Раздел 6. Дизайн в контексте междисциплинарных исследований = Section 6. Interdisciplinary research design ; В статье рассматривается соотношение визуальных средств дизайнера с политической историей на примере плакатов и обложек журнала, выпускавшихся в поздний советский период и первые годы независимого государства Беларуси сквозь призму гендерных исследований. ; The article views the correlation of visual means of a designer with political history on the example of posters and magazine covers issued in the late Soviet period and the first years of the independent state of Belarus through the prism of gender studies.
The paper examines the interdisciplinary issues of reconstruction of Cubist symbolical structures. The author considers Picasso's art as the field of convergence of different ideological and philosophical discourses (anarchism, racism, vitalism, sexism a. o.). Rhetoric and mythopoetical potential of these «secular religions» are explored in the article in the context of general theory of avant-garde. Special attention is paid to metahistorical interpretation of Cubism, its Renaissance connotations: the author focuses on the history of conceptualization of uncertainty in European art in connection with Picasso's critique of «metaphysics of presence». The author draws the conclusion that the «political» level of Picasso's art is inseparable from the so-called philosophical or artistic planes. «Les Demoiselles d'Avignon» drifts, changing its contexts, from the discriminative masculine and racist conceptions to anti-colonialism and feminism. Paradoxically in Cubist art intellectualism meets «life philosophy», social constructivism is combined with conservatism, the optimism of pre-war Europe — with negativism of Counterculture. The main issue of the paper are the complex relations of anarchist and Cubist mythologies. Anarchism with its totalitarian and conservative connotations is given an original intellectualist interpretation in Analytic Cubism. Maintaining its critical attitude towards highly influential at the edge of 19–20 centuries ideas of vitalism and primitivism, Picasso's art of that period is a unique example of deconstruction in the fields of political and philosophical thought. Melancholia of Cubism, its Buddhist, solipsist tendency together with its Utopian image of new, transparent, fluid world create the skeptical futurology of Picasso. ; Статья представляет собой междисциплинарное исследование, основной целью которого является реконструкция символических структур искусства кубизма. Автор изучает искусство Пикассо как поле конвергенции различных идеологических и философских дискурсов (анархизма, расизма, витализма, сексизма и др.). Риторическая природа и мифопоэтический потенциал этих «светских религий» современности рассматриваются в контексте общей теории авангарда. Особое внимание уделяется метаисторическому значению кубизма, его «ренессансным» коннотациям: автор прослеживает историю концептуализации категории неясного (неопределенного) в европейском искусстве в связи с критикой «метафизики присутствия» у Пикассо. Автор приходит к выводу, что «политический» уровень значений в искусстве Пикассо неотделим от так называемых «философских» или «художественных» смыслов. «Авиньонские девицы» дрейфуют, меняя контексты, от дискриминационных маскулинных и расистских концепций к антиколониализму и феминизму. В искусстве кубизма парадоксальным образом соединяются интеллектуализм и «философия жизни», социальный конструктивизм и консерватизм, оптимизм довоенной Европы и негативизм контркультуры. Центральной проблемой для автора статьи остается сложное взаимодействие анархических и кубистических мифологий. Анархизм с его тоталитарными и консервативными коннотациями получает оригинальную интеллектуалистскую интерпретацию в аналитическом кубизме. Сохраняя свою независимость от модных на рубеже веков идей витализма и примитивизма, концепции Пикассо этого периода являются уникальным примером деконструкции в области политического и философского мышления. Меланхолия кубизма, его «буддийская», солипсистская составляющая в сочетании с утопическим образом нового, прозрачного, пришедшего в движение мира, создают искусство скептической футурологии Пикассо.
The paper present the description of gender stereotypes in the Russian linguistic picture of the world attributed to people with intelligence. At the modern stage, gender studies in linguistics demand investigation of the stability of the stereotypes of the past in the modern society. ; В данной статье предполагается описание гендерных стереотипов русской языковой картины мира, наблюдаемых в отношении поведения человека с развитым интеллектом. Для современного этапа гендерных исследований в лингвистике важно обнаружить степень устойчивости в современном обществе стереотипов прошлого.
