Suchergebnisse

В статье сопоставляется концепция культурно-исторических типов Н. Я. Данилевского с реалиями современного мира по четырем направлениям: заимствования между различными культурно-историческими типами; сравнения коренных черт славянского и западного типов; соотношения общечеловеческого и всечеловеческого; последствий национального самоотречения. Н. Я. Данилевский считал, что политические и экономические формы, выработанные одним народом, собственно только для одного этого народа и годятся и не могут считаться уместными и благодетельными для всех других народов. Существует опасность уничтожения культурно-исторического типа при перенесении в него черт, присущих другому культурно-историческому типу. Она тем больше, чем удаленней друг от друга взаимодействующие типы. Коренной чертой германо-романского типа Н. Я. Данилевский определил насильственность, а коренной чертой славянского типа терпимость. Поэтому европейцы рассматривают славян как нечто чужое и чуждое им, и так будет всегда. Концепция Н. Я. Данилевского подтверждается социально-политической действительностью полутора веков, прошедших с ее создания. Для всей глобальной культурной системы существует опасность, связанная с доминированием какого-либо одного культурно-исторического типа, объявляемого общечеловеческим. ; In our article, we provide a comparison between the theory of cultural-historical types as developed by N.Ya. Danilevsky and the reality of our contemporary world in four aspects: borrowings made by various cultural-historical types; basic traits of Slavic and Western types; the correlation between the universal and the panhuman; and the consequences of national self-renunciation. Danilevsky believed that one cultural-historical type can borrow from another its achievements in sciences, technology and industry, but a transfer of economic and political forms can be disastrous for the borrower, as they work only for the type that originally developed them. Should such a transfer happen, the recipient type can be destroyed. This danger increases with the cultural distance between the two types. According to Danilevsky, the basic trait of Romance-Germanic type is violence, while the Slavic type is determined by tolerance. This is why Europeans see Slavs as both foreign and alien. N.Ya. Danilevsky's theory of cultural-historical types has been proved true by sociopolitical developments of the last 150 years. The domination of one cultural-historical type, which is thus declared universal, threatens the whole global cultural system.

В статье прослеживается предсказательный потенциал концепции цикличного развития культуры О. Шпенглера («Закат Европы», 1918) в отношении современной динамики западной культуры, ее связей с русской культурой и влияния на глобальные процессы.По Шпенглеру, любая культура замкнута на себя, имеет свою «душу» и «говорит на своем языке». Для создания из отдельных индивидов народа нужна внутренняя форма данной культуры, некий «душевный принцип», которым обладают все сословия. В современной западной культуре соединились в один клубок цивилизационные (стремление к воле к власти и пространственная экспансия), экономические (капитализм) и политические (идеология либерализма) причины.В отличие от экспансивной и властной западной культуры душа русской культуры, по Шпенглеру, равнинна и безвольна, а русская воля это «свобода от чего-то». «Душевный принцип» русской цивилизации заключить мир в братский союз противостоит западному «не-свое» надо подчинить, завоевывая. Давление одной культуры на другую, навязывание чуждых ценностей и традиций провоцирует переломный момент в истории покоряемой культуры: преодолевая антинациональные элементы, она крепнет; покоряясь, становится псевдоморфозом, жалкой копией довлеющей культуры.Последняя стадия «дряхления» культуры техногенная цивилизация, которой достигла современная Европа, грозит «закатом» не только ей самой, но и всему миру, потому что экспансия и агрессивность Запада вовлекли в его орбиту народы всей планеты, ставшей территорией глобальной неоколонии. ; The article examines the predictive capability of cyclic development of culture as a concept advanced by Oswald Spengler in his Decline of the West (1918). This capability is tested against the contemporary dynamics of Western culture, its contact with Russian culture and the impact it has on global processes. Every culture, according to Spengler, is self-contained, endowed with its own soul and speaks its own language. To make a people from individuals an internal form, or soul principle, is needed, something which have all the estates in the society possess. Contemporary culture of the West weaves together its civilizational causes (will for power and spatial expansion), economic (capitalism) and political (liberal ideology) causes. Unlike the expansionist and power-hungry Western culture, the soul of the Russian culture, according to Spengler, is akin to the Russian plains and devoid of will. The Russian version of freedom (volya) is a freedom from something. The soul principle of Russian civilization is to embrace the world like a brother. This brotherly union stands in contrast to the Western principle of subjugation and conquest. As one culture exerts pressure on another, imposing alien values and traditions onto it, a crucial stage begins in the history of the nation being subdued. If it manages to overcome antinational elements, it grows stronger; otherwise it becomes a pseudomorphic, weak copy of the dominating culture. Contemporary Europe has achieved the final stage of cultural aging a technogenic civilization. It threatens with decline of both Europe and the world as the expansion and aggression of the West have drawn all the peoples of the world into its orbit and made the planet a global neo-colony.

