Suchergebnisse

Период нэпа, наверное, обречен на долгую «жизнь» на страницах экономических, исторических, философских и политических трудов и изданий. Исследователей привлекают как экономические вопросы, связанные с процессами «первоначального социалистического накопления», так и нравственно-философские (уместность и допустимость «мессианства», обречения миллионов людей на голод и лишения во имя «светлого будущего»), и «прикладные» – в какой последовательности и за счет каких технических мер решать задачи управления страной в «турбулентное» время.Мы обратились к данной проблематике как в силу отмеченных «вечных» причин, так и под влиянием текущего момента. В феврале Правительство РФ сообщило о начале разработки новой Стратегии социально-экономического развития России, которая должна определить пути решения задач, поставленных в июльском указе Президента «О национальных целях развития РФ на период до 2030 года». Как отмечают СМИ, «Скорость принятия решения поражает… 26 января провели совещание, сформировали рабочие группы уже ко второму февраля, семинар по методологии проведут 4 февраля. Первые доклады о промежуточных результатах работы должны появиться меньше, чем через три недели»1.На наш взгляд, стоящие сегодня перед руководством страны проблемы по своему масштабу, сложности и неординарности сопоставимы с теми, которые решались в период нэпа и сразу после него. Сегодня с той же остротой, как и в 1920-х, стоят вопросы, связанные с накоплением и мобилизацией источников экономического роста. При этом современная «новая экономическая политика» априори должна исходить из других ценностных ориентиров и установок. Пренебрежение интересами рядовых жителей страны, где бы они ни жили и чем бы ни занимались, сегодня недопустимо. Но пока, к сожалению, реализуемые подходы больше напоминают «классический» нэп – уровень жизни людей снижается, в то время как Фонд национального благосостояния растет стремительными темпами, равно как и средства на счетах банков и финансовых организаций.Решение ключевой проблемы завершающей стадии «классического» нэпа – «первоначального социалистического накопления» – исходило из рассмотрения населения страны (прежде всего, крестьян) как «человеческого ресурса» для ускоренной индустриализации и как основного источника изъятия товарных и финансовых «излишков». То решение, которое необходимо найти и реализовать сегодня, не может (и не должно) иметь ничего общего с подобной практикой. Реализация ценностного потенциала населения страны не может не опираться на согласие, взаимопонимание и реальную возможность реализации творческих способностей россиян.Изыскания не одного поколения исследователей (как отечественных, так и зарубежных) дают богатую пищу для анализа и понимания тех подводных камней и течений, которые неизбежны на этом пути.Так, по мнению американского экономиста П. Грегори, реализованная в 1920-х политика всецело исходила из того, что «согласно Марксу, в относительно бедных обществах первоначальное накопление капитала происходит при помощи силы. Первоначальный капитал складывается не в результате постепенного накопления сбережений (воздержания от потребления) или за счет аккумуляции прибыли, а путем "изъятия чужих излишков"»2. И далее: «в долгосрочной перспективе экономический рост зависел от физического и человеческого капитала, но так как Политбюро хотело получить результаты немедленно, то достичь этого можно было только за счет интенсификации трудовых усилий работников»3.Экспроприация «излишков» и сверхинтенсивный труд не могли не вести к дестабилизации социально-политической обстановки. При этом «подавление ограниченной независимости профсоюзов сделало невозможной организованную оппозицию катастрофическому падению реальной заработной платы». Важный «тормоз темпа социалистической индустриализации» был тем самым эффективно устранен. Одновременно «всеобщая коллективизация сельского хозяйства покончила с крестьянской свободой в определении времени и условий распоряжения своими излишками. Теперь эти условия устанавливало государство и тем самым определяло норму накопления крестьян»4 (см. статьи В. И. Исаева и С. А. Красильникова).«Выпрямление» экономического и политического курса на рубеже 1920–1930-х гг. стало неизбежным в силу экономического дисбаланса города и села (отсутствия у первого достаточных товарных запасов для торговли со вторым). Это привело к тому, что «… применение «обычного» принуждения было недостаточным для решения многих задач ускоренной индустриализации» (интервью Л. И. Бородкина).Дисбалансы были столь значительны, что не поддавались исправлению ни с помощью иностранного капитала, ни в рамках «мобилизации» валютных ценностей граждан и культурных учреждений. «Расчет был на то, что благоприятная конъюнктура мирового рынка и традиционный для аграрной России продовольственный и сырьевой экспорт обеспечат валютные потребности индустриализации. Однако в 1929 г. на Западе разразился кризис, за ним последовала затяжная экономическая депрессия… Советское руководство пыталось компенсировать падение мировых цен ростом физических объемов экспорта, тем самым подрывая внутренний потребительский рынок»5.И все же «в течение 1920–1930-х годов в СССР приехали многие технические специалисты, с помощью которых осуществлялось проектирование и строительство предприятий, электростанций, ирригационных сооружений и т.п. Наибольшее количество договоров о технической помощи между администрацией предприятий и американскими компаниями (Форд компани, Фрейн инжиниринг компани, Стюарт, Джеймс и Кук и др.) приходятся на 1928–1930 гг., когда предоставление новых концессий практически завершилось»6.К сожалению, коллективизация «в долгосрочной перспективе, по сути, свела к нулю шансы сельского хозяйства на успешное развитие; применение силы в сельской местности не смогло обеспечить эффективное перераспределение ресурсов из сельского хозяйства в промышленность. Форсированная индустриализация создала огромный промышленный капитал, который был либо плохо организован, либо неправильно использован, высокий уровень капиталовложений привел лишь к временному быстрому развитию экономики, после чего последовал длительный период падения темпов экономического роста и застоя»7.В современной ситуации, очевидно, не может быть универсального решения. Необходим комплекс мер и шагов, направленных на развитие и реализацию потенциала россиян. Цель и результат преобразований – люди. При этом не «завтра» или в «прекрасном далеко», а сейчас и сегодня. Другого пути у нас просто нет и быть не может.

Год прошедший и год нынешний отмечены юбилейными датами с начала беспрецедентных в мировой экономической истории событий, оказавших колоссальное влияние на развитие России в прошлом столетии. До сих пор мы явственно ощущаем их отголоски и пользуемся их плодами. Речь идет о 100-летии Плана ГОЭЛРО1 (январь 1920 г.) и Новой экономической политики (январь 1921 г.).Реализация первого из них заложила основу материально-технологической инфраструктуры, которая не только позволила провести беспрецедентную по масштабам индустриализацию экономически отсталой аграрной страны, но и предопределила на многие годы вперед (и до сих определяет) пространственную структуру многих секторов национальной экономики.Нэп, с точки зрения влияния на социально-экономическое развитие страны, как представляется автору, был еще более значим. Полное пренебрежение законами экономического бытия в годы Гражданской войны, принудительное изъятие не только излишков, но и самого необходимого у производителей продовольствия (продразверстка) поставили советскую Россию на грань краха. Поэтому решение политического руководства страны отказаться от этого курса трудно отнестик разряду «стратегических маневров» или, тем более, спланированных и просчитанных (по результатам и последствиям) шагов.Тем не менее результаты, казалось бы, простого по форме и способам реализации шага – введения продналога вместо продразверстки – оказались ошеломляющими. Крестьянство отреагировало с присущей ему «социальной ответственностью» – проблема голода отошла на второй план (увы, ненадолго) (статья А. П. Килина). Нормализация товарно-денежных отношений распространилась с аграрного сектора на экономику в целом. Стали восстанавливаться торговля, кустарные промыслы, легкая промышленность. Государственный бюджет стал наполняться обеспеченными реальными активами финансами.Конечно, при взаимодействии рыночной стихии с идеологическими приоритетами государства проблем было более чем предостаточно: общехозяйственные кризисы, безработица, инфляция, отсутствие у предпринимателей стремления к инвестированию в базовые отрасли, расточительное потребление «хозяев новой жизни» и проч. (статья В. Г. Кокоулина).В то же время, несмотря на невзгоды и лихолетье, не прекращался процесс научного осмысления происходящего и выработки на этой основе предложений и подходов, направленных на реальное улучшение жизни людей, укрепление экономической мощи страны (статья М. А. Фельдмана). За предшествующие нэпу годы (включая не один десяток предреволюционных лет) был накоплен колоссальный интеллектуальный потенциал – как в части понимания направлений развития различных сфер и сторон социально-экономической жизни страны (от водных путей и энергетики до развития лесного хозяйства2), так и с точки зрения формирования когорты высококлассных и преданных делу специалистов. Накопленные знание и умение изучать и анализировать экономическую действительность и вырабатывать на этой основе эффективные решения присутствовали не только в Центре, но и на местах.Порой при решении конкретных вопросов на местах не нужно было дожидаться директив и указаний о подходах к взаимодействию государства и рынка. Так, например, в 1926 г. в Иркутской губернии при подготовке первого пятилетнего плана развития народного хозяйства специалисты отмечали, что «…вполне понятно, что и перспективы сельского хозяйства будут различны в зависимости от степени удовлетворения нужд области в развитии транспорта и промышленности и в зависимости от размеров агрономических и других видов помощи населению»3. Тем самым, вполне очевидно, что рынок и рыночные методы предполагалось развивать преимущественно в аграрном секторе, в то время как основные усилия государства планировалось направить на развитие инфраструктуры, промышленности и науки.Более того, признавалось и учитывалось влияние рыночной конъюнктуры на экономические результаты «…в целях регулирования цен рынка, а также в целях удачной продажи необходимо на рынке появиться тогда, когда он голоден, а не тогда, когда рынок уже насыщен и приходится напрашиваться к покупателю со своим товаром»4.Знание данных специалистов было весьма далеко от того, что Ф. Хайек впоследствии назовет «рациональным конструктивизмом», а, скорее, было тем, что может быть отнесено к «разуму, применяемому должным образом»5. В понимании специалистов начала 1920-х годов государство и рынок могли вполне гармонично взаимодействовать, дополняя друг друга. В числе приоритетов государства – инфраструктура и тяжелая промышленность, в то время как в числе приоритетов рыночного сектора – сельское хозяйство, легкая промышленность и сфера услуг.К сожалению, как показали последующие события, начиная со второй половины 1920-х гг. к носителям такой точки зрения прислушивались все меньше. И в силу их малочисленности, и в силу неподготовленности к восприятию альтернативных взглядов «класса новых собственников» – представителей нарождающихся «распределительных коалиций»6 (партийных бюрократов и карьеристов). Результатом поспешности и насилия над экономической действительностью в ходе коллективизации и форсированной индустриализации стали обнищание села и колоссальные людские жертвы. Трудно согласиться с определением данного подхода к решению насущных экономических проблем как «чрезмерно оптимистического»7. Скорее, речь должна идти об отсутствии морали в самом широком ее понимании – и у тех, кто такие решения готовил, и у тех, кто их реализовывал.Удовлетворительное решение проблемы непротиворечивого, гармоничного взаимодействия государства и рынка чрезвычайно сложно на практике и требует не только знаний, но и доверия в обществе и совсем другой роли «носителей» знания в этих процессах. Ни в период нэпа, ни позднее так и не было найдено приемлемое решение этой проблемы. И сегодня она все еще остается ключевой с точки зрения выбора пути и подходов экономического развития России.Конечно, это не только российская проблема. Например, в основе успехов Китая лежит не только знание особенностей функционирования и развития современной экономики, но и понимание важности учета национальных особенностей, и признание того факта, что «…конкуренция является основополагающим элементом рыночной экономики, она приводит к активности, а активность – к прогрессу. Возникающий беспорядок можно устранить с помощью реформ системы,управления, совершенствования законов и порядков, что является обязательным для нас в строительстве социалистической рыночной экономики. Поэтому нельзя относиться к конкуренции по принципу "рассердившись на блох, да всю шубу в печь". Разве не бывает беспорядочной конкуренции при монопольной системе?»8.В России в конце 1920-х гг. (и в последующем – в период «судьбоносных реформ» 1990-х гг.) было решено избрать путь мнимой «простоты» и «реализуемости» грандиозных планов ускоренной индустриализации (в 1990-х – ускоренной приватизации). В первом случае мы получили в результате колоссальные жертвы и, действительно, высокие темпы индустриализации, во втором – обнищание населения и проедание ранее созданного национального достояния (В. И. Клисторин. Интервью с Г. И. Ханиным).Любая экономическая реформа, в сколь сложных условиях она бы ни проводилась, сколь непростой была бы внешнеполитическая обстановка, не может игнорировать необходимость создания и поддержания не только приемлемых условий членам общества, но и формирование условий и возможностей для реализации активности и потенциала человека. Реформы и «инициативы сверху» не имеют под собой основания, если не способствуют движению в этом направлении. В противном случае цикличные «качели» реформ и колоссальные потери становятся неизбежными. Наверное, нам уже пора бы научиться на собственных прошлых ошибках. 1 История ГОЭЛРО. URL: https://minenergo.gov.ru/node/30392 См., к примеру: Родевич В. М.. Обзор произведенных до 1923 года исследований рек России // Российский гидрологический институт. Петроград. 1923. 32 с.«Результаты бывшего казенного лесного хозяйства к 1914 году» // РСФСР Комиссариат земледелия / Под ред. В. В. Фааса. Петроград. 1919. (URL: https://rusneb.ru/catalog/000199_000009_007963149/). В предисловии к сборнику, включающему 41 таблицу с пояснениями, отмечалось: «Еще в 1912 году в Лесном Департаменте возникла мысль представить в ряде наглядных диаграмм и картограмм положение русского казенного лесного хозяйства. Война застала этот труд в период окончания, но, по техническим условиям, печатание книги могло быть закончено лишь к концу 1917 года, а появление ее в свет оттянулось, по различным причинам, до конца 1918 года».3 Миротворцев К.Н. Краткий очерк состояния земледелия и скотоводства Лено-Байкальской области в связи с географическими и экономическими условиями края// Проблемы капитального строительства Восточной Сибири // Сб. статей под ред. И.Ф. Трелина и А.И. Горавского. Вып. 1. Сельское хозяйство. Промышленность. Электрификация. Иркутская Плановая Комиссия. Иркутск. 1926. C. 3-56. [С. 40].4 Шпехт Ю.Г. К вопросу о перспективном плане электростроительства Лено-Байкальской области.// Сб. статей под ред. И.Ф. Трелина и А.И. Горавского. Вып. 1. Сельское хозяйство. Промышленность. Электрификация. Иркутская Плановая Комиссия. Иркутск. 1926. 197 с. С. 173-189. [С. 168].5 Хайек Ф. А. Пагубная самонадеянность. Ошибки социализма. М.: Новости. 1992. 304 с. [С. 18].6 Олсон М. Возвышение. Экономический рост и упадок. Стагфляция народов. Социальный склероз. Новосибирск: ЭКОР. 1998. 432 с.7 Зоркальцев В. И. Экономика СССР и Великая Отечественная война (с использованием материалов лекций Б. П. Орлова). Иркутск: Институт систем энергетики им. Л. А. Мелентьева СО РАН. 2009. 36 с.8 Ли Ланьцин. Прорыв. Как открывались ворота страны: 30-летию начала реформ в Китае посвящается. М.: Издательство МГУ. 2010. 472 с. [С. 382].Главный редактор «ЭКО»КРЮКОВ В.А.