In this article is shown the possibility of using of the cinematic material in the study of various cultural phenomena. The authors substantiate the idea that the movie, belonging to the culture of its epoch and connecting with multiple contexts of everyday life, not only reflects, but through their specific techniques represents and fixes the stereotypical images that are conserved in people's minds and function in the culture. The authors show on the material of the Italian cinema a mosaic of the stereotypes of male characters that remain «working» (resistant) in the culture to the present day. In the article are represented men's archetypal and mythical charac¬ters, cliches in the Italian cinema. The most typical and repeating images of men: «little man», the intellectual, the mythical image of Casanova. They all reflect the cultural needs of the society on the most recognizable «heroes». Analysis of Italian cinematic material allowed the authors to conclude that gender stereotypes in optics of artistic experience are very sensitive to the social, political, cultural processes and transformations. ; В статье показаны возможности использования кинематографического материала в исследовании различных явлений культуры. Обосновывается идея о том, что ки- нофильм, принадлежащий культуре своей эпохи, связанный с многочисленными контекстами повседневности, не только отражает, но через свои специфические приемы репрезентирует и закрепляет стереотипные образы, сохраняющиеся в сознании людей и функционирующие в культуре. Авторы на материале итальянского кинематографа показывают мозаику мужских образов, стереотипы которых остаются «рабочими» (устойчивыми) в культуре и сегодня. В статье репрезентируются мужские, архетипические и мифические образы, клише в итальянском кинематографа. Наиболее характерные и повторяющиеся мужские образы: «маленького человека», интеллектуала, мифического образа Казановы. Все они отражают культурный запрос общества на наиболее узнаваемых «героев». Анализ кинематографического материала итальянского кино позволил авторам сделать вывод о том, что гендерные стереотипы в оптике художественного опыта оказываются весьма чуткими к социальным, политическим, культурным процессам и трансформациям.
The article provides an analysis of various studies conducted in the sphere of Yakut mentality within the framework of psychology and related sciences. The history of the study of Yakut mentality is divided into three periods, i.e. pre-revolutionary, Soviet, and Russian, which demonstrate a strong historical continuity. The first pre-revolutionary studies of Yakut mentality were purely ethnographic and benefited from numerous political exiles. The ethnographic essays of that period featured the structure and characteristics of the Yakut family and the attitude to the surrounding social and natural world, as well as spiritual and moral values. During the Soviet period, sociological studies of migration processes and interethnic perception became more relevant. Pre-revolutionary and soviet studies became the basis for further research in philosophy, pedagogy, and psychology after the collapse of the USSR. Modern studies revealed a change in Yakut mentality under the impact of historical and social events. In spite of these changes, the following features of traditional Yakut mentality have survived: respect for nature, an expanded understanding of the family concept, gender-role features, and inter-ethnic tolerance. However, the ethnic identity of the Chukchi, the Evens and the Evenks has changed. ; В статье приводится анализ исследования якутского менталитета в психологических исследованиях и других смежных науках. История исследования якутского менталитета условно разделяется на три периода: дореволюционный, период СССР и российский период. Делается вывод об исторической преемственности выделенных этапов. Первые исследования якутского менталитета проводились в русле этнографии в дореволюционный период. Большой вклад внесли ученые – политические ссыльные. Предметом этнографических очерков являлись устройство и особенности семьи, отношение к окружающему социальному и природному миру, духовно-нравственные ценности коренных народов Якутии. В советский период смещается акцент и характер исследований. Актуальным становятся социологические исследования миграционных процессов и межэтническое восприятие. Интерес к вопросам, исследованным русскими путешественниками и политическими ссыльными, возвращается после распада СССР, и данная проблематика становится основой для дальнейших исследований в философии, педагогике и психологии. В современных исследованиях выявляется изменение менталитета под воздействием исторических и социальных событий. В то же время в исследованиях отмечается сохранение следующих особенностей традиционного якутского менталитета: бережное отношение к природе, расширенное понимание семьи, полоролевые особенности, межэтническая толерантность. Вместе с тем происходят изменения в этнической идентичности северных коренных народов: чукчей, эвенов и эвенков.
