տեղի ունեցածը ցեղասպանություն որակելու հարցում: Ադր. ԽՍՀ հիմնադիր ժողովուրդներից մեկի ցեղասպանությունը անտեսելով՝ նա Ադրբեջանական Հանրապետությունը 1992-ին ճանաչեց Ադր. ԽՍՀ սահմաններում: Դա խրախուսանք էր ցեղասպանին: Ադրբեջանն այսօր դարձել է ագրեսիվ ազգայնականության և ցեղասպանական վարքի դրսևորման կենտրոն, և դրանում արտաքին խաղացողների ներդրումը կա նաև: Այդ մշակույթը ներդրողների ցանկում են՝ Ռուսական կայսրությունը, սուլթանական և հանրապետական Թուրքիան, բոլշևիկյան Ռուսաստանը, գորբաչովյան ԽՍՀՄ-ը և մերօրյա Արևմուտքը՝ ի դեմս ԵԱՀԿ-ի: Արևելյան Անդրկովկասում ցեղասպանական մշակույթ ձևավորելու համար նրանց պատասխանատվությունը դեռևս համակարգված ուսումնասիրված չէ: ; В статье рассматривается роль внешних импульсов в формировании ненависти, нетерпимости и агрессивного национализма на примере Азербайджанской Республики. История геноцидного поведения Азербайджана восходит к XIX веку, когда Кавказ перешел от Персии к Российской империи. Чтобы вывести регион из-под политического влияния Персии, империя объединила проникавшие оттуда смешанные племена, дала им этноним кавказских татар и предоставила им широкие привилегии. Привилегии, предоставленные этой этнически смешанной общине, привели к преференциальному отношению к коренным народам. Империя использовала его в 1905–1907 годах для наказания армян, активно участвовавших в политических движениях. В 1918 году кавказские татары приняли участие в резне армян, совершенной вторгшимися в регион турками-османами. В условиях Российской империи толерантность к армянам превратилась в геноцидное поведение. Большевики, заключившие сделку с турками-кемалистами в 1920-1921 годах, поощряли такое поведение, насильственно отчуждая Нахичевань и Нагорный Карабах от Армянской ССР в пользу Азербайджанской ССР. План Сталина по созданию новой азербайджанской нации в 1930-х годах был направлен на то, чтобы остановить окончательную тюркизацию кавказских татар путем ассимиляции исламистских нетурецких коренных народов. Однако протурецкие деятели в государственных структурах превратили этот план в план насильственной тюркизации нетурецких народов, разграбления их истории и культуры и изгнания армян из страны. Протестующих обвинили в национализме и наказали. Жалобы из Нагорного Карабаха в Москву остались без ответа. В советское время кавказские татары заменили ложную этническую общность другой этнической общностью без национальной идентичности, именуемой азербайджанцами. Публичная позиция, объявленная в 1985 году новым лидером Коммунистической партии Советского Союза М. Горбачевым, казалось, предоставила возможность восстановить справедливость и воссоединить НКАО с Армянской ССР. Однако в Москве охарактеризовали запрос-заявление облсовета НКАО как "крайнее" и обратились к решению проблемы к толпе азербайджанцев. Под фальшивыми лозунгами дружбы, ранее замаскированного правительства Азербайджанской ССР толпа получила свободу слова. Геноцид армян Азербайджана начался с резни сумгаитских армян. Горбачев мог предотвратить эти зверства. Однако последующие события показали, что Горбачеву был нужен этот конфликт для развала СССР. Запад согласился с ним и также не стал называть случившееся геноцидом. Игнорируя геноцид одного из народов-основателей Азербайджанской ССР, он в 1992 году признал Азербайджанскую Республику в границах Азербайджанской ССР. Это было поощрением геноцида. Сегодня Азербайджан стал центром выражения агрессивного национализма, геноцидного поведения и вовлечения в него иностранных игроков.
The article addresses the issue of the correlation of destructions on the Bosporus in the late 6th – early 5th centuries BC with Persian military campaigns into North Black Sea. Traditionally, these destructions were connected with the Scythians raids, and one of the arguments of the supporters of this theory was the presence of Scythian type arrowheads in the destruction layers. Recently, a new version has appeared, according to which the cause of these destructions in the Bosporus cities was Persian military activity. However, not only the Scythians or Persians used Scythian arrowheads as well as the Scythian bow, as this weaponry also was utilized by the Greeks. Therefore, the argumentation of those scholars who support the idea that the Bosporus was under Achaemenids appears rather quite controversial. According to author's opinion, it is impossible to draw conclusions as to who was responsible for the damage based on the presence of Scythian type arrowheads in the archaeological strata, fi xing the series of destructions in the Bosporus city-states. It should be recognized that at the moment the presence of Scythian type arrowheads cannot be regarded as a substantial point in the discussion concerning the existence of the Persian rule over the Bosporus in the late 6th – early 5th centuries BC. Keywords: archaeology, Bosporus, Achaemenid Empire, Scythians, Scythian bow, Scythian arrowheads, ; В статье рассматривается проблема взаимосвязи разрушений на Боспоре конца VI – начала V вв. до н.