Год прошедший, 2020-й, равно как и год начавшийся, надолго останутся в памяти и ныне живущих, и будущих поколений жителей Земли. Причина этого в пояснении не нуждается – пандемия коронавирусной инфекции и те колоссальные проблемы, с которыми столкнулось человечество. Их перечень чрезвычайно велик и все еще до конца не осознан и весьма далек от завершения.По мере вхождения пандемии в нашу жизнь, менялось (и до сих пор изменяется) осмысление и происходящего, и ближайшего, и отдаленного будущего. Это касается не только каждого из нас (инфекция где-то далеко, она уже рядом, «Боже мой, я заболел!», жизнь продолжается, но умерших не вернуть), но и различных по размеру и месту в обществе организаций (от домохозяйств и отдельных предприятий до государств и мирового сообщества в целом).Наиболее психологически сложным был начальный период. Шок от встречи с неведомым – понятно, что болезнь, но непонятно, каковы симптомы, как лечить и какие могут быть последствия. Ответная реакция и каждого из нас, и общества в целом – ограничение мобильности, уменьшение контактов с целью предотвращения лавинообразного распространения инфекции. При этом страны и народы по-разному проходили и проходят этот путь. С различной динамикойзаболевших и умерших, разными ограничительными мерами.Еще одна не менее значимая для аудитории «ЭКО» тема, – те меры и шаги, которые предпринимались и еще будут предприниматься, чтобы не только избежать финансово-экономического коллапса в стране, наполовину парализованной ограничениями, но и заложить основу устойчивого функционирования и развития экономики в будущем.В необходимости такого подхода в России есть общественный консенсус, который подчеркнул Президент РФ В. В. Путин: « …важно не просто вернуть ключевые макроэкономические показатели на докризисный уровень, а выйти на устойчивую траекторию развития. Причём это касается не только национальной экономики, но и социальной сферы, демографии…»1. В русле данного подхода был, в частности, разработан и «Общенациональный план действий»2.Однако при общем консенсусе относительно вектора шагов и мер, направленных на восстановление экономики от шока, имеется значительная неопределенность в том, что касается конкретных шагов и тех мер, которые необходимо предпринять для движения по этому пути.Для этого они должны иметь не только «антипандемическую» направленность, но во многом быть ориентированы на целый комплекс проблем, решение которых ранее откладывалось, или же достигнутые к настоящему времени результаты были далеки от желаемых.Автор солидарен с мнением польского коллеги Г. В. Колодко относительно того, что «надежду на лучшее будущее может подарить постепенный переход к новому прагматизму, который представляет собой стратегию умеренности в экономической деятельности, а также экономически, социально и экологически устойчивое развитие на основе инновационной, неортодоксальной и целостной экономической теории. Пандемия станет серьезным вызовом для общественных наук (не только для экономики), поскольку старый образ мышления часто будет бесполезен при анализе и объяснении новых ситуаций»3.Необходимость отхода от многих «ортодоксальных истин» в экономической науке и политике сегодня высказывают многие исследователи и специалисты. Так, например, американские коллеги пишут о неэффективности использования в чистом виде таких «канонических» мер стимулирования экономического роста, как поддержание низкой учетной ставки по кредитам и увеличение госдолга: «…сейчас даже те, кто выступают за расширение масштабов заимствования согласны с тем, что более целесообразно инвестировать эти средства в строительство дорог, развитие зеленой энергетики и другие проекты, которые будут способствовать увеличению производительности и экономическому росту»4.Переход к большему прагматизму в экономической политике связан как с пересмотром применимости прежних экономических догм, так и с более глубоким пониманием особенностей поведения в изменившихся условиях различных субъектов и объектов экономических процессов.Одна из проблем, связанных с отказом от догматизма, относится и феномен так называемой «дискурсивной шизофрении» (по определению Ж. Сапира) – ситуации, когда «на языке одно, в головах другое, в практических действиях третье» (см. материал Э. Ш. Веселовой). Проблема, особенно отчетливо проявившаяся во время кризиса, на самом деле не нова. Следствием подобной «шизофрении», например, стал тот факт, что в результате ориентации финансовых властей США преимущественно на меры поддержки низкой учетной ставки «…в среднем за последние три десятилетия размер богатства вырос на 300% для 1% семей, на 200% для следующих 9% семей, на 100% для последующих 40% семей, не вырос совсем для остальных 50%. При этом одна из 10 семей в рамках этих 50% имела отрицательный прирост своего богатства (т.е. сейчас имеют меньше, чем ранее)»5.В России к отмеченному выше феномену с полным основанием может быть отнесено то, что «реальное распределение средств поддержки не соответствует декларациям о «социальной направленности» антикризисного пакета (мнение А. А. Широва, см. материал Э. Ш. Веселовой). Не менее «впечатляющим» действием «дискурсивной шизофрении» становится то, что «российские банки являются … бенефициарами нынешнего кризиса» (мнение А. К. Моисеева, там же). Не менее яркой иллюстрацией можно считать и создание и деятельность Фонда национального благосостояния (ФНБ). При социально-ориентированном названии и аналогичной декларируемой его роли, данный институт не имеет ничего общего с обеспечением соответствующих приоритетов экономической политики, выступая главным образом инструментом поддержки крупных проектов (как правило, и без того высокоэффективных – таких, как СПГ-Ямала, ЗапСибНефтехим и др.). В то же время «имея более 12% ВВП в фонде национального благосостояния, собираемся покрывать дефицит бюджета в основном за счет заимствований (мнение А. А. Широва, там же).Предрасположенность к догмам и инерции при решении проблем не позволяет обеспечивать развитие новых экономических процессов и явлений, которые мощно заявили о себе в период пандемии. К их числу, несомненно, относится развитие «экономики свободной занятости» (гигономики), а также возможность введения безусловного базового дохода, который может привести к запустению больших городов (по мнению Saxo Bank). В числе драйверов данных процессов –наука и новые технологии. «Близится эпоха безусловного базового дохода, означающая новую жизнь и новые приоритеты. Потребуется также новый способ перераспределения благ, иначе все ресурсы окажутся сконцентрированными в руках монополий и действующих рантье. Один из главных факторов, обеспечивающих такое будущее, – увеличение доступной энергии на душу населения практически без негативных последствий для окружающей среды – дополнительной энергии хватит на питание высокотехнологичных систем вроде передового ИИ и квантовых компьютеров»6. Увы, о роли науки и новых технологий в решении возникающих проблем в «Общенациональном плане…» можно прочитать только между строк.Актуальность прагматизма в решении социальных, экономических и экологических проблем хорошо иллюстрируют статьи о двух столь разных сферах экономической деятельности, как футбол (статья И. В. Солнцева) и экотуризм и природоохранная деятельность (статья Г. М. Мкртчяна и И. Ю. Блам). С одной стороны, пандемия высветила те проблемы и нерешенные вопросы, которые до этого были «в тени», а с другой – позволила выйти на более рациональные и устойчивыеподходы к их решению. В частности, отчетливо стало видно, что опора только на экотуризм как сферу занятости и благополучия рекреационных территорий лишена оснований и требует существенной корректировки.Переход к экономической политике, базирующейся на прагматизме (знания и понимания конкретных условий и рамок решения тех или иных проблем в изменившихся условиях) в противовес догматическим «истинам» немыслим вне активного участия всех заинтересованных сторон – не только бизнеса и власти, но и общества, включая и научное сообщество, и отдельных его граждан. 1 Совещание по экономическим вопросам ٢١ января ٢٠٢١ года. URL: http://www.kremlin.ru/events/president/news/649122 Общенациональный план действий, обеспечивающих восстановление занятости и доходов населения, рост экономики и долгосрочные структурные изменения в экономике (одобрен на заседании Правительства РФ ٢٣ сентября ٢٠٢٠ г. (протокол № ٣٦, раздел VII) № П13–60855 от 2 октября 2020 г.). 27 октября 2020. URL: https://www.garant.ru/products/ipo/prime/doc/74678576/3 Колодко Г. В. Последствия. Экономика и политика в постпандемическом мире // Вопросы экономики. 2020. № 5. С. 25–44.4 Sharma Ruchir Dear Joe Baiden, deficit still matter. New president's plans for more stimulus risk exacerbating inequality and low productivity growth. – FT. com. URL: https://www.ft.com/content/d49b537a-95f8–4e1a-b4b1–19f0c44d751e?emailId=60085dbab753830004c66b5d&segmentId=7d033110-c776–45bf-e9f2–7c3a03d2dd265 Sharma Ruchir – Указ. соч.6 Хвостик Е. Вакцинация от COVID-١٩ разрушит корпорации, а крупные города опустеют Saxo Bank представил «шокирующие предсказания» на 2021 год // Коммерсантъ. 2020. 08 дек. URL: https://www.kommersant.ru/doc/4604064?utm_source=yxnews&utm_medium=desktopГлавный редактор «ЭКО»КРЮКОВ В.А.

Понятие двойственности – одно из ключевых в социально-экономической науке. Всем, кто изучал основы классической экономической теории «по Марксу», хорошо знакомо понятие двойственности товара. А именно возможность того или иного продукта, с одной стороны, удовлетворять те или иные потребности человека, а с другой – содержать в себе определенную стоимость (ценность), которая может служить основой прироста активов «хозяйствующего субъекта» (непосредственного производителя или фактического собственника).Разрешение имманентного конфликта между этими двумя свойствами товара, согласно постулатам марксистской теории, является сложнейшей теоретической и практической проблемой. От ее удовлетворительного решения зависит, будет ли на земле, в конечном счете, построен мир гармонии и всеобщей справедливости.Увы, как показала практика, такая постановка ключевой проблемы социально-экономического развития и утопична, и очень схематична. Тем не менее она дает пищу для анализа многих проблем и ситуаций в различных сферах человеческой деятельности. Например, при размышлении о судьбах развития Севера и Арктики.Этот уникальный регион тоже имеет двойственный характер. С одной стороны, Арктика – достояние всего человечества (особенно, с точки зрения влияния на климатические процессы), с другой – реальную возможность использовать ее уникальные природные ресурсы для решения собственных проблем и задач могут только приарктические страны, берега которых омывает Северный Ледовитый океан и моря его бассейна.Двойственность всех хозяйственных процессов в Арктике обусловлена такими обстоятельствами, как а) стремление к освоению и использованию в хозяйственной деятельности ее уникальных природных ресурсов (чаще всего это связано с их вывозом на внешние рынки, расположенные далеко за пределами данной территории); б) применение при решении хозяйственных и социально-экономических проблем подходов и практик, успешно себя зарекомендовавших в других регионах или районах.В практическом смысле отмеченная выше двойственность проявляется как безусловное доминирование глобального начала над локальным, то есть «внешние» по отношению к Арктике практики, присущие современной цивилизации, преобладают над теми, что сформировались на ее территории в течение длительного времени.На взгляд автора, только сейчас в какой-то мере можно говорить о начале сближения (поиска точек соприкосновения) двух отмеченных выше сторон хозяйственной деятельности в Арктике. Именно этому и посвящена нынешняя тематическая подборка журнала «ЭКО». Ее авторы анализируют особенности активов арктической экономики – как с позиции глобальной экономики (стремления к достижению «экономии на масштабе»), так и локальной/традиционной (обладающей таким качеством, как «трансформность») (статья В. А. Крюкова и Д. Д. Меджидовой).Чрезвычайно поучителен и показателен пример «фронтирного» города на примере Игарки (статья Н. Ю. Замятиной). Основные причины его угасания – в узкоиндустриальном подходе к развитию градообразующей хозяйственной деятельности и отсутствии (скорее, даже невозможности) комплексного подхода, учитывающего не только глобальные, но и локальные его особенности в рамках избранного направления «глобально-ориентированного» развития. «"Золотой век" массового производства и обострения узкой специализации (заложенный еще в предвоенные годы после репрессий в системе Севморпути и многократно усиленный погоней за валовыми показателями в последние десятилетия советской власти) обернулся слабостью городской системы перед лицом пришедших экономических трудностей 1990-х».Представляет интерес взгляд на данные процессы «свидетелей» событий бурного освоения Арктики в начале прошлого века. Так, норвежский и российский предприниматель Йонас Лид (который в 1912 г. основал «Сибирское общество пароходства, промышленности и торговли», был одним из инициаторов организации лесопильного производства на Ангаре, а также сооружения ряда портов по трассе Карского морского пути) заметил следующее (в книге, первоначально изданной в Лондоне в 1960 г.)1:«…Игарка была построена исключительно для обслуживания экспортной торговли. Она имела двойное назначение – обеспечение экспорта леса на Запад и удовлетворение предполагаемых потребностей Сибири в древесине. На мой взгляд, намного лучше было бы построить лесопильный завод рядом с Красноярском, например, в Маклаково. Игарка возникла для того, чтобы за первый пятилетний план увеличить объем экспорта леса по Карскому морскому пути и тем самым приукрасить статистику производительности. Для тех дней подобная ситуация была в порядке вещей. И, конечно же, вся древесина сплавлялась вниз по реке. Свободный водный путь позволял океанским кораблям без помех заходить в устье реки. При этом не было смысла отправлять продукцию из Игарки вверх, против течения, в Центральную Сибирь на расстояние свыше 1000 миль. В 1933 году произошли значительные изменения в характере торговли, и перед Игаркой встала дилемма: либо умереть, либо продолжать экспорт леса на Запад».Изначально не принимались во внимание не только вопросы будущего развития северного города, именно как города (а не места проживания работников лесоперевалочного хаба), но также и вопросы его связи с развитием экономики более южных регионов Сибири. По сути, это был изолированный производственный проект «глобального» характера.Не менее убедительны впечатления американской журналистки Рут Грубер2, опубликованные в далеком 1939 г.3: «Дом Советов, Горсовет – встреча с Валентиной Остроумовой – секретарем Горкома КПСС, а также парторгом Администрации Севморпути в Игарке:Валентина Остроумова: "Наши важнейшие задачи – делать жизнь комфортной и здоровой для всех работающих. Нам необходимо построить более теплые и удобные дома. Мы должны увеличить наши теплицы, чтобы наши рабочие имели свежие овощи. Нам надо обеспечить всех наших колхозников скотом – коровами и свиньями, создать на этой основе местную продовольственную базу. Нам необходимо построить водонапорную башню для обеспечения населения чистой питьевой водой. Мы должны увеличить мощность нашей энергостанции с 1300 кВт до 3600 кВт".Рут Грубер: "Я видела пароходы в гавани. Как работает Карский морской путь?"Валентина Остроумова: "Очень просто". Ответила она, немного подумав. "Каждое лето иностранные и советские пароходы приплывают из портов Европы в Карское море в Советскую Арктику. Их встречает советский ледокол, который помогает каравану судов пройти через Карское море, которое путешественники называют "ледяным сундуком Арктики". Также в составе каравана суда приходят по Енисею в Игарку. Они привозят машины, различные виды продовольствия, а также все то, что мы заказываем. В свою очередь, они забирают наш лес".Рут Грубер: "Пытаясь подвести итог сказанному и подчеркнуть значимость города, я постаралась суммировать услышанное: "Тогда можно определенно сказать, что реальная роль Игарки быть Арктическим морским портом, воротами, через которые Сибирские богатства могут поставляться на мировые рынки?".Она (В. Остроумова) утвердительно кивнула».Успешность поиска и реализации различных моделей сочетания глобальных и локальных черт и особенностей экономических процессов в Арктике зависит от многих участников – государства, сообществ коренных народов, хозяйствующих субъектов и, прежде всего, от крупных, глобальных по своей сути и направленности деятельности ресурсных корпораций, обосновавшихся здесь. Последние имеют ряд как исходных отличительных черт, так и новых особенностей, обусловленных в том числе современными технологическими и информационными процессами (статья А. Н. Пилясова и А. О. Богодухова), позволяющих выделить их в особый класс арктических ТНК. Однако слабый учет ими локальной специфики ведет к тому, что «реалии платформенного освоения Арктики порождают, с одной стороны, недостижимый ранее уровень эффективности интеллектуальных производственных процессов; с другой – многочисленные социальные издержки для территории добычи от новых технологических решений».Процесс решения непростой проблемы преодоления двойственности арктической экономики и формируемой ею реальности находится, пожалуй, в самой начальной стадии. Скорее всего, это решение не может быть универсальным, приемлемым для всех случаев и во всех местах. И не менее очевидно, что поиск его не будет успешным без стремления всех сторон к диалогу и умения идти на взаимоприемлемые компромиссы. Надеемся, что материалы сегодняшней подборки подскажут, как и в каком направлении можно и нужно вести обсуждение этих проблем.---------1 Лид Йонас. Сибирская Арктика. Исследование и развитие Карского морского пути. История «Сибирской компании». Красноярск: Издательство «Растр», 2019. 320 с. [С. 238]. URL: https://gnkk.ru/books/yonas-lid-sibirskaya-arktika-issledov/2 Парасюк И. Три жизни американской журналистки Рут Грубер. URL: https://www.partner-inform.de/partner/detail/2019/3/235/9476/tri-zhizni-amerikanskoj-zhurnalistki-rut-gruber?lang=ru3 Ruth I Gruber. Went to the Soviet Arctic. New York: Simon and Shuster, 1939. 333 p. [Рр. 85–88].