Problem setting. The problem is that modern society focuses on politics of multiculturalism and tolerance. The main reason of this tendency is globalization process that grows rapidly because of Internet development. In this situation, we consider that Institute of Culture changed the most. Nowadays, such phenomena as gender and fashion affect our global society more than it was at the past century. Recent research and publications analysis. Separately from gender, phenomenon of fashion have been considered from the 20th century to the present in the works of T. Veblen, G. Simmel, P. Blumer, P. Burdeau, R. Bart, J. Baudrillard. As well as phenomenon of gender considered separately from fashion in the works of E. Durkheim, T. Parsons, K. Bales, R.Connell and I. Goffman. As we can see, nobody from aforementioned didn't connect fashion and gender in their works, ignoring obvious interconnection of these phenomena. Paper objective. The objective of the article is to identify the interconnection between mechanisms of fashion functioning and gender's dimension of society that forms gender's priorities of modern fashion. Paper main body. The classic paradigm of fashion as a socio-cultural phenomenon created by T. Veblen and G. Simmel doesn't match modern challenges in society. Because of active development of mechanisms such as mass-market and digital technologies we can't say that modern fashion is only for rich people. That's why the most appealing concept to us is M. G. Pakhomova's sight of fashion like "the mirror of epoch that shows us current mood dominating in society, socio-political situation and the level of production's development". Considering gender, in this article we focus on the concept of social construction of gender as a certain system of interpersonal actions that create understanding of "masculine" and "feminine" as a social order's basic categories. Analyzing modern theories of fashion created by H. Blumer, R. Bart, P. Bourdieu and J. Baudrillard we came to idea that gender is an integral part of any fashion tendency. Nowadays, every tendency in fashion forms across mechanism of collective selection that include many social groups. One of these groups will become a referent for an individual. That's why we should consider that this kind of social group has certain standards broadcasting specific norms and patterns of behavior that unite actors among themselves. Conclusions of the research. Thus, summarizing, we should note that fashion and gender in modern society are interdependent phenomena. Also, fashion includes the tendency for social subjects to demonstrate gender characteristics to some extent, deliberately emphasizing them and giving them the opportunity to realize their identity to the fullest, as they wish. Modern fashion is designed to provide an individual with a variety of choices, aesthetic pleasure, non-standard stylistic solutions, which provokes the individual to actively search for his place in this world and a unique way of socialization. In many ways, all of the above elements add up to a single gender system, which gives us full grounds to synthesize two areas of sociological thought: gender studies and the sociology of fashion. ; Статья посвящена выявлению возможностей синтеза аналитического потенциала таких направлений социологической мысли как гендерные исследования и теория моды. Цель статьи – продемонстрировать взаимозависимость феноменов моды и гендера через внедрение гендерных маркеров в теории моды. Для достижения цели в статье на основе анализа классических и современных концепций моды раскрыты особенности феномена моды, а сквозь призму теории К. Уэста и Д. Зиммермана ‑ сущностные маркеры гендера, что дало возможность обозначить взаимосвязь этих феноменов в социальном пространстве современности. ; Стаття присвячена виявленню можливостей синтезу аналітичного потенціалу таких напрямків соціологічної думки як гендерні дослідження і теорія моди. Мета статті – продемонструвати взаємозалежність феноменів моди и ґендера через впровадження ґендерних маркерів у теорії моди. Для досягнення мети у статті на основі аналізу класичних і сучасних концепцій моди розкриті особливості феномену моди, а крізь призму теорії К. Уеста и Д. Зіммермана ‑ сутнісні маркери ґендера, що дало можливість позначити взаємо'звязок цих феноменів у соціальному просторі сучасності.