э. с персидскими военными походами в Северное Причерноморье. Традиционно данные разрушения связывались со скифскими набегами, при этом одним из аргументов сторонников этой версии было присутствие в слоях разрушений наконечников стрел скифского типа. Недавно была выдвинута иная версия, согласно которой причиной разрушений стали военные действия со стороны персов. Однако, скифские наконечники стрел, как и скифский лук, использовались не только скифами и персами, но также и греками. Вследствие этого аргументация исследователей, которые выступают за возможность персидского протектората над Боспором, выглядит весьма сомнительно. Автором делается вывод, что на основании наличия в археологических слоях, фиксирующих череду разрушений в полисах Боспора, наконечников скифского типа нельзя делать выводы относительно того, кто являлся виновником этих разрушений. Следует признать, что на сегодняшний день обнаружение наконечников стрел скифского типа в слоях разрушений на Боспоре не может быть серьезным аргументом в дискуссии о существовании персидского протектората над Боспором в конце VI – начале V вв. до н.э. Библиографичесике ссылки Балахванцев А.С. Боспор и Ахемениды // Материалы Междун. науч. конф. «Боспорский феномен. Общее и особенное в историко-культурном пространстве античного мира»(Санкт-Петербург, 28 – 30 ноября 2018). Ч. I / Отв. ред. В. Ю. Зуев, В.А. Хршановский. СПб.: ИПЦ СПбГУПТД, 2018. С. 61−65. Блаватский В.Д. Архаический Боспор // Материалы и исследования по археологии Северного Причерноморья в античную эпоху. Т. II. / МИА. № 33 / Отв. ред. М.М. Кобылина. М.: Изд-во АН СССР, 1954. С. 7−44. Виноградов Ю.А. Боспор Киммерийский // Греки и варвары Северного Причерноморья в скифскую эпоху / Отв. ред. К.К. Марченко. СПб.: Алетейя, 2005. С. 211−296. Виноградов Ю.А., Тохтасьев С.Р. Ранняя оборонительная стена Мирмекия // ВДИ. 1994. № 1. С. 54−63. Виноградов Ю.Г. Политическая история Ольвийского полиса VII–I вв. до н.э. Историко-эпиграфическое исследование. М.: Наука, 1989. 288 с. Горелик М.В. Оружие древнего Востока (IV тысячелетие IV в.до н.э.) М.: Восточная литература, 1993. 352 с. Дандамаев М.А., Луконин В.Г. Культура и экономика древнего Ирана. М.: Наука, 1980. 416 с. Долгоруков В.С. Некоторые вопросы истории и топографии ранней Фанагории // КСИА. 1990. Вып. 197. С. 30−37. Завойкин A.A. Ахемениды и Боспор (историографический аспект проблемы) // Проблемы истории, филологии, культуры (ПИФК). 2015. №. 1(47). С. 240–261. Зинько В.Н. Позднеархаическая история европейского Боспора в свете новейших археологических исследований // Проблемы истории, филологии, культуры (ПИФК). 2013. № 2(40). С. 183−193. Кошеленко Г.А. Об одном свидетельстве Диодора о ранней истории Боспорского царства. // Древние государства Восточной Европы 1996-1997 гг. / Отв. ред. А.В. Подосинов. М., 1999. С. 130–141. Кузнецов В.Д. Боспор Киммерийский в 5 в. до н. э. (древнеперсидская надпись из Фанагории) // Фанагория. Результаты археологических исследований / Отв. ред. В. Д. Кузнецов. М.: Институт археологии РАН, 2018. Том 6, вып. 3. С. 160−185. Марченко И.Д. Архаическая мастерская оружейника в Пантикапее // СА. 1971. № 2. С. 148–156. Масленников А.А. Некоторые проблемы ранней истории Боспорского государства в свете новейших археологических исследований в Восточном Крыму // Проблемы истории, филологии, культуры (ПИФК). 1996. № 3. С. 61−71. Медведкова И.Н. Металлические наконечники стрел Переднего Востока и евразийских степей II - первой половины I тыс. до н. э. // СА. 1980. № 4. С. 23−37. Молев Е.А. О возможности персидского протектората над Боспором (по поводу статьи: Федосеев, 1997) // Материалы Междун. науч. конф. «Боспорский феномен: Колонизация региона, формирование полисов, образование государства» (Санкт-Петербург, 2–12 декабря 2001 г.) / Отв. ред. В.Ю. Зуев. СПб.: Изд-во Гос. Эрмитажа, 2001. С. 29−33. Молев Е.А. К вопросу о вероятности подчинения Боспора персам // Боспорские исследования / Отв. ред. В. Н. Зинько. Керчь: Керченская городская типография. 2016. Вып. XXXIII. C. 17–27. Молев Е.А. Боспорские древности. Проблемы политической, социальной и культурной истории античного Боспора. Нижний Новгород: Изд-во Нижегородского госуниверситета, 2017. 340 c. Пиотровский Б.Б. Ванское царство (Урату). М.: Издательство восточной литературы, 1959. 286 с. Рунг Э.В., Габелко О.Л. Скифский поход Дария I и древнеперсидская надпись из Фанагории // ВДИ. 2018. №4. C. 847−869. Сапрыкин С.Ю. Археанактиды и градостроительство // Боспорские исследования Вып. XXVIII / Отв. ред. В. Н. Зинько. Симферополь-Керчь, 2013. С. 21−46. Толстиков В.П. К проблеме образования Боспорского государства (Опыт реконструкции военно-политической ситуации на Боспоре в конце VI – первой половине V в. во н.э.) // ВДИ. 1984. № 3. С. 24–47. Трейстер М.Ю. Ахеменидские «импорты» на Киммерийском Боспоре. Анализ и интерпретация // Материалы Междун. науч. конф. «Боспорский феномен. Население, языки, контакты» (Санкт-Петербург, 22–25 ноября 2011 г.) / Ред. М.Ю. Вахтина и др. СПб: Нестор-История, 2011. С. 113–121. Федосеев Н.Ф. Некоторые дискуссионные вопросы организации и развития Боспорского государства // Древние государства Восточной Европы 2012: Проблемы эллинизма и образования Боспорского царства / Отв. ред. А.В. Подосинов, О.Л. Габелко. М.: Русский Фонд Содействия Образованию и Науке, 2014. С. 154–158. Цецхладзе Г.