Suchergebnisse

This article provides an applied analysis of the social network technologies used by Western IT-companies to exert a direct or indirect influence on political processes. The study focuses on a set of tools that were employed to shape the media landscape during the 2020 presidential election campaign in the United States. Overall, the empirical observations suggest that the largest networking services (such as Facebook, Twitter, Google, YouTube, etc.) more or less contributed to the success of the Democratic candidate.Having studied the relevant U.S. experience, the authors identify a set of manipulative techniques used by social network administrators to form specific electoral attitudes among users. These include blocking accounts; setting up search algorithms to produce pre-programmed results; labeling ideologically objectionable materials as "fake", "untrustworthy", "manipulative" and "potentially dangerous"; automatically recommending certain materials for viewing; and removing or pessimizing unwanted content.Seeking to expand their own audience, social networks flood the media space with so-called "partisan" content, which is vigorously welcomed by one part of society and just as vigorously rejected by another. This leads to polarization and radicalization of the masses. The most destructive consequences of this process can be witnessed in the United States, where Democrat and Republican supporters become not just political opponents but real antagonists.Social media, search engines and news aggregators, developing their capacity as political actors, pave the way to a qualitative change in the established electoral practices. The greatest concern is the ability of IT-companies to manipulate the political consciousness and behavior of citizens during crucial election campaigns. Considering this circumstance, the authors raise a question about the need to regulate the political and communication processes unfolding on the Internet platforms. ; В настоящей статье осуществляется прикладной анализ сетевых социальных технологий, посредством которых западные IT-корпорации оказывают прямое и опосредованное влияние на политические процессы. Предметом исследования выступает совокупность инструментов форматирования публичного информационного пространства, нашедших применение в ходе электоральной кампании по выборам президента США 2020 г. Совокупность эмпирических наблюдений позволяет утверждать, что крупнейшие сетевые ресурсы (Facebook, Twitter, Google, YouTube и др.) так или иначе способствовали успеху кандидата от Демократической партии.Изучив релевантный американский опыт, авторы статьи выделяют набор манипулятивных технологий, используемых администрацией социальных сетей для формирования специфических электоральных установок у пользователей. В их числе блокировка аккаунтов; настройка поисковых алгоритмов таким образом, чтобы они выдавали заранее запрограммированный результат; маркировка идеологически чуждых материалов как "фейковых", "недостоверных", "манипулятивных" и "потенциально опасных"; автоматическая рекомендация тех или иных материалов к просмотру; удаление или искусственная пессимизация неугодного контента.Стремясь к расширению собственной аудитории, социальные сети насыщают виртуальное пространство так называемым "партизанским" контентом, который у одной части общества вызывает бурное одобрение, а у другой — не менее бурное возмущение. Это влечет за собой поляризацию и радикализацию масс. Наиболее деструктивные последствия данного процесса констатируются в США, где приверженцы Демократов и Республиканцев из политических оппонентов превращаются в полных антагонистов.Обретение социальными сетями, поисковыми системами и новостными агрегаторами политической субъектности создает предпосылки для качественного изменения устоявшихся электоральных практик. Наибольшую озабоченность вызывает способность IT-корпораций манипулировать политическим сознанием и поведением граждан в ходе судьбоносных избирательных кампаний. Осознание данного обстоятельства заставляет авторов статьи поставить вопрос о необходимости упорядочения политико-коммуникационных процессов, разворачивающихся на виртуальных платформах в интернете.

While studying the changes in the conceptual foundations of Russian foreign policy from its inception to the present day, an important place is occupied by the systematization of factors, circumstances and trends that predetermined the beginning of overcoming mistakes and errors of the 90s and the transition to its doctrinal sovereignty. The collapse of the USSR became the litmus test of the attitude of the West, primarily the USA, to the new Russia. Having no historical precedent, such a swift — overnight — reverse formation leap from «real socialism» to real capitalism, and by no means the expected transition from confrontational bipolarity to monopolistic unipolarity, predetermined the hopes of B. Yeltsin and his immediate circle for the elimination of past geopolitical antagonisms, high expectations regarding the readiness of the collective West, led by the United States, for an equal dialogue with Russia. That clearly emerged with the regard to the elaboration of the first conceptual model of the foreign policy of Russia in 1993 that in a number of basic parameters had a pronounced american-centric character. The idea of the "westernization" of the foreign policy activity of Russia was pushed primarily by the liberal circles as a panacea for the elimination of the ideological and political pillars of the Soviet system, overcoming the deepest social and economic crisis with the hope, and even with the conviction that the «benevolent hegemon» of the United States and the West as a whole «will help us». The author proceeds from the fact that referring to the sources of the formation of the conceptual base of international activity of Russia, taking into account underestimated or, conversely, overestimated factors, is of great practical importance for updating and optimizing the foreign policy strategy of our country, improving the work of Russian diplomacy and increasing its effectiveness in the fight against new international challenges and threats. ; В исследовании изменений концептуальных основ российской внешней политики с момента становления до наших дней важное место занимает систематизация факторов, обстоятельств и тенденций, предопределивших начало преодоления ошибок и заблуждений 90-х годов и переход к ее доктринальной суверенизации. Распад СССР стал лакмусовой бумажкой отношения Запада, прежде всего США, к новой России. Не имеющий исторического прецедента столь стремительный — в одночасье — обратный формационный скачок от «реального социализма» к реальному капитализму, никак и никем не ожидаемый переход от конфронтационной биполярности к монопольной однополярности предопределили надежды Б. Ельцина и его ближайшего окружения на устранение былых геополитических антагонизмов, переизбыток завышенных ожиданий относительно готовности коллективного Запада во главе с США к равноправному диалогу с Россией. Это отчетливо проявилось в связи с разработкой первой концептуальной модели внешней политики России1993 г., которая по ряду базовых параметров имела выраженный американоцентричный характер. Идея «вестернизации» внешнеполитической деятельности России продвигалась, прежде всего либеральными кругами, как панацея от ликвидации идеологических и политических опор советского строя, преодоления глубочайшего социально-экономического кризиса с надеждой, а то и с убежденностью, что «благожелательный гегемон» США и Запад в целом «нам поможет». Автор исходит из того, что обращение к истокам формирования концептуальной базы международной деятельности России, учет недооцененных или, наоборот, переоцененных факторов, имеет важное практическое значение для актуализации и оптимизации внешнеполитической стратегии нашей страны, совершенствования работы российской дипломатии и повышения ее эффективности в борьбе с новыми международными вызовами и угрозами.