Problem setting. The problem is that modern society focuses on politics of multiculturalism and tolerance. The main reason of this tendency is globalization process that grows rapidly because of Internet development. In this situation, we consider that Institute of Culture changed the most. Nowadays, such phenomena as gender and fashion affect our global society more than it was at the past century. Recent research and publications analysis. Separately from gender, phenomenon of fashion have been considered from the 20th century to the present in the works of T. Veblen, G. Simmel, P. Blumer, P. Burdeau, R. Bart, J. Baudrillard. As well as phenomenon of gender considered separately from fashion in the works of E. Durkheim, T. Parsons, K. Bales, R.Connell and I. Goffman. As we can see, nobody from aforementioned didn't connect fashion and gender in their works, ignoring obvious interconnection of these phenomena. Paper objective. The objective of the article is to identify the interconnection between mechanisms of fashion functioning and gender's dimension of society that forms gender's priorities of modern fashion. Paper main body. The classic paradigm of fashion as a socio-cultural phenomenon created by T. Veblen and G. Simmel doesn't match modern challenges in society. Because of active development of mechanisms such as mass-market and digital technologies we can't say that modern fashion is only for rich people. That's why the most appealing concept to us is M. G. Pakhomova's sight of fashion like "the mirror of epoch that shows us current mood dominating in society, socio-political situation and the level of production's development". Considering gender, in this article we focus on the concept of social construction of gender as a certain system of interpersonal actions that create understanding of "masculine" and "feminine" as a social order's basic categories. Analyzing modern theories of fashion created by H. Blumer, R. Bart, P. Bourdieu and J. Baudrillard we came to idea that gender is an integral part of any fashion tendency. Nowadays, every tendency in fashion forms across mechanism of collective selection that include many social groups. One of these groups will become a referent for an individual. That's why we should consider that this kind of social group has certain standards broadcasting specific norms and patterns of behavior that unite actors among themselves. Conclusions of the research. Thus, summarizing, we should note that fashion and gender in modern society are interdependent phenomena. Also, fashion includes the tendency for social subjects to demonstrate gender characteristics to some extent, deliberately emphasizing them and giving them the opportunity to realize their identity to the fullest, as they wish. Modern fashion is designed to provide an individual with a variety of choices, aesthetic pleasure, non-standard stylistic solutions, which provokes the individual to actively search for his place in this world and a unique way of socialization. In many ways, all of the above elements add up to a single gender system, which gives us full grounds to synthesize two areas of sociological thought: gender studies and the sociology of fashion. ; Статья посвящена выявлению возможностей синтеза аналитического потенциала таких направлений социологической мысли как гендерные исследования и теория моды. Цель статьи – продемонстрировать взаимозависимость феноменов моды и гендера через внедрение гендерных маркеров в теории моды. Для достижения цели в статье на основе анализа классических и современных концепций моды раскрыты особенности феномена моды, а сквозь призму теории К. Уэста и Д. Зиммермана ‑ сущностные маркеры гендера, что дало возможность обозначить взаимосвязь этих феноменов в социальном пространстве современности. ; Стаття присвячена виявленню можливостей синтезу аналітичного потенціалу таких напрямків соціологічної думки як гендерні дослідження і теорія моди. Мета статті – продемонструвати взаємозалежність феноменів моди и ґендера через впровадження ґендерних маркерів у теорії моди. Для досягнення мети у статті на основі аналізу класичних і сучасних концепцій моди розкриті особливості феномену моди, а крізь призму теорії К. Уеста и Д. Зіммермана ‑ сутнісні маркери ґендера, що дало можливість позначити взаємо'звязок цих феноменів у соціальному просторі сучасності.
This article is dedicated to researching the women's diplomacy in France in the first half of the XVI century from the perspective of gender history. Despite the fact that ambassadorial offices were mostly occupied by men, women could still perform as diplomats both officially and informally. The image of a woman as a politician is revealed on the example of diplomatic activity of Duchess of Angoulme Louise de Savoy, mother of Francis I de Valois. The article determines her position among the power elites from contemporaries' point of view. The article also reveals the role of a high-ranking lady in exercising diplomatic functions and highlights the features of the official correspondence form of the king's mother. The main directions of foreign policy during the regencies of Louise of Savoy are determined. The role of royal women in exercising diplomatic functions in relation to the political aspects of making the Ladies' Peace in 1529 in Cambrai is considered. The author concludes that personality factors, political authority and personal relations played a major role in women's diplomatic work. In the conditions of instability of the French crown, Louise of Savoy manages to avoid the political and economic crisis in the country and create a unique precedent in the sphere of foreign affairs. This allowed her successors to expand diplomatic networks further by continuously conducting correspondence. Apart from concluding traditional dynastic alliances, diplomatic activity included negotiations, carried out by ladies either through trusted ambassadors or in person, signing peace agreements, and forming their own female diplomatic clientele. ; Настоящая статья посвящена изучению женской дипломатии во Франции первой половины XVI в. с точки зрения гендерной истории. Несмотря на то что посольские должности были монополизированы мужчинами, женщины все же могли принимать участие во внешней политике как официально, так и неофициально. На примере дипломатической деятельности герцогини Ангулемской Луизы Савойской, матери короля Франциска I де Валуа, раскрывается образ женщины как политика ренессансной эпохи, определяется ее место во властной структуре в представлении современников. В статье также выявляется роль высокопоставленной дамы в ведении дипломатических практик, выделяются особенности формуляра официальной корреспонденции матери короля. Определяются основные направления внешней политики в периоды регентств Луизы Савойской, рассматриваются конкретные политические аспекты заключения Дамского мира в Камбре 1529 г. Автор делает вывод, что в женской дипломатической работе главную роль играл персональный фактор, наличие политического веса и связей с определенной группой лиц. В условиях нестабильности французской короны Луизе Савойской удается избежать политического и экономического кризиса в стране и создать уникальный прецедент внешнеполитической активности, что позволило ее преемницам в дальнейшем раскинуть более широкие дипломатические сети путем беспрерывного ведения переписки. Помимо заключения традиционных династических союзов, к дипломатическим практикам добавляется ведение дамами переговоров как опосредованно через доверенных послов, так и непосредственно лично, подписание мирных соглашений и формирование собственной женской дипломатической клиентелы.