Уходящий 2020-й был насыщен событиями, затрагивающими судьбу Арктической зоны РФ. В начале года были утверждены основы государственной политики в данном макрорегионе1, во втором полугодии – стратегия его развития и обеспечения национальной безопасности2. Перед этим, в 2019-м, произошло расширение географических рамок ответственности МинДальВостокразвития, которое стало именоваться МинДальВостокразвития и Арктики, и ему было предписано заниматься решением и сопровождением вопросов стратегического характера также и в Арктической зоне3. К разряду судьбоносных для Арктики можно отнести и экологическую катастрофу в г. Норильске – в мае 2020 г. в реку Пясину попало более 20 тыс. т дизельного топлива из нефтехранилища ТЭЦ-34. Эта авария – одна из самых крупных «рукотворных» катастроф в Арктической зоне не только России, но и мира – за период фиксации человечеством подобных событий.Последующие за ней месяцы были очень насыщены различной информацией о реальных проблемах жизни и хозяйственной деятельности и на Таймыре, и в Российской Арктике в целом. Катастрофа послужила катализатором обсуждения данных проблем с самых разных точек зрения – от финансового состояния и социальной ответственности крупного бизнеса, до проблем урбанизированных поселений и коренных народов Севера.Можно сказать, что, в определенном смысле, сама жизнь «выразила» свое мнение относительно направленности тех подходов к организации хозяйственной деятельности, которые должны быть реализованы в весьма специфических условиях Арктики. В частности, как нам представляется, авария в г. Норильске со всей очевидностью показала, что:– Арктика несовместима со стандартными (апробированными в других климатических, природных и географических условиях) инженерными и управленческими решениями; сооружение 20 тыс. м3 емкости хранения ГСМ на вечной мерзлоте априори содержит в себе колоссальные экологические риски, даже при наличии самой современной системы мониторинга; здесь неприемлемы подходы, основанные на всеобщей унификации, и оценки «эффективности» проектных решений, базирующиеся на минимизации удельных капитальных и текущих затрат;– коренные жители Арктики не могут не иметь права голоса при обсуждении и принятии решений по освоению и использованию природно-ресурсного потенциала их родной земли;– условия жизни и деятельности в Арктике требуют скрупулезнейшего отношения к деталям и «мелочам»; пренебрежение ими ведет к необратимым последствиям и колоссальным расходам; учет тех и других в денежной форме не может базироваться на стандартных схемах о полученной выгоде (реакция ПАО «Норильский Никель» тому яркое подтверждение: так называемая публичная компания, на деле контролируемая небольшим числом лиц, не признает ущерб в размере 143 млрд руб. и считает допустимой сумму в 21 млрд, а на момент написания этих строк по факту заплатила … 500 млн руб.);– в Арктике не может быть «мало» государства; при этом речь идет не о присутствии государства в качестве доминирующего собственника создаваемых и используемых активов, а о его роли в качестве некоей силы, консолидирующей интересы разных групп общества, вовлеченных в решение стратегических и текущих («житейских») проблем и вопросов.Север и Арктика чрезвычайно важны и значимы для России – не только из-за создаваемой здесь доли ВВП, но и с точки зрения обеспечения территориальной целостности и социально-экономической устойчивости страны, тем более что арктические проекты имеют «продолжение» в деятельности компаний из других регионов. Однако нельзя согласиться с ситуацией, когда средства Фонда национального благосостояния направляются на поддержку инфраструктурной части бизнес-проектов в Арктической зоне, наравне с предоставлением беспрецедентных налоговых преференций, позволяющих не только обеспечивать коммерческую эффективность проектов, но и регулярно начислять непубличным собственникам ПАО более чем завидные дивиденды.В «цену» российского присутствия на Севере и в Арктике входят не только и не столько инвестиции и затраты бизнеса, сколько та упущенная выгода и тот потенциальный ущерб, который в дальнейшем оплачивают налогоплательщики Российской Федерации.Отрадно, что Совет Федерации РФ занял конструктивную позицию при обсуждении названных проблем, как на выездных заседаниях, прошедших «на месте событий» (в Норильске и Красноярске), так и на октябрьской сессии в г. Москве5. Губернатор Красноярского края А. В. Усс в ходе этих обсуждений отметил, что разлив нефтепродуктов на одном из предприятий «Норникеля» – не случайность: «Анализ управленческой стратегии компании в последние годы свидетельствует о том, что она, эта стратегия, была направлена, прежде всего, на извлечение дивидендов в ущерб технологическому обновлению производства и решению других принципиально важных задач»6.Трудно за несколько месяцев обеспечить и обсуждение, и выработку подходов к решению накопившихся в г. Норильске и в Арктике проблем. Тем не менее Совет Федерации указал основное – приоритет должен быть отдан среде и условиям проживания людей. Принятые им решения ориентированы на формирование качественно иного характера взаимоотношений территории (г. Норильска и Красноярского края) с ПАО «Норильский Никель». Их нельзя и неправомерно рассматривать только через призму налоговых отчислений и выплат на социальные нужды муниципалитета и региона. Эффективность бизнеса (разработка уникальных полиметаллических руд), а также хрупкость природной среды предполагают прямое участие бенефициаров основной деятельности в постоянном совершенствовании условий жизнедеятельности проживающих на Севере и в Арктике людей.Такой подход предполагает осведомленность и местных органов власти, и обычных граждан о планах развития и проблемах функционирования бизнеса, знание и понимание финансово-экономической стороны дела (в рамках и форме не столько годовой (квартальной) отчетности консолидированной группы налогоплательщика, сколько состояния по каждому природному объекту (участку недр)). Увы, сложившаяся традиция реализации в Арктике «судьбоносных» проектов и обеспечения «национальных приоритетов» в очень малой степени совместима с этими требованиями, что отчетливо видно на примере программы строительства ледокольного флота и развития судоходства по Севморпути (статья Арильда Му): «… до сих пор не было опубликовано внятного анализа затрат-выгод от круглогодичной эксплуатации морского пути». Предпринятый же автором анализ сталкивается с большими трудностями в отношении как качества данных, так и исходных предположений.Развитие Арктики не может рассматриваться изолированно и вне связи с природой, экономикой и социальной сферой регионов, расположенных «внутри» российского пространства, более того, «…реконструкция экономики и жизненной среды региона, в отличие от реконструкции заводов и фабрик, не может быть скоротечной. Здесь именно фактор времени предопределяет порядок движения вперед, особенно в части технологического сопряжения различных звеньев системы» (статья В. Н. Лаженцева).Арктика стремительно меняется не только по причине таяния льдов, но и по мере развития человеческой цивилизации – появления новых технических средств и подходов к удовлетворению разнообразных потребностей. К их числу в последние десятилетия, несомненно, относится развитие информационных технологий, усиление роли знаниеемких видов и сфер деятельности, таких как высокотехнологичный сервисный сектор. «Однако существующие региональные рынки характеризуются высоким уровнем концентрации со стороны спроса, что не способствует эффективному развитию сервисных компаний (прежде всего, независимых)» (статья В. А. Крюкова, А. Н. Токарева, Я. В. Крюкова). При этом «цифровая трансформация в конечном счете не ведет к сокращению безработицы в экономике северных стран».Арктика не приемлет шаблонных или кулуарных решений. Духу этого уникального региона в большей мере отвечает выстраивание системы взаимодействий, ориентированной на гармоничное социально-экономическое развитие всех сторон. Но вряд ли этого можно добиться лишь принятием «26 механизмов достижения поставленных задач»7 в сочетании с системой контрольных показателей. В определении и принятии «цены» развития Арктики предполагается активное участие не только структур государственного или корпоративного управления, но и всего общества – от коренных народов и местных жителей до экспертов самого различного профиля. Важнейшее условие при этом – ясность и доступность реальной информации и о проектах, и о текущей ситуации в социальной, экономической и экологической сферах. Общество должно понимать, зачем и для чего предпринимаются те или иные шаги и меры. Слишком велика «цена» ошибки.--------------1 Указ Президента РФ от 5 марта 2020 г. № 164 «Об Основах государственной политики Российской Федерации в Арктике на период до 2035 года»: URL: https://www.garant.ru/products/ipo/prime/doc/73606526/ (дата обращения: 19.11.2020).2 Утверждена Стратегия развития Арктической зоны России и обеспечения национальной безопасности до 2035 года. URL: http://www.kremlin.ru/acts/news/64274 (дата обращения: 19.11.2020).3 Минвостокразвития переименовано в Министерство по развитию Дальнего Востока и Арктики. URL: https://tass.ru/politika/6161204 (дата обращения: 19.11.2020).Указ о совершенствовании госуправления в сфере развития Арктической зоны. URL: http://kremlin.ru/acts/news/59897 (дата обращения: 19.11.2020).4 «Норникель» ответил Путину. Об утечке дизтоплива Москва узнала через 25 минут. URL: https://prmira.ru/news/nornikel-otvetil-na-kritiku-putina-ob-utechke-diztopliva-na-tets-moskva-uznala-cherez-25-minut/ (дата обращения: 19.11.2020).5 Матвиенко раскритиковала «Норникель» за социальную безответственность. URL: https://rg.ru/2020/10/21/matvienko-raskritikovala-nornikel-za-socialnuiu-bezotvetstvennost.html (дата обращения: 19.11.2020).6 Глава Красноярского края связал аварию в Норильске с управленческой стратегией «Норникеля». – 14.10.2020. URL: https://www.kommersant.ru/doc/453048 (дата обращения: 19.11.2020).7 Юрий Трутнев провёл заседание президиума Государственной комиссии по вопросам развития Арктики. – 13 мая 2020 года. URL: http://government.ru/news/39684/ (дата обращения: 19.11.2020).