The subject. The reorganization of the district police in Siberia in the second half of the XIX century is comprehensively examined in the article on the basis of pre-revolutionary legislation. Special attention is paid to the organizational and legal issues of the activities and structure of the district police.The purpose of the paper is to confirm or disprove hypothesis that the practice of implementing legislative innovations on the status of internal affairs bodies in Siberia in the 19th century was characterized by systematic seizures and violations.The theoretical and methodological basis of the study includes the principles of historical knowledge – objectivity, historicism, alternative and social approach. These principles let use an unbiased approach to the analysis of the studied problems, as well as a critical attitude to the sources.The main results and scope of their application. The author concludes that the powers of the police bodies in the region had their own specifics and were much broader than in the central provinces of the Russian Empire. Reorganization of the general police in Siberia in the second half of the XIX century changed the structure and method of staffing the Ministry of Internal Affairs. It was not principled, but rather external. Returning to the forgotten traditions of the organization and activities of the police, it is important to take full account of the historical experience that has been accumulated over the centuries. It is also necessary, taking into account modern realities, to take a fresh look at the already known facts and events in order to overcome old myths and misconceptions and prevent the birth of new ones.Conclusions. The police reform of 1867 in Siberia left almost unchanged the limits of power, the distribution of duties, procedures, responsibility and accountability of the general police. A large range of prerogatives remained for the police. In addition, many police officers continued to work the old-fashioned way, trying to ignore changes in the current legislation. The legislator failed to put the Siberian internal Affairs bodies in the strict framework of the law, it was recognized by local leaders and visiting auditors. ; На основании дореволюционного законодательства комплексно рассматривается реорганизация органов окружной полиции в Сибири во второй половине XIX в. Особое внимание уделяется организационно‐правовым вопросам деятельности и структуре окружной полиции. Теоретико‐методологической основой исследования стали принципы исторического познания: объективность, историзм, альтернативность и социальный подход, – которые предполагают непредвзятость при анализе изучаемых проблем, а также критическое отношение к источникам. Делается вывод, что полномочия окружных полицейских органов в Сибири имели свою специфику и были значительно более широкими, чем в центральных губерниях Российской империи. Реорганизация окружной полиции в Сибири во второй половине XIX в. изменила структуру и способ комплектования органов МВД. Она имела не принципиальный, а скорее внешний характер. Полицейской реформой 1867 г. в Сибири были оставлены почти без изменений пределы власти, предметы ведомства, распределение обязанностей, порядок действий, ответственность и отчетность общей полиции, впредь до преобразований административно‐хозяйственного управления и судоустройства. За органами полиции остался довольно большой круг прерогатив. Кроме того, многие полицейские продолжали работать по старинке, стараясь игнорировать изменения в действующем законодательстве. Законодателю не удалось, как это признавали местные руководители и приезжие ревизоры, поставить сибирские органы внутренних дел в строгие рамки закона.

In the first decades of the 20th century, as a result of revolutionary uprisings and changes in the foreign and domestic policy of the state, the question of the integrity of the country and the state system became the subject of numerous discussions in literary circles. During this period the literary activity of the young poet, writer and literary critic B. Sadovskoy (1881–1952) began to flourish. His name was undeservedly forgotten and only thanks to the efforts of modern scholars it is included in the scientific work again.Social and political views of B. Sadovskoy changed radically during the time whenRussiaunderwent historical changes. Being a monarchist in the pre-revolutionary period, B. Sadovskoy attempted to warn contemporaries concerning the danger of cardinal transformations. The aim of our article is to study the social and political views of the writer in the pre-revolutionary period. Particular attention is paid to the problem of the Black Hundreds, involvement in which was considered unacceptable among the intelligentsia and, if exposed and confirmed, could negatively affect the author's literary activity depriving the writer of the opportunity to publish in "respected" journals.The views of B. Sadovskoy were close to the ideas of the Black Hundreds. Despite the fact that there is no direct evidence of his connection with the Black Hundred organizations, researchers are aware of his close friendship with one of the most prominent Black-Hundred representative – B. Nikolsky. The writer's assistance in publishing articles by A. Tinyakov in the journals "Rech" and "Zemshchina" was also proved. An irreconcilable attitude to the latest literary movements, in particular, to futurism was also considered by contemporaries as an attempt to dissociate himself from the ideas and views of the Symbolists. At the end of his literary career he acknowledged that bolshevism regime was the one that his country deserved. Mostly he wrote about that in his diaries and in letters to his friends.Key words: Sadovsky, Black Hundreds, Nikolsky, Symbolism, Tinyakov. ; В первые десятилетия XX века вследствие революционных восстаний и изменений во внешней и внутренней политике государства вопрос о целостности страны и государственном строе стал объектом многочисленных дискуссий в литературных кругах. В этот период начинается расцвет литературной деятельности молодого поэта, писателя и литературного критика Б. Садовского (1881–1952), чье имя было незаслуженно забыто и только благодаря усилиям современных исследователей его наследие входит в научный оборот.Общественно-политические взгляды Б. Садовского претерпевали изменения вследствие изменений в государственном устройстве страны. Будучи монархистом в дореволюционный период, Б. Садовской стремился предупредить современников об опасности столь кардинальных преобразований. Целью нашей статьи является изучение общественно-политических взглядов литератора в дореволюционный период. Особенное внимание уделено проблеме черносотенства, причастность к которой считалась неприемлемой в кругу интеллигенции и, в случае разоблачения и подтверждения, могла негативно повлиять на литературную деятельность автора, навсегда лишив писателя возможности печататься в «уважаемых» журналах. Воззрения писателя были близки идеям черносотенства. Несмотря на то, что прямых доказательств его связи с черносотенными организациями нет, исследователям известно о тесной дружбе Б. Садовского с одним из виднейших черносотенных деятелей – Б. Никольским. Также доказано содействие писателя в публикации статей А. Тинякова в «Речи» и «Земщине». Непримиримое отношение к новейшим литературным течениям, в частности, к футуризму, было также расценено современниками как попытка отмежеваться от идей и воззрений символистов. В конце своей литературной карьеры он признал, что режим большевизма был таким, который заслуживала его страна. В основном это отмечено в дневниках и письмах к друзьям.Ключевые слова: Садовской, черносотенство, Никольский, символизм, Тиняков. ; У перші десятиліття XX століття внаслідок революційних повстань і змін у зовнішній і внутрішній політиці держави питання про цілісність країни і державний устрій стало об'єктом численних дискусій в літературних колах. У цей період починається розквіт літературної діяльності молодого поета, письменника і літературного критика Б. Садовського (1881–1952), чиє ім'я було незаслужено забуте і тільки завдяки зусиллям сучасних дослідників його спадщина входить в науковий обіг.Суспільно-політичні погляди Б. Садовського змінювались внаслідок змін в державному устрої країни. Будучи монархістом в дореволюційний період, Б. Садовськой прагнув попередити сучасників про небезпеку таких кардинальних перетворень. Метою нашої статті є вивчення суспільно-політичних поглядів літератора в дореволюційний період. Особливу увагу приділено проблемі чорносотенства, причетність до якої вважалася неприйнятною в колі інтелігенції і, в разі викриття і підтвердження, могла негативно вплинути на літературну діяльність автора, назавжди позбавивши письменника можливості друкуватися в «поважних» журналах. Погляди письменника були близькі ідеям чорносотенства. Незважаючи на те, що прямих доказів його зв'язку з чорносотенними організаціями немає, дослідникам відомо про тісну дружбу Б. Садовського з одним з найвизначніших чорносотенних діячів – Б. Нікольським. Також доведено сприяння письменника в публікації статей А. Тинякова в «Речі» і «Земщині». Непримиренне ставлення до новітніх літературних течій, зокрема, до футуризму, було також розцінено сучасниками як спроба відмежуватися від ідей і поглядів символістів. Наприкінці своєї літературної кар'єри він визнав, що режим більшовизму був таким, який заслуговувала його країна. Здебільшого це відмічено у щоденниках та листах до друзів.Ключові слова: Садовськой, чорносотенство, Нікольський, символізм, Тиняков.