Р. Боспорское царство: особенности образования и развития // Древние государства Восточной Европы 2012: Проблемы эллинизма и образования Боспорского царства / Отв. ред. А.В. Подосинов, О.Л. Габелко. М.: Русский Фонд Содействия Образованию и Науке, 2014. C. 213−220. Шелов-Коведяев Ф.В. История Боспора VI–IV вв. до н.э. // Древнейшие государства на территории СССР. Материалы и исследования. 1984 г. М.: Наука, 1985. C. 5−187. Яйленко В.П. Военная акция Дария I на Киммерийском Боспоре // Материалы Междун. науч. конф. «Боспорский феномен: проблемы хронологии и датировки памятников» (Санкт-Петербург, 2004 г.) Ч. I. / Отв. ред. В. Ю. Зуев. СПб.: ГЭ 2004. С. 55–60. Dandamayev M.A. Iranians in Achaemenid Babylonia / Columbia Lectures on Iranian Studies. No. 6. Costa Mesa, New York: Mazda Publishers in association with Bibliotheca Persica, 1992. 258 p. Fedoseev N. Zum achämenidischen Einfl uß auf die historische Entwicklung der nordpontischen griechischen Staaten // Archäologische Mitteilungen aus Iran und Turan. 1997. № 29. P. 309–319. Nieling J. Persian Imperial Policy Behind the Rise and Fall of the Cimmerian Bosporus in the Last Quarter of the Sixth to the Beginning of the Fifth Century BC // Achaemenid Impact in the Black Sea. Communication of Power (Black Sea Studies 11) / Eds. J. Nieling, E. Rehm. Aarhus, 2010. P. 123–136. Sulimirski T. Scythian Antiquities in Western Asia // Artibus Asiae. 1954. Vol. 17. No. 3/4. P. 296−308. Todd A. D. Archery in Archaic Greece. PhD. New York: Columbia University. 2013. Treister M. «Achaemenid» and «Achaemenid-inspired» Goldware and Silverware, Jewellery and Arms and their Imitations to the North of the Achaemenid Empire // Achaemenid Impact in the Black Sea. Communication of Power (Black Sea Studies 11) / Eds. J. Nieling, E. Rehm. Aarhus, 2010. P. 223–279. Tsetskhladze G.R. Darius Crossing the Sea. The Achaemenid Factor in the Bosporan Kingdom // История античного мира и средневековья в университетах Украины. К 40-летию кафедры истории древнего мира и средних веков ХНУ имени В. Н. Каразина. Тезисы докладов Международной научной конференции (Харьков, 25–26 октября 2018 г.) / Отв. ред. С. В. Дьячков. Харьков: ООО «НТМТ», 2018. С. 71−76.
Раздел "Международные экономические отношения" ; Внешняя политика КНР направлена на повышение роли Китая в международных вопросах и создание благоприятных условий для развития экономики. Китай неизменно претворяет в жизнь концепцию Дэн Сяопина, придерживается независимой и самостоятельной внешней политики, выступает в защиту территориальной целостности страны и суверенитета. Руководство КНР подчеркивает, что в международной политике Китай направляет усилия на обеспечение мира, не вступает ни в какие союзы и блоки, добивается добрососедских отношений с соседними странами. Между Республикой Беларусь и Китайской Народной Республикой достигнут высокий уровень сотрудничества. КНР является основным политическим и торгово-экономическим партнером Беларуси в Азии. Решающее значение для становления и развития двустороннего политического сотрудничества между Республикой Беларусь и Китайской Народной Республикой сыграло совпадение позиций по широкому кругу международных вопросов и поддержка друг друга в международных организациях. Создана значительная договорно-правовая база двусторонних отношений, охватывающая широкий круг вопросов сотрудничества между Республикой Беларусь и Китайской Народной Республикой. Подписанные договоры, программы и соглашения стали основой для становления, развития и укрепления связей Республики Беларусь и Китайской Народной Республики и обеспечили их стабильное развитие на долгосрочную перспективу. Закрепление в различных документах получило торгово-экономическое, научно-техническое, военное сотрудничество, сотрудничество в сфере образования, культуры. Китай действительно развивается стремительным темпом, что подтверждается различными показателями роста экономики. Характеризуя сложившуюся экономическую ситуацию в Китае, можно выделить следующие моменты: высокий рост инвестиций и экспорта; изменение структуры потребления в сторону строительства жилья, рынка автомобилей, потреблению средств связи; структурные изменения в экономике, связанные с привлечением новейших технологий и улучшение уровня жизни населения. Экономический подъем в Китае из года в год создает реальные предпосылки для успешной работы белорусских субъектов хозяйствования в КНР. Однако сегодня белорусский экспорт практически не заметен на этом перспективном и платежеспособном рынке. Для экспортоориентированной экономики Беларуси подобное состояние дел в торговле с ведущей страной Азии непозволительно. Более того, это происходит на фоне впечатляющих темпов развития Китая. В связи с этим, представляется целесообразным учесть в стратегии сотрудничества с КНР следующие основные моменты: 1) Развитие инфраструктуры торгово-экономических связей: задействования банков и страховых компаний двух стран для совершенствования расчетно-платежных отношений, кредитования поставок сложной машинотехнической продукции и оборудования с длительным циклом изготовления, финансирования инвестиционных проектов; совершенствование структуры транспортных перевозок, внедрение прогрессивных форм таможенного и санитарного контроля; развитие электронной торговли, а также прикладных информационных технологий. 