Вот уже 50 лет, как «ЭКО» вместе с нами! Все эти годы журнал чутко улавливал и отражал основные тенденции и процессы и в обществе, и в экономике страны, вместе со своими авторами и читателями искал ответы на самые животрепещущие вопросы. Его появление в 1970-м совпало со временем самых больших ожиданий и самых впечатляющих экономических достижений «эпохи развитого социализма». В 1980-е мы вместе с читателями искали у этого самого социализма «человеческое лицо» – поддерживали и пропагандировали хрупкие ростки хозяйственной самостоятельности и «социалистической предприимчивости», в 1990-е составляли рецепты выживания в неуправляемой рыночной стихии, в 2000-е и 2010-е искали свое место в глобальной экономике.Вспомним, как менялся журнал на протяжении полувека своей славной истории.1970-е«ЭКО» создавался в атмосфере идей «косыгинской» реформы 1965 г., положившей начало частичной децентрализации управления, в условиях быстрого становления социологии, развития экономико-математических методов, при растущем внимании к экономическому эксперименту в промышленности и к общим проблемам управления.В СССР конец 1960-х и начало 1970-х гг. были периодом бурного экономического развития. За годы восьмой пятилетки (1965–1970) объем промышленного производства вырос в полтора раза, вступили в строй около 1900 крупных предприятий, выпуск продукции сельского хозяйства увеличился на 21%, объем национального дохода – на 41%. Затем, правда, темпы развития упали (в годы девятой пятилетки объем продукции промышленности возрос только на 43%, а сельского хозяйства – на 13%), но все равно были выше, чем на Западе, где в эти годы разразился нефтяной кризис. В общественной жизни тоже были поводы для оптимизма.В 1965 г. произошел первый выход человека в открытый космос, а в Сибири началось освоение Самотлора, в 1967-м введена пятидневная рабочая неделя, прошли первые успешные операции по пересадке печени и сердца, в 1968-м появился первый пассажирский сверхзвуковой самолет Ту-144, а в водном транспорте началась эра судов на подводных крыльях («ракет», «метеоров» и т.д.), в 1969-м учреждена премия по экономике памяти Альфреда Нобеля, в культуре конец 1960-х – расцвет искусства оттепели, начало массового распространения телевидения, в 1967 г. началось вещание с самой высокой в мире Останкинской телебашни, в 1970-м – бурение Кольской сверхглубокой скважины, появились первые карманные калькуляторы, в 1970–1973-х гг. произведены мягкие посадки космических аппаратов на Луну, Марс, Венеру, в 1971-м стартовала программа запуска орбитальных космических станций «Салют-1»- «Салют-6», в 1974-м начались строительство Байкало-Амурской магистрали и программа всеобщей паспортизации (колхозникам стали выдавать паспорта)…На этой волне эйфории от развития науки и экономических достижений появилась идея создания необычного экономического журнала, как своеобразной площадки для общения ученых и практиков.Такой подход диктовал особые требования к формату издания. Сам его размер (А5) был рассчитан на то, чтобы свежий номер легко мог поместиться в кармане пиджака. Но очень большое внимание уделялось и стилю подачи материала – довольно раскрепощенному, сочетающему простоту изложения и публицистическую яркость с глубиной научного анализа. Все это выгодно отличало «ЭКО» от теоретических, идеологических изданий экономического профиля того времени, а также от журналов экономических ведомств, сухих и официальных.«ЭКО» стал первым (и долгое время был единственным) в СССР журналом для «деловых людей». Он не только излагал серьезные экономические проблемы популярно, на практических примерах, но и рассматривал насущные вопросы управления предприятиями, искал формы более активного участия в событиях дня. Одной из «фишек» были выступления на его страницах директоров предприятий, заводских экономистов, работников министерств, отраслевых исследовательских и проектных организаций. Некоторые из них вызывали большой резонанс и в научной, и в практической среде.Когда небольшая статья директора одного из крупнейших предприятий Средмаша Ю. И. Тычкова «Руководитель и АСУ»1 вызвала поток писем, редакция договорилась с автором и организовала встречу с ним большой группы руководителей из многих городов страны. Их коллективный разговор о проблемах управления послужил основой для новой публикации. Ю. И. Тычков впоследствии стал одним из активных членов редколлегии журнала и Международного клуба директоров (МКД), в 1986–1996 гг. был заместителем министра атомной промышленности.Как вспоминает ветеран «ЭКО», бывший заместитель главного редактора, Т. Р. Болдырева, многие публикации практиков с мест (иногда – даже на уровне простого мастера или начальника смены) активно обсуждались на заседаниях Клуба директоров, в научных секциях Института экономики и ОПП СО АН СССР, а некоторые – становились тем зерном, из которого прорастали нетривиальные научные решения, благодаря той огранке, которую придавали этим идеям ученые экономисты.В свою очередь и Институт экономики и ОПП СО АН СССР нередко отправлял «десанты» своих специалистов на предприятия и в объединения. Их анализ передового хозяйственного опыта, выводы и рекомендации, непосредственные впечатления от общения с руководителями и специалистами затем освещались на страницах «ЭКО» и становились достоянием самого широкого круга читателей. Так был показан опыт АвтоВАЗа, Минского тракторного, московского «Красного пролетария», Киевского института электросварки им. Е. О. Патона, Магнитогорского металлургического комбината, Тираспольской швейной фабрики и многих других предприятий.Но нельзя сказать, что практическая направленность полностью заменила в журнале научную составляющую. Многие члены первой редколлегии «ЭКО» были яркими представителями целых научных направлений. Не нуждается в представлении академик А. Г. Аганбегян – один из ведущих ученых страны в области применения статистических и математических методов в экономике, за социологическое направление «отвечали» Е. Г. Антосенков (а впоследствии – Т. И. Заславская), стоявшие у истоков «новосибирской школы социологии», страстные поборники либерализации экономических отношений С. А. Хейнман и П. Г. Бунич с самых первых дней существования «ЭКО» выискивали в советской и зарубежной практике примеры благотворного влияния децентрализации. Известный экономист, американист С. М. Меньшиков, «вел» направление, описывающее передовой опыт капиталистических стран – объективно, а не с позиций идеологического врага.«Общественное развитие не является жестко детерменированным. Всегда существуют альтернативные варианты развития. И очень важно именно эти альтернативы сделать предметом анализа, изучения и определить условия, при которых будет реализован один из возможных вариантов», – говорил в одном из своих интервью2 член редколлегии журнала академик Л. И. Абалкин. Для создателей, авторов и читателей этот тезис был «не догмой, а руководством к действию» с самых первых его номеров.«ЭКО» всегда активно организовывал дискуссии – очные и заочные «круглые столы», в ходе которых читатели и авторы не только демонстрировали разные точки зрения, но и нередко показывали, что не обязательно из всех точек зрения верна лишь одна, все зависит от критериев, от целей. Много усилий редакция направляла на поддержание непрерывной обратной связи с читателями. «Кипы анкет, перфокарт, рулоны машинной выдачи – все это для нас как лоции для корабля, по которым прокладывается курс в соответствии с волей капитана и команды», – говорилось в редакционной статье, посвященной первому юбилею журнала3.Здесь нужно заметить, что хотя у многих выходцев из СССР 1970-е прочно ассоциируются с периодом застоя, разгулом цензуры, показухи, в Сибири царили совсем другие настроения. Здесь осваивались новые месторождения нефти и газа, строились заводы и электростанции, прокладывались магистрали, формировались территориальные производственные комплексы, появлялись новые города и поселки, на передовые стройки приезжали известные артисты, поэты, писатели. Журнал, конечно же, находился «на волне» всех этих событий. Большое значение на его страницах придавалось тематике развития Сибири (БАМ, КАТЭК, Западно-Сибирский нефтегазовый комплекс). Курировали эти направления сотрудники ИЭОПП, сделавшие себе имя в экономической регионалистике, – М. К. Бандман, Р. И. Шнипер, А. А. Кин. Многие современные проекты опираются на наработки тех лет.Одна из постоянных (и весьма популярных) рубрик журнала в то время – «Экономика научно-технического прогресса». Большой поток писем в редакцию вызывал «Экономический практикум», в рамках которого хозяйственные ситуации представлялись в ходе экстремальных математических задач. И, конечно, в духе того времени, ни одно уважающее себя издание не обходилось без фельетонов, всегда пользовавшихся вниманием читателей.В первый юбилей «ЭКО», в 1980 г., редакция решила приоткрыть читателям «кухню» подготовки номеров. Из редакционного текста мы узнаем, что около 60–70% статей в журнале были «заказными», оставшаяся часть формировалась за счет так называемого «самотека» – материалов, пришедших на редакционную почту. Были сформулированы и критерии отбора. Не «рассуждения вообще», а опора на личные наблюдения и собственный опыт, не перечисление негативных факторов, а острый анализ их причин, сопровождаемый конструктивными предложениями. Доступность изложения, актуальность для народного хозяйства, ориентированность на практику, наличие ясного «адресата» (от того, кому адресована статья, зависит ее тон и система аргументов) – все эти критерии актуальны и сегодня. Мы по-прежнему стараемся придерживаться высоких стандартов, заданных отцами-основателями журнала.1980-еВ эти годы страна предпринимала отчаянные усилия, чтобы выйти из застоя. В 1982 г. одобрена Продовольственная программа СССР, в 1983-м приняты «Закон о трудовых коллективах и повышении их роли в управлении предприятиями…» и постановление Совмина «О дополнительных мерах по расширению прав производственных объединений (предприятий) в планировании и хозяйственной деятельности…», в 1984-м начат широкомасштабный экономический эксперимент: предприятия трёх республиканских и двух союзных министерств были переведены на хозрасчётные отношения, началась разработка комплексной программы экономических реформ.«ЭКО» подхватывал все новое, что рождалось в экономике, активно ратовал за реформы – за расширение самостоятельности предприятий, перевод их на полный хозрасчет и самофинансирование, широкое использование товарно-денежных отношений в хозяйстве, усиление материальных стимулов к труду, использование передового опыта западных и восточноевропейских стран.Большой популярностью в те годы пользовались рубрики «Социалистическая предприимчивость» (репортажи, очерки и интервью с первыми предпринимателями), за которую отвечал Ю. П. Воронов, «Советы деловому человеку» (на любые важные темы – от управления коллективом до стиля в одежде), «Жизнь предприятия» (практический опыт решения производственных, организационных, управленческих проблем, куратор рубрики – Л. А. Щербакова), «Институты рынка» (описание и анализ работы новых для советских экономистов рыночных институтов). Традиционно в рамках «Дискуссионного клуба» публиковались масштабные, переходящие из номера в номер обсуждения актуальных вопросов жизни предприятий. В эти же годы появилось много переводных статей, вплоть до экономической беллетристики («производственные» романы А. Хейли, труды Д. Карнеги4), на примере которых читатели могли познакомиться с «азами» рыночных отношений в экономике. Большой резонанс вызвала тематика экологии Сибири, впервые поднятая на страницах «ЭКО» З. Ибрагимовой, и до сих пор поддерживаемая уже новыми поколениями авторов.«Мы старались не только описывать ту действительность, что нас окружала, но и показывать, какой она должна быть, – вспоминает ветеран «ЭКО», действующий член редколлегии Ю. П. Воронов. – В этом смысле мы воспринимали журнал не как зеркало, а как инструмент преобразования экономики».«Сама направленность публикаций на показ негативных сторон административной системы, на обоснование необходимости глубоких экономических реформ, подготавливала почву для перестройки экономики и развития в конечном счете рыночного хозяйства», – вспоминал А. Г. Аганбегян5.В те годы журнал в некотором смысле перерос формат печатного издания. В 1983 г. при ИЭОПП и с активным участием редколлегии «ЭКО» был организован «Всесоюзный клуб директоров промышленных предприятий» (позднее – Международный клуб директоров, МКД), участники которого на регулярных встречах делились своими проблемами, опытом в их решении, все это затем выливалось на страницы журнала. Была создана и просуществовала до середины 2000-х специальная рубрика «Клуб директоров», ее постоянными авторами были экономисты-практики, руководители производственных предприятий – Ю. И. Тычков (ПО «Север», Новосибирск), А. В. Карпов (Бийский химический комбинат), Б. В. Прилепский (Бердский завод биопрепаратов), Н. А. Канискин («Элсиб», Новосибирск), К. П. Альцман (Улан-Удэнский тонкосуконный комбинат), А. И. Курцевич (фабрика «Корс», Новосибирск) и многие другие. Клуб директоров существует и сегодня, уже как самостоятельная организация, и его бессменным председателем остается А. Г. Аганбегян.Плюс к этому имела место и «читательская инициатива». «В течение 1986–1992 гг. в г. Сыктывкаре действовал Клуб «ЭКО» (в народе – Клуб любителей «ЭКО»), организовали который Коми национальная библиотека, Валерий Иванович Зоркальцев и я, – вспоминает чл.- корр. РАН В. Н. Лаженцев. – Действовал на полную мощность с лекциями, семинарами, хозпартактивами и пр. мероприятиями. Приезжал Б. П. Орлов, прочел в полном актовом зале замечательную лекцию, послушал нас, включая первого секретаря Сыктывкарского горкома партии, пообщался с сотрудниками нашего института и т.д.». До сих пор, по словам нашего уважаемого коллеги и автора, в проводимых на базе Национальной библиотеки научных чтениях по арктической тематике весьма активно используются публикации «ЭКО». И это лишь один из многих примеров…Поддержанием связи с клубами друзей «ЭКО», организацией читательских конференций и вообще «обратной связи» с читателями долгие годы занимался заместитель главного редактора В. Д. Речин. Он же около 20 лет был координатором Клуба директоров.В эти годы тираж журнала перевалил за 150 тыс. экземпляров – немыслимые цифры для научного издания. География его распространения охватывала весь Советский Союз – от Владивостока до Юрмалы, от Баку до Норильска.1990-еВ «лихие» 1990-е СССР прекратил существование, экономика созданных на его руинах независимых государств пережила серьезный шок, сопровождавшийся глубоким спадом производства, галопирующей инфляцией, тотальной бартеризацией межхозяйственных отношений, обнищанием большей части населения, наметившимся разрывом в экономическом развитии регионов страны. В 1991 г. был принят Закон о приватизации государственных и муниципальных предприятий в РСФСР, в 1992-м отпущены розничные цены, принят Закон о свободе торговли, в 1993-м и 1995-м страна пережила два банковских кризиса, в 1994-м произошло обвальное падение курса рубля к доллару («черный вторник»), в 1998 г. Россия объявила дефолт по государственным облигациям.Сегодня это десятилетие часто называют периодом трансформационных реформ, в результате которых страна перешла от плановой экономики к рыночной. Значение журнала как коммуникационной площадки ученых и управленцев в те годы, безусловно, возросло. Наши авторы и читатели делились на его страницах советами и рекомендациями по разрешению кризисных ситуаций, вместе искали выход из экономических тупиков, учились преодолевать непредвиденные барьеры.Журнал и сам, как хозяйствующий субъект, сполна прочувствовал все прелести «переходного периода», ценой невероятных усилий ему удалось ни разу не выйти из графика, не допустить выпуска сдвоенных номеров, хотя, конечно, часть читательской аудитории удержать не удалось, и ряды его постоянных авторов в те годы заметно поредели.Основной темой большинства публикаций в то время были советы и описание практического опыта (в большой мере – международного) – как вписаться в рыночную экономику, как противостоять попыткам рейдерского захвата, как правильно выстраивать взаимоотношения с налоговыми органами в условиях накопления дебиторской задолженности, осуществлять ВЭД, оформлять сделки и т.д. Именно в эти годы в журнале появилась тематика структуры собственности, защиты инвестиций, механизмов конкуренции, описывающие и разъясняющие новые для страны и ее граждан реалии.Одновременно в стране резко возрос спрос на научные обобщения и обоснование экономических трансформаций, появился интерес к осмыслению реального исторического опыта, проблем НЭПа и кооперации, к прогнозированию предстоящих изменений. Конечно, «ЭКО» не мог остаться в стороне от этих новых требований времени, приняв самое активное участие в обсуждении стратегии и тактики реформ. Его характерными чертами при этом оставались живая связь с практикой и широта кругозора. По словам академика Л. И. Абалкина, журнал «не сводил всю проблематику экономики, экономических реформ к чисто финансово-кредитным, ценовым проблемам, которые очень важны, но не исчерпывают содержания экономических процессов. Предметом его пристального внимания всегда были такие вопросы, как технологическая структура производства, структурные сдвиги в экономике, организация общественного производства и управления…»6.2000-е и 2010-еВ начале этого периода страна пережила «семь тучных лет» (с 2000 г. по 2007 г.), когда среднегодовые темпы роста в два раза превышали мировые показатели. С 1999 г. по 2007 г. индекс производства обрабатывающих отраслей промышленности вырос на 77%, доля населения, живущего за чертой бедности, сократилась с 29 до 13%. Но затем последовала череда новых подъемов и спадов, которые теперь уже происходили «в унисон» с мировыми циклами. Реформы в стране продолжились, но теперь это уже был более упорядоченный и менее разрушительный процесс, направленный на трансформацию отдельных институтов и секторов экономики – налоговой системы, земельных, бюджетных отношений, банковской и пенсионных систем, военно-промышленного комплекса, электроэнергетики, железнодорожного транспорта, жилищно-коммунального хозяйства.В новой системе межхозяйственных отношений изменилась роль «ЭКО». Теперь на страницах журнала редко разгораются жаркие дискуссии управленцев-практиков, да их и стало гораздо меньше среди авторов и читателей журнала. На смену прежнему директорскому корпусу, жадно тянущемуся к экономическим знаниям, пришло новое поколение универсальных менеджеров. Они гораздо лучше подкованы в экономике, чем их предшественники, и, увы, слишком часто гораздо менее склонны делиться своими знаниями с коллегами. В условиях жесткой рыночной конкуренции большинство руководителей предприятий предпочитают держать при себе секреты успеха, организационные и тем более – технологические ноу-хау.Основную массу читателей и авторов журнала сегодня формируют профессиональные экономисты – ученые, преподаватели вузов, управленцы высшего уровня. Неудивительно, что и круг обсуждаемых тем и проблем сильно изменился. Самыми злободневными темами в этот период стало вхождение и экономики всей страны, и отдельных ее секторов, вплоть до конкретных хозяйствующих субъектов в глобальную экономику, а также те структурные изменения, что происходят в социально-экономической реальности. Чрезвычайную актуальность приобрели проблемы государственно-частного партнерства, регионального развития, защиты природной среды. Далеко вперед продвинулись экономическая теория и методология экономических исследований, выросло число научных школ и многообразие их подходов и оценок, что тоже требует осмысления.Таким образом, под влиянием внешних изменений «ЭКО» стал более академичным, выдержанным, что, впрочем, вполне подобает «уже не юноше, но зрелому мужу». «ЭКО» – 50! Это возраст не только подведения итогов, у журнала еще остается достаточно сил и запала для оптимизма. Мы не только с уверенностью смотрим в будущее, но и по мере сил стараемся повлиять на него. Журнал твердо намерен оставаться на переднем крае исследований, направленных на устойчивое, поступательное и инновационное развитие нашей страны. Мы по-прежнему задаем себе и читателям вопросы: как сделать нашу страну лучше, как повысить уровень и качество жизни россиян, как обеспечить России достойное место в мировой экономике, и понимаем, найти ответы на них можно только совместными усилиями неравнодушных, прогрессивно мыслящих специалистов. 1 Тычков Ю. И. Руководитель и АСУ // ЭКО. 1978. № 5. С. 100–112.2 На вопросы редакции отвечают: академик А. Г. Аганбегян, академик Л. И. Абалкин // ЭКО. 1995. № 1. С. 2–20 [С. 18].3 День открытых дверей (к 10-летию «ЭКО») // ЭКО. 1980. № 1. С. 199–204 [С. 203].4 По поводу перевода Д. Карнеги был большой резонанс. В «Литературной газете» вышла статья «Философия крысиных бегов».5 На вопросы редакции отвечают: академик А. Г. Аганбегян, академик Л. И. Абалкин // ЭКО. 1995. № 1. С. 2–20 [С. 5].6 На вопросы редакции отвечают: академик А. Г. Аганбегян, академик Л. И. Абалкин // ЭКО. 1995. С. 2–20 [С. 11].