В контексте современных гендерных исследований в работе анализируются особенности женской повседневности и выживания в экстремальных условиях Первой мировой и Великой Отечественной войн. Целью исследования является комплексное изучение моделей поведения женщин, особенностей женского восприятия фронтовой действительности в периоды мировых войн. Приоритетным в данном исследовании стал микроисторический подход, применение которого позволило определить особенности военной женской повседневности через личностное восприятие реалий того времени конкретной женщиной. Исследование основывается на принципах историзма, научной объективности и системно-функционального анализа, в соответствии с которыми повседневная жизнь женщин в годы Первой мировой и Великой Отечественной войн рассматривается авторами с учетом «фона эпохи», многообразия форм и динамики развития страны. Кроме того, при решении исследовательских задач применялись сравнительно-исторический и описательный методы. Особое место в методологии исследования занимает гендерный подход. В результате исследования проведен сравнительный анализ особенностей женской повседневности в условиях Первой мировой и Великой Отечественной войн, определена степень их участия в обеих войнах, выявлены характерные черты адаптации женщин к условиям военного времени. ; In the context of modern gender studies the paper analyzes the features of women's everyday life and survival in extreme conditions of the First World War and the Great Patriotic War. The aim of the study is a comprehensive study of women's behavior patterns, features of women's perception of front-line reality during world wars. The priority in this study was micro-historical approach, the use of which allowed to determine the peculiarities of military women's everyday life through the personal perception of the realities of the time of specific woman. The study is based on the principles of historicism, scientific objectivity and system-functional analysis, according to which the daily life of women during the First world war and the great Patriotic war is considered by the authors taking into account the "background of the era", the diversity of forms and dynamics of the country. In addition, comparative-historical and descriptive methods were used in solving research problems. A special place in the methodology of the study is taken by the gender approach. As a result of research the comparative analysis of features of women's daily life in the conditions of the First World and Great Patriotic War is carried out, the degree of their participation in both wars is defined, characteristic features of adaptation of women to conditions of wartime are revealed.