2) Участие Беларуси в программах хозяйственного подъема западных провинций КНР. 3) Развитие прямой торговли с Китаем, без участия посредников, на основе расширения совместной торговой инфраструктуры — выставок, представительств, создания торговых и сервисных сетей. 4) Беларусь и Китай находятся на большом удалении друг от друга, поэтому необходимо развитие электронной торговли. 5) Состояние белорусско-китайской торговли показывает, что необходимо коренное изменение представлений белорусских экспортеров о Китае, как стране производящей высокотехническую продукцию. 6) По-прежнему концентрируя основные усилия на привлечении иностранного капитала, в Китае придают все большее значение инвестированию за рубеж. Правительство разработало специальную стратегию выхода на внешние рынки китайских фирм и предприятий. 7) Для китайских компаний также существуют немалые ниши для укрепления своих позиций на белорусском рынке. В первую очередь, это поставки недорогого и не уступающего западным аналогам оборудования для технической модернизации отечественных производителей, а также бытовой техники и товаров народного потребления в части, дополняющей ассортимент, производимый в Беларуси. В республике разработана стратегическая Программа активизации торгово-экономического сотрудничества с КНР на 2004—2008 гг. В программе отражены мероприятия по увеличению объемов экспорта белорусских предприятий в КНР, развитию товаропроводящей сети, выставочно-ярмарочной деятельности, созданию совместных предприятий (производств) на территории КНР, привлечению китайских инвестиций и финансовой помощи, дальнейшему развитию регионального сотрудничества с провинциями Китая. Реализация Программы позволит выполнить поставленные задачи по увеличению товарооборота между Беларусью и Китаем. = The foreign policy of the People's Republic of China is directed at raising China's role in the international life and creation of favourable conditions for its economic development. China steadily realizes the concept of Deng Xiaoping, adhering to the independent foreign policy policy, advocating territorial integrity and sovereignty. China's leadership emphasizes that in its international politics China supports peace, stays outside all unions and blocs and seeks good neighbourly relations with the bordering countries. The Republic of Belarus and the People's Republic of China can boast a high level of cooperation. China is the main political, trade and economic partner of Belarus in Asia. The decisive role for the formation and evolution of bilateral political cooperation between the Republic of Belarus and the People's Republic of China was played by the agreement in their opinions on a wide range of international issues and mutual support in the international organizations. The countries have established a significant legal treaty base for the bilateral relations involving different aspects of cooperation. The existing treaties, programmes and agreements underlie the formation, development and strengthening of ties between the Republic of Belarus and the People's Republic of China, thus providing their stable development in the long-term. Trade and economic, scientific and engineering, military, educational, cultural cooperation was fixed in various documents. China is indeed developing rapidly and showing various high indeces of economic growth. While characterizing the current economic situation in China, one can point out high investment and export growth, the shift of consumption pattern towards house-building, automobile and communications markets, and structural changes in the economy related to the latest technologies and the growth of standards of living. The economic boom in China from year to year creates real prerequisites for the successful work of Belarusian economic subjects in China. However, Belarusian export is currently almost insignificant on this promising and profitable market. The author states that it is unfitting for Belarus with its export oriented economy to have the existing level of cooperation with this leading Asian state. Moreover, it is happening against the background of impressing economic growth rates in China. In this connection, the author considers it advisable to take into account the following basic aspects when realizing the strategy of cooperation with China: 1) the development of infrastructure of trade and economic relations: involvement of banks and insurance companies of the two countries to improve the relations in the payments sphere, the crediting of deliveries of complex machinery and equipment with a long production cycle, financing of investment projects, the structure of transportation, introduction of new forms of customs and sanitary control, development of e-trade and applied information technologies; 2) participation of Belarus in the programmes of economic upswing of the China western provinces; 3) development of direct trade with China without any mediators on the basis of expansion of joint trade infrastructure: exhibitions, offices, trade and service networks; 4) development of e-trade because of long distance between two states; 