Вопросы взаимодействия России с территориями Центральной и Северной Азии долго были (и остаются поныне) одними из ключевых во внешнеэкономической политике. Их содержание со временем расширялось и углублялось – от вопросов чайной и пушной торговли (XVI–XVIII вв.), развития транспортных путей, получения доступа к сырьевым товарам и рынкам сбыта промышленной продукции (XIX в. – начало XX в.)1 до интеграции в систему кооперационных связей (период СССР). Современный период значительно отличается от всех предыдущих тем, что на месте ранее многочисленных разрозненных ханств, а позднее – союзных республик, возникли суверенные государства.О мотивах развития экономических связей России с Центральной Азией на рубеже XIX–XX вв. весьма ясное представление дает обсуждение данного вопроса на заседании Общества содействия русской промышленности и торговли в ноябре 1872 г.2:«Вообще у нас существуют два крайних мнения об азиатской торговле, требующей по политическим и географическим условиям не только внимания, но непосредственного участия Правительства… Одни думают, что наша азиатская торговля так ничтожна, что положительно не оправдывает жертв, приносимых Правительством… Другие думают, наоборот, что развитие благоденствия внутренних областей России возможно только при том условии, что Россия из земледельческой колонии Европы обратится в самостоятельное европейское государство, где фабричная промышленность… давала бы им (земледельцам – авт.) возможность приобрести средства для улучшения своего положения». В известном смысле вопросы, обсуждаемые сегодня относительно степени участия России в экономических процессах в Северной и Центральной Азии, во многом близки к тем постановкам, которые были сделаны 150 лет назад.Помимо географических и геополитических аргументов в пользу расширения сотрудничества с суверенными государствами Северной и Центральной Азии, говорит то обстоятельство, что во времена СССР и на их территории, и на территории России были созданы уникальные производственно-технологические и инфраструктурные объекты, которые могут стать основой эффективного взаимодействия. В их числе можно назвать, например:• высоковольтную линию электропередач (напряжением 1150 тыс. вольт) «Сибирь (Итат-Барнаул) – Казахстан (Экибастуз)-Урал» (ныне бездействует – многие участки демонтированы);• магистральную трубопроводную сеть, обеспечивающую поставки углеводородов как из России (Сибири) на нефтеперерабатывающие заводы Центральной Азии3 (Павлодарский, Шимкенский, Чарджоуский НПЗ), так и из Казахстана в Россию (на Орский НПЗ);• «обменные» поставки полиметаллических руд из Монголии в Россию и электроэнергии из России (Восточной Сибири) в Монголию и проч.Представление о характере работы подобных систем только в контексте действий «руки Москвы» более чем далеко от понимания особенностей кооперационных процессов в индустриальной экономике. Названные объекты и режимы их работы позволяли не только сглаживать сезонные пики потребления тех или иных ресурсов (воды, электроэнергии, руд различных металлов), но и наилучшим образом использовать сильные стороны каждого из участников.Увы, происходившее в сжатые сроки обретение политического суверенитета в регионе сопровождалось ускоренной приватизацией названных уникальных активов и систем (и Россия здесь не исключение). Новые собственники стремились распорядиться тем, что им досталось, с целью скорейшего притока финансовых ресурсов. Вопросы формирования и налаживания кооперационных связей на новой экономической основе и в новых политических условиях на базе созданных ранее систем получили приоритет, весьма далекий от необходимого.Прошло время, многие прежние системы и связи окончательно «канули в Лету» (как, например, выпуск самолетов Ил-76 на Ташкентском авиазаводе), стали появляться новые проекты и новые возможности (в частности, связанные с расширением присутствия в экономике рассматриваемых стран Китая). Среди примеров – строительство газопровода Туркмения – Синьцзян, развитие транспортного коридора Китай – Казахстан, реализуемого в рамках глобальной стратегии «Один пояс – один путь».При этом нельзя сказать, что страны Центральной и Северной Азии (включая Россию) пренебрегают важностью и необходимостью развития и расширения интеграции и кооперации, несмотря на изменившиеся экономические и геополитические условия (статья А. В. Макарова, Е. В. Макаровой, А. Б. Андреева).Есть многочисленные успешные примеры работы на рынках друг друга и российских компаний, и компаний рассматриваемых стран. Например, для дистрибьютора узбекского автопрома компании «Келес Рус» выход в Сибирский федеральный округ определен как одна из приоритетных задач4. Узбекская буровая компания «Эриель» (Eriell)5 входит в число ведущих подрядчиков при реализации нефтегазовых проектов в Сибири. Сельхозпроизводители в Сибири активно развивают и расширяют поставки зерна в Китай через Казахстан. Однако при этом «из-за отсутствия единой системы прослеживаемости нелегальные поставки зерна через Казахстан в 2019 г. только из Сибири составили от 700 тысяч до 1 млн тонн»6. Более чем значителен вклад трудовых мигрантов из стран Центральной Азии в снижение напряженности на рынке труда России и, соответственно, в создание ВВП и России, и своих стран (статья Э. Ш. Веселовой).Вместе с тем складывающаяся картина взаимных связей и взаимодействий не столь однозначна, как хотелось бы, с позиций устойчивости развития в современном нестабильном мире. Значительная часть проектов и контактов возникает и развивается скорее «вопреки», чем «благодаря» целенаправленным усилиям по развитию интеграции и кооперации. Именно это и послужило основанием общей оценки ситуации как весьма неупорядоченной: «За последние годы регион превратился в сложную арену, на которой национальные цели стран сосуществуют с интересами крупнейших региональных держав мира, а именно России, США и Китая» (статья Г. М. Дуйсен, Д. А. Айтжановой, П. Н. Тесли).Во многих случаях доминируют и превалируют узкокорпоративные интересы, усиленные клановыми особенностями элит. Взаимное участие в проектах и программах чаще всего имеет место не в связи с пониманием обоюдных долгосрочных выгод сотрудничества, а, скорее, в силу ограниченности возможностей выбора иных направлений и решений в рамках макрорегиона Северная и Центральная Азия и отсутствия возможностей выхода на другие рынки.Важнейшая особенность экономик Центральной и Северной Азии – ее пространственно-замкнутый характер (land locked economy). В связи с этим критически значимым является наличие двух обстоятельств – транспортных выходов за пределы замкнутой территории на внешние по отношению к ней рынки и взаимного доверия – как между странами, так и между партнерами в случае отдельных проектов.Именно пространственная замкнутость была причиной междоусобных войн и конфликтов в прошлом и остается источником недоверия и эгоизма в настоящем7. Более чем метко это отразил «певец колониальных войн» позапрошлого столетия Редьярд Киплинг в «Балладе о Востоке и Западе»8:«Запад есть Запад, Восток есть Восток, не встретиться им никогда –Лишь у подножья Престола Божья, в день Страшного суда!Но нет Востока и Запада нет, если двое сильных мужчин,Рожденные в разных концах земли, сошлись один на один».В современной ситуации вовсе нет нужды ждать «дня Страшного суда» – «встреча сильных мужчин» вполне может состояться при наличии партнерских отношений, основанных на доверии и стремлении к сотрудничеству на взаимовыгодной основе. В этом случае «один на один» не означает непримиримую борьбу, а, скорее, различные рамки и формы взаимодействия партнеров (включая перекрестное владение активами).В условиях и в ситуации замкнутого пространства изменяются и постулаты «новой экономической географии» – не стихийное тяготение экономической активности к немногим центрам, а, наоборот, постепенный ее выход за пределы данного пространства по мере развития транспортной инфраструктуры.Важнейшие условия достижения успеха в этом случае – синхронизация процессов развития внутренних отношений и взаимодействий с процессами формирования магистральной инфраструктуры (как внутренней, так и внешней). И, конечно, – понимание глубинных особенностей функционирования экономических объектов в отмеченных выше условиях в сочетании с поступательностью и последовательностью шагов по их формированию.------- 1 Московская торговая экспедиция в Монголию. М.: Типография П. П. Рябушинского. 1912. 353 с.2 Шаров Н. О путях для торговли России с Азией// Доклад, представленный в Общество для содействия русской промышленности и торговли. Санкт-Петербург: Типография И. И. Глазунова. 1873. 86 с. [С. 2.].3 В 1988 г. был введен в строй магистральный нефтепровод Чимкент–Чарджоу, являвшийся продолжением нефтепровода Павлодар–Чимкент, для транспортировки сибирской нефти на Чарджоуский НПЗ. Диаметр трубы – 720 мм, общая протяженность – 700 км. Из них 294 км проходили по территории Казахстана, 471 – по Узбекистану и 35 км – по Туркмении. В первой половине 1990-х гг. автор участвовал в разработке предТЭО продолжения данной трубопроводной системы в район Персидского залива.4 Резников А. Узбекские автомобили шагают по Сибири. Континент-Сибирь. 2020. Сентябрь. № 35–36.5 URL: https://www.eriell.com/company/about/6 Карабут Т. Инициатива. В России создадут систему контроля качества зерна от поля до границы // Российская газета. 2020. 18 сентября. № 210.7 «Комиссия Евразийского экономического союза усмотрела в действиях Казахстана нарушение конкуренции», пишет РБК. Издание отмечает, что «республика перестала с начала лета поставлять в Россию лом черных металлов, при этом экспорт готовой продукции продолжился. Таким образом, считает ЕЭК, Нур-Султан может препятствовать свободному движению товаров, услуг и капитала в рамках ЕАЭС». URL: https://ria.ru/20200902/kazakhstan-1576639291.html?utm_medium=referral&utm_source=infox.sg&utm_campaign=exchange8 Уайльд Оскар. Стихотворения. Портрет Дориана Грея. Тюремная исповедь; Киплинг Редьярд. Стихотворения. Рассказы. Пер. с англ. Библ. всем. лит. Сер. вторая. Литература XIX века. Т. 118. М.: Художественная литература, 1976. 767 с. [С. 366].

Год 2020-й, скорее всего, сохранится в памяти как год острого осознания человечеством всей мнимости своего могущества над природной средой. Те опасения и предостережения, которые высказывали провидцы и мыслители на протяжении многих лет и поколений, к сожалению, стали явью. Нам с болью пришлось осознать и принять тот факт, что знание не безгранично и не всемогуще, а человек – не внешний по отношению к природе субъект, а одна из ее неотъемлемых внутренних составляющих, хотя, конечно, эта составляющая весьма значима и весома. Воздействие на природу и на фундаментальные основы ее функционирования достигло таких масштабов и пределов, что она стала непредсказуемо и непредвиденно меняться, порой неся в себе и своем новом развитии угрозу всему роду человеческому.В определенном смысле похожая ситуация наблюдалась на рубеже 60–70-х гг. прошлого столетия и нашла отражение в работах и апокалиптических прогнозах Римского клуба. В тот период стало очевидно, что имеющиеся на Земле ресурсные возможности, которые доступны человечеству, далеко не беспредельны, и их нехватка вот-вот грозит вселенской катастрофой. Однако время идет, но ничего подобного не наблюдается – одни природные ресурсы приходят на смену другим, увеличиваются глубины и ареалы их доступности. Как результат, население планеты за это время выросло почти в три раза и все еще продолжает расти. Да, некоторые жизненно важные ресурсы остаются в относительной недоступности в отдельных регионах мира, но эта ситуация далеко не так безнадежна и катастрофична, какой казалась полвека тому назад.Основная причина в том, что человечество (большинство стран и народов современного мира) усвоило на практике известное «правило Королевы» из сказки-притчи Льюиса Кэрролла «Алиса в Стране чудес» – «для того, чтобы остаться на том же месте, надо бежать изо всех сил» (in this place it takes all the running you can do, to keep in the same place). Силой, которая позволяет человечеству все еще жить на планете Земля и отдаляет наступление ресурсной катастрофы, является сила разума и современного знания.Именно сила разума и знания позволила не только найти ресурсы там, где их не искали и даже не подозревали об их наличии, но и, что особенно важно, – значительно изменить представления об инструментах поиска и о подходах к удовлетворению растущих потребностей растущего человечества. Разум и знание «заглянули» в микромир – перешли к синтезу новых веществ и изменению генетической основы окружающей среды. Ответ природы на подобное «вмешательство» оказался быстрым и во многом неожиданным. Одно из его проявлений – COVID-19 – стремительно меняющийся и перестраиваемый код агрессивных микроорганизмов.Как ответить на этот новый глобальный вызов?Рецепт, на наш взгляд, во многом схож с тем, который и ранее позволил найти выход из тупика – обращение к силе разума и знания. Однако «вектор» этой силы, очевидно, должен быть изменен. Он должен быть направлен не на рост обеспеченности различными ресурсами за счет увеличения экономической эффективности их освоения, вовлечения и использования, а на снижение интенсивности их эксплуатации с точки зрения уменьшения негативного воздействия на природу. При этом необходимо перейти от чисто объемных метрик использования ресурсов и обусловленных этим различных выбросов (от твердых отходов до парниковых газов) к метрикам «приростным». Только в этом случае можно обеспечить переход к «зеленому развитию», как отмечено на страницах тематической подборки этого номера. «Негативные воздействия на окружающую среду в расчете на единицу ВРП должны сокращаться тем сильнее, чем больше скорость роста экономики» (статья И. П. Глазыриной).Как нам представляется, сегодня лишь научившись управлять интенсивностью выбросов, человечество сможет «оставаться на месте» – продолжать жить и развиваться на планете Земля. «Правило Королевы» тем самым меняется и приобретает более сложный вид – необходимо не только поддерживать определенную скорость (например, динамику ВРП), но и уметь управлять порожденными ею изменениями.Общие концептуальные основы могут быть реализованы только в случае единодушия и объединенных целенаправленных усилий различных стран и народов. России это касается в полной мере, поскольку наша страна «является одним из мировых лидеров по объему образования отходов производства» (статья Т. О. Тагаевой).В рамках движения в данном направлении в начале 2018 г. была утверждена Стратегия развития промышленности по обработке, утилизации и обезвреживанию отходов производства и потребления на период до 2030 года (там же). К сожалению, этот документ, начиная с его структуры и заканчивая предлагаемыми механизмами реализации, весьма далек от упомянутого современного подхода к решению проблем ресурсного обеспечения и, тем более, уменьшения негативных воздействий на окружающую среду.Причины этого далеко не новы – отсутствие системности, технократическая направленность предпринимаемых шагов и мер («объемы – деньги – технологии – сроки»), отсутствие понимания роли и связей различных уровней пространственной иерархии при решении экологических проблем.Необходимость учета этих (и целого ряда других) важных черт и особенностей взаимодействия окружающей среды и экономики отмечалась исследователями разных стран неоднократно. В частности, в 1997–1998 гг. в рамках Международной программы по изучению роли человеческого фактора (International Human Dimensions Program – IHDP) отмечалось, что «взаимодействие между гуманитарным и экосистемным измерением в социально-экологических системах имеет характер не просто взаимосвязи, но их реальной интеграции и целостности… Без адекватного понимания связей на локальном, региональном, национальном, континентальном и глобальном уровнях невозможно продвижение в решении проблем устойчивого развития во всех трех измерениях: экологическом, экономическом и социокультурном… Необходимо новое социальное понимание роли технологий и знаний в процессе взаимодействия социокультурных и экологических систем»1.Именно в силу пренебрежения данными общими – системными и институциональными – условиями в России все еще приходится говорить о том, что «необходимо целенаправленно доводить средства, вырученные от экосбора, до конкретных предприятий и региональных операторов, участвующих в утилизации отходов» (статья Т. О. Тагаевой). Как результат пренебрежения данными условиями, при более чем скромных результатах экономического развития, общий вклад качества окружающей среды в России в создание и поддержание приемлемого уровня жизни в целом малозаметен. Поэтому, например, на Дальнем Востоке (как и в целом ряде других регионов страны) «реализованные институциональные преобразования пока не способствовали заметному повышению благосостояния населения» (статья И. А. Забелиной).Россия, как всегда, идет своим путем. В контексте поиска эффективных ответов на новые экологические и антропосферные вызовы мы сегодня находимся в самом начале этого пути. Есть определенное знание, есть понимание отдельных практических шагов и мер. Очевидно, что решение поставленных задач – вопрос не столько реализации той или иной стратегии (программы), спущенной «сверху», сколько консолидации общества вокруг и в связи с достижением основной цели социально-экономического развития – обеспечения достойной жизни ныне живущим и будущим поколениям. Никто за нас и для нас не сделает нашу и наших детей жизнь более здоровой и содержательной. 1 Folke, C., Pritchard, L., Berkes, F., Colding, J. and Svedin, U. (2007). The problem of fit between ecosystems and institutions: ten years later. Ecology and Society 12(1): 30. URL: http://www. ecologyandsociety.org/vol12/iss1/art3