The institution of extradition dates back from the thousands of years, during which the institution mentioned above has become in permanent evolving, with social relations getting complicated. Globalization, as a socio-political phenomenon, has the greatest impact on extradition having complicated and modified the process making it responds to current challenges on the part of society. And, despite the fact that eventually positive attitude toward human rights has come to characterize the institution of extradition, such legal acts as the Universal Declaration of Human Rights, Convention on the Protection of the Rights and Fundamental Freedoms, Convention against Torture and many others have become an important stage on its way, which ultimately have brought about changes in usual perception of the institution, having adopted the necessity of securing individual rights in it in connection with extradition through transnational cooperation.Intensive discussion of extradition questions in legal literature, abundance of legal acts by no means approaching emerging issues repetitively, constantly arising empirical evidence of lack of clearly defined methods of international cooperation on extradition questions lead to the need to address the deep causes of the problem, to determine the place of extradition in the system of international law, to work out effective legal standards that would enable the institution of extradition to realize its full potential in the fight against world crime. In the post-Soviet space a set of regulations and principles, concerning extradition issues, appeared. It determined the process of getting out offenders: the rule of double criminality, the rule of specialization, the principle to extradite or prosecute and others.The article is ted to study of the institution of extradition and is focused on the analysis of its past, changes, which it endured during its formation, and problems that the institution faces nowadays. This subject is quite sensitive strictly because it is regulated not only by rules of a particular state, but by rules of international law.Contemporary international law can be characterized as a vector directed to protect human rights that undoubtedly affected the nature of the institution. Inaccuracies in contemporary legislation, penal problems of extradition are often complicated by interference of a political factor. In other words, relations between states on the world stage often have a huge influence on the process of extradition. At the same time, current political situation and political motives of subjects have a great impact on the institution of extradition.In this work the authors consider the political aspect of the institution of extradition (giving the offenders out) in modern legislation. The study of these issues, connected with exclusion of political crimes from the scope of extradition, should be further developed in both international contract law and national legislation. ; Институт экстрадиции имеет историю, длиной в тысячелетия, на протяжении которых, по мере усложнения общественных отношений, указанный институт пребывал в состоянии перманентного становления. Глобализация, как социально-политический феномен, оказала сильнейшее влияние на институт выдачи, осложнив и видоизменив этот процесс, заставляя его служить ответом на современные вывозы со стороны общества. И, несмотря на то, что постепенно институт экстрадиции стал характеризоваться позитивным отношением к правам человека, важным этапом на данном пути стали именно такие правовые акты, как Всеобщая декларация прав человека, Конвенция о защите прав человека и основных свобод, Конвенция против пыток и многие другие, которые, в конечном итоге, обусловили изменение в привычном восприятии института экстрадиции, утвердив в нем необходимость обеспечения прав индивида в связи с выдачей в рамках межгосударственного сотрудничества.Большая дискуссионность вопросов экстрадиции в правовой литературе, обилие правовых актов, отнюдь не однообразно подходящих к решению возникающих проблем, регулярно возникающие эмпирические доказательства отсутствия четко выработанных методов сотрудничества государств в вопросах экстрадиции — все это приводит к необходимости обращения к глубинным основам проблемы, определению места экстрадиции в системе международного права, разработке эффективных правовых норм, которые бы позволили институту экстрадиции полноценно проявить себя в вопросе борьбы с мировой преступностью. В постсоветском мире в институте экстрадиции появился свод правил и принципов, детерминирующих протекание процесса выдачи преступников: правило двойной криминальности, правило специализации, принцип «выдай, либо суди» и т.д.Статья посвящена рассмотрению института экстрадиции и ориентирована на анализ своего прошлого, изменений, которые он претерпел в процессе становления, и проблем, с которыми этот институт в настоящее время сталкивается. Эта тема представляется весьма острой, собственно потому, что регулируется нормами не только отдельного государства, но и нормами международного права.Неточности в современном законодательстве, уголовно-правовые проблемы института выдачи зачастую осложняются вмешательством политического фактора, иными словами отношения государств на мировой арене нередко оказывают огромное влияние на процесс экстрадиции. При этом, огромное влияние на институт экстрадиции оказывает текущая политическая обстановка и политические мотивы субъектов экстрадиции.В данной работе авторы рассматривают политический аспект института экстрадиции (выдачи преступников) в современном законодательстве. Рассмотрение этих проблем, связанных с исключением политических преступлений из сферы выдачи, должно получить дальнейшее развитие, как в международном договорном праве, так и в национальном законодательстве.

В данной концептуальной статье констатируется расслоение единства корпоративной культуры современного университета как его традиционной культурной базы на институционально-административную (реализующую «третью миссию» университета и несущую тенденцию его трансформации в бизнес-корпорацию) и культуру профессорско-преподавательскую (сохранившую традиционные университетские функции) и предлагаются пути устранения этого расслоения. Авторы обосновывают роль и значение мировоззренческой установки корпоративной культуры университета на доверие как «скрепы» его расслоенной культурной базы, сохраняющей баланс между традиционной университетской миссией и миссией современной (понятие «скрепы» заимствовано у российского исследователя Л. Гудкова, использующего эту категорию для обозначения механизма, скрепляющего общество в единство и целое). Методология концептуальных рассуждений базируется на социокультурном подходе, предлагающем рассматривать изменения любого социального института в контексте ответа на вызов глобализированного мира сетевых структур и рыночных отношений. В статье выявляются причины и последствия рассогласованности культурной базы университета. Коммуникативная рациональность как стиль научного и философского мышления, инициирующий построение современных социальных онтологий, обосновывается в качестве инструмента возможной комплементарности («скрепы») институционально-административной и профессорской культур университета. Аргументируется, что сегодня доверие обнаруживает свое не только психологическое, но онтологическое и эпистемологическое значение, ориентируя обе составляющие корпоративной культуры на единство в реализации как исследовательской, образовательной миссий университета, так и его «третьей миссии». Научная новизна статьи заключается в том, что в ней дается определение университетской корпоративной культуры, ориентированной на формирование у студентов доверия как ключевого фактора сохранения жизни в современном мире с его идеологической, экономической и политической напряженностью. На этом основании и предлагается формировать стратегию управления университетом и осуществлять перестройку учебного процесса. ; The article states the stratification of the university's corporate culture as its traditional cultural base into the institutional and administrative (realizing the «third mission» of the university and bearing the tendency of its transformation into a business corporation) and the culture of the teaching staff (which has preserved the traditional university functions) and culture. There are suggested ways to eliminate this mismatch. The authors substantiate the role and significance of the ideological attitude of the university's corporate culture to trust as a «glue» of its stratified cultural base, which maintains a balance between the traditional and modern university's mission (the concept of «glue» is suggested by the Russian researcher L. Gudkov, who uses this term to denote a mechanism holding society together into a unity and a whole). The methodology of conceptual reasoning is based on a sociocultural approach that suggests considering changes of any social institution in the context of responding to the challenge of the globalized world of network structures and market relations. The article identifies the causes and consequences of lacking coordination in the cultural base of the university. Communicative rationality, which, as a style of scientific and philosophical thinking, initiates the construction of modern social ontologies, is proven to be a possible complementarity instrument («glue») of the two university cultures. It is argued that today trust reveals its not only psychological, but also ontological and epistemological significance, orienting both components of corporate culture towards their unity in implementing of the university's research and educational missions together with its «third mission». The article originally defines the university's corporate culture as focused on the formation of students' trust as a key factor of sparing life in the modern world with its ideological, economic, and political tensions. On this basis, it is proposed to form a university management strategy and to restructure the educational process.