5) radical change of awareness of Belarusian exporters about China as a country manufacturing high-tech produce; 6) while focusing its main efforts on attracting foreign capital, China gives ever greater importance to the investment expansion. The government elaborated a special strategy of foreign market entry for the Chinese companies and manufacturers; 7) Chinese companies also enjoy ample opportunities for strengthening their positions on the Belarusian market. Primarily, this is connected with supplying equipment to modernize Belarusian industry, competitive both in prices, which are reasonable, ad quality. Domestic appliances and consumer goods in addition to those produced in Belarus are also sold. The Belarusian strategic Programme of Intensification of Trade and Economic Cooperation with the People's Republic of China in 2004—2008 contains actions to increase the volume of export of Belarusian enterprises to China, to develop commodity distrubution network, exhibitions and fairs, to create of joint ventures on China's territory, to attract Chinese investments and financial aid, and to develop further regional cooperation with Chinese provinces. The Programme implementation will lead to the realization of the tasks on turnover growth between Belarus and China.
International audience ; In the mid-19th century, Emperor Alexander II was carrying out large scale liberal reforms in Russia. In the course of these reforms, a problem was put forward about public preservation of historical monuments and archaeological sites as national cultural heritage. A step to this direction was undertaken in 1859 when the Imperial Archaeological Commission (IAC) was organized in Saint-Petersburg. Over the second half of the 19th and beginning of the 20th century, the Commission remained the single State body concerned with archaeology and protection of sites and monuments on the territory of Russian Empire. In its activities, this Institution combined scientific research, organizational, monitoring and controlling functions. In the present monograph mainly created by the collective of the Institute for the History of Material Culture, Russian Academy of Sciences, the history of the first archaeological institution in Russia is systematically presented and analysis of its activities proposed for the first time. The organization of IAC was preceded by a long process of formation of the interest of the Russian society to the archaeology. The immediate precursor of IAC was the "Office of Archaeological Researches" founded in 1841 by the Minister for Home Affairs Lev Perovsky (1796–1856). The activities of the Office were concerned with investigations of archaeological sites of Kerch and Bosporos, Chersonesos, kurgans in the surroundings of Vladimir and Suzdal and settlements of the Golden Horde on the Volga River. During this period, the main principles which afterwards lay in the foundation of IAC were established. After the death of Lev Perovsky, the investigations were entrusted to Count Sergey Stroganov (1794–1882). The result of this appointment was that the assistant of Lev Perovsky and his nephew Count Alexey Uvarov (1824–1884), who planned to stand himself at the head of Russian archaeology, left Saint-Petersburg and moved to Moscow where in 1864 he founded the Moscow Archaeological Society in opposition to the Imperial Archaeological Commission. The confrontation between two Institutions however became actually a stimulus for the progressive advancement of the science and protection of monuments of antiquity. In 1857, Sergey Stroganov proposed to organize the "Main Archaeological Commission". That project became the basis of IAC, the statute of which was approved on February 2, 1859, by Emperor Alexander II. That statute secured for the Commission the right to conduct "earthen excavations", monitoring of the discoveries of hoards and archaeological objects in Russia and supervision over building activity at archaeological sites. The principles underlying the foundation of IAC were partly oriented to France and its "Commission des Monuments Historiques" (1837). The experience of the activities of IAC was used in organizing archaeological institutions in some European countries (Austria, Italy). The activity of IAC may be subdivided through three periods connected with its chairmen: 1859–1882 when Sergey Stroganov was the chairmen of IAC, 1882–1886 when it was headed by the Director of the Imperial Hermitage Museum Alexander Vasil'chikov (1832–1890), and 1886–1918 when the Commission was directed by Count Alexey Bobrinskoy (1852–1927). Originally, the staff of the Commission consisted of eight persons. In the activity of the Commission, such famous historians and archaeologists took part as Ivan Zabelin (1859–1876), Vladimir Tiesenhausen (1825–1902) and Nikodim Kondakov (1876–1891). Initially, the Commission was housed in the palace of Stroganov in Nevsky Prospect in Saint-Petersburg. The activities of the Commission have established the system of regulation of archaeological researches in Russia, which with several alterations existed until the beginning of the 21st century. This system was based on