Социально-экономическое развитие Востока России и Сибири прошло целый ряд этапов, значительно отличающихся один от другого. Однако далеко не все из прошлого опыта может быть воспроизведено в современных условиях с учетом изменившихся обстоятельств.На начальном этапе – до середины XIX столетия – доминировала промысловая колонизация обширной территории. На свой страх и риск пассионарии шли «встречь солнцу», в поисках лучшего места для жизни и добычи мягкой рухляди1. Роль государства в экономике на данном этапе ограничивалась выполнением фискальных функций (получение ясака – налога в натуре) и развитием внешней торговли, прежде всего, с Китаем2.Позже пассионарии обратили свой взор на землю и ее недра. Сначала земледелие и скотоводство, а затем и горный промысел во все большей степени стали определять основные занятия сибиряков. Значительному ускорению освоения обширной территории способствовало строительство Великой Сибирской железной дороги3. Это знаменовало переход государства от мер косвенного воздействия к прямому участию в освоении территории: «Второй этап характеризуется притоком в Сибирь гораздо больших переселенческих масс, бурным развитием земледелия, которое оттесняет остальные стимулы колонизации на задний план. Земледелие и отчасти животноводство… становится ведущей осью развития экономики Сибири, делающейся типичной и именно аграрной колонией»4.При этом государство не только сооружало критически важную инфраструктуру, но не менее активно участвовало в определении условий и рамок использования открывающегося природно-ресурсного потенциала: «В стремлении же к возможному сбережению сих земель, следует обставить отчуждение оных известными условиями, которые ограждали бы интересы казны и обеспечивали осмотрительную раздачу земель. С этой стороны было замечено, что соседние Восточной окраине Империи владения Китая заселяются весьма быстро, а благодаря этому Приморская и Амурская области, со своей стороны, нуждаются в возможно густом населении. В виду сего отчуждение казенных земель крупными участками в одни руки не соответствовало бы интересам края»5.Весьма гибкое сочетание прямых и косвенных мер государственной политики обеспечили чрезвычайно быстрый рост и экономики, и уровня жизни в Сибири. «Со времени открытия Сибирской железной дороги и вплоть до самых последних лет, когда распространение сельскохозяйственных орудий и машин сделало гигантский шаг и в коренной России, сельское хозяйство Сибири стояло впереди губерний выхода переселенцев по части употребления усовершенствованных орудий <…> Сложившийся на земельном приволье хозяйственный уклад сибирского крестьянства не мог оставаться незыблемым; постепенно падала естественная производительность почвы, сокращался прежний земельный простор под влиянием нового спроса на землю <…> На протяжении <18>90-х годов в Тобольской губернии было учреждено 33 банка (7 из их в Ишимском уезде)6».В заключительной части данного этапа получают развитие промышленность и производства, связанные с первичной переработкой сельскохозяйственного сырья и продукции горнорудного промысла. Важнейшая их экономическая особенность состояла в широком развитии форм кооперации – в маслоделии, лесном и горнорудном промыслах. В основе кооперации лежало объединение усилий как отдельных предпринимателей, так и создаваемых ими производственных, финансовых и торговых учреждений. Кооперативные структуры отличались не только большей встроенностью в местный экономический ландшафт, но и высокой степенью адаптации к меняющимся рыночным условиям. Государственные инвестиции на развитие собственно экономики обширного края при этом практически отсутствовали.Впечатляющие результаты развития азиатской части страны позволили знаменитому русскому ученому (сибиряку родом из г. Тобольска) Д. И. Менделееву утверждать еще в начале ХХ столетия7: «Основной тенденцией хозяйственного развития страны следует считать неуклонно происходящее смещение хозяйственных центров на восток… И так как на северо-восточном крае России тундры и леса спускаются на более низкие широты, сравнительно с северо-западом, то можно утверждать, что центр поверхности России, способный к расселению, лежит около 56 градуса северной широты и около 46 градусов восточной долготы, т.е. … немного севернее Омска. Можно полагать, что в направлении примерно к этому месту – с уклоном на юг будет в ближайшем десятилетии перемещаться современный центр населенности России…».Несколько позже ученик Д. И. Менделеева, выдающийся сибирский ученый Б. П. Вейнберг формально доказал справедливость этих выводов8.Третий этап был связан с ускоренной индустриализацией и стремительным развитием как промышленности, так и сельского хозяйства в рамках социалистического строительства. Основные движущие силы при этом – «экономия на масштабе», государственные инвестиции (и связанная с ними централизация процессов принятия решений и аккумулирования экономических результатов), а также высокие темпы привлечения трудоспособного населения как из других регионов страны, так и из сибирского села. До начала 1990-х гг., несмотря на все преобразования и лихолетья, сибирские малые города и села являлись основой устойчивости демографической ситуации на Востоке России (статья С. В. Соболевой, Н. Е. Смирновой, О. В. Чудаевой).В силу географических, экономических, стратегических масштабов Сибири (в каких бы границах мы ее не рассматривали), если она начинает тормозить, а тем более дрейфовать, развитие России высокими темпами просто невозможно. На протяжении всего прошлого столетия данное утверждение было справедливым – Сибирь развивалась ускоренными темпами, и они, в свою очередь, определяли темпы развития и экономики, и социальной сферы страны в целом. Увы, с началом XXI века в связи с проведением «радиальных» экономических преобразований, континент Сибирь перешел от целенаправленного движения в заданном направлении к дрейфу – «по воле ветра и волн».На современном этапе Сибирь стала не только терять темпы развития, но и устойчиво переходить в разряд аутсайдеров экономического развития страны (статья Ю. С. Ершова и О. В. Тарасовой). Одна из причин этого – отсутствие тех механизмов адаптации, которые были созданы и реализованы на начальном этапе развития промышленности в Сибири. Сформированные в 1990-е годы подходы к организации и функционированию ведущих отраслей экономики Сибири никак не учитывают и не принимают во внимание «гнет расстояний» (и фактора времени). По этой причине последствия гиперинфляции в сочетании с централизацией финансово-экономических результатов за пределами Сибири не замедлили сказаться самым катастрофическим образом. Как итог, население и Сибири и Востока России стало сокращаться. В самом начале 2020 г. были опубликованы данные Росстата о динамике населения в стране. Сибирские регионы (Омская и Кемеровская области и Алтайский край) оказались в числе «лидеров» по темпам убыли населения.Среди основных особенностей современного этапа социально-экономической жизни (не развития) Сибири можно отметить следующие.1. Ориентацию на локальные (в рамках отдельных субъектов Федерации) проекты и решения.2. Отсутствие проектов, направленных на объединение усилий регионов Сибири, с целью обеспечения синергетического эффекта от их взаимодействия и кооперации (таких, например, как специализированное машиностроение для горнорудного, лесного, аграрного секторов экономики макрорегиона; развитие лесоперерабатывающей промышленности для нужд домостроения и проч. и проч.).3. Неучет особенностей и характера внутреннего рынка Сибири – его потенциала для создания, развития и повышения конкурентоспособности экономики макрорегиона в целом.4. Непроработанность практических вопросов рамок и форм адресной поддержки кооперационных связей и интеграции усилий производителей как продукции, так и услуг самого различного характера (в форме обеспечения целевых форм финансовой поддержки и научно-технического сопровождения в рамках всей цепочки взаимосвязей участников того или иного процесса) (статья З.Б.-Д. Дондокова).5. Нерешенность вопросов координации и адресного сопровождения со стороны макрорегионального уровня вопросов реализации межрегиональных проектов.6. Исключение науки и местного экспертного сообщества из процесса обсуждения, сопровождения и обеспечения реализации проектных решений.Устойчивое и поступательное развитие – например, в рамках мегапроекта «Русский ковчег» (статья А. Н. Клепача и Н. Н. Михеевой) возможно лишь на основе качественно нового подхода. В его основе – многие из тех наработок, которые ранее были успешно апробированы сибиряками. Важнейший его ресурс – кооперация и доверие, ориентация на сбалансированное социально-экономическое развитие Сибири в целом (при взаимном дополнении экономик отдельных регионов и различных уровней пространственной иерархии экономики всего макрорегиона – от агломераций до малых городов и сельских поселений).Надеемся, представление на страницах «ЭКО» злободневных проблем и вопросов социально-экономического развития Сибири будет способствовать консолидации усилий специалистов, экспертов и всех заинтересованных читателей в поиске и реализации путей выхода мегарегиона из затянувшегося дрейфа. Пришло время развития по ясному и определенному маршруту.----------------------------------------- 1 Буцинский П. Н. Заселение Сибири и быт ее первых насельников. М.: Вече. 2012. 320 с. 2 Фауст К. Великий торговый путь от Петербурга до Пекина. История российско- китайских отношений в XVIII–XIX веках. М.: Центрполиграф. 2019. 447 с. 3 Сибирь и Великая Сибирская железная дорога//Министерство финансов. Департамент торговли и мануфактур. Изд. 2 -е. Испр. и доп. С.- Петербург: Типография И. А. Ефрона. 1896. 283 с. 4 Покшишевский В. В. Заселение Сибири (историко-географические очерки)//Под ред. В. А. Кротова. Иркутск: Иркутское областное государственное издательство. 1951. 208 с. [С. 201].5 Приложение № 13 О мерах, принимавшихся правительством к развитию частного землевладения в Сибири, с. 97–123 [С. 120]. Прибавление к Всеподданнейшему докладу Министра земледелия и государственных имуществ по поездке в Сибирь осенью 1895 года//Министерство земледелия и государственных имуществ. С.- Петербург: Типография В. Киршбаума. 1896. 158 с. Приложение на 123 с. 6 Азиатская Россия. Том 2. Земля и хозяйство. С.- Петербург: Издание Переселенческого управления главного управления землеустройства и земледелия. 1914. 638 с. [С. 405, 450]. 7 Менделеев Д. И. К познанию России. С.- Петербург: Тип. А. С. Суворина, 1906. 156 с. [С. 142].8 Вейнберг Б. П. Положения центра поверхности России от начала княжества Московского до настоящего времени // Известия Императорского Русского Геогра- фического Общества. Том LI. Вып. VI. Санкт-Петербург, 1915.

Некоторые закономерности и обусловленные ими тенденции окружающего нас мира зачастую проявляют себя, казалось бы, в далеких друг от друга сторонах действительности. К их числу со всей очевидностью можно отнести тот факт, что в период кризиса (болезни, катастрофического развития тех или иных процессов) происходит не только разрушение (отмирание) отдельных составляющих определенной системы (социальной, биологической, геологической и проч.), но и формирование (возникновение, становление, развитие) элементов и составляющих ее будущего облика.Современная ситуация в очередной раз предоставила нам убедительные свидетельства единства окружающей нас материи и взаимосвязи самых различных сторон ее проявления. Коронавирусная пандемия высветила проблемы и вопросы, связанные не только со знанием человечества о биохимических процессах, состоянием «медицины катастроф» и умением различных обществ и правительств действовать в чрезвычайных обстоятельствах, но и те, что находятся в области глобального сотрудничества и международного взаимодействия в политике, экономике, гуманитарной сфере и т.д., и те, что лежат в плоскости социально-экономического развития отдельных стран.Примечательно, что и в случае социально-экономических систем, и на примере отдельных человеческих организмов мы видим удивительную схожесть хода протекания болезненных процессов. Это, в частности, выражается в наибольшей подверженности деструктивным кризисным явлениям людей с хроническими заболеваниями и стран с устаревшей структурой экономики. И кризис, и пандемия обостряют застарелые проблемы и актуализируют необходимость экстренных мер и шагов, направленных не только на излечение недуга, но и на искоренение тех глубинных причин, которые лежат в основе тяжелой ситуации.Суть и проявления той болезни, которая поразила экономику нашей страны и пагубно отзывается на многих сторонах жизни российского общества, хорошо известны и детально представлены в работах многих коллег. Кратко ее можно определить как устаревшую структуру экономики и невысокий производственно-технологический уровень. Внешними симптомами являются низкая конкурентоспособность на фоне экономик передовых стран мира, слабая включенность в глобальные цепочки создания стоимости, подверженность конъюнктурным взлетам и падениям, невозможность создания и обеспечения достойных условий проживания как ныне живущим, так и будущим поколениям граждан страны.Относительно характеристики данной болезни наблюдается почти полное единодушие в профессиональной и политической среде. Расхождения начинаются, когда речь заходит о методах ее лечения.Позиция автора этих строк (а также авторов сегодняшней тематической подборки «ЭКО») состоит в том, что «состояние пациента» в значительной мере усугубляется вследствие поспешных, плохо скоординированных и никак не эшелонированных во времени и пространстве шагов по вхождению в глобальную экономику (включая вступление в ВТО), без всякой ориентации на долгосрочные результаты.Глобальный мир стремительно «меняет кожу» под влиянием научно-технологических изменений (от ракет Илона Маска до систем искусственного интеллекта в самых разных сферах деятельности). И в этом смысле пандемия коронавируса также играет роль триггера – ускорителя и нормализатора этих процессов, способствующего их скорейшему освоению и внедрению в повседневную жизнь и практику.Однако очень трудно согласиться с мнением о том, например, что стремительное снижение спроса на традиционные товары российского экспорта – нефть, природный газ, уголь (и далее по списку сырьевых продуктов и услуг) вызвано пандемией. Падение спроса и цен – во многом закономерный результат развития современных технологий и изменения процедур взаимодействия хозяйствующих субъектов в современной экономике знаний. В этом ключе весьма удачным представляется отнесение нашими авторами идей и умов России к ее «новым сырьевым товарам» (статья Д.А. Берсеневой и В.В. Шмата). «Мозгами» и идеями страна по-прежнему сказочно богата, однако от гениальных задумок до результатов их массового применения и реального воздействия на условия жизни населения «дистанция огромного размера».Экономика нашей страны с точки зрения ее места и роли в глобальной системе однозначно характеризуется как сырьевая. При этом, правда, имеет место и наличие ряда высокотехнологичных секторов экономики (связанных в основном с оборонным комплексом), что позволяет сравнивать ее с экономиками таких развитых сырьевых стран, как Австралия, Канада и Норвегия (статья А.Н. Лякина).Принципиальная особенность реализованного подхода включения России в глобальную экономику состоит в формировании у хозяйствующих субъектов стремления к возврату вложенных средств и получению финансовых результатов здесь и сейчас. Именно поэтому собственники активов в экспортоориентированных секторах стремятся к максимальной доходности внешнеторговых операций и всецело ориентированы на продажу сырья и слабообработанных сырьевых материалов. Вопросы повышения научно-технологического уровня, создания собственных уникальных и эффективных решений, как правило, имеют у них самый низкий приоритет. Противотоком экспорту сырья и материалов в страну направляется импорт машин, оборудования, химической продукции, разнообразной бытовой техники и товаров широкого потребления. «Увеличение доли углеводородов и другой первичной продукции в российском экспорте в условиях практически открытого внутреннего рынка привело к замещению отечественной продукции импортом» (статья М.С. Гусева).Среди основных причин сложившегося положения дел – низкая степень доверия бизнеса к власти и наоборот, что находит отражение, в частности, в негибкой и фискально-ориентированной системе налогообложения. Преодоление этого недоверия связано с реформированием системы институтов и норм, определяющих и регулирующих экономические процессы – их нормализацией, важнейшими особенностями которой должны быть конкретность, предметность и видение долгосрочных перспектив. Это касается и решения внутренних проблем развития страны, и вопросов ее встраивания в глобальные процессы.Формирование и реализация ясной, последовательной и непротиворечивой научно-технологической и промышленной политики должны быть в числе первоочередных и основных мер лечения болезни. Невозможно строить современную экономику, только опираясь на очередную девальвацию и сокращая расходы на труд (статья А.Н. Лякина). Такое решение навсегда оставляет нас наедине с «ловушкой низкого дохода» (по определению А.Р. Белоусова).В основе устойчивого и поступательного развития нашей экономики должны лежать инвестиции в обновление основного капитала и в развитие капитала человеческого. Только на этом базисе возможен отход от экономики спроса к экономике, основанной на предложении и растущей конкурентоспособности.Но если главные усилия и финансовые ресурсы направляются на «спасение» очередного престижного проекта «национального уровня», связанного с решением узкой изолированной задачи и к тому же с утратой внутреннего рынка в ущерб внешнему, высока вероятность «реализации сценариев "На периферии мира", "Ресурсная держава" и "Лицом к Востоку"» (статья Д.А. Берсеневой и В.В. Шмата). Результаты развития событий по этому пути «в лучшем случае не ухудшают» положение страны в закономерно глобализирующемся мире.Кризис – время и переосмысления сделанного, и принятия тех шагов и мер, которые могут сформировать вектор устойчивого развития экономики страны на многие годы вперед. Важнейшее условие достижения успеха – стратегическое видение направлений развития, понимание настоящего и будущего места в изменившемся внешнем мире, отказ от догм и иллюзий развития исключительно на основе и за счет саморегуляции экономических процессов. И Россия в целом, и подавляющее большинство ее граждан заплатили за эти истины слишком высокую цену. Нам небезразлично, в чьих интересах и с какой отдачей будет реализована новая структурная политика. Результативность ответа на запросы по проблемам социально-экономического развития нашей страны зависит, как никогда ранее, от наличия и эффективности процедур достижения реального взаимопонимания и согласия власти, бизнеса и общества.