Социокультурные, философские и психологические подходы для анализа материнства, которые демонстрируют представители феминизма в эпоху постмодернизма, позволяют поставить важные вопросы, которые выходят за рамки темы материнства и позволяют изучить проблемы общественных настроений и культурных изменений относительно данного явления. Однако,исполнение материнских функций женщиной по-прежнему является определяющей характеристикой социальной организации гендера и лежит в основе мужского доминирования. И либеральный феминизм, и феминистский психоанализ утверждают: материнский опыт дает основу для политического сопротивления патриархатном режимам. ; Feminism's position in the current gender studies highlights the artificially constructed debate between «liberal feminism» and «feminist psycho-analysis». In a way this debate has served to divide liberal (modernist) feminism from radical (postmodern) feminism.Liberal feminism is a rationalistic project of emancipation, classically formulated by M. Wollstonecraft's «Vindication of the Rights of Woman» in 1792. Wollstonecraft and her followers claimed that the rights of men could be extended to women without causing large-scale disruption of the existing social institutions. Feminism since Wollstonecraft has faced the dilemma that is still unresolved: either coexist with men on the liberal route to egalitarism or come out against men on a radical separatist route. It is necessary to stress that liberal feminism is a mighty intellectual traditions and a lot of positive gender reforms have been possible thanks to it. «The body», the psychoanalist approach to gender is usually taken as irrelevant to liberalism in particular and philosophy, in general. In reaction to this idea feminists have begun to explore embodiment as a relevant site of difference between the sexes along with Lacan feminist thought (Kristeva, Ruddich, Chodorow). Gender research has included an orientation of ethical thinking towards an ethics grounded in maternal thinking (Ruddich), and directed towards an ethics of care (Jilligan). One of the principal elements of this orientation is the emphasis on our caring connection with others and against the liberal ideal of the rationalistic Carbesian thinker. The important issue in this agenda is the idea that the networks that constitute our relations both in the public and in the private spheres constitute our identities, and taking seriously our responsibility to others (maternal responsibility is of paramount significance here) thus also contributes to the very notions of our identities. C. Jilligan claims that men and women have different understanding of justice. According to L. Kohlberg's scale of moral development women do not as a rule achieve the sixth stage of the connection with the universal abstract principles of justice. Jilligan proves that women have the development sense of justice; she adds that Kohlberg's definition of the stages of moral development is biased toward the «conventions of logic». Jilligan's work alongside with the research of Ruddich, Noddings and others, contested the ground of debates over biological and psychological essentialism, the exclusionary politics of feminist theory included. The psychoanalytical approaches have been criticised mainly for their neglect of the important interrelation of race, class, sexuality and gender. Now the demand is evident both for the liberal feminism and feminist psychoanalysis: we need to balance feminist demands for equality with a recognition of differences not only between the sexes but also among women who are differently raced and classed. ; Соціокультурні, філософські і психологічні підходи до аналізу материнства, що демонструють представники фемінізму в епоху постмодернізму, дозволяють ставити важливі питання, які виходять за межи теми материнства і дозволяють вивчити проблеми суспільних настроїв і культурних змін щодо даного явища. Однак , виконання материнських функцій жінкою як і раніше є визначальною характеристикою соціальної організації гендера і підлягає основі чоловічого домінування. І ліберальний фемінізм, і феміністський психоаналіз стверджують: материнський досвід дає основу для політичного спротиву патріархатного режиму.
The article gives a characteristic of the year 1923 as a special transient stage in fightingprostitution from the actions based on revolutionary consciousness to the actions based onrevolutionary legal consciousness after introducing in 1922 the norms of responsibility forkeeping disorderly houses, women recruitment and procuration by the Criminal Code of theRSFSR; it shows the establishment of boards on fighting prostitution under the offices of publichealth with participation of the representatives of professional unions and police instead ofjoint committees on fighting prostitution in different Ural regions (Perm, Ekaterinburg andChelyabinsk governments). It is stated that Perm board on fighting prostitutions was establishedpractically three weeks earlier (February 10, 1923) than the Petrograd one which started itswork on March 1, 1923. On the basis of comparison of central and local directives provisionson the example of Perm prostitution fighting board work there are discovered differences inmale and female understandings of the question of prostitution preventive measures and womenprostitution prevention at the beginning of the reconstruction period. In the end of the articlethe author makes a conclusion that the established structure covered just the governorate level,there was a tendency to make prostitution as the only aspect of women activity, there was akeen struggle for the working places between men and women, determined by the competitionin the conditions of high unemployment level in the labour market ; Дана характеристика 1923 г. как особого переходного этапа в борьбе с проституциейот действий, основанных на революционном самосознании, к действиям на основе рево-люционного правосознания после введения Уголовным Кодексом РСФСР 1922 г. нормответственности за содержание притонов, вербовку женщин и сводничество; показаносоздание советов по борьбе с проституцией при отделах народного здравоохранения сучастием представителей профессиональных союзов и милиции вместо междуведом-ственных комиссий по борьбе с проституцией в различных регионах Урала (в Пермской,Екатеринбургской, Челябинской губерниях). Установлено, что совет по борьбе с про-ституцией в Перми был создан почти на три недели раньше (10 февраля 1923 г.), чемПетроградский губернский совет по борьбе с проституцией, который начал работатьс 1 марта 1923 г. На основе сравнения положений центральных и местных директивна примере работы Пермского совета по борьбе с проституцией выявлены различияв представлениях мужчин и женщин в вопросе о мерах по преодолению проституциии предотвращению проституирования женщин в начале восстановительного периода.В заключении сделан вывод о том, что сложившаяся структура охватывала лишь гу-бернский уровень, наблюдалась тенденция сузить деятельность в этом направлениидо рамок одного из аспектов женской работы, велась острая борьба за рабочие местамежду полами, обусловленная конкуренцией в условиях высокого уровня безработицына рынке труда.