the "Otkryty list" (laissez-passer) as individual authorizations for researchers to conduct excavations with the indispensable submission of a report to the archives of the Commission. This practice has initiated the creation of the unique corpus of sources for the archaeology, architectural monuments and sites of different nations and modern states of East-Central Europe and Asia. The main activity of the Commission in 1859–1886 included excavations of sites of the Scythian culture and Classical Greek antiquities on the Taman Peninsula, in the Crimea (Kerch, Bosporos) and on some other territories, now in Ukraine. Nevertheless, the widespread opinion that the Commission studied exclusively the Classical and Scythian antiquities is incorrect: already then the first investigations in Siberia, Central Asia were conducted as well as studies of sites of the Bronze and Stone ages in Northern Russia. The finds came predominantly to the collections of the Imperial Hermitage Museum in Saint-Petersburg and Historical Museum in Moscow. Another important responsibility of the Commission was the acquisition of monetary hoards and treasures of historical objects found on the territory of Russian Empire. The first investigator of hoards was a curator of the Hermitage collections Julian Iversen (1859–1900). Simultaneously, the Commission consulted the restoration and conservation activities of the Ministry of Home Affairs, primarily for the monuments of the defensive architecture and church buildings. For that purpose, the staff of the Commission included a representative of the Academy of Arts Feodor Solntsev (1859–1892). Protection of the monuments of archaeology also was an important task of the Commission. In 1866, Sergey Stroganov achieved the prohibition of treasure-hunting in Russia. The Commission, as the central state institution, actively collaborated with provincial Statistic Committees and Archive Commissions in the field of studies and protection of local monuments and sites. During the chairmanship of Alexander Vasil'chikov, the reforms of the Commission's activities were prepared. These reforms took place already under Count Alexey Bobrinskoy. In 1886–1887, an interdisciplinary program for studies of Slavic-Russian archaeology, the eastern Black-Sea region, Siberia etc. was developed. During that period, the Commission was moved to an office in the Winter Palace in Saint-Petersburg. On March 11, 1889, Emperor Alexander III approved by his decree the exclusive right of the Commission to conduct archaeological excavations and to license their execution on state and public lands. Simultaneously, the Commission, together with the Academy of Arts, was charged with supervision over restoration and protection of objects of art and architectural monuments. In 1890, the "Regulations for the Archaeological Commission and Academy of Arts on the order of consideration of petitions about restoration of historical monuments" were approved. Beginning with 1894, special sessions of IAC began to consider projects of restorations an conservations. The main specialists of IAC in the branch of restoration were Petr Pokryshkin (1870–1922), Konstantin Romanov (1882–1942) and Dmitry Mileev (1878–1914). The Commission got also Vladimir Suslov (1857–1921), Nikolay Sultanov (1850–1908), Ieronim Kitner (1839–1929) and Georgy Kotov (1859–1942) to take part in the architectural restorations. These activities resulted in establishment of standards of modern scientific restoration, using primarily the archaeological approach, which are efficacious even in the 21st century. Among the most successful restoration projects of IAC, noteworthy are the Church of the Transfiguration of the Saviour on the Nereditsa hill near Novgorod, Church of the Transfiguration of the Saviour at Berestovo in Kyiv, the Saint Boris and Gleb church at Kolozha in Grodno, the Saint George church in Yuryev-Polskoy, Cathedral of the Dormition of Mother of God in the Moscow Kremlin, Ipatyevsky Monastery in Kostroma, Ferapontov Monastery in Vologda region, Bakhchisarai Palace in Crimea, Smolensk and Pskov city walls etc. Among the most important problems of IAC in the restoration issues were its relations with the Russian Orthodox Church. As early as 1893, the Ober-Procurator of the Holy Synod Konstantin Pobedonostsev (1827–1907) confirmed that restoration of churches must be conducted with permission of the Commission, however in practice many churches were disfigured by illiterately made repairs. Part of the difficulties proceeded from contradictions in Russian law. Notwithstanding the fact that the Commission had succeeded in developing an algorithm of its relations with the clergy, during the World War I, under the conditions of the general crisis of the Russian State and society, the Synod attempted to withdraw religious monuments from the public control.The new objectives and expansion of the geography of researches of IAC demanded a new staff of the Commission. That approval was received in 1888 and 1902. The membership of the Commission included Alexander Spitsyn (1858–1931), Nikolay Veselovsky (1848–1918), Vasily Latyshev (1855–1921), Boris Farmakovsky (1870–1928) and others. Alexey Bobrinskoy actively used his right of appointment of corresponding members and honorary members of the Commission. Among the corresponding members appointed in 1886–1917 were Vladimir Stasov (1824–1906), Vasily Radlov (1837–1918), Dmitry Samokvasov (1843–1911), Innokenty Lopatin (1839–1909), Alexander Bertier-Delagard (1842–1920), Alexander Lappo-Danilevsky (1863–1919), Yulian Kulakovsky (1855–1919), Nikolay Pantusov (1849–1909), Valentin Zhukovsky (1858–1919), Vladimir Malmberg (1860–1921), Sergey Zhebelev (1867–1941), Emil Roesler (?