Капиталистическая идеология рассматривается в данной статье как специфическое порождение западной цивилизации, что отражено как в формационной концепции К. Маркса, так и в цивилизационной концепции О. Шпенглера. Капитализм как экономическая система действует по принципу насилия: изъятие прибавочной стоимости у рабочих, обман и разорение мелких вкладчиков и предприятий-конкурентов. Становление капитализма совпадает с созданием мировой колониальной системы, т.к его функционирование связано с использованием все нарастающего количества ресурсов и созданием мирового рынка производства и сбыта продукции. Поэтому колониализм неотделим от капитализма. Глобальный экономический дисбаланс по оси «Север-Юг» ведет к денежному тоталитаризму, т.е. финансовой зависимости большинства стран мира от глобальной метрополии. В этой выстаивающейся системе глобального неоколониализма теряет смысл понятие внешней политики. Ее место занимает мировая внутренняя политика, безучастная к суверенным государствам и строящаяся на принципах западной политической культуры, обретающей ныне неоколониальные черты. Доказано, что идеология становится главной формой культуры. При современной расстановке сил преобладает именно капиталистическая идеология: она является лучшей формой осуществления воли к власти, потому что поощряет конкуренцию (что способствует проявлению и развитию воли к власти) и, концентрируя в своих руках экономическую и политическую силу, в наибольшей степени эту волю осуществляет. В целом капиталистическая идеология способствует снижению разнообразия экономических, политических и культурных форм жизни народов и ведет к инволюционной направленности развития общества. ; The capitalist ideology is considered in this article as specific generation of the western civilization that is reflected both in the formational concept of K. Marx, and in the civilization concept of O. Spengler. Capitalism as economic system works by the principle of violence: withdrawal of a surplus value at workers, deception and ruin of small investors and the rival enterprises. Formation of capitalism coincides with creation of world colonial system, т.к its functioning is connected with use all of the increasing quantity of resources and creation of the world market of production and sales of products. Therefore the colonialism is inseparable from capitalism. The global economic imbalance on an axis "North-South" conducts to monetary totalitarianism, i.e. financial dependence of the majority of the countries of the world on the global mother country. In this stood system of global neo-colonialism the concept of foreign policy loses meaning. Its place is taken by the world domestic policy indifferent to the sovereign states and under construction on the principles of the western political culture finding nowadays neocolonial lines. It is proved that the ideology becomes the main form of culture. At modern alignment of forces capitalist ideology prevails: it is the best form of implementation of will to the power because encourages the competition (that promotes manifestation and development of will to the power) and, concentrating in the hands economic and political force, most this will carries out. In general the capitalist ideology promotes decrease in a variety of economic, political and cultural forms of life of the people and conducts to an involutional orientation of development of society.

<p>Статья посвящена сравнительному анализу концепций трех представителей духовной культуры первой половины ХХ в. — одновременно ученых, философов и религиозных деятелей — концепций духовной энергии В. Ф. Войно-Ясенецкого, ноосферы П. Тейяра де Шардена и пневматосферы П. А. Флоренского. Эти мыслители рассматривали проблемы духа с позиции его отношения с Богом, человеком и природной средой. Показано, что, несмотря на сюжетные различия их подходов, данный анализ демонстрирует, что у них много общего, и в целом они создают панорамную картину связи понятия духа с индивидуальным бессмертием человека. Рассматриваются также такие проблемы, волновавшие указанных авторов, как соотношение понятий духа, души, тела, ума, мозга, сердца; возможности автономного существования духа относительно души и тела и т. п. Делается вывод об увеличении в современную эпоху в связи с развитием концепций ноо- и пневматосферы значения и роли духовной энергии в развитии человечества.</p>

