Suchergebnisse

The paper describes participation of Russia in the First World War. In particular, the paper refutes myths in determining of nature of the First World War, myths in assessing of military operations and activities of the Russian generals, myths in estimating of Russia's leadership and behavior of the masses. Author of the paper draws historical parallels between World War I and the Great Patriotic War. Author concludes that Russia's military action in 1914–1918 years has primarily the character of national liberation, which puts it on the level of the Great Patriotic War. ; В статье дается характеристика участия России в Первой мировой войне. Опровергаютсямифы при определении ее характера, оценке хода военных действий, деятельности русскихвоеначальников, руководства страной, поведения народных масс. Проводятся историческиепараллели между Первой мировой и Великой Отечественной войнами. Делается вывод отом, что военные действия России в 1914—1918 гг. носили в первую очередь национально-освободительный характер и это ставит их на уровень Отечественной войны.

This article examines one of the most stressful and difficult periods in Herzen's life associated with the writer's ideological crisis of the late 1840s, which was reflected in his journalistic works of the 1850s. This research is an attempt to carry out a comprehensive analysis of the book From the Other Shore as an autobiographical text in order to trace the formation of a new concept of the author's personality and ways to overcome his ideological crisis. The article examines the nature of autobiographism in Herzen's creative writing of the 1850s, which L. Ya. Ginzburg defined as historical autobiographism. Romantic autobiographism of the 1830s and socio-psychological autobiographism of the 1840s were replaced by historical autobiographism (definition by L. Ginzburg). Issues of historical order become part of the writer's personal life. Moreover, Herzen personifies the principles of historiosophy: he regards the experience of an individual as the experience of humanity at large. However, Herzen's uncertain position in European democratic social circles was responsible for the crisis as well. That is why Herzen formulated and chose for himself the position of an outside observer. The method of historical analogies (definition by R. Нestanov) highlights this new view — Herzen compares the events of Europe with the events of the end of Ancient civilization and juxtaposes himself with Roman philosophers. Furthermore, he uses the technique of dramatising the present, and, consequently, history itself, which leads to the effect of double reflection (reflection of reflection or meta-reflection), and helps him distance from the present and overcome the emotional drama of the late 1840s — early 1850s. ; В статье рассматривается один из самых напряженных и трудных периодов в жизни Герцена, связанный с идеологическим кризисом писателя конца 1840-х гг., который находит отражение в его публицистических работах 1850-х гг. В исследовании предпринята попытка комплексного анализа книги «С того берега» как автобиографического текста с целью проследить формирование новой концепции личности автора и способов преодоления его мировоззренческого кризиса. Исследуется характер автобиографизма Герцена 1850-х гг., получившего в работе Л. Я. Гинзбург определение исторического. Исторический автобиографизм приходит на смену романтическому автобиографизму, характерному для герценовских работ 1830-х гг., и социально-психологическому, свойственному его творчеству 1840-х гг. Вопросы исторического порядка становятся теперь частью личной жизни писателя. Более того, Герцен персонифицирует принципы историософии: опыт отдельной личности расценивается им как опыт всего человечества. Однако кризис Герцена был также связан и с его неопределенным положением в европейских демократических кругах. Неслучайно он формулирует и выбирает для себя позицию стороннего наблюдателя. Эта позиция подкрепляется методом исторических аналогий (определение Р. Хестанова) — Герцен сравнивает события современной Европы с событиями конца античной цивилизации, а себя сопоставляет с римскими философами. Также он прибегает к приему театрализации настоящего, а следовательно, и самой истории, за счет чего происходит эффект двойного переживания (переживание над переживанием, или метапереживание), что помогает ему дистанцироваться от событий дня сегодняшнего и преодолеть «душевную драму» конца 1840-х — начала 1850-х гг.