–?), Alexey Markov (1858–1920), Nikolay Marr (1864–1934), Mstislav Farmakovsky (1873–1946), Alexander Malein (1869–1938) and others. There was yet another category of assistants of the Commission — supernumerary members. They included Nikolay Pokrovsky (1848–1917) — an expert on Christian archaeology and Orthodox art, Vladimir Antonovich (1834–1908), Bohdan Khanenko (1849–1917), Ernst von Stern (1859–1924), Mikhail Rostovtsev (1870–1952), Alexey Shirinsky-Shikhmatov (1862–1930), Feodor Braun (1862–1942), Nikolay Bulychev (1852–1919) et al.In 1909, the 50th anniversary of the Commission and 25th anniversary of the activities of its chairman Alexey Bobrinskoy became something like summing up of the results of the works of IAC. The special role of the Commission is noteworthy regarding the studies of Scythian and Greek and Roman antiquities. The commission excavated about fifty 'Royal' kurgans containing rich Scythian burials from which the artistic gold objects are housed now in the Special Treasury of the State Hermitage Museum in Saint-Petersburg. Studies of Bosporan sites were continued: the Commission was in charge of the Kerch Museum of Antiquities which directed the archaeological excavations in this region. The museum was headed by Alexander Lyutsenko (1807–1884), Stepan Verebryusov (1819–1884), Fedor Gross (1822–1897), Karl Dumberg (1862–1931) and Vladislav Shkorpil (1853–1918). Funerary catacombs, important Classical, Jewish and Christian antiquities were here discovered. Since 1888, according to an order of Emperor Alexander III, IAC was entrusted with the direction of researches in the area of the Tauric Chersonesos and its surroundings. Karol Kościuszko-Waluszyński (1847–1907) was appointed the head of the excavations in Chersonesos. During the later years, the excavations were directed by Robert Loeper (1865–1918) and Leonid Moiseev (1882–1946). Under the direction of the Archaeological Commission, living blocks, buildings and necropolis dated to the Classical, Hellenistic, Roman and Byzantine periods had been discovered and investigated, as well as several dozens of Christian churches and basilicas. In 1902, the systematic excavations of Olbia began under the direction of Boris Farmakovsky, and in 1904 – the archaeological researches of Berezan Island began under the direction of Ernst von Stern. An expansive project came to be that of excavations in 1908–1914 of one of the first medieval stone church of Eastern Europe — the Church of the Tithe in Kyiv conducted under the direction of Dmitry Mileev. During the period of 1890–1914, the Commission was financing altogether up to twenty expeditions annually throughout more than fifteen provinces and regions of Russian Empire. It must be noted however that the level of understanding of archaeological evidence gained remained behind its accumulation. In the field of the archaeology of the Stone Age, the studies of the Commission revealed several important Neolithic sites of Eastern Europe. In 1905, Alexander Spitsyn discovered a Paleolithic site at Borshevo, Voronezh region. The same researcher also wrote in 1915 a synthetic and generalizing work on the Russian Paleolithic where he had summarized the results of archaeology of the Early Stone Age in Eastern Europe and comprehensively characterized the sites of Caucasus and Siberia. Nevertheless, it must be noted here that the major researches on the Stone Age were carried out the sphere of activities of the Commission.During investigations of archaeological sites of Siberia separated by thousands kilometers from the scientific centers of European Russia, the Commission maintained close relations with local archaeologists and ethnologists directing their efforts and licensing their excavations. At the funds and on the instructions of the Commission, the archaeological sites of Siberia were studied since the 1860s by Vasily Radlov (1837–1918), Dmitry Klements (1848–1914), Alexander Adrianov (1854–1920) and other scholars.Members of the Commission participated personally in investigations of antiquities of the Caucasus and Ciscaucasia. In 1887, Dmitriy Bakradze (1826–1890) proposed a program of archaeological exploration of the area of Sukhumi, and in 1889 IAC carried out description and photographing of objects of Georgian Christian art from sacristies of churches and monasteries in Georgia. Since 1892, Nikolay Marr conducted longstanding investigations of the ancient Armenian capital Ani, medieval towns, fortresses and churches (Dvin, Akhtamar). Simultaneously, the explorations of sites of the Bronze and Middle Ages (dolmens, the