В статье обсуждается значение работы с представлениями в школе римского стоика Эпиктета для развития человека. В первой части статьи анализируется понятие самотворчества в его соотношении с понятием творчества. Анализируются три значения понятия самотворчества: бессознательное воздействие творчества на самого творца, сознательное воздействие с помощью культуры на собственное бытие автора и сознательное воздействие на самого человека-творца как самоцель. Управление представлениями рассматривается как важный этап самотворчества, ведущий в дальнейшем к изменению поведения и образа жизни.Рассматриваются постигающие и непостигающие, истинные и ложные представления; дилемма «мое — чужое», которая приобретает у Эпиктета основополагающее значение; понятие свободы воли, которое распространяется римским стоиком только на то, что является для человека своим. Анализируются принципы, используемые Эпиктетом: 1) «уясняй» представления в соответствии с велениями бога, поведением великих философов, интересами целого и собственными соответствующими природе целями самосовершенствования; 2) «свое блюди всячески, чужого не домогайся»; 3) отстраняйся от всего, что не зависит от твоей свободы воли. Проводятся аналогии между буддистским освобождением от желаний и эпиктетовым освобождением от чрезмерной привязанности к внешней реальности; свободой выбора, о которой пишет Эпиктет, и экзистенциалистической концепцией этического выбора.Несмотря на то что стоицизм не является сейчас модным философским направлением, принципы, сформулированные Эпиктетом, воспроизводятся в современной философской и психологической литературе. Например, принцип непривязанности к внешней материальной действительности, принцип гиперстимуляции и гипостимуляции, используемые для достижения измененных состояний сознания, и тому подобные восходят к учению Эпиктета. В наше время взгляды стоиков, и в частности Эпиктета, становятся столь же актуальными, как они были в Античности.

В статье обсуждается введенное Ф. М. Достоевским понятие русской идеи и значение размышлений писателя о русском социализме. Русская идея как братское единение людей должна была, по мысли Достоевского, преодолеть разрыв между простым народом и образованными слоями населения и обеспечить общественное согласие. Но она имела и всемирно-историческое значение в качестве ненасильственного способа объединения всех жителей планеты на основе русского социализма как братства народов во Христе. Достоевский противопоставлял русский социализм французскому утопическому социализму, возникшему на основе идей Великой французской революции, атеистическому и деспотическому, и немецкому протестантскому социализму, который объединялся им с французским под общим названием европейского социализма. Прослеживается аналогия между развитием русской идеи и обстоятельствами жизни самого писателя. Православие как первая модификация русской идеи было отправной точкой и для становления личности самого Достоевского. Увлечение писателя в молодости утопическим социализмом соответствовало второй модификации русской идеи.Впоследствии в процессе мучительных размышлений о судьбе России Достоевский сформировал свой личный духовный синтез, преодолевший его внутреннюю расщепленность, — соединение православия с социалистическими идеями, которое он назвал русским социализмом. Писатель рассматривал его в качестве наилучшей формы развития русской и глобальной цивилизации.