The normative legal documents in force in Russia (concept, strategy, program) for sustainable development of rural areas are imperfect. They do not take into account the European experience of rural development. The concept and the program expire in 2020. When developing these documents for a new period, one should take into account the historical experience of the European Union (EU). The establishment of a scientific paradigm and conceptual approaches to the development of rural areas in Russia, with due regard to the European experience in the formulation of the author, is new. The aim of the study is to substantiate conceptual approaches to the development of rural areas of Russia, in view of the fundamental principles of building a system for managing rural development in the EU countries. A scientific assessment of conceptual approaches to the development of rural areas in the EU is given. Since the early 1990s, the process of substitution of the exogenous-branch approach for the more progressive - endogenous-territorial and the formation of elements of the new - neo-endogenous approach - has been taking place in the EU countries. The most acceptable for the conditions of modern Russia is the endogenous-territorial approach. Its main features: the use of local natural, human, cultural and other resources; local initiative and entrepreneurial attitude, the creation of partnerships; multifunctionality of agriculture and diversification of the local economy; formation of social capital at the local level, development of "rural networks"; strengthening the institutional and infrastructural capacity of rural areas, overcoming their isolation from the outside world. The realizing of such an approach will require a complicated and painstaking work to create institutions for development and self-development, including resource potential in the development of rural areas. The "bottom-up" movement with financial, informational and institutional support "top-down" can fundamentally change the socio-economic situation in rural areas. At the same time, institutional prerequisites will be created for the subsequent transition to a neo-endogenous approach in the development of rural areas. ; Действующие в России нормативно-правовые документы (концепция, стратегия, программа) устойчивого развития сельских территорий являются несовершенными. Они не учитывают европейский опыт сельского развития. Срок действия концепции и программы заканчивается в 2020 году. При разработке данных документов на новый срок следует учесть исторический опыт Европейского Союза (ЕС). Установление научной парадигмы и концептуальных подходов к развитию сельских территорий в России с учётом европейского опыта в постановке автора является новым. Цель исследования - обосновать концептуальные подходы к развитию сельских территорий России с учётом принципиальных основ построения системы управления сельским развитием в странах ЕС. Дана научная оценка концептуальных подходов к развитию сельских территорий в ЕС. С начала 1990-х годов в странах ЕС происходит процесс замещения экзогенно-отраслевого подхода более прогрессивным - эндогенно-территориальным и формирование элементов нового - нео-эндогенного подхода. Наиболее приемлемым для условий современной России является эндогенно-территориальный подход. Его основные черты: использование местных природных, человеческих, культурных и иных ресурсов; местная инициатива и предприимчивость, создание партнёрств; многофункциональность сельского хозяйства и диверсификация местной экономики; формирование социального капитала на местах, развитие «сельских сетей»; укрепление институционального и инфраструктурного потенциала сельских территорий, преодоление их изоляции от внешнего мира. Для реализации такого подхода потребуется сложная и кропотливая работа по созданию институтов развития и саморазвития, включению ресурсного потенциала в процесс развития сельских территорий. Движение «снизу-вверх» при финансовой, информационной и институциональной поддержке «сверху-вниз» способно принципиально изменить социально-экономическую ситуацию на сельских территориях При этом будут созданы институциональные предпосылки для последующего перехода к нео-эндогенному подходу в сфере развития сельских территорий

This article discusses the process of liberalization of sexual morality in the modern world. It is shown that normative beliefs about sexual relationships are significantly different between cultures, which enhance their social sustainability by erecting the boundaries of acceptable sexual behavior. In Western society, sexual morality originally based on Christian teachings, though regularly violated by its members, has remained stable for centuries. Individuals who violated the established norms in terms of sexuality never tried to dismantle the entire regulatory order. However, in the second half of the 20th century, dramatic changes occurred that destroyed many of the fundamental values and normative patterns that define human behavior. First the heterosexual youth revolution of the 1960s, which had a predominantly female face, tore down regulation concerning sexuality, marriage and fertility, and then, at the turn of the 21st century, the homosexual revolution permanently deformed traditional sexual morality.In the West nontraditional sexual relations at the moment are undergoing constitutionalization both in the informal and formal ways. The public opinion has begun to accept certain decisions affecting the interests of the LGBT community, who, in their turn, increasingly impose their culture on individuals, social groups and society as a whole. Those who disagree with the new rules are increasingly often subjected to various sanctions. Homosexuality moves from socio-cultural to the political field, entering the orbit of the geopolitical interests of Western countries.Unlike Europe and the USA, where sexual morality is being liberalized (although not in a uniform manner), in some countries the opposite trend is conspicuous. In this article, special attention is paid to Russia. Having analyzed the results of public opinion polls on the issue of homosexuality conducted in the last decades, we show that Russians' negative attitude to this phenomenon is on the rise. Perceiving homosexuality as a deviation contradicts the global trend of liberalizing sexual morality. ; В статье рассматривается процесс либерализации половой морали в современном мире. Показывается, что нормативные представления о сексуальных отношениях значительно отличаются в различных культурах, которые, выстраивая границы допустимого сексуального поведения, поддерживают тем самым свою социальную устойчивость. В западном обществе половая мораль, опирающаяся на христианское учение, хотя и регулярно нарушаемая его членами, сохранялась стабильной на протяжении веков. Индивиды, нарушая установленные нормы в сексуальной сфере, не пытались разрушить весь нормативный порядок. Однако во второй половине XX в. произошли радикальные изменения, разрушившие многие основополагающие ценностно-нормативные структуры, определяющие поведение человека. Сначала молодежная гетеросексуальная революция 1960-х годов, имеющая преимущественно женское лицо, порвала нормативную связь сексуальности, брака и рождаемости, а в конце XX — начале XXI в. гомосексуальная революция окончательно деформировала традиционную половую мораль.Страны Запада охватывает волна конституирования нетрадиционных сексуальных отношений в качестве не только неформальной, но и формальной нормы. Сформированное общественное мнение стало влиять на приятие определенных решений, затрагивающих интересы ЛГБТ-сообщества, которые начинает все активнее навязывать свою культуру различным индивидам, социальным группам и социуму в целом. Несогласные с новыми правилами все чаще подвергаются различным санкциям. Гомосексуализм переходит из социокультурной области в политическую, входя в орбиту геополитических интересов стран Запада.В отличие от Европы и США, в которых развертывается либерализация половой морали (хотя и в них не наблюдается однородной позиции), в ряде стран остального мира разворачивается противоположная тенденция. В данной статье особое внимание уделяется России. Автор, анализируя результаты опросов общественного мнения по проблеме гомосексуализма, проведенные в течение последних десятилетий, показывает не только сохранение, но и нарастание негативного отношения россиян к этому явлению, которое воспринимается как явная девиация, что противоречит мировой тенденции либерализации половой морали.