Поступила в редакцию: 22.11.2019. Принята к печати: 15.12.2020. ; Submitted: 22.11.2019. Accepted: 15.12.2020. ; В статье рассматривается один из самых напряженных и трудных периодов в жизни Герцена, связанный с идеологическим кризисом писателя конца 1840-х гг., который находит отражение в его публицистических работах 1850-х гг. В исследовании предпринята попытка комплексного анализа книги «С того берега» как автобиографического текста с целью проследить формирование новой концепции личности автора и способов преодоления его мировоззренческого кризиса. Исследуется характер автобиографизма Герцена 1850-х гг., получившего в работе Л. Я. Гинзбург определение исторического. Исторический автобиографизм приходит на смену романтическому автобиографизму, характерному для герценовских работ 1830-х гг., и социально-психологическому, свойственному его творчеству 1840-х гг. Вопросы исторического порядка становятся теперь частью личной жизни писателя. Более того, Герцен персонифицирует принципы историософии: опыт отдельной личности расценивается им как опыт всего человечества. Однако кризис Герцена был также связан и с его неопределенным положением в европейских демократических кругах. Неслучайно он формулирует и выбирает для себя позицию стороннего наблюдателя. Эта позиция подкрепляется методом исторических аналогий (определение Р. Хестанова) — Герцен сравнивает события современной Европы с событиями конца античной цивилизации, а себя сопоставляет с римскими философами. Также он прибегает к приему театрализации настоящего, а следовательно, и самой истории, за счет чего происходит эффект двойного переживания (переживание над пережи- ванием, или метапереживание), что помогает ему дистанцироваться от событий дня сегодняшнего и преодолеть «душевную драму» конца 1840-х — начала 1850-х гг. ; This article examines one of the most stressful and difficult periods in Herzen's life associated with the writer's ideological crisis of the late 1840s, which was reflected in his journalistic works of the 1850s. This research is an attempt to carry out a comprehensive analysis of the book From the Other Shore as an autobiographical text in order to trace the formation of a new concept of the author's personality and ways to overcome his ideological crisis. The article examines the nature of autobiographism in Herzen's creative writing of the 1850s, which L. Ya. Ginzburg defined as historical autobiographism. Romantic autobiographism of the 1830s and socio-psychological autobiographism of the 1840s were replaced by historical autobiographism (definition by L. Ginzburg). Issues of historical order become part of the writer's personal life. Moreover, Herzen personifies the principles of historiosophy: he regards the experience of an individual as the experience of humanity at large. However, Herzen's uncertain position in European democratic social circles was responsible for the crisis as well. That is why Herzen formulated and chose for himself the position of an outside observer. The method of historical analogies (definition by R. Нestanov) highlights this new view — Herzen compares the events of Europe with the events of the end of Ancient civilization and juxtaposes himself with Roman philosophers. Furthermore, he uses the technique of dramatising the present, and, consequently, history itself, which leads to the effect of double reflection (reflection of reflection or meta-reflection), and helps him distance from the present and overcome the emotional drama of the late 1840s — early 1850s.

The author pursued the aim — to reveal features of an image of the Napoleonic era in art and multimedia space of France. Using methodology of "communicative memory", the author analysed an image of the French emperor in fiction, advertising, cinema, computer games. The image of Napoleon is actively used in the art forming mass ideas of historical events. In recent years there was a huge number of the computer games devoted to the Napoleonic era and allowing players not only to like the spirit of that time but also to offer a possible alternative to a succession of events of the past. So art and closely related, especially today, multimedia space prolong the virtual life of Napoleon. Writers, directors, marketing specialists seek to create a heroic image of the Napoleonic era. They or sing of the emperor's victories, or justify his defeats. The fiction recovers Bonaparte not only in historical memory but also in political space, drawing analogies between Napoleon and Sarkozy. In virtual space of computer games Napoleon always the hero; it or gives a task, helps to reveal secrets, or players participate in battle on its party. Advertising uses Napoleon as a known brand, influencing the mass idea of French of this era. So art and multimedia space promote preservation in minds and souls of French of a great imperial idea which as believe many, is a pledge of the future of France. This article can be used in research of representations of the power in cultural memory and multimedia space.