One hundred years ago, deep contradictions accumulated in Russia, and they were not peacefully resolved by the elite society of the time. The contradictions intensified both within the capitalist society and between the thriving capitalism and the huge peasant mass educated in the commune which did not stay aloof and was involved in the revolutionary flame.The paper considers the civilizational factor of the Russian revolution of 1905-1907 and 1917, which is as important as the factor of formation. Attention is drawn to the views of L. N. Tolstoy and V. I. Lenin. They characterised the Russian revolution as anti-capitalist and capable of developing into a socialist one. They also noted the peculiarities of the Russian revolution and its results in terms of the transition from the first, Eastern Orthodox, modification of the Russian idea, to the second — Soviet.The paper analyses the three main forces of the Russian revolution on three levels — natural, which became active in power vacuum, political — at the level of political coalitions and organizations, and the ideological level, represented by the capitalist and socialist ideologies and the Russian idea. The author shows the establishment of the power of a new nationhood type – the Soviets, based on principles similar to communal self-government under the dominance of the Bolshevik Party; the strengthening of new collectivist forms of life in the economy, under the hard management of a "new-type party"; the coming of socialist principles of morality and ethics which replaced Orthodox, ecclesiastic foundations of the society in the spiritual and ideological sphere.The paper points out the lessons of the Russian revolution of 1917: the seizure of power and the destruction of the old elite does not ensure the final victory of socialism as a rebirth of the newly emerged elite is possible; building socialism and retaining socialist transformations requires a fairly high level of the moral development of a society; the built socialism must correspond to the peculiarities of this civilization and to the national mentality and the nature of its representatives.The conclusions of the article can serve as material for further discussions on the events that changed the course of the Russian and world history. The Russian revolution had both positive and negative consequences. ; Сто лет назад в России накопились глубинные противоречия, которые не были мирно разрешены тогдашней элитой общества. Противоречия обострились как внутри капиталистического общества, так и между бурно развивающимся капитализмом и воспитанной в общине огромной крестьянской массой, которая не осталась безучастной и была вовлечена в революционное пламя. В работе рассматривается цивилизационный фактор русской революции 1905–1907 гг. и 1917 г., который столь же важен, как фактор формационный. Обращается внимание на взгляды Л. Н. Толстого и В. И. Ленина. Они характеризовали русскую революцию как антикапиталистическую и способную перерасти в социалистическую, а также обращали внимание на особенности протекания русской революции и ее результаты в плане перехода от первой, православной, модификации русской идеи ко второй — советской.Анализируются три основные силы русской революции на трех уровнях — стихийном, активизировавшемся в условиях вакуума власти, политическом — на уровне политических организаций и коалиций и идеологическом, представленном капиталистической и социалистической идеологиями и русской идеей. Показывается, как утверждалась власть нового типа государственности — Советов, основанных на принципах, аналогичных общинному самоуправлению, под доминированием партии большевиков; как в экономике укреплялись новые, коллективистские формы жизнеустройства при жестком управлении «партии нового типа»; как в духовно-идеологической сфере на смену православным, церковным устоям общества пришли социалистические принципы морали и нравственности.Отмечаются уроки русской революции 1917 г.: захват власти и уничтожение прежней элиты не обеспечивает окончательной победы социализма, так как возможно перерождение возникшей новой элиты; для построения социализма и удержания социалистических преобразований необходим достаточно высокий уровень нравственного развития общества; построенный социализм должен соответствовать особенностям данной цивилизации и национальному менталитету и характеру ее представителей.Выводы статьи могут служить материалом для дальнейших дискуссий, посвященных событиям, которые изменили ход русской и мировой истории. Русская революция имела положительные и отрицательные последствия.

В статье сопоставляется концепция культурно-исторических типов Н. Я. Данилевского с реалиями современного мира по четырем направлениям: заимствования между различными культурно-историческими типами; сравнения коренных черт славянского и западного типов; соотношения общечеловеческого и всечеловеческого; последствий национального самоотречения.Н. Я. Данилевский считал, что политические и экономические формы, выработанные одним народом, собственно только для одного этого народа и годятся и не могут считаться уместными и благодетельными для всех других народов. Существует опасность уничтожения культурно-исторического типа при перенесении в него черт, присущих другому культурно-историческому типу. Она тем больше, чем удаленней друг от друга взаимодействующие типы.Коренной чертой германо-романского типа Н. Я. Данилевский определил насильственность, а коренной чертой славянского типа — терпимость. Поэтому европейцы рассматривают славян как нечто чужое и чуждое им, и так будет всегда.Концепция Н. Я. Данилевского подтверждается социально-политической действительностью полутора веков, прошедших с ее создания. Для всей глобальной культурной системы существует опасность, связанная с доминированием какого-либо одного культурно-исторического типа, объявляемого общечеловеческим.