In article internal political development of Ukraine which happened for more than quarter of the century of modern history is investigated and also the main directions of foreign policy of the country are analyzed. For the period which has passed from the moment of the collapse of the USSR in 1991 political development of Ukraine was followed by the conflicts, cardinal changes of the constitution. Bitter struggle went between executive and legislative branches of the power which sought to strengthen the positions due to redistribution of powers. Besides, heated debates went between supporters of the unitary device of Ukraine and adherents of federalization. The last saw a guarantee of maintaining territorial integrity of the country and a way of achievement of political stability in transition to the federal beginnings. This problem was especially relevant for the Ukrainian state which owing to historical development and formation of the modern territory, has inherited interregional contradictions. It was especially accurately shown during the periods of political events of 2004 and 2014, having fully reflected the available problems connected with fight of regional elite. Despite political shocks, the Ukrainian elite of the western and east regions supported unitary development of Ukraine, seeing in it a possibility of receiving complete control over the state institutes and financial flows. Ignoring of opportunities of the federal device was shown in 2014 when tough rejection of the radical nationalist parties which have carried out a coup in Kiev has caused a wave of protest performances in southeast regions. The subsequent political struggle between Kiev and regions of the East of Ukraine has developed into armed conflict. However, despite it, the official Ukrainian authorities haven't changed the negative attitude to a possibility of federalization of the state. It is difficult and contradictory the foreign policy of Ukraine which generally carried a westernized course was formed. Despite the short periods of rapprochement with Russia that strengthened criticism from opposition forces, the Ukrainian power adhered to a pro-European course, considering him as a guarantee of independent development and creation of a counterbalance of Russia. Similar approach has affected foreign policy priorities of Ukraine which expanded cooperation with the countries taking a hard line in relation to Russia. Finally, strengthening of the anti-Russian rhetoric from official Kiev has led to cooling of the Russian-Ukrainian relations which have ceased to have character of strategic partnership, and then and has led to tough opposition of two countries. In recent years the attention of the Ukrainian policy is directed to strengthening of the relations with the European countries. This vector has amplified after change of the power in Ukraine in 2014 when the Ukrainian authorities have headed for expansion of cooperation with the EU, of the USA and began to make efforts for rapprochement with NATO. ; В статье исследуется внутриполитическое развитие Украины, которое происходило за более чем четверть века современной истории, а также анализируются основные направления внешней политики страны. За период, который прошел с момента распада СССР в 1991 году, политическое развитие Украины сопровождалось конфликтами, кардинальными изменениями конституции. Острая борьба шла между исполнительной и законодательной ветвями власти, которые стремились усилить свои позиции за счет перераспределения полномочий. Кроме того, острые дискуссии шли между сторонниками унитарного устройства Украины и приверженцами федерализации. Последние видели в переходе к федеративным началам гарантию сохранения территориальной целостности страны и пути достижения политической стабильности. Данная проблема была особенно актуальной для украинского государства, которое в силу исторического развития и формирования современной территории, унаследовало межрегиональные противоречия. Это особенно четко проявилось в периоды политических событий 2004 и 2014 годов, в полной мере отразив имеющиеся проблемы, связанные с борьбой региональных элит. Несмотря на политические потрясения, украинские элиты западных и восточных регионов выступали за унитарное развитие Украины, видя в этом возможность получения полного контроля над государственными институтами и финансовыми потоками. Игнорирование возможностей федеративного устройства проявилось в 2014 году, когда жесткое неприятие радикальных националистических партий, осуществивших государственный переворот в Киеве, вызвало волну протестных выступлений в юго-восточных регионах. Последующая политическая борьба между Киевом и регионами востока Украины переросла в вооруженный конфликт. Впрочем, несмотря на это, официальные украинские власти не изменили своего негативного отношения к возможности федерализации государства. Сложно и противоречиво формировалась внешняя политика Украины, которая в основном носила прозападный курс. Несмотря на непродолжительные периоды сближения с Россией, что усиливало критику со стороны оппозиционных сил, украинская власть придерживалась проевропейского курса, рассматривая его в качестве гарантии независимого развития и создания противовеса России. Подобный подход сказался на внешнеполитических приоритетах Украины, которая расширяла сотрудничество со странами, занимающими жесткую позицию по отношению к России. В конечном итоге, усиление антироссийской риторики со стороны официального Киева привело к охлаждению российско-украинских отношений, которые перестали носить характер стратегического партнерства, а затем и привело к жесткому противостоянию двух стран. В последние годы внимание украинской политики направлено на укрепление отношений с европейскими странами. Этот вектор усилился после смены власти на Украине в 2014 году, когда украинские власти взяли курс на расширение сотрудничества с ЕС, США и стали прилагать усилия для сближения с НАТО.

