Suchergebnisse

Лакуны – это пробелы, белые пятна на семантической карте языка, текста или культуры. Они незаметны ни изнутри, ни при рассмотрении одного языка, текста или культуры, но  выявляются при их сопоставлении. Основы теории лакун были заложены Ю.А. Сорокиным и И.Ю. Марковиной в рамках Московской психолингвистической школы и впервые представлены в коллективной монографии в конце 1980-х годов [Марковина, Сорокин 1989]. Сегодня теория лакун, методы установления лакун, их классификационная сетка уже достаточно широко описаны в научной литературе и применяются в различных лингвистических дисциплинах. Лакунологические исследования за рубежом носят более междисциплинарный характер и построены чаще всего на эмпирических данных, полученных в результате социологических исследований. Основы этого направления были заложены Астрид Эртельт-Фиит, которая в середине 1980-х годов провела интервью с западногерманскими студентами и аспирантами. Исследовательница задавала вопросы о том, что находят необычным, сложным, непонятным или, наоборот, особенно интересным в повседневной жизни в Москве девушки и молодые люди. На основе собранного материала были выявлены лакуны, которые затем автор проанализировала с помощью московских этнопсихолингвистов [Ertelt-Vieth 1990]. Очень интересно смотреть на жизнь в Москве того времени глазами западногерманской исследовательницы: очереди в магазинах, дефицит, «мешочники», зимняя шапка как статусный символ (норка или кролик), неприветливые портье в ресторанах, но в то же время гостеприимство московских коллег и друзей, хорошо организованные выступления детей в детских садах и разговоры о мире с попутчиками в электричках. Интересно также отметить, что полевые исследования А. Эртельт-Фиит проходили в очень сложное время – 1983–1984 годы, сразу же после падения «Боинга-747» на Сахалине, в период обостренных во время холодной войны отношений с Западом. Прикладные аспекты применения теории лакун достаточно разнообразны. Например, сравнивая тексты оригинала и перевода художественной литературы, можно установить глубину и разновидность языковых и культурных лакун, их удачную или менее удачную подачу при переводе, которые могут быть обусловлены не только сложностью сопоставимости языков, культур, исторических эпох, профессиональными компетенциями переводчиков, но и готовностью читателей воспринимать ту или иную информацию. В качестве примера приведем повесть Василия Гроссмана «Всё течет», которая впервые была переведена на немецкий язык и опубликована во Франкфурте-на-Майне, в ФРГ, в 1972 году. Первое издание на немецком языке, ориентированное по большей части на западного читателя, содержало перечень действующих лиц, включающий уменьшительно-ласкательные формы их имен; краткие биографии 75 известных личностей – деятелей науки и культуры, политиков, исторических персонажей, а также 53 примечания, объясняющих те или иные события, описанные в тексте. Второе издание повести (Берлин, 1990 год), работа над которым началась еще в 1989 году в ГДР, содержит всего лишь 31 примечание, 21 из которых – именной указатель. Переводчица второго издания, социализация которой полностью прошла в Восточной Германии, а также восточногерманский издатель "Volk und Wissen Verlag" не сочли нужным пояснять своим потенциальным читателям, кто такие Алексей Толстой, Илья Репин, Дмитрий Шостакович, Семён Будённый и его Конная армия, а также белогвардейцы Антон Деникин и Александр Колчак. Отказались они также и от пояснения того, что Дмитрий Менделеев – автор периодической системы химических элементов, а Надежда Крупская – жена Владимира Ленина [Salevsky 2009]. Прикладное применение теории лакун возможно не только в переводоведении (более подробный обзор: [Panasiuk 2005; Panasiuk 2010; Panasiuk 2016]), но и в киноведении. Перед кинематографистами встает вопрос: как представить другую страну так, чтобы она была как можно более аутентичной, но в то же время понятной широкому кругу зрителей в различных странах, используя существующие уже средства и возможности. Например, когда было достаточно сложно получить разрешение на съемки в СССР, из-за схожести климата и архитектуры Финляндия часто служила декорацией для создания русской (советской) атмосферы: некоторые из улиц финской столицы, Сенатскую площадь, Александровский театр можно увидеть в фильме «Парк Горького» (1983), а в ленте «Белые ночи» (1985), кроме православного Успенского собора Хельсинки есть еще и финский остров Репосаари, который послужил естественной декорацией для съемок Сибири. Сегодня у режиссеров больше возможностей: панельные застройки Литвы выступили прекрасной имитацией украинской Припяти в мини-сериале «Чернобыль» (2019), а аллея Карла Маркса в Восточном Берлине – имитацией Москвы в мини-сериале «Ход королевы» (2020). Тем не менее, даже в фильмах и сериалах, получивших одобрение как профессионального сообщества, так и зрителей, не обходится без откровенных ляпов: мальчик 10–12 лет, развозящий в кастрюле водку и разливающий ее гостям поварешкой, словно это компот или борщ, в одной из фешенебельных гостиниц Москвы в начале 1970-х («Ход королевы», 2020); наличие очень дефицитной в то время туалетной бумаги в одной из тюрем Лубянки в конце 1970-х («Американцы», 2013−2018) [Русские на экране 2021] или уж слишком частое обращение «товарищ» без фамилии к представителям обоих полов в устной речи в середине 1980-х («Чернобыль», 2019) – всё это свидетельствует о необходимости активного привлечения специалистов по межкультурной коммуникации к работе над фильмами и сериалами. Одно из последних крупных исследований, касающихся особенностей работы председателя совета директоров в 14 европейских странах, выявило ряд межкультурных особенностей [Shekshnia, Zagieva 2021]. Так, например, в Германии председатель совета директоров для встречи с работниками может выбрать обычную закусочную, приехать на автомобиле среднего класса, в повседневной одежде для того, чтобы быть на равных [Denisova-Schmidt, Firnhaber 2021] (лакуны коммуникативных средств идентификации, лакуны этикета). В российских компаниях распространен «разговор по душам», который используется для того, чтобы решить или предотвратить конфликты [Ryasentseva, Zagieva 2021]. В украинских компаниях принято «трапезничать» [Timonkina 2021]. В Финляндии на заседание совета директоров приглашаются представители кадрового резерва и менеджеры среднего звена, чтобы повысить доверие и проинформировать обо всех изменениях из первых уст [Shekshnia 2021] (фондовые лакуны). В Турции в доковидное время в обязанности эффективного председателя совета директоров входил контроль за соблюдением на заседаниях определенной дисциплины: в частности, присутствующие не должны отвлекаться на переписку в смартфоне или телефонные разговоры [Yaşargil, Denisova-Schmidt 2021] (лакуны коммуникативных средств идентификации, лакуны этикета). Теория лакун, как и большинство российских (советских) инновативных подходов в области межкультурной коммуникации, произошла из лингвистических дисциплин, тогда как зарубежные теории по межкультурной коммуникации (например, теория Герта Хофстеде, теория Чарльза Хэмпден-Тернера и Фонса Тромпенаарса, карта культурных различий Эрин Мейер) были созданы в рамках бизнес-дисциплин [Denisova-Schmidt 2015]. Теория лакун – это не шкала, описывающая по балльной системе определенную культуру и задающая таким образом модель поведения в ней. Теория лакун – это своего рода лакмусовая бумажка, накладывая которую на ту или иную ситуацию, можно выявить определенные межкультурные различия, возникающие при столкновении двух и более языков и культур. Задача исследователей заключается в адекватной интерпретации данных различий. Теорию лакун можно применять в широком спектре дисциплин, используя различные данные, будь то интервью, опросники, результаты включенного наблюдения, а также тексты в широком смысле этого слова (художественная литература, театр, кино, реклама). Теория лакун способствует более глубокому анализу пробелов в понимании при межкультурной коммуникации и оптимизации последней [Denisova-Schmidt et al. 2020; Марковина, Денисова-Шмидт 2021].