In our article, we provide a comparison between the theory of cultural-historical types as developed by N.Ya. Danilevsky and the reality of our contemporary world in four aspects: borrowings made by various cultural-historical types; basic traits of Slavic and Western types; the correlation between the universal and the panhuman; and the consequences of national self-renunciation.Danilevsky believed that one cultural-historical type can borrow from another its achievements in sciences, technology and industry, but a transfer of economic and political forms can be disastrous for the borrower, as they work only for the type that originally developed them. Should such a transfer happen, the recipient type can be destroyed. This danger increases with the cultural distance between the two types.According to Danilevsky, the basic trait of Romance-Germanic type is violence, while the Slavic type is determined by tolerance. This is why Europeans see Slavs as both foreign and alien.N.Ya. Danilevsky's theory of cultural-historical types has been proved true by sociopolitical developments of the last 150 years. The domination of one cultural-historical type, which is thus declared universal, threatens the whole global cultural system. ; В статье сопоставляется концепция культурно-исторических типов Н. Я. Данилевского с реалиями современного мира по четырем направлениям: заимствования между различными культурно-историческими типами; сравнения коренных черт славянского и западного типов; соотношения общечеловеческого и всечеловеческого; последствий национального самоотречения.Н. Я. Данилевский считал, что политические и экономические формы, выработанные одним народом, собственно только для одного этого народа и годятся и не могут считаться уместными и благодетельными для всех других народов. Существует опасность уничтожения культурно-исторического типа при перенесении в него черт, присущих другому культурно-историческому типу. Она тем больше, чем удаленней друг от друга взаимодействующие типы.Коренной чертой германо-романского типа Н. Я. Данилевский определил насильственность, а коренной чертой славянского типа — терпимость. Поэтому европейцы рассматривают славян как нечто чужое и чуждое им, и так будет всегда.Концепция Н. Я. Данилевского подтверждается социально-политической действительностью полутора веков, прошедших с ее создания. Для всей глобальной культурной системы существует опасность, связанная с доминированием какого-либо одного культурно-исторического типа, объявляемого общечеловеческим.

<p>В данной работе представлены точки зрения русских философов конца XIX — ХХ в. на проблему: почему Россию можно считать цивилизацией и что является ее ценностно-духовным ядром. Первым на эту тему высказался Н. Я. Данилевский, утверждавший целостность и структурные различия культурно-исторических типов (цивилизаций), к которым относил и Россию. Русскую идею как духовное ядро российской цивилизации рассматривали Ф. М. Достоевский, В. С. Соловьев, Н. А. Бердяев и видели в ней соединение разных аспектов: 1) это духовно-социальный проект; 2) включает два уровня — национальный и всемирный; 3) исторически существовало две ее модификации — православная и коммунистическая; 4) в ней заключена мессианская необходимость.</p><p>Анализируя историю России, Н. А. Бердяев увидел пять ее отчетливых этапов. Называя каждый из этапов «Россией», русский философ подчеркивает громадность и катастрофичность переходных государственных преобразований, неважно, какой они имели источник — внешний или внутренний. Катастрофичность российской истории он объясняет глубокой противоположностью русского национального характера, в котором всегда сталкиваются два элемента — природное язычество, идущее от стихийности бесконечной русской земли, и православный аскетизм как устремленность к потустороннему миру. И. А. Ильин в середине ХХ в. рассматривал русскую идею не как теоретическую конструкцию, а как практический способ приобщения к жизни цивилизации. Он считал, что только воля к духу освобождает от духовного сиротства, а обретение родины следует как акт духовного самоопределения.</p><p>Два современных русских философа — А. А. Зиновьев и А. С. Панарин — анализируют причины крушения Советского Союза и рассматривают два различных сценария будущего России. Зиновьев считает, что возникновение социалистического государства — случайное исключение в человеческой истории, реализовавшаяся социальная утопия. И крах социализма отбрасывает не только Россию, но и все человечество в прошлое, подрывает надежды на будущее. Выступая с позиции православия, Панарин называет русскую идентичность конфессионально-цивилизационной, ценностно-нормативной и в глубоком смысле — духовной. По его мнению, возможность будущего открывается в единственном случае — новой сакрализации мира, осуществляемой «простым народом» (имеются в виду жители России). <em></em></p>