In article internal political development of Ukraine which happened for more than quarter of the century of modern history is investigated and also the main directions of foreign policy of the country are analyzed. For the period which has passed from the moment of the collapse of the USSR in 1991 political development of Ukraine was followed by the conflicts, cardinal changes of the constitution. Bitter struggle went between executive and legislative branches of the power which sought to strengthen the positions due to redistribution of powers. Besides, heated debates went between supporters of the unitary device of Ukraine and adherents of federalization. The last saw a guarantee of maintaining territorial integrity of the country and a way of achievement of political stability in transition to the federal beginnings. This problem was especially relevant for the Ukrainian state which owing to historical development and formation of the modern territory, has inherited interregional contradictions. It was especially accurately shown during the periods of political events of 2004 and 2014, having fully reflected the available problems connected with fight of regional elite. Despite political shocks, the Ukrainian elite of the western and east regions supported unitary development of Ukraine, seeing in it a possibility of receiving complete control over the state institutes and financial flows. Ignoring of opportunities of the federal device was shown in 2014 when tough rejection of the radical nationalist parties which have carried out a coup in Kiev has caused a wave of protest performances in southeast regions. The subsequent political struggle between Kiev and regions of the East of Ukraine has developed into armed conflict. However, despite it, the official Ukrainian authorities haven't changed the negative attitude to a possibility of federalization of the state. It is difficult and contradictory the foreign policy of Ukraine which generally carried a westernized course was formed. Despite the short periods of rapprochement with Russia that strengthened criticism from opposition forces, the Ukrainian power adhered to a pro-European course, considering him as a guarantee of independent development and creation of a counterbalance of Russia. Similar approach has affected foreign policy priorities of Ukraine which expanded cooperation with the countries taking a hard line in relation to Russia. Finally, strengthening of the anti-Russian rhetoric from official Kiev has led to cooling of the Russian-Ukrainian relations which have ceased to have character of strategic partnership, and then and has led to tough opposition of two countries. In recent years the attention of the Ukrainian policy is directed to strengthening of the relations with the European countries. This vector has amplified after change of the power in Ukraine in 2014 when the Ukrainian authorities have headed for expansion of cooperation with the EU, of the USA and began to make efforts for rapprochement with NATO. ; В статье исследуется внутриполитическое развитие Украины, которое происходило за более чем четверть века современной истории, а также анализируются основные направления внешней политики страны. За период, который прошел с момента распада СССР в 1991 году, политическое развитие Украины сопровождалось конфликтами, кардинальными изменениями конституции. Острая борьба шла между исполнительной и законодательной ветвями власти, которые стремились усилить свои позиции за счет перераспределения полномочий. Кроме того, острые дискуссии шли между сторонниками унитарного устройства Украины и приверженцами федерализации. Последние видели в переходе к федеративным началам гарантию сохранения территориальной целостности страны и пути достижения политической стабильности. Данная проблема была особенно актуальной для украинского государства, которое в силу исторического развития и формирования современной территории, унаследовало межрегиональные противоречия. Это особенно четко проявилось в периоды политических событий 2004 и 2014 годов, в полной мере отразив имеющиеся проблемы, связанные с борьбой региональных элит. Несмотря на политические потрясения, украинские элиты западных и восточных регионов выступали за унитарное развитие Украины, видя в этом возможность получения полного контроля над государственными институтами и финансовыми потоками. Игнорирование возможностей федеративного устройства проявилось в 2014 году, когда жесткое неприятие радикальных националистических партий, осуществивших государственный переворот в Киеве, вызвало волну протестных выступлений в юго-восточных регионах. Последующая политическая борьба между Киевом и регионами востока Украины переросла в вооруженный конфликт. Впрочем, несмотря на это, официальные украинские власти не изменили своего негативного отношения к возможности федерализации государства. Сложно и противоречиво формировалась внешняя политика Украины, которая в основном носила прозападный курс. Несмотря на непродолжительные периоды сближения с Россией, что усиливало критику со стороны оппозиционных сил, украинская власть придерживалась проевропейского курса, рассматривая его в качестве гарантии независимого развития и создания противовеса России. Подобный подход сказался на внешнеполитических приоритетах Украины, которая расширяла сотрудничество со странами, занимающими жесткую позицию по отношению к России. В конечном итоге, усиление антироссийской риторики со стороны официального Киева привело к охлаждению российско-украинских отношений, которые перестали носить характер стратегического партнерства, а затем и привело к жесткому противостоянию двух стран. В последние годы внимание украинской политики направлено на укрепление отношений с европейскими странами. Этот вектор усилился после смены власти на Украине в 2014 году, когда украинские власти взяли курс на расширение сотрудничества с ЕС, США и стали прилагать усилия для сближения с НАТО.

The article analyzes the changes in the South Caucasus associated with the results of the Armenian-Azerbaijani hostilities in the fall of 2020. According to the author, a radical breakdown of the geopolitical configuration of the region took place. The long-term ethnopolitical conflict between Armenia and Azerbaijan is a thing of the past, the self-proclaimed Nagorno-Karabakh Republic (Republic of Artsakh) practically ceased to exist. For the first time in 30 years, Russian peacekeepers have returned to these lands. The role of Turkey, a longtime arbiter of Caucasian affairs, has been revived. An end has been put in the most important of the interethnic conflicts that have destroyed the USSR since the late 1980s. And it was Russia who did it.As a result, each of the two republics controls only its internationally recognized territories, while Karabakh continues to exist de facto under the control of Russian peacekeepers. The decisiveness of V. Putin, who took upon himself the rescue of the civilian population and the settlement of the conflict, his ability to "persuade" irreconcilable enemies to stop the war and agree with the subsequent "peacekeeping intervention" contributed to a noticeable increase in Russia's prestige in the region. However, the role of an independent arbiter capable of solving "insoluble" problems is impossible without strong political, legal, economic and military positions in the region. Therefore, the expansion of the Russian presence in the Transcaucasus is a factor of strategic importance that meets the national interests of Russia. The author believes that given the dismissive and consumerist attitude of the ruling elite of Armenia towards Russia, the time has come to adjust the choice of strategic partners in the South Caucasus. Azerbaijan is actively cooperating with Russia in key areas of world politics. One of the examples is the creation on the initiative of I. Aliyev of new formats of trilateral diplomacy in the composition of Azerbaijan-Turkey-Russia and Azerbaijan-Iran-Russia. An equally significant example is cooperation with Baku within the framework of the "Caspian Five".Taking into account the specifics of the "multi-vector" nature of the South Caucasian states, it is advisable to conduct constant monitoring of Russian approaches to relations with them from the point of view of equal and pragmatic cooperation. This will make it possible to avoid that the resulting vacuum will be occupied by other powers that have been making themselves known more and more in recent years. Therefore, it is vitally important for Moscow that the authorities of the South Caucasus take into account its political interests. ; В статье анализируются изменения на Южном Кавказе, связанные с итогами армяно-азербайджанских военных действий осенью 2020 г. По мнению автора произошел радикальный слом геополитической конфигурации региона. Ушел в прошлое многолетний этнополитический конфликт между Арменией и Азербайджаном, самопровозглашенная Нагорно-Карабахская Республика (Республика Арцах) практически прекратила свое существование. Впервые за 30 лет на эти земли вернулись российские миротворцы. Возродилась роль давнего арбитра кавказских дел — Турции. Поставлена точка в самом главном из межнациональных конфликтов, разрушавших СССР с конца 1980-х годов. И сделала это именно Россия. В результате каждая из двух республик контролирует только свои международно-признанные территории, а Карабах продолжает де-факто существовать под управлением российских миротворцев.Решительность В. Путина, взявшего на себя спасение гражданского населения и урегулирование конфликта, его способность «уговорить» непримиримых врагов остановить войну и согласиться с последующей «миротворческой интервенцией» способствовали заметному повышению авторитета России в регионе. Однако роль независимого арбитра способного решать «неразрешимые» проблемы невозможна без прочных политических, правовых, экономических и военных позиций в регионе. Поэтому расширение российского присутствия в Закавказье является фактором стратегического значения, отвечающего национальным интересам России.Учитывая специфику «многовекторности» государств Южного Кавказа, целесообразно вести постоянный мониторинг российских подходов к отношениям с ними с точки зрения равного и прагматичного сотрудничества. Это позволит избежать того, что образовавшийся вакуум займут другие державы, все больше заявляющие о себе в последние годы. Поэтому для Москвы жизненно необходимо, чтобы власти Южного Кавказа учитывали ее политические интересы.