The author analyzes the idea of "historical repetition" in the philosophical projects of Jacques Derrida and Gilles Deleuze, and finds many analogies. First of all, both thinkers agree that different ways of conceptualizing repetition determine our vision of historicity; secondly, both assert that repetition is a condition of possibility and, at the same time, a condition of impossibility of any political form of government; thirdly, both believe that a truly epochal event (for example, a revolution) occurs only when "the time is out of joint" and destroys the "one-dimensional" structure of temporality; fourthly, both view the revolution as a mechanism of self-referential actions by which it establishes itself – that is, it establishes itself for no reason other than its own realization; fifth, both believe that the revolution is a special historical event that allows for endless interpretation. When we interpret revolution, our reading take form not only textual interpretations but also sacral reproducing – as holidays, honoring of heroes, etc. Revolution generates temporal-retrospective diskurs which induces us to Re-interpretation of event, that over volens-nolens brings to proceeding of revolutionary process. On the whole, although the arguments of Derrida and Deleuze differ sometimes, however much both philosophers acknowledge single ethics and political impetus, which says: veritable future, created revolution, by the absolute break of usual temporal order, – it exactly coming, but not simple another (following) day after today. ; Исследуя идею «исторического повторения» в философских проектах Ж.Деррида и Ж.Делеза, автор находит множество аналогий. Во-первых, оба мыслителя солидарны в том, что различные способы концептуализации повторения определяют наше видение историчности; во-вторых, оба позиционируют повторение как условие возможности и, одновременно, условие невозможности любой политической формы правления; в-третьих, оба считают, что истинно эпохальное событие (например, революция) происходит лишь тогда, когда «время срывается с петель», разрушая «одномерную» структуру темпоральности; в-четвертых, оба рассматривают революцию как механизм автореференциальных действий, с помощью которых она учреждает сама себя, – т.е. учреждает без какого бы то ни было основания, кроме своего прямого осуществления; в-пятых, оба полагают, что революция есть особое историческое событие, которое допускает бесконечную интерпретацию. ; Аналізуючи ідею «історичного повторення» у філософських проектах Ж.Дерріда і Ж.Дельоза, автор виявляє низку аналогій. По-перше, обидва мислителя солідарні у тому, що різні способи концептуалізації повторення визначають наше бачення історичності; по-друге, обидва позиціонують повторення як умову можливості і, водночас, як умову неможливості будь-якої політичної форми правління; по-третє, обидва стверджують, що дійсно епохальна подія (наприклад, революція) відбувається лише тоді, коли «час зривається з петель», руйнуючи «одновимірну» структуру темпоральності; по-четверте, обидва розглядають революцію як механізм автореференційних дій, за допомогою яких вона засновує сама себе, – тобто засновує без будь-якої підстави (підґрунтя), окрім свого прямого здійснення; по-п'яте, обидва вважають, що революція є особливою історичною подією, яка допускає нескінченну інтерпретацію.

Поступила в редакцию 10.06.2019. Принята к печати 26.11.2019. ; Submitted on 10 June, 2019. Accepted on 26 November, 2019. ; Статья посвящена восприятию значимых групповых и персональных выставок художников-эмигрантов из СССР (третья волна) американской прессой на протяжении 1970–1980-х гг. В ней проанализированы отзывы в периодических изданиях, зафиксировавшие амплитуду подъемов и спадов интереса к выставкам художников из СССР, результаты соотнесены с некоторыми событиями культурной жизни периода холодной войны. Материалом для исследования послужили статьи в американских специализированных журналах («Art in America», «ARTnews», «Artforum», «October» и др.) и ежедневных газетах («The New York Times», «Newsweek» и др.), а также в русскоязычных эмигрантских изданиях, имевших хождение в Нью-Йорке («Новое русское слово», «Третья волна», «А–Я» и др.). Существенная часть источников взята из архива Л. П. Талочкина (1936–2002), коллекционера советского неофициального искусства 1960–1990-х гг. (ныне архив хранится в Музее современного искусства «Гараж»). Автор отмечает, что в 1970-е гг. американскую прессу более всего интересовала политическая шумиха вокруг неофициальных художников, а также их статус «художников в изгнании» (artists in exile), тогда как в 1980-е гг. акцент смещается в сторону анализа художественной ценности работ. Особое внимание обращается на постепенное внедрение идеи генетической связи советского неофициального искусства с русским историческим авангардом, легитимирующей его вхождение в поле зрения американских критиков. Термин «второй авангард» по отношению к нонконформизму впервые начинает употреблять в 1970-е гг. в своих публикациях художник и исследователь М. Гробман (Иерусалим), в 1980-е гг. связь некоторых художников-эмигрантов третьей волны с русским историческим авангардом подчеркивали в своих статьях М. Тупицына и Д. Боулт (Нью-Йорк).Подобные аналогии зачастую использовались ежедневной американской прессой, но сами термины «второй авангард», «неоавангард» по отношению к послевоенному неофициальному искусству не получили широкого распространения в профессиональной искусствоведческой литературе, оставшись в культурной ситуации рассматриваемого периода. ; This article considers the perception of the main group and personal exhibitions of Soviet third-wave émigré artists by