О том, что отечественная экономика имеет ряд значительных отличий от экономик других стран, мы не раз писали на страницах журнала, привлекая к дискуссии авторов, представляющих различные научные школы и направления.Социально-экономическая жизнь – чрезвычайно сложный, многомерный и многогранный процесс, состоящий из взаимообусловленных цепочек явлений и причинно-следственных связей. Распознать в этом сплетении картину, близкую к реальной, а также, что не менее важно, сформировать на этой основе предложения и рекомендации практического характера могут коллективы исследователей, объединенные общим подходом, традициями и имеющие навыки совместной творческой работы.Именно по этой причине в течение нескольких номеров, начиная с текущего, мы предоставляем слово на страницах «ЭКО» нашим уважаемым коллегам – сотрудникам Института народнохозяйственного прогнозирования РАН (ИНП РАН, г. Москва), которые представят свое видение различных проблем российской экономики, а также подходов к их решению. Традиции этого уникального исследовательского коллектива были заложены трудами и усилиями выдающихся советских и российских экономистов – академиков А.И. Анчишкина, Ю.В. Яременко, В.В. Ивантера. В настоящее время институт возглавляет академик РАН Борис Николаевич Порфирьев. По подходу, методам анализа и руслу практической направленности предложений ИНП РАН очень близок к одному из учредителей «ЭКО» – Институту экономики и организации промышленного производства СО РАН (ИЭОПП СО РАН). Однако у них существуют и значительные различия и особенности. Так, если ИНП делает акцент прежде всего на народнохозяйственный (макроэкономический) уровень анализа и прогноза, то в фокусе исследований ИЭОПП СО РАН – пространственный срез с учетом особенностей отраслевых рынков и социальных явлений и процессов.Сегодняшнюю тематическую подборку (в которой участвуют также коллеги из других исследовательских организаций и учебных центров страны) открывает статья А.А. Широва и В.В. Потапенко (ИНП РАН).Проблематика спроса на производимую в стране продукцию и предоставляемые услуги – одна из ключевых с точки зрения поиска решений и путей, выводящих отечественную экономику на траекторию устойчивого поступательного роста. Это верно и для промышленной продукции (автору этих строк при обсуждении инвестпроектов по освоению выпуска новой продукции часто приходится слышать, что основная проблема не столько в организации производства, сколько в обеспечении платежеспособного спроса), и для разнообразной продукции и широкого спектра услуг, предназначенных для удовлетворения потребностей населения (статьи А.А. Широва и В.В. Потапенко, а также Г.В. Белеховой).Авторы сегодняшней подборки с сожалением вынуждены констатировать, что в годы экономического кризиса и стагнации вопросам поддержания и, тем более, увеличения спроса домохозяйств на потребительские товары и услуги внимание, если и уделялось, то в весьма ограниченной мере. Реакция населения не замедлила сказаться – за истекшие годы сформировался «синдром» новой стратегии потребления – «рациональной, бережливой, экономной», той, которая не позволяет рассчитывать на сколь-нибудь значимое участие домохозяйств в формировании новых источников и движущих мотивов развития национальной экономики (статья Г.В. Белеховой).Одна из причин выбора такого пути состоит в том, что реализуемая на протяжении достаточно длительного времени экономическая политика предопределяет отечественным домохозяйствам роль пассивных участников тех процессов, которые задаются и определяются свыше. Это лишает людей видения перспектив собственной жизни и соответствующим образом «форматирует» предпочтения и в сфере сбережения (накопления и последующего инвестирования), и в сфере потребления.Непреложным экономическим результатом пассивного участия населения в экономических процессах стала стагнация и потребительского спроса, и качества потребления. Важнейшая особенность сложившейся структуры потребительского спроса со стороны населения страны на протяжении длительного времени – «крайне высокая доля расходов на продовольствие», которая не сокращается даже при увеличении доходов (статья А.А. Широва и В.В. Потапенко). В основе данного «парадокса», как показали наши коллеги из ИНП РАН, – деформированная структура относительных цен и очень высокая степень расслоения населения по уровню доходов.Если архаичная структура потребления наряду с ранее созданными непроизводственными активами (качество которых оставляет желать много лучшего) до сих пор позволяет населению получать вмененную ренту, то масштабное оборотное налогообложение, весьма своеобразное внутреннее ценообразование на рынке энергоресурсов (что отражается на стоимости всех потребительских товаров и услуг, включая коммунальные) приводят к резкому уменьшению располагаемых доходов домохозяйств.В итоге получается, что «гарантированный стабилизирующий уровень» доходности глобальных игроков и компаний, активно вовлеченных в процессы вывоза капитала (в частности, начисляемых даже в эти непростые месяцы рекордных дивидендов), обеспечивается именно за счет внутреннего рынка и населения, как одного из основных плательщиков по счетам ресурсодобывающих компаний. В то же время в ведущих странах мира высокоэффективный энергетический сектор, напротив, является одним из важнейших источников обеспечения и поддержания финансово-экономического потенциала домохозяйств. Нет нужды упоминать о том, что в США или Канаде галлон бензина или киловатт-час электроэнергии стоят в разы дешевле, чем в России.Мы, к сожалению, с самого начала систему цен на энергоресурсы сформировали на основе цен внешнего рынка. Те дополнительные средства, которые при этом возникают при благоприятной внешнеэкономической ценовой конъюнктуре, направляются в том числе (через систему трансфертов и мер адресной поддержки) на стимулирование потребительского спроса и на поддержание низкодоходных групп населения. Однако данная система является исключительно патерналистской и не позволяет населению ни увеличивать потребительские расходы, ни накапливать средства для последующего инвестирования в экономику. Данный подход всецело ориентирован на консервацию сложившейся «деформированной структуры относительных цен». В качестве результата мы имеем то «хождение по кругу», в котором находятся и экономика страны, и ее домохозяйства на протяжении почти двадцатилетнего периода новейшей истории.Только в том случае, если удастся «сойти с круга», можно будет (и необходимо!) говорить о результативности и эффективности конкретных мер и предложений. А именно (статья Б.В. Корнейчука) «о постепенном переходе к статистическому методу формирования потребительской корзины на основе мониторинга данных расходов домохозяйств...» и тем самым – переходить к ее реформированию с учетом тенденций постиндустриального развития. В условиях патерналистской системы эпизодических корректировок деформированных относительных цен и связанных с этим «парадоксов» системы потребления, по мнению автора, это вряд ли возможно.Эти же соображения относятся к предлагаемым мерам повышения взаимной надежности систем продовольственной безопасности стран ЕАЭС (статья Д.А. Ползикова). Барьером вновь являются относительные цены – «налоговый маневр» в нефтяной отрасли России привел к значительному повышению отпускных цен на нефть не только внутри страны, но и в рамках ЕАЭС, в итоге не только цены на отечественную нефть и нефтепродукты стали опережать цены внешнего рынка. Это по цепочке связей привело к росту цен на продовольствие во взаимной торговле стран-участниц. Так, в самые «жаркие» дни (отрицательных цен на нефть на внешних рынках) апреля 2020 г. Россия отказалась от ввоза более дешевых нефтепродуктов из-за рубежа именно в силу приверженности «бюджетному правилу» и связанному с ним механизму обратного акциза. Руководство страны еще раз подтвердило свою склонность к наиболее простым и мнимо прозрачным (в сочетании с сомнительной эффективностью) процедурам регулирования отечественной экономики. То, что в результате этих решений закрепляются деформированная структура относительных цен и заданность низких темпов роста потребительских расходов, попросту не принимается во внимание.Вне решения двух названных проблем – дисбаланса структуры цен и низких доходов значительной части населения – запустить «мотор» внутреннего потребительского спроса представляется делом чрезвычайно сложным. На повестке дня стоит сложнейшая задача – не только создать домохозяйствам возможность сводить концы с концами текущих и перспективных бюджетов, но и сформировать систему, которая сводила бы приоритеты фискальной политики с целями и задачами обеспечения поступательного и устойчивого социально-экономического развития нашей страны.

Великая Отечественная война, в которой советский народ сумел не просто выстоять, но и одержать победу, одно из величайших событий отечественной и мировой истории. Понимание роли и значимости победы в самой кровопролитной в истории человечества войне со временем не ослабевает, а пополняется все новыми подробностями и оценками различных сторон этой одновременно и трагической, и славной страницы нашей истории.В настоящей тематической подборке мы постарались затронуть лишь некоторые вопросы из тех, освещение или интерпретация которых долгие годы была под сильным влиянием идеологических догм и предубеждений, а именно:а) проблему трансформации отношений союзников по антигитлеровской коалиции к нашей стране; роль в этом процессе становления и развития оборонно-промышленного потенциала в географическом центре страны – на Урале и в Сибири (статья К. И. Зубкова);б) проблемы перехода к мобилизационной экономике с позиций как довоенного, так и послевоенного развития страны (что особенно актуально для Урала, Сибири и Востока России в целом) (статья В. И. Клисторина);в) оценка подхода к созданию и развитию систем вооружений и военной техники на различных этапах развития советской оборонной промышленности в 1941-1945-е гг. (статья Н. С. Симонова).Ни одна из этих проблем не может быть должным образом понята, осознана и, тем более, оценена вне признания ведущей и определяющей роли «силы народной» – воли, усилий и самопожертвования наших граждан, как тех, кто защищал Отечество на фронте, так и тех, кто в тяжелейших условиях создавал основу устойчивости экономики страны и для победы в войне, и на многие годы вперед после ее завершения.Хотя ее очень трудно измерить, эта «сила народная» была (и остается) очень весомой и значимой составляющей развития страны, дополняющей традиционно измеряемые производственно-экономические и военно-политические факторы и условия. Именно поэтому чисто технический или количественный анализ соотношения различных видов вооружения на разных этапах войны не всегда является достаточным для понимания итогов той или иной военной операции (как это было отчетливо видно в истекшем году на примере публикаций о Курской битве). Благодаря этой силе были «исправлены» многие ошибки и просчеты в создании вооружений, в планировании военно-стратегических операций и т.д.«Сила народная» проявляла себя не только на фронте или в тяжелейшем труде в тылу. Сегодня хочется вспомнить о многомиллионной «армии» советских военнопленных в оккупированных фашистской Германией странах. Одной из них была, в частности, Норвегия, сохранение контроля над которой рассматривалось Германией как необходимое условие обеспечения поставок железной руды из Швеции. С целью предотвращения захвата ее противником, немецкая военизированная строительная Организация Тодта приступила к созданию системы инженерных и оборонительных сооружений на севере Норвегии. Эта организация широко использовала труд военнопленных. Основу ее подневольной рабочей силы составляли советские и югославские пленные (в 1944 г. – 100000 и 4 000 человек соответственно; свыше 20 000 из них погибли)1.В 2017 г. в техническом музее г. Осло была развернута очень обстоятельная выставка под необычным названием «Они строили будущее»2. Экспозиция убедительно и всесторонне представила, как результатом неимоверно тяжелого труда наших соотечественников (преимущественно разрушением и перемещением огромных объемов скальной породы в экстремальных северных условиях) стало строительство основы для будущего развития инженерной и транспортной инфраструктуры вдоль северо-западного и северного побережья Норвегии.Именно военнопленные провели самые тяжелые и опасные работы – подготовили в скальных массивах площадки, терминалы, тоннели, дороги, которые в послевоенные годы (особенно – в период нефтяного бума) стали основой сети современных путей сообщения. Примечательно, что сооружение новых объектов в 1970–1980-е гг. финансировалось за счет государственного нефтяного фонда, который впоследствии стал называться «пенсионным» – Global Pension Fund (что многих до сих пор вводит в заблуждение). Пожалуй, это лучшая форма признания нечеловечески тяжелого труда в годы войны, когда его плоды используются для создания условий достойной жизни будущих поколений.Этот печальный и поучительный пример показывает, каково может быть значение военной экономики и реализованных в ее рамках проектов для послевоенного социально-экономического развития территории. В нашей стране тоже есть такие примеры, хотя их и немного. Один из них – железная «Дорога мужества» Старый Оскол-Ржава3, построенная в 1943 г. при подготовке к Курской битве. В дальнейшем она стала важной транспортной артерией при развитии железорудных проектов Курской Магнитной Аномалии – Лебединского и Стойленского горнообогатительных комбинатов.Весьма показательны в этом отношении также примеры Урала и Сибири. В годы первых пятилеток, на начальном этапе индустриализации, в центрах Урала и Сибири получили развитие предприятия тяжелой промышленности и машиностроения – как специализированного, ориентированного на нужды тяжелой промышленности, так и обеспечивавшего потребности регионального сельского хозяйства и проекты освоения природных ресурсов Востока России. В предвоенные годы (начиная с середины 1930-х годов) большинство предприятий гражданского машиностроения были переориентированы на выпуск продукции военного назначения. Эта тенденция была значительно усилена в годы войны – индустриальные центры Урала и Сибири стали местом размещения тысяч эвакуированных из европейской части страны предприятий. Этот маневр и в предвоенные и, особенно, в военные годы продемонстрировал, опять же, «силу народную» – умение работать с полной самоотдачей ради будущего.К сожалению, в подавляющем большинстве индустриальных центров Сибири это будущее стало продолжением военного прошлого: почти все предприятия – и местные, переведенные на выпуск военной продукции в предвоенные годы, и, тем более, эвакуированные в годы войны, сохранили свою оборонную специализацию и в дальнейшем. Вопросы масштабной переориентации мощнейшего индустриального потенциала на нужды освоения и развития огромной территории не решены до настоящего времени (как следствие, колоссальная доля машиностроительной продукции, поставляемой извне, включая импорт).Сначала это было связано с тем, что создание «срединной» военно-индустриальной базы СССР на Востоке не только намечало усиление его влияния в приграничных странах Азии, но и объективно превращалось в немаловажный фактор, связывающий силы Японии на Тихоокеанском театре военных действий», в дальнейшем – обусловлено общими геополитическими обстоятельствами сначала «холодной войны», а затем и нарастанием напряженности на наших восточных границах (статья К. И. Зубкова).Между тем давно замечено, что «… хотя перевод экономики на военные рельсы приводит в краткосрочном плане к бурному экономическому росту, в долгосрочной перспективе он означает непроизводительное использование ресурсов и ведет к крупным диспропорциям в народном хозяйстве» (статья В. И. Клисторина). Экономика индустриального пояса Востока страны в полной мере подтверждает эти соображения: в послевоенные годы в числе менее приоритетных оказались не только отрасли специализированного гражданского машиностроения, но и проекты инфраструктурного развития обширной территории.К сожалению, в отличие от Норвегии, в «тучные» 2000-е гг. в России доминировала боязнь инвестирования в проекты развития сети современных коммуникаций на Востоке страны в сочетании с идеей «сбережения» нефтегазовых доходов в Фонде национального благосостояния. Как результат – экономика индустриального пояса и Урала, и Сибири, за редким исключением, во все большей степени перемещается в разряд аутсайдеров. Со всеми вытекающими последствиями в виде стагнирующей обрабатывающей промышленности и отрицательного сальдо миграции населения.Признание значимости «силы народной» имеет, на наш взгляд, не только важные историческую и моральную составляющие, но и весьма прагматичное в контексте современной ситуации соображение – в народе России таятся колоссальные возможности и энергия к созиданию и творчеству. И это понятие вовсе не тождественно заимствованному из курсов Economics понятию «человеческий капитал» – оно и шире, и гораздо более многоаспектно, и включает такие важнейшие черты, как любовь и привязанность к своей земле, к месту, где родился и вырос, умение жертвовать собой и созидать ради будущего. Непонимание и недооценка этих качеств не раз подводили аналитиков и экспертов и в военной, и в политической и в экономической области. Однако включение этой составляющей в алгоритмы решения тех проблем и задач, которые стоят сегодня перед страной, позволит преодолеть многие невзгоды и трудности на нашем пути. Опыт Великой Отечественной тому яркое подтверждение. 1 ChristianTietz. Дорога крови – принудительная работа в Северной Норвегии. URL: https://blodveger.info/?page_id=5382 URL: www.tekniskmuseum.no3 Дорога Мужества. URL: https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%94%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%B3%D0%B0_%D0%9C%D1%83%D0%B6%D0%B5%D1%81%D1%82%D0%B2%D0%B0