The article, based on British documents, shows the mechanism for building the British colonial policy after the Suez crisis of 1956 during the first Cabinet of Harold Macmillan. In this period (1957-1959), the new Prime Minister made a special emphasis on strengthening the Anglo-American partnership in the colonial sphere and promoting integration initiatives for the colonies and the territories that are gaining independence. These questions have been poorly studied in Russian historiography, but their detailed analysis helps to understand how the degree of prioritization within the well-known concept of Winston Churchill "three majestic circles" of British foreign policy has changed and the process of ousting the imperial sphere from second to third place after Anglo-American relations and European affairs has occurred. The author shows that the new Conservative government, having comprehended the results of the Suez operation that was disappointing for Great Britain, recognized decolonization as a fait accompli, but tried not to force events in the colonial sphere. By 1957 the imperial possessions of Britain continued to be impressive. The chain reaction of the decolonization processes that began in Asia in the 1950s covered the African territories, and H. Macmillan saw as his prime task a preventing the acceleration of the collapse of the colonial system in this part of the globe. Conservatives, continuing to comprehend the profound consequences of the Suez crisis and the colonial experience of other countries, especially France with its failure in Indochina and the ongoing war in Algeria, tried not to delay the granting of independence to the colonies and to keep pace with the times. This understanding of colonial affairs in the UK did not mean a weakening of control; rather, on the contrary, it was necessary to closely monitor the processes taking place in order to preserve the liberated territories in the British and in the whole western orbit of influence during the cold war. Particularly attentive attitude of H. Macmillan personally to these issues showed that the Prime Minister was sensitive to the course of time and rapid changes in the role of the newly free Afro-Asian states in world affairs. ; На материале британских документов в статье показан механизм выстраивания колониального курса Великобритании после Суэцкого кризиса 1956 г. в период первого кабинета Г. Макмиллана. В этот период (1957–1959 гг.) новый премьер-министр сделал особый упор на укрепление англо-американского партнерства в колониальной сфере и выдвижение интеграционных инициатив в отношении колоний и обретающих независимость территорий. Эти вопросы слабо изучены в отечественной историографии, однако их детальный анализ помогает понять, каким образом менялась степень приоритетности внутри известной концепции У. Черчилля о трех окружностях внешней политики Великобритании и как происходил процесс вытеснения имперской сферы со второго на третье место после англо-американских отношений и европейских дел. Автор показывает, что новое правительство консерваторов, осмыслив неутешительные для Великобритании итоги Суэцкой операции, признало деколонизацию свершившимся фактом, но стремилось не форсировать события в колониальной сфере. К 1957 г. имперские владения Британии продолжали оставаться внушительными. Цепная реакция начавшихся процессов деколонизации в Азии в 1950-е гг. охватила африканские территории, и свою главную задачу Г. Макмиллан видел в том, чтобы предотвратить ускорение темпов распада колониальной системы в этой части земного шара. Консерваторы, продолжая осмыслять глубокие последствия Суэцкого кризиса и колониального опыта других стран, прежде всего Франции с ее провалом в Индокитае и продолжающейся войной в Алжире, старались не затягивать сроки предоставления независимости колониям и идти в ногу со временем. Такое понимание колониальных дел в Великобритании не означало ослабление контроля, скорее наоборот, следовало максимально пристально отслеживать происходящие в процессы с тем, чтобы сохранить освобождающиеся территории в британской и в целом западной орбите влияния в условиях холодной войны. Особо внимательное отношение лично Г. Макмиллана к этим вопросам показывало, что премьер-министр чутко реагировал на ход времени и стремительные изменения роли освободившихся афро-азиатских государств в мировых делах.

The aims of the article: – to track the change of approaches to humanitarian knowledge; – to define possible ways of its development at the present stage. Methods. The methodology of the research is based on the content analysis of verbal and visual texts, and inductive techniques allowing us to generalize heterogeneousapproaches. Results and scientific novelty. The author, having postulated a double objective to trace, on the one hand, how the attitude to humanities changed during centuries, and, on the other, to draft possible routes of further development, scrutinizes the concept homo duplex starting from the early renaissance period, when humanities were singled out of the common knowledge about the human being, when the component of meaning «down to earth, not divine» shaped the kernel of the field of knowledge, later named as humanities. This type of knowledge was opposed to the theology with its concept of the divine origin of man. The author attracts Leonardo da Vinci drawing to define the major research methodology of humanities. Further tackling the evolution of the concept from the homo duplex to homo triplex, the author proves that the dynamics of econceptualization owed to a great extend to the possibility to extrapolate methods of sciences onto humanities research. Touching upon the reason of vicissitudes and recent crisis in humanities the author points to the «doctrinal way of thinking» caused on the one hand by political situation and on the other hand by the «fine art» of turning humanities postulates into a dogma. To prove the point, the author attracts verbal and visual texts, as well as historical facts. Upon this basis the contemporary structure ofthe humanitarian knowledge is being scrutinized that rests upon the integrationof humanities and neurosciences, the research kernel including brain, mind, languageand subconsciousness. The author constructs the model of heterogeneous spheres, including biosphere, noosphere, technosphere, semiosphere, socisphere, and ethnosphere. Hence, a new paradigm of research approaches that rests upon «the anthropocentric trinity»: thinking (processing) individual+ self and world creating individual + an individual who communicates both with nature and computer. Practical significance. The proposed model of heterogeneous spheres enables to outline intersections variants of sciences and humanities thus defining new conceptual meaning of homo triplex. ; Цели работы – проследить, как изменялись подходы к гуманитарному знанию, и определить возможные пути его развития на современном этапе. Методология и методики. Методология, изложенного в статье исследования, основывается на контент-анализе вербальных и визуальных текстов, а также на индуктивных методиках, позволяющих обобщить гетерогенные подходы. Результаты и научная новизна. Рассмотрен концепт homo duplex начиная с периода проторенессанса, когда произошло вычленение гуманитаристики из общего знания о человеке и компонент значения «земной, небожественный» закрепился за науками, которые обозначались словом humanitatis. Эти науки были противопоставлены теологическим, трактующим божественное начало человека. С опорой на схематичную трактовку человека, представленную Леонардо да Винчи, сделан вывод: именно этот образ сформировал ядро антропоцентрической картины мира, а впоследствии – ведущий исследовательский метод гуманитарных наук. Анализ развития концепта от homo duplex до homo triplex показывает, что динамика его переосмысления во многом зависела от возможности экстраполяции методов научно-естественного познания мира на гуманитарные знания. В качестве причины кризиса современного гуманитарного знания указывается «доктринальное» мышление, вызванное, с одной стороны, факторами политического характера, а с другой стороны, «высоким искусством» превращать постулаты гуманитаристики в догму. Для доказательства данного положения привлекаются художественные и визуальные тексты, а также исторические факты. Современная структура гуманитарного знания основана, по мнению автора, на интеграции гуманитаристики и нейронаук, где ядром исследования являются такие концепты, как сознание, подсознание и язык. Выстроена модель гетерогенных сфер, включающая биосферу, ноосферу, техносферу, семиосферу, социосферу, этносферу. Сформулирована новая парадигма научного знания, объединяющая в себе следующие черты антропоцентрического подхода: человек осознающий (обрабатывающий информацию); человек, творящий себя и мир; человек, взаимодействующий с природой и машиной. Практическая значимость. Предлагаемая модель гетерогенных сфер позволяет вычленить варианты взаимодействия естественных, точных и гуманитарных наук, что определяет новое концептуальное содержание понятия homo triplex.