Maikop kurgan and the Koban culture) were carried out through the efforts of Nikolay Veselovsky and Emil Roesler.The initiative of studies of architectural and archaeological monuments in Central Asia also mainly belongs to IAC. In 1900s–1915, IAC just kept under control the works in this region, gathered and distributed local collections and stray finds through museums. Photographing of architectural, ethnographic and historical monuments was conducted. The first archaeological excavations are connected with the names of Nikolay Pantusov who investigated in 1860s–1890s Christian Nestorian cemeteries near the Syr-Darya River, and Nikolay Veselovsky who continued archaeological and architectural researches since 1884 until the beginning of the 20th century. In 1890 and 1896, Valentin Zhukovsky observed several archaeological sites. In the 1880s, Alexey Bobrinskoy and Vladimir Antonovich developed a program of interdisciplinary research in the field Slavic and medieval archaeology on the territory of Ukraine. Excavations of kurgans were started in the Dnieper River region, Bielorus' and Novgorod region. At Gnezdovo near Smolensk, the Commission organized in 1890s-1900s excavations of kurgans and the settlement which initiated researches in the Viking Age in Eastern Europe. The systematization of mediaeval Slavic archaeology was proposed by Alexander Spitsyn. Of note is the IAC's contribution to studies of mediaeval archaeological sites of Eastern Europe. These included the Malaya Pereshchepina hoard found in 1912 — the supposed funerary complex of Khan Kubrat, excavations of the settlement of Mayatskoe conducted by Nikolay Makarenko (1877–1938) in 1908–1909, sites of Ugro-Finnish and Baltic tribes — Lyadinsky and Lyutsinsky necropolis investigated in 1889–1891 by Evdokim Romanov (1855–1922), Vladimir Sizov (1840–1904), Vladimir Yastrebov (1855–1899) et al. The archaeology of the region of Perm of the 8th-9th centuries and sites of the Vyatka region also were included in the sphere of interests of IAC, inter alia due to the fact that a very rich collection of local archaeological materials belonged to Sergey Stroganov. Alexander Spitsyn proposed the first archaeological periodization of the Perm and Kama regions local history and distinguished a number of local archaeological cultures. By 1917, the Commission was a serious academic institution both in the branch of architectural and archaeological researches. It became the organizing centre of Russian archaeology actively collaborating with public structures and planning new directions of researches. It is exactly inside the academic community rather than at the communistic authority after the October 1917 that the idea sprang up to transform the Commission into the "Academy of Archaeological Sciences" in order to focus efforts of its members exclusively onto the scientific sphere. In October of 1918, Anatoly Lunacharsky (1875–1933) approves the new regulations of the Russian State Archaeological Commission. Nikolay Marr became its chairman whereas Alexey Bobrinskoy had to emigrate. On April 19, 1919, the decree on the foundation of the Russian Academy for the History of Material Culture was signed by the chairman of the Bolsheviks government Vladimir Ulyanov. In the early August, elections to the new Academy took place. The Academy was housed in the Marble Palace in Petrograd. We should regard August 7, 1919, as the first day of the Academy for the History of Material Culture and the last day of the history of the Archaeological Commission.On the basis of the Imperial Archaeological Commission and Academy for the History of Material Culture the modern archaeological institutions of Russia have emerged. The practices established by the Commission were put into the foundation of the present-day regulation of archaeological researches and the system of protection of archaeological sites. The experience of the Commission undoubtedly indicates that the protection of the cultural heritage may be effective only in the case where it is carried out within an academic system. The protection and restoration of historical monuments must be subdued to scientific goals and architectural researches. The role of IAC manifested in the establishing national archaeological and site protection systems of the European and Asiatic countries which once constituted the Russian Empire. The editorial activities of IAC have been reflected in 65 titles of periodicals and nonperiodicals: Reports of IAC, Proceedings of IAC, and Materials on the Archaeology of Russia etc. Nikodim Kondakov's publication "Russian Hoards" (1896) and Yakov Smirnov's "Oriental Silver" (1909) are special contributions to the Art history. The materials of IAC kept in the Manuscript and Photographic departments of Scientific archives of the Institute for the History of Material Culture, Russian Academy of Sciences, Saint-Petersburg (9,030 files and over 100,000 photographic imprints and negatives) conceal unique possibilities for future scientific discoveries and constitute an invaluable contribution of the Commission to studies and preservation of archaeological and cultural heritage of the World.
