Suchergebnisse

SUMMARY:
Ekaterina Khodzhaeva investigates how the census was constructed as a political and practical problem in the Russian-language central and Tatarstan press, in 2002 and 2010, who the major newsmakers and groups of interests were, and which factors caused some issues and conflicts to become "problems" while others became marginalized. She analyzes different registers and types of oppositional discourses and shows the intertextuality of the media discourse on the census. Special attention is given to the problem of the "self-determination of Tatar people" as it was constructed in the local and central press in 2002 and again in 2010. Within this theme, Khodzhaeva considers issues such as the "breaking up" of the Tatar nation; the Bashkirization of Tatars in Bashkortostan; the problem of Kriashen (baptized Tatars); the special case of the Bulgar identity; and the issue of "native language." Khodzhaeva identifies a reduction of intensity in nationalist rhetoric in Tatarstan in the period between the two censuses and offers explanations for it.

Статья дополняет исследования организационных аспектов расследования уголовных дел в России через характеристику институционального и неформального взаимодействия представителей различных ведомств и структур (судей, прокуроров, следователей, адвокатов) на материалах из малых городов и сельской местности. Предлагается аналитическое разделение слабых и сильных рабочих групп судебного расследования уголовного дела на основе критериев сплоченности и лидерства, которое трансформируется в ресурс управления этой группой. Слабость таких групп определяется низкой кооперативностью их участников, где каждый сосредоточен на собственных задачах. Однако чаще всего в малых городах мы встретили сплоченные группы. В незначительной части из них лидерство принадлежит судьям, которые, отвечая за финальный исход дела, оказываются ресурсно способными влиять на представителей следствия, прокуратуры и адвокатов. Более распространенный случай сильных рабочих групп – это распределенное лидерство между судьями и прокурорами, где последние берут на себя роль медиатора общих интересов с органами следствия. Адвокаты и следователи без исключений оказываются в сильных рабочих группах в подчиненной позиции. Факторами усиления рабочих групп являются, по нашим полевым данным, общий бэкграунд всех участников (например, общий опыт работы в прокуратуре), единая политика вышестоящих организаций и стабильность состава участников, отсутствие кадровой текучки и ротации.

SUMMARY:
The authors analyze the construction of their imagined communities of believers by the Russian Orthodox and Muslim priesthood of Tatarstan. The discussion is based on a series of interviews conducted with those priests and mullahs in Kazan who exercise authority among their parishioners, are actively engaged in communal work and education, and teach in the religious education establishments. They are characterized in the article as the "opinion leaders," and their rhetoric of inclusion and exclusion is scrutinized in a comparative perspective. Khodzhaeva and Shumilova demonstrate that ethnic categories are integrated into the studied religious discourses and are used to symbolically broaden the communities of coreligionists. The language of priests and mullahs includes mundane ethnic stereotypes colored by a specific intolerance rooted not in religious but in current social-political discourses and practices. While interreligious dialogue is a steady feature of the Kazan religious environment, the dialogue and the convergence of opinions become most intense when it comes to the construction of common enemies exemplified by Western liberalism, globalization/cosmopolitanism, and cultural unification.

Во время пандемии COVID‑19 многие государства создавали различные приложения для контроля передвижений граждан. Одним из таких экспериментов стало московское приложение по контролю режима самоизоляции для больных коронавирусом «Социальный мониторинг» (СМ). Алгоритм подвергся большой критике, как за технические характеристики, так и за концептуальную идею, когда приложение самостоятельно выносило решение о том, штрафовать ли больного за нарушение или нет. Такой дизайн фактически означал, что оно становится автоматизированной заменой бюрократа «низового уровня», следящего за соблюдением правил. Однако можем ли мы говорить, что у него, как у чиновника, может быть свой стиль правоприменения? В этой статье мы предлагаем концептуальное описание приложения как социотехнического ансамбля отношений, выполняющих государственные исполнительные функции – «алгоритм низового уровня» (street-­level algorithm). На материале качественных интервью с пользователями СМ, низовыми бюрократами и его создателями мы иллюстрируем два стиля правоприменения СМ, свой­ственных первой и последующим волнам пандемии: «жесткий» (hard-enforcement) и «мягкий» (soft-enforcement). Мы показываем, что жесткий стиль принуждения, сопровождающийся автоматически налагаемыми санкциями и одновременно технически несовершенным механизмом оспаривания, чреват издержками не только для пользователей, но и для властей (перегружая ведомства и суды) и уменьшает уровень доверия в чрезвычайной ситуации пандемии. Более мягкое принуждение, сопряженное с проговариваемой заботой, оказывается более комфортным механизмом контроля, особенно в ситуации большего потока больных.