The research is an attempt to analyze gender peculiarities in a lyrical text, investigate specific features of «women's writing» and means of its realization in the poetry of the famous American 20th century women-authors Anne Sexton, Sylvia Plath, Adrienne Rich. The motif analysis, that constitutes framework of the research, enables us to single out leading recurrent motifs and major themes in the poetry of Sexton, Plath, Rich, and see similarities in their poetry as well as individual features of every author. The study is centered on various means of motif realization in poetry typical not only of the given authors, but also American women's poetry in general. For the first time in Ukrainian literary studies the motif structure of the poetry of Anne Sexton, Sylvia Plath, and Adrienne Rich has been thoroughly investigated and compared in the light of modern gender and feminist approaches. Moreover, a fundamental research of the «women's language» peculiarities in their texts has been carried out. The analysis gives ground to suggest that alienated 'confessional' poetry of Anne Sexton and Sylvia Plath is mostly preoccupied with themes of death and dying which encompass a large spectrum of motifs from isolation, otherness, and duality to childbirth and motherhood. This motif complex is picked up and developed by Adrienne Rich, though receiving a different focus. While Sexton and Plath have concentrated on the isolated innerself, Adrienne Rich has always written poems on great public themes. She actively campaigned for gay and lesbian rights, reproductive freedom, and for the progressive Jewish movement. Rich's poetry focuses on militarism, sexual identity, anti-Semitism and other forms of racism, the use of language as means of power and thought, women's role within and beyond marriage. What is common for the poetry of all three authors is the portrayal of women's existence in the masculine world, concentration on the female body, experience,and female creativity, critical vision of marriage and motherhood as social institutes.Keywords: gender, «women's writing», femininity, masculinity, patriarchy, motif, theme, motif analysis, lyrical subject, autobiographical approach, bodiness ; Рассматрены особенности мотивно-теоретической организации поэзии известных американских поэтесс второй половины ХХ века Энн Секстон, Сильвии Плат, Эдриенн Рич в свете современной гендерной теории. Целью работы является изучение системы мотивов и способов их реализации в поэзии Э. Секстон, С. Плат, Э. Рич с гендерных позиций, объединив, таким образом, методики мотивного анализа и гендерного подхода. Очевидно, что при таком подходе к исследованию индивидуальные черты поэзии этих авторов не могут быть отдельно рассмотрены в рамках данной работы, но нас, прежде всего, интересует, как эти поэтессы разрабатывают в своемтворчестве схожие темы и мотивы, на каких уровнях возможно проследить эту подобность, и в чем лежит разница между воплощением схожих тем и мотивов в творчестве Э. Секстон, С. Плат и Э. Рич. Теоретической базой работы стала методика мотивного анализа, которая дает возможность проанализировать структуру и семантические «поля» художественного текста, обозначить общие тенденции в творчестве Э. Секстон, С. Плат, Э. Рич. В работе детально сопоставлены особенности мотивно-тематической организации лирики трех поэтесс в свете современной гендерной теории,проанализированы способы воплощения женского мировоззрения в ведущих темах и мотивах, а также образах лирических героинь, исследовано преломление автобиографического материала и социокультурного феномена телесности в творчестве поэтесс, определяющее способы реализации «женского письма» в их поэтических текстах.Ключевые слова: гендер, «женское письмо», феминность, маскулинность, патриархат, мотив, тема, мотивный анализ, лирический субъект, автобиографизм, телесность. ; Розглянуто особливості мотивно-тематичної організації поезії відомих амери-канських авторок другої половини ХХ століття Енн Секстон, Сильвії Плат, Едріенн Річ у світлі сучасної ґендерної теорії. Метою роботи є дослідження системи мотивів і способів їх реалізації в поезії Енн Секстон, Сильвії Плат, Едріенн Річ з ґендерних позицій, поєднавши, таким чином, методики мотивного аналізу та ґендерного підходу. Зрозуміло, у цьому світлі індивідуальні риси поезії названих авторок не можуть бути окремо розглянуті в рамках пропонованої студії, власне, це і не є її метою, адже насамперед нас цікавить, як ці мисткині розробляють у своїй ліриці спільні теми тамотиви, на яких рівнях простежується подібність, і в чому полягає різниця.