The problem of academic dishonesty at Russian universities is often foregrounded in discussions of contemporary academia, but it is not new. Only its scope, complexity, and pressure from various stakeholders to mitigate or—on the contrary—completely ignore this growing challenge are new. This paper presents a historical overview of corruption at Russian universities, demonstrating that the lack of academic integrity, in many forms, existed in Tsarist Russia and the Soviet Union. In addition to drawing from interviews with experts, the paper examines memoirs about student life edited by Russian historian Vasilii Klyuchevsky, the movies Operation Y and Shurik's Other Adventures (dir. Leonid Gaidai, 1965) and Balamut (dir. Sergei Bodrov Sr., 1979), and literature by Ivan Kuprin ('A Clump of Lilacs', 1894), Lev Kassil (The Black Book and Schwambrania, 1928–1931), and Aleksandr Solzhenitsyn (The First Circle, 1978).

Книга «Университеты в России: как это работает» является результатом совместной пятилетней работы Ярослава Кузьминова и Марии Юдкевич. В рецензии затрагиваются лишь некоторые из тезисов, представленных в книге: это переход из школы в вузы и проблемы средней школы вообще, сравнение кафедр российских университетов с оригинальной немецкой моделью, а также равные возможности как в получении высшего образования, так и в дальнейшей научной карьере. Очень подкупает откровенность авторов при описании некоторых правил игры академического рынка, упоминании коррупции, а также артикуляции проблем академического мошенничества и имитации работы вузов для достижения формальных показателей.

Citation: Denisova-Schmidt E. (2020) The End of the Academic Profession in Russia? Mir Rossii, vol. 29, no 3, pp. 86–95. DOI: 10.17323/1811-038X-2020-29-3-86-95
This article discusses the attractiveness of the academic profession in Russia today. Unnecessary administrative workloads, "unteachable students", restrictions on academic freedom, diminishing monetary incentives all contribute negatively to the intellectual, creative and teaching activities of faculty members, especially at mass universities. The article is a reflection on the open letter from Vera Afanasieva, a professor of philosophy at Saratov State University, to Olga Vasilyeva the then Russian Minister of Education and Science (2017). This letter, in which the author highlights several major problems of Russian higher education − "total poverty; paper paranoia and clerical schizophrenia; pathological lies − pseudology and mythomania; the devaluation of knowledge; mental illness" − led to a public discussion in the Russian academic community and a number of visits by law enforcement agencies. The paper argues that some of the symptoms might be common and even prevalent in other academic systems, but stresses the magnitude of these phenomena in Russia, including the possible personal responsibilities of faculty members for students' "extracurricular activities" such as participating in protests.