Suchergebnisse

УДК 349.41The article is devoted to the analysis of legal forms and informal land use practices existing among Chinese farmers on the Russian Far East. The main intention of the authors is to explore the reasons for the existence of sustainable practices circumvent legal restrictions of land rights of foreign citizens and legal entities, as well as determine the "limits of limitations" of land rights of foreigners (including property and land lease rights). Problem field of the research includes definition of trends of legal regulation in this sphere, classification of informal land use practices by Chinese farmers, as well as a comparative description of the trends in legal regulation of land relations with foreign element in the Commonwealth of Independent States and Asia-Pacific countries. Methodology includes sociological methods (interview, participant observation) by which authors has obtained and classified infor-mation on informal land use practices existing among Chinese farmers. Specially-legal methods (including comparative legal analysis and method of normative interpretation) were used to determine the regulatory trends in neighboring countries as well as to find out the limits of restrictions which may be imposed on foreigners land rights without con-tradiction with federal Constitution. Restrictive initiatives promoted recently by Ministry of agriculture not only make a visible contrast with the liberalization of land use in the neighboring countries of the Asia-Pacific region, but also are not adequate in light of the government's intentions to attract foreign investment into the economy of the Far East region. The fact that some subjective rights belongs to foreign citizens and legal persons in itself does not allow the government to restrict them more than such rights of Russian citizens. Moreover, further limitation invades in the very essence of the content (core) of the right for land. A further limitation of land use rights of foreigners not only would repel investment, but will also encourage the development of informal land use practices, which, in turn, are the breeding ground for corruption in local government, as well as in the controlling and supervisory authorities. ; УДК 349.41Статья посвящена анализу правовых ограничений и неформальных практик землепользования, существующих среди китайских фермеров на Дальнем Востоке России. Ограничительные инициативы последнего времени не только составляют контраст с либерализацией режима землепользования в соседних государствах АТР, но и не очевидны в свете правительственных намерений по привлечению иностранных инвестиций в экономику Дальнего Востока. Принадлежность субъективных прав иностранцам сама по себе не дает возможности большего их ограничения в сравнении с правами российских граждан. Дальнейшие их ограничения вторгаются в само существо содержания (ядро) права на землю. Ограничение прав землепользования иностранцев не только оттолкнет инвестиции, но и будет стимулировать развитие неформальных практик землепользования, которые являются питательной средой для коррупции в органах государственной власти и местного самоуправления.

There is no conceptual analysis of the Russia's pivot to East while a lot of discussion about nature and consequences of this geopolitical maneuver among both Russian and foreign analysts. The article based on the analysis of Russian official program documents explores the key aspects of the Russia`s reorientation to Asia policy. Authors view the policy in the context of three global processes: 1) participation of Russia in global competition towards reconfiguration of global order; 2) Russian strategy for reintegration of post-Soviet space and its interaction with alternatives projects for post-Soviet integration; 3) diversification of political and economic ties of Russia with its West/East partners. According to the authors' conclusions, the 'pivot to East' process is unfolding in several dimensions simultaneously. Current geopolitical reconfiguration is the result of long-term processes which closely related with main geopolitical and internal priorities of Moscow, and this gives the reasons for vision of the pivot to East as sustainable rising tendency, which will independent from current and short-run processes in the international affairs. The factors, which directly led Russia to this policy, were rapprochement with China, building of cooperation and integration infrastructure with Asia-Pacific and post-Soviet Central Asia countries, diversification of energy resources trade with the purposes of avoid dependency from monopsonic European market. ; Статья посвящена анализу предпосылок появления феномена российского «поворота на Восток». Несмотря на определённый скептицизм по отношению к этому понятию среди наблюдателей, как за рубежом, так и в самой России, авторы показывают, что пеореориентация России на тесное взаимодействие с государствами Азиатско-тихоокеанского региона и развитие восточных регионов страны действительно происходит. При этом отмечается, что «поворот на Восток» должным образом не концептуализирован и зачастую анализируется сквозь призму отдельно взятых сюжетов (например, воспринимается исключительно как ответ на западные санкции в посткрымский период). Авторы предлагают рассмотреть «поворот на Восток» в более широком историческом контексте, как следствие синергии трёх процессов: 1) участия России в глобальном соперничестве за реконфигурацию мирового порядка; 2) реализации Москвой проекта по реинтеграции постсоветского пространства и конкуренции с альтернативными направлениями постсоветской интеграции; 3) диверсификации политико-экономических связей. В результате анализа корпуса программных документов, относящихся к сфере внешней политики Москвы, делается вывод, что «поворот на Восток», который можно рассматривать как сознательный акт девестернизации, происходит на основе, созданной в 1990-2000-е годы. Непосредственными предпосылками (авторы называют их «движущими силами») к «повороту на Восток», который целесообразно отсчитывать от начала 2010-х годов, стали: сближение с Китаем, формирование инфраструктуры сотрудничества со странами АТР и постсоветской Центральной Азией, стремление России диверсифицировать рынок поставок энергоресурсов, выйдя из монопсонической зависимости от европейского покупателя.