Теоретичною базою розвідки стала методика мотивного аналізу, яка дала можливість проаналізувати структуру і семантичні «поля» художнього тексту, позначити загальні тенденції у творчості Е. Секстон, С. Плат, Е. Річ. У роботі докладно порівняно та зіставлено особливості мотивно-тематичної організації поезії Е. Секстон, С. Плат, Е. Річ, досліджено мотивну структуру їх поезій крізь призму ґендерного підходу, вивчено специфіку художнього відображення жіночого життєвого досвіду, проаналізовано своєрідність його втілення в образах ліричних героїнь, досліджено суб'єктивне осмислення автобіографічного матеріалу та соціокультурного феномена тілесності у творчості Е. Секстон, С. Плат, Е. Річ, що визначає способи реалізації «жіночого письма» у їхніх поетичних текстах.Ключові слова: ґендер, «жіноче письмо», фемінність, маскулінність, патріархат, мотив, тема, мотивний аналіз, ліричний суб'єкт, автобіографізм, тілесність.
Данная статья посвящена стигматизации женщин в политике. В работе авторы рассматривают процессы стигматизации, востребованные социальной и политической практикой. В частности, отмечается, что низкий уровень политического участия женщин может объясняться стигмами, которые прочно вошли в общественное сознание. Авторы рассматривают стигму как символическую форму статуса человека и любого политического субъекта во взаимодействии. На основе анализа полоролевых, гендерных, феминистских теорий исследователи указывают, что в основе стигматизации лежит социальное неравенство. Отмечается, что процесс стигматизации в политике имеет ряд этапов: подготовительный (анализ ситуации), начальный (выделение объекта внимания и поиск инструментов стигматизации), основной (формирование предубеждений, понижение статусных возможностей объекта стигматизации), завершающий (солидаризация сторонников и контроль). Стигматизация в публичной политике может выполнять ряд функций, к которым отнесены: ориентирующая (позволяющая опознавать субъектов политического пространства); инструментальная (с помощью которой стигмы играют роль способов принуждения и наказания в процессе политической борьбы); упорядочивающая (обеспечивающая социальный контроль и порядок в обществе). Авторы отмечают, что стигматизация формального политического участия женщин приводит к созданию ими неформальных каналов влияния: распространение слухов и формирование общественного мнения; продвижение/препятствие политической карьере мужчин; вступление в брак и пр. Исследователи также указывают на социальные последствия стигматизации, к которым они относят целый ряд форм девиантных взаимодействий как в социальной и политической сфере, так и в поведении конкретных политических субъектов. ; This article studies the stigmatisation of women in politics. The authors consider the processes of stigmatisation, claimed by social and political practice. In particular, the low level of political participation of women can be explained by stigmas that have firmly entered the public consciousness. The authors consider stigma as a symbolic form of the status of a person and any political subject in interaction. On the basis of the analysis of gender, gender, feminist theories, researchers point out that social inequality, which is fixed in the status — hierarchical division of society, in the contradictory nature of the interests and nature of social ties and relations, is objectively becoming a source of stigmatisation. The process of stigmatisation in politics has a number of stages: preparatory (analysis of the situation), initial (highlighting the object of attention and searching for stigmatization tools), the main one (the formation of prejudices, the lowering of status opportunities for the stigmatization object), and the finalisation (support solidarity and control). Stigmatisation in public policy can perform a number of functions, which include orienting (allowing to identify subjects of the political space), instrumental (stigmas as tools of suppression and punishment in tactics of interaction with rivals, opponents), and ordering (providing social control and order in society). The authors note that the stigmatisation of women's formal political participation leads to the creation of effective informal channels of influence: the dissemination of rumours and the formation of public opinion, the promotion/hindrance of the political career of men; marriage, etc. Researchers point to the social consequences of stigmatisation, to which they refer the violation of the principles of social and political interaction (humanism, tolerance, justice, and mutual benefit) and the strengthening of deviance in the behavioural style of political subjects.