Решение любой задачи – от обыденной до самой сложной и нестандартной – тем успешнее, чем глубже и основательнее изучены и осознаны те факторы и причины, которые определяют особенности функционирования изучаемого объекта. Эта истина в дополнительной аргументации не нуждается. Но повторить ее нелишне при очередном обращении «ЭКО» к вопросам обеспечения устойчивости и эффективности функционирования систем теплоснабжения в городах России. На страницах настоящего номера проблемы современного состояния таких систем анализируются на примере г. Новосибирска (статья С. А. Бухарова и А. П. Шибанова), но очевидно, что большинство из них являются общими для многих городов и городков нашей страны. Чтобы глубже разобраться в сегодняшних проблемах, необходимо понимать, как эти системы создавались и каким образом обеспечивали достижение поставленных целей и задач.Так, в Новосибирске теплофикация города началась… «в 1936 г… от правобережной ТЭЦ, имеющей теплофикационную турбину "Вумаг", мощностью 6000 киловольт с максимальным объемом пара в количестве 47 т/час… Объектами теплофикации служат жилые и общественные здания и коммунальные предприятия (бани, прачечные и т.д.)… В перспективе покрытие тепловых потребностей будет производиться несколькими ТЭЦ города… В качестве топливных ресурсов для Новосибирских ТЭЦ возможны… 1) использование торфяных массивов Новосибирского района; 2) организация углеперегонки и использование… полукоксового газа; 3) сырые угли и отходы углеобогатительных фабрик Кузбасса»1.Помимо технической стороны проблемы при развертывании теплоснабжения, огромную значимость имела та система общественных отношений и взаимодействий сторон, в рамках которой были разработаны и реализованы соответствующие решения.И хотя новая институциональная экономика признает необходимость учета прошлого опыта и прошлых решений в рамках path dependence (зависимости от прошлого)2, автору этих строк представляется более уместным обсуждать эти вопросы в терминах марксистско-ленинской философии – а именно соотношения базиса и надстройки. Последний подход и шире, и точнее охватывает основную проблемную область, с которой связано решение, казалось бы, сугубо прикладной инженерно-экономической задачи, – модернизации (реновации) системы теплоснабжения в постсоветском городе.За годы Советской власти и функционирования системы централизованного планирования и управления с присущей ей ресурсоизбыточностью (в том числе с целью успешного выполнения мобилизационных заданий) была создана система тепло- и электроснабжения, ориентированная на «выдачу» энергии наиболее экономичным способом. Этот способ – «экономии на масштабе» – зиждился на сочетании значительной мощности источников и их комплексировании (когенерации – одновременном производстве тепла и электричества). На стадии производства с экономией и экономикой все было замечательно, чего нельзя сказать о стадии потребления, для которой были (и остаются) присущи и потери в сетях, и низкий уровень конечного полезного использования полученной энергии.Плюсы и минусы подобной системы балансировались за счет возможностей всей экономической системы в рамках процесса централизованного перераспределения ресурсов. При этом, как правило, приоритет получали новые объекты, тогда как введенные ранее реконструировались и модернизировались со значительным отставанием по времени от нормативных сроков износа оборудования и сетевого хозяйства. Однако для проведения ремонта и модернизации создавались и функционировали необходимые производственные мощности (комментарий В. Г. Томилова).При смене надстройки – переходе к экономике, основанной на принципах рыночной координации, – «запас прочности» советского периода позволил не только «улучшить» на первых порах финансово-экономические показатели функционирования ранее реализованных решений, но даже обеспечил значительные выгоды тем, кто оказался «у раздачи» участков под точечную застройку. Увы, этот период был весьма краток. Со временем стали лавинообразно нарастать проблемы изношенности сетей, потерь тепла, снижения эффективности (в том числе и из-за невозможности поддержания режима когенерации в его первоначальном виде) и пр. Появились и новые факторы и обстоятельства, связанные как с изменением мотивации потребителей (учет и экономия тепла, создание собственных несистемных источников генерации), так и с новыми техническими возможностями удаленного контроля и управления процессами генерации и распределения. Все это уменьшило объемы спроса на теплоэнергию.Решение возникших проблем традиционным для новых экономических отношений способом – включением всех расходов (от реновации сетей, до коренной модернизации источников теплоснабжения) в тариф на оплату тепла потребителями – сегодня уже невозможен из-за огромных сумм, необходимых инвестиций и низкого платежеспособного потенциала подавляющего числа домохозяйств.Поэтому основной путь модернизации систем теплоснабжения постсоветских городов видится в сочетании избирательного и поступательного подходов. В частности, в районах новой застройки развитие локальных систем теплоснабжения вполне возможно на общепринятых в рамках новых экономических отношений принципах и подходах (интервью В. В. Головкина). При этом чрезвычайно важна поэтапная, поступательная реализация мероприятий и шагов, связанных с модернизацией и реновацией ранее созданного «базиса», что невозможно реализовать вне системы соответствующих правил взаимодействия всех участников (статья А. С. Григорьева и А. В. Колмакова).Обновление и переконфигурация сетевого хозяйства, а также изменение типа и состава источников генерации (включая применение современных безлюдных технологий) позволят со временем изменить «базис» системы теплоснабжения. Его характерной особенностью, очевидно, будет высокая степень децентрализации всех процессов производства и распределения энергии. Соответственно, необходимо изменить и «надстройку», в основе которой процедуры не столько продажи продукта, сколько совместного участия всех заинтересованных сторон в эффективном и взаимоприемлемом решении возникающих технических и финансово-экономических вопросов. И бизнес (как малые, так и крупные игроки), и власть, и потребители должны иметь право голоса в решении подобных вопросов. В случае власти (особенно муниципальной), подчеркнем, реальное участие невозможно вне расширения прав и полномочий в налоговой и бюджетной сфере. В современной ситуации именно острая нехватка финансовых ресурсов является одной из причин того, что власть «не идет на диалог» (статья С. В. Бухарова и А. П. Шибанова).В мире созданы и успешно применяются эффективные технические решения отдельных проблем и вопросов функционирования и развития систем теплоснабжения. В то же время в ситуации «многообразия технических систем, хозяйствующих субъектов и разнонаправленности их интересов» найти их приемлемое сочетание чрезвычайно сложно (см. статью П. А. Щинникова). Достичь результата можно только в процессе взаимодействия всех заинтересованных сторон – потребителей, власти и бизнеса. Создание подобных процедур соучастия – пожалуй, самая сложная проблема. Но именно эффективное взаимодействие является основой устойчивости потоков тепла в больших и малых городах России.___________________1 Социалистическая реконструкция г. Новосибирска / Сектор планирования соцреконструкции городов при ВСНХ и Новосибирский горсовет. Под ред. Ф. В. Попова, С. А. Меньшенина, А. М. Борщевского. М.: Издательство «Власть Советов» при Президиуме ВЦИК. 1936. 167 с. [С. 42–44].2 Institutions and Economic Development. Growth and Governance in Less Developed and Post-Socialist Countries/Edited by Christopher Clague. Baltimore and London: The Johns Hopkins University Press. 1997. 390 p.

Выполнение государством его основной функции – обеспечения функционирования и развития страны в русле достижения национальных приоритетов – сегодня немыслимо без его активного вовлечения в экономические процессы. Последнее может выражаться как в прямом участии в собственности (вплоть до оперативного управления), так и в различных видах косвенного воздействия на хозяйственную жизнь (от применения многих инструментов кредитно-денежной политики до закупки товаров и услуг для выполнения большого числа государственных функций).Закупка товаров и услуг государством настолько значительна, что влияет не только на совокупный спрос в стране, но и на направления развития целых секторов экономики и территорий. Очень часто при проведении таких закупок государство, помимо непосредственно удовлетворения своего спроса, пытается решать и другие задачи (за счет и в рамках целенаправленной поддержки науки, образования и высокотехнологичных и экологичных производителей) и, безусловно, при этом пытается «вписаться» в жесткие рамки бюджетных назначений и ограничений.Последнюю задачу довольно непросто реализовать, если рынок товаров и услуг отсутствует или слабо развит. Еще более осложняющим фактором является непрозрачность и запутанность отношений покупателей (в лице государственных структур), производителей и разного рода посредников, на и без того несовершенном рынке.Следствием отмеченных обстоятельств становится стремление государства к жесткой регламентации процессов закупки. Это тем более сложно, так как те цели, которые государство ставит перед собой в ходе закупочной деятельности (а следовательно, и те критерии, по которым можно было бы оценить ее эффективность), трудно совместимы: стремление к экономии госрасходов плохо сочетается с поддержкой перспективных направлений изменения структуры экономики, или, например, с ориентацией на обеспечение здоровья населения (статья О. П. Валиевой). Более того, сам по себе критерий экономии текущих госрасходов в процессе закупок мало корреспондирует с необходимостью рационализации их общей величины (статья В. В. Мельникова и Г. П. Литвинцевой). А именно, процесс организации государственных закупок даже при видимой экономии затрат на собственно оплату приобретаемых товаров и услуг сопровождается ростом общих издержек, связанных со сложностью и забюрократизированностью предписываемых «конкурентных» процедур, поддержание и использование которых в итоге обходится едва ли не дороже, чем сама покупка. Увы, но сведение организации закупочной деятельности государства к чисто техническим процедурам не может ни обеспечить компромисс различных целей, ни повысить администрируемость и прозрачность сферы госзакупок.Если же принять во внимание те обстоятельства, что в проводимых аукционах, как правило, конкурентами выступают не производители, а посредники (перекупщики), что при этом широко практикуются сговоры продавцов и покупателей, что показатели, формируемые на электронных площадках, могут являться результатом манипулирования со стороны заинтересованных участников, картина становится еще более неприглядной и не внушает оптимизма относительно потенциала и возможностей контрактной системы в ее нынешнем виде.В основе успешности закупочной деятельности, как представляется, лежат следующие составляющие:а) понимание того, в рамках какой реальной экономики она осуществляется (практика, а не «фантом» экономики, зафиксированный в предписаниях и ожиданиях «заинтересованного» законодателя) (интервью Н. В. Сычевой);б) учет мнений и активное участие сообществ производителей и поставщиков товаров и услуг различного типа и назначения с целью формирования и развития атмосферы рыночного доверия и использования на этой основе репутационных механизмов (статья М. Ю. Малкиной и А. В. Виноградовой);в) наличие не только адекватного правового поля осуществления контрактов на поставку товаров и услуг, но и системы стимулов и ориентиров улучшения и развития этой деятельности (статья В. В. Мельникова и Г. П. Литвинцевой).Мало общего с конкурентной средой имеет ситуация, когда «60–70% – это… закупки у монополистов». В подобных случаях вряд ли целесообразно декорировать прямую (де-факто) закупку под конкурс или аукцион. Основной акцент работы должен быть переключен на проработку проекта контракта (со всеми необходимыми его составляющими – от приемки и до экспертизы закупаемых работ и услуг) (интервью Н. В. Сычевой).Для преодоления отмеченных «родимых пятен» закупочной деятельности в условиях отечественных реалий необходимо активное вовлечение в процесс подготовки и принятия решений всех ее участников. В определенном смысле это означает привнесение элементов гражданского общества в процедуры согласования, выбора и определения поставщиков (прежде всего, производителей и продавцов, их представляющих).Трудно в этой связи переоценить роль и место ассоциаций и объединений производителей и продавцов. Последние могут создаваться как непосредственно представителями бизнес-сообществ, так и при активном участии государства. Это особенно важно в тех сферах и областях, которые являются высокомонополизированными и связаны с обеспечением ключевых функций государства.Так, например, даже в Уставе Горном Российской Империи (издания 1893 года с дополнениями 1902 года) было зафиксировано положение о создании и функционировании съездов горнопромышленников:«Статья 35. Министру Государственных Имуществ представляется созывать, когда и где это окажется удобным, съезды горнопромышленников Уральского хребта, равно как Подмосковного бассейна и юга России, под председательством лиц по его, Министра, назначению, для обсуждения предметов, касающихся нужд местной горной промышленности…»*.Данные съезды, в числе прочих вопросов, обсуждали и определяли не только нужды горнопромышленников, но также являлись «площадкой» формирования репутационных рейтингов поставщиков для нужд государства различной горнопромышленной продукции.В современной России вопрос, по какому пути пойдет преодоление несовершенства государства и еще большего несовершенства рынка, пока остается открытым. Национальные проекты не снимают эти вопросы с повестки дня, скорее, наоборот, значительно их актуализируют. К числу ключевых также, несомненно, относится и вопрос участия регионов в данных процессах – от возможности вносить уточнения в процедуру закупок с учетом локальной специфики до степени воздействия в целом на закупочную деятельность.Пока в нашей стране речь идет больше о своевременности и регулярности финансирования государством своей доли участия в тех или иных инициативах. Об эффективности и результатах закупочной деятельности в рамках реализации национальных проектов сегодня говорить преждевременно. Очевидно, что в значительной степени последние зависят от разумного сочетания предписывающих процедур и степени свободы всех участников процесса закупок.-----------------------------* Свод Постановлений о горнопромышленности. Отдел второй. О съездах горно- (золото- и нефте-) промышленников). К статьям 35, 36 и 552–555 Устава Горного) // Граф А. А. Девиер и В. Р. Бредов «Свод Постановлений о Горнопромышленности». Том 1. – 294 с. + Приложения 442 с. Санкт-Петербург: Типография М. М. Стасюлевича. 1904. С. 167–211 [С. 24].

Стремительно меняющийся мир живет ожиданием все новых перемен, еще более значительных, и далеко не всегда предсказуемых и понятных. К числу тревожных ожиданий можно с уверенностью отнести те, что связаны с разрушительными последствиями изменений окружающей среды, происходящими как в силу естественных причин, так и обусловленными активной деятельностью человека. С каждым днем становится все более очевидным, что ориентация на дальнейший рост потребления товаров и услуг материального характера приближает «час расплаты» в виде климатических и иных катаклизмов.Один из возможных путей предотвращения такого сценария развития событий предполагает не только отказ от чрезмерного потребления и производства, но и переход на иные виды услуг и продуктов, в том числе основанных на цифровых технологиях (при этом, конечно, несмотря на заметно меньшую материалоемкость последних, проблемы утилизации отходов и снижения воздействия на окружающую среду никуда не исчезают, но это, увы, уже становится неотъемлемой составляющей жизни общества).Важно то, что цифровые технологии позволяют не только уменьшить традиционные издержки на различных этапах создания, перемещения и использования товаров и услуг (от производственных и сбытовых до трансакционных, связанных с применением различных процедур координации и взаимодействия экономических агентов), но и создают предпосылки для формирования иной экономической и социальной реальности.Идее формирования новой реальности на основе принципиально иных технологий (сначала в рамках автоматизации, а затем цифровизации) уже не один десяток лет. По художественной литературе ее корни можно проследить до эпохи возникновения жанров утопии и научной фантастики (как тут не вспомнить того же Айзека Азимова, которому в январе 2020 г. исполнилось бы 100 лет). Эти «исторические» ожидания на протяжении последних десятилетий были усилены бурным развитием цифровых технологий.В сфере производства цифровизация нашла отражение, в частности, в формировании принципиально новых производственных процессов – гибких, меньших по масштабу и оперативно реагирующих на изменения спроса на товары и услуги (самонастраивающихся). Так, например, в Китае только за период 2014–2018 гг. в так называемые «умные фабрики» (smart manufacturing projects) было инвестировано более 14,5 млрд долл. (подчеркнем, что при этом следующим шагом там является «более глубокая интеграция… цифровых технологий в традиционные производственные процессы – в особенности во вспомогательные и обеспечивающие их составляющие… Движение в данном направлении обеспечило рост производительности труда более чем на 37% и привело к снижению текущих издержек на 21%»)*.Сфера торговли также изменилась благодаря тем возможностям, которые предоставляют современные технологии хранения и работы с данными (не только поиск необходимого товара или услуги, но и их покупку и выбор оптимального способа доставки).Появились и принципиально новые услуги и товары – особенно отчетливо это видно на примере медиарынка (в его широком понимании – не только информации о текущих событиях, но и музыки, кино, литературы и различных компьютерных возможностей досуга – число игроков и пользователей компьютерных игр уже значительно превышает число тех, кто отдает предпочтение традиционным играм) (статья П. Н. Тесли).Все вместе взятое формирует другую – назовем ее «облачной» – реальность, которая сегодня все более ощутимо влияет на предпочтения относительно занятости, а также на выбор места жительства, условий проживания и, как следствие, на формирование системы ценностей людей.Кажется, еще немного, еще чуть-чуть и наступит новый блистающий и сияющий мир «облачного» будущего, где в основе потребления будут современные медиапродукты, где «цифра» задает и определяет и ритм жизни, и систему отношений между людьми (статья Д. Е. Добринской).Увы, этим мечтаниям еще долго не суждено воплотиться в жизнь. Создание, поддержание и, тем более, развитие «цифрового мира» требует привлечения весьма значительных реальных ресурсов (материальных, финансовых и человеческих), необходимых для обеспечения функционирования его технической, интеллектуальной и творческой составляющих (статья Н. А. Ганичева и О. Б. Кошовец).Наша духовная, культурная, социальная жизнь еще долго будет основываться на базовых ценностях и принципах общественного бытия, а деятельность – ориентироваться на получение максимальной отдачи от вложенных ресурсов и усилий.Поэтому, например, реформа государственного и общественного управления на базе только современных цифровых технологий без изменения внутренних процедур и механизмов взаимодействия участников социально-экономических процессов, по сути, мало что меняет. Да, может быть сформирована технически эффективная система документооборота и информирования граждан об их обязательствах и предоставляемых им возможностях (статья А. Н. Швецова и В. Н. Рысиной). Но, увы, в текущей ситуации сложно понять, почему и в связи с чем, несмотря на цифровизацию системы государственного управления (на уровне и в контексте современных мировых тенденций), так стремительно растет число госслужащих. Почему продвинутые цифровые технологии в системе управления обществом пока лишь в малой степени улучшают нашу жизнь.Создание современных цифровых технологий и процессов невозможно без формирования и развития сложной сети различных высокотехнологичных устройств и программных продуктов. К сожалению, в России радужные ожидания в этой сфере базируются главным образом на применении (или несущественной модернизации) созданных за рубежом продуктов и решений, но никак не на расширении процессов создания и развития отечественных технологий, компетенций и навыков (при этом, конечно, и у нас есть отдельные блистательные примеры создания современных продуктов мирового уровня – таких, как поисковик Yandex, картографический навигатор 2ГИС, система противовирусной защиты Касперского). Увы, ни с точки зрения занятости, ни по уровню генерации доходов отечественные производители цифровых изделий и технологий несопоставимы с компаниями традиционных отраслей и сфер хозяйственной деятельности.В целом «облачная» реальность пока предстает вполне логичным этапом эволюции той материально-технологической основы и того устройства общества, которые сформировались ранее. Говорить о том, что цифровые технологии способны оказать на социально-экономическую реальность радикальное воздействие, пока, на наш взгляд, преждевременно. Без кардинальных изменений в развитии научно-технологических основ традиционного производства, равно как и без формирования адекватной современным условиям социальной и транспортной инфраструктуры, речь может идти лишь об анклавах и очень узких территориях и «кочевничества», и цифрового управления государством и обществом. По этой причине возникающие перед нашим взором радужные картины цифрового «кочевья» представляются ничем иным, как заоблачными мечтаниями. Надо полагать, особенно хорошо мечтается, если отгородиться от мира наушниками при прослушивании и просмотре качественных и доступных медиапродуктов. Это очень способствует развитию воображения, но никак не связано с насущной необходимостью решения проблем нарастания научно-технологического отставания._________________________ *Ma Si Ministry sets out upgrading strategy. – China Daily, December 13, 2018. – chinadaily.com.cn/business