<p>В статье рассматриваются основы духовного воспитания в семье. Раскрываются важнейшие его принципы — глубинное изменение души, воспитание человечности и всечеловечности (Ф. М. Достоевский), семья как школа любви. Приводятся системы стилей воспитания, которые включают следующие типы: 1) автократический — явно доминируют родители; 2) авторитарный — допускается право голоса ребенка, но без права решения; 3) демократический — равность голосов родителя и ребенка; 4) разрешающий — согласие родителя с любым решением подростка; 5) попустительский — все решает сам ребенок, не оповещая родителей; 6) игнорирующий — независимость поведения родителей и детей. Авторы считают наиболее благоприятными для семейного взаимодействия авторитарный и демократический стили.</p><p>Анализируются современные формы угасания любви, отмеченные Э. Фроммом, — любовь как взаимное половое удовлетворение и любовь как «"работа в составе команды" и "убежище от одиночества"», и их влияние на духовное воспитание ребенка. Способы противостояния угасанию и воспитания ответственности сформулированы и в истории человечества, и в отечественной педагогике, например в системе А. М. Сухомлинского. Это значит осознавать гармоническое единство личного и общественного; дорожить святынями Отечества как личными ценностями; иметь глубокое чувство человеческого достоинства и ценить достоинство другого; быть открытым другому и в горе, и в радости; любить труд как способ самореализации.</p>

The article deals with the issues of correlation of external and internal freedom, freedom of thought and wisdom, and their participation in creative choice and action as unintentional thoughts caused by the self-isolation regime. The authors show that the concept of freethinking is closely related to the understanding of freedom in this era. In the free-thinking as its incarnation lay two essential features: negative — "freedom from" and positive — "freedom for". The historical retrospective of their balance appears as a certain regularity, which the authors conventionally call the "swing of free thought": the birth of a new branch of spiritual culture is due to the growing criticism of the previous one and the appearance of a galaxy of thinkers who form it.Thus, in the freethinking of Antiquity, with its tendency to reject the pressure of fate, at first "freedom from" prevailed, to which later, as a result of the positive work of numerous philosophical schools, "freedom for" was added. The formation of Christianity as a branch of spiritual culture was accompanied by criticism of previous philosophy (for example, by Neoplatonists) and the creative work of the apostles and Christian thinkers of the patristic era. In the medieval acquisition of freedom as a gift of God, "freedom for" was asserted, which, under the influence of late dogmatism, turned into negative freedom by the Renaissance. Anti-clericalism and anti-dogmatism were overcome by modern thinkers who, creating the methodology of science (English empiricism and continental rationalism), established new goals and meanings of knowledge, and freedom became necessary "for" the knowledge of the laws of nature. The birth of ideology as a branch of culture in the late XIX-early XX centuries, although it did not occur against the background of criticism of science, still produced a new field of freedom — political freedoms marked by bourgeois-liberal ideas. Global humanity, which now has a common destiny, is approaching a new "axial time", which will probably require a new freethinking — both negative, which is already embedded in the ideas of Western postmodern philosophy, and positive, for example, in the framework of the philosophical-religious-scientific synthesis prepared by Russian religious philosophers. ; В статье рассматриваются проблемы соотношения свободы внешней и внутренней, свободомыслия и мудрости и их участия в творческом выборе и действии как нечаянные мысли, вызванные режимом самоизоляции. Авторы показывают, что понятие свободомыслия тесно связано с пониманием свободы в данную эпоху. В свободомыслии как его ипостаси заложены две сущностные черты — негативная — «свобода от» и позитивная — «свобода для». Историческая ретроспектива их баланса предстает как некая закономерность, которую авторы условно называют «качелями свободомыслия»: рождение новой отрасли духовной культуры происходит за счет нарастающей критики предыдущей и появления плеяды мыслителей, ее формирующих.Так, в свободомыслии Античности с его устремлением к отказу от давления рока сначала преобладала «свобода от», к которой позже в результате позитивной работы многочисленных философских школ добавилась «свобода для». Становление христианства как отрасли духовной культуры сопровождалось критикой предыдущей философии (например, неоплатониками) и созидательной работой апостолов и христианских мыслителей эпохи патристики. В средневековом обретении свободы как божьего дара утверждалась «свобода для», которая под влиянием позднего догматизма превратилась к эпохе Возрождения в негативную свободу. Антиклерикализм и антидогматизм был преодолен мыслителями Нового времени, которые, создавая методологию науки (английский эмпиризм и континентальный рационализм), утвердили новые цели и смыслы познания, и свобода стала нужна «для» познания законов природы. Рождение идеологии как отрасли культуры в конце XIX — начале ХХ вв., хотя и происходило не на фоне критики науки, все же произвело новое поле свободы — политические свободы, обозначенные буржуазно-либеральными идеями. Глобальное человечество, отныне имеющее общую судьбу, подходит к новому «осевому времени», которое, вероятно, потребует нового свободомыслия — негативного, которое уже заложено в идеях западной философии постмодернизма, и позитивного, например, в рамках философско-религиозно-научного синтеза, подготовленного русскими религиозными философами.