The aims of the article: – to track the change of approaches to humanitarian knowledge; – to define possible ways of its development at the present stage.Methods. The methodology of the research is based on the content analysis of verbal and visual texts, and inductive techniques allowing us to generalize heterogeneousapproaches.Results and scientific novelty. The author, having postulated a double objective to trace, on the one hand, how the attitude to humanities changed during centuries, and, on the other, to draft possible routes of further development, scrutinizes the concept homo duplex starting from the early renaissance period, when humanities were singled out of the common knowledge about the human being, when the component of meaning «down to earth, not divine» shaped the kernel of the field of knowledge, later named as humanities. This type of knowledge was opposed to the theology with its concept of the divine origin of man. The author attracts Leonardo da Vinci drawing to define the major research methodology of humanities. Further tackling the evolution of the concept from the homo duplex to homo triplex, the author proves that the dynamics of econceptualization owed to a great extend to the possibility to extrapolate methods of sciences onto humanities research. Touching upon the reason of vicissitudes and recent crisis in humanities the author points to the «doctrinal way of thinking» caused on the one hand by political situation and on the other hand by the «fine art» of turning humanities postulates into a dogma. To prove the point, the author attracts verbal and visual texts, as well as historical facts. Upon this basis the contemporary structure ofthe humanitarian knowledge is being scrutinized that rests upon the integrationof humanities and neurosciences, the research kernel including brain, mind, languageand subconsciousness. The author constructs the model of heterogeneous spheres, including biosphere, noosphere, technosphere, semiosphere, socisphere, and ethnosphere. Hence, a new paradigm of research approaches that rests upon «the anthropocentric trinity»: thinking (processing) individual+ self and world creating individual + an individual who communicates both with nature and computer. Practical significance. The proposed model of heterogeneous spheres enables to outline intersections variants of sciences and humanities thus defining new conceptual meaning of homo triplex. ; Цели работы – проследить, как изменялись подходы к гуманитарному знанию, и определить возможные пути его развития на современном этапе.Методология и методики. Методология, изложенного в статье исследования, основывается на контент-анализе вербальных и визуальных текстов, а также на индуктивных методиках, позволяющих обобщить гетерогенные подходы.Результаты и научная новизна. Рассмотрен концепт homo duplex начиная с периода проторенессанса, когда произошло вычленение гуманитаристики из общего знания о человеке и компонент значения «земной, небожественный» закрепился за науками, которые обозначались словом humanitatis. Эти науки были противопоставлены теологическим, трактующим божественное начало человека. С опорой на схематичную трактовку человека, представленную Леонардо да Винчи, сделан вывод: именно этот образ сформировал ядро антропоцентрической картины мира, а впоследствии – ведущий исследовательский метод гуманитарных наук. Анализ развития концепта от homo duplex до homo triplex показывает, что динамика его переосмысления во многом зависела от возможности экстраполяции методов научно-естественного познания мира на гуманитарные знания. В качестве причины кризиса современного гуманитарного знания указывается «доктринальное» мышление, вызванное, с одной стороны, факторами политического характера, а с другой стороны, «высоким искусством» превращать постулаты гуманитаристики в догму. Для доказательства данного положения привлекаются художественные и визуальные тексты, а также исторические факты. Современная структура гуманитарного знания основана, по мнению автора, на интеграции гуманитаристики и нейронаук, где ядром исследования являются такие концепты, как сознание, подсознание и язык. Выстроена модель гетерогенных сфер, включающая биосферу, ноосферу, техносферу, семиосферу, социосферу, этносферу. Сформулирована новая парадигма научного знания, объединяющая в себе следующие черты антропоцентрического подхода: человек осознающий (обрабатывающий информацию); человек, творящий себя и мир; человек, взаимодействующий с природой и машиной.Практическая значимость. Предлагаемая модель гетерогенных сфер позволяет вычленить варианты взаимодействия естественных, точных и гуманитарных наук, что определяет новое концептуальное содержание понятия homo triplex.

Раздел "Международные отношения" ; Данная статья рассматривает российскую историографию внешней политики США после окончания «холодной войны». Автор анализирует взгляды российских исследователей на проблемы глобальной политики США в современном мире. Прежде всего, в статье обращается внимание на то, что в российских политико-академических кругах существуют различные точки зрения по целому ряду весьма актуальных для всего мирового сообщества вопросов. Так, в российской историографии идут дискуссии по поводу современной мировой системы. Часть ученых считает, что на смену биполярности пришла многополярность. Другие говорят о существовании однополярности. Третьи не видят ни того, ни другого и говорят о существовании некоего третьего варианта современной международной системы. По-разному ученым видится и ее динамика: от многополярности к однополярности и наоборот. Исходя из своего видения современной международной системы, исследователи по-разному оценивают роль и место в ней Соединенных Штатов Америки. Существуют различия по поводу того, являются ли США сверхдержавой или нет. Хотя подавляющая часть российских ученых отвечают на этот вопрос утвердительно. При этом многие подчеркивают, что Америка постепенно утрачивает свое могущество, что в перспективе может привести ее к утрате доминирования в мире. Анализируя внешнеполитическую стратегию США, большинство российских авторов критически относится к действиям Вашингтона в современном мире. В подавляющей части исследований утверждается, что США хотят установить свое господство в мире. Многие исследователи говорят даже об имперском характере внешней политики США. Оценивая американские внешнеполитические концепции и доктрины, а также практические действия Соединенных Штатов, многие эксперты приходят к мысли о том, что в начале XXI в. США ведут себя не как лидер, а скорее как гегемон. По их мнению, такое поведение США на международной арене не добавляет им популярности. Поэтому многие авторы ратуют за изменения внешнеполитического поведения Америки и предлагают различные варианты. От того, каким путем последуют Соединенные Штаты, во многом зависит дальнейшее развитие мирового сообщества. = The article considers Russian historiography on the US foreign policy after the end of the Cold War. The author gives an analysis of opinions of Russian researchers on the current US global policy. The article draws attention to the fact that there exist various points of view in Russian political and academic groups on a number of topical global problems. For example, Russian historiography sees many discussions about today's global system. Some of the scientists believe that the multipolar world is replacing the bipolar world. Others insist on its unipolarity. Still others do not support either conception and speculate about the existence of some third type of the modern international system. The dymanics of its development is also perceived to be different: either from the multipolar to the unipolar one or vice versa. Depending on their vision of the current international system, the researchers disagree in their evaluation of the role of the USA in global processes. Various opinions also relate to the statement whether the USA are a superstate or not, though the absolute majority of Russian scientists give a positive answer to this question. At the same time, many of them emphasize that the USA are gradually losing their power which might lead to the loss of their global domination. Most of the Russian authors have a critical attitude to the Washington foreign policy. The majority of studies focus on the US aiming to secure their supremacy in the world. Many of the re-searchers even speculate on the imperial nature of the US foreign policy. While assessing American foreign policy concepts and doctrines as well as real steps of the USA, many of the experts come to a conclusion that the USA act not as leader but rather as a predominant force. They believe that such policy of the USA in the international scene makes this country unpopular in different regions of the world. Therefore, many authors stand for changes in the foreign policy of the USA and intro-duce various scenarios since further development of the global community would depend much on the USA's choice of their direction.