Работа является завершением цикла работ авторов по проблеме самотворчества (СТ) в Античности. Прослеживаются позиции различных философских школ — Платона, Аристотеля, киников, эпикурейцев и стоиков — в ракурсе четырех типов духовных упражнений, предложенных П. Адо, — «научиться жить», «научиться вести диалог», «научиться чтению», «научиться умирать» (упражнению «научиться жить» посвящена предыдущая работа).Практическая направленность античной философии вполне рационально толкала человека к самоизменению, она создала методологию СТ — самоконтроль как способность не растрачивать себя в обыденной жизни и созерцание как способность к расширению сознания. Главной составляющей обоих уровней является устремленность. Философия как гениальный экспериментатор отбирает людей, готовых посвятить свою жизнь заложенному в них предопределению творчества в самом широком смысле, как творчеству культуры (они стали создателями философии как отрасли культуры), как жизнетворчеству (желание изменить социальный и политический строй общества) и как самотворчеству.

В статье анализируется значение самотворчества в культуре. Самотворчество определяется как особая разновидность творчества, относящегося к самому творцу, который пытается изменить себя в соответствии со своими представлениями об идеале. Самотворчество, как и творчество, самосознание, смыслополагание, формирование системы ценностей можно отнести к духовности, высшей способности человека. Поскольку дух призван выполнять миссию управления — мыслями, чувствами, поведением человека, должны существовать практики «тренировки» духа, «духовные упражнения».Прослеживаются позиции различных философских школ Античности — Платона, Аристотеля, киников, эпикурейцев и стоиков — в ракурсе одного из четырех типов духовных упражнений, предложенных П. Адо, — упражнения «научиться жить». Античность создала несколько систем догматов как поле для рациональной созерцательности и систем философского самоконтроля, учитывающих разные возможности и наклонности людей, заложив, таким образом, основы самотворчества.

This paper is the end of a series of works on the issue of self-creation (SC) in antiquity. The authors trace the standpoints of various philosophical schools — Platonism, Aristotelianism, Cynicism, Epicureanism and Stoicism from the perspective of the four types of spiritual exercises proposed by P. Ado — "learning to live", "learning to conduct a dialogue", "learning to read" and "learning to die" (the previous paper is devoted to the exercise "learning to live").The practical orientation of ancient philosophy quite rationally pushed man to self-change; it created the methodology of SC – self-control as the ability to not waste oneself in everyday life and contemplation as the ability to expand consciousness. The main component of both levels is aspiration. Philosophy as a genius experimenter selects people who are ready to devote their lives to the engrained predestination of creativity in the broadest sense – as the creativity of culture (they became the creators of philosophy as a branch of culture), as life creation (the desire to change the social and political structure of society) and as self-creation. ; Работа является завершением цикла работ авторов по проблеме самотворчества (СТ) в Античности. Прослеживаются позиции различных философских школ — Платона, Аристотеля, киников, эпикурейцев и стоиков — в ракурсе четырех типов духовных упражнений, предложенных П. Адо, — «научиться жить», «научиться вести диалог», «научиться чтению», «научиться умирать» (упражнению «научиться жить» посвящена предыдущая работа).Практическая направленность античной философии вполне рационально толкала человека к самоизменению, она создала методологию СТ — самоконтроль как способность не растрачивать себя в обыденной жизни и созерцание как способность к расширению сознания. Главной составляющей обоих уровней является устремленность. Философия как гениальный экспериментатор отбирает людей, готовых посвятить свою жизнь заложенному в них предопределению творчества в самом широком смысле, как творчеству культуры (они стали создателями философии как отрасли культуры), как жизнетворчеству (желание изменить социальный и политический строй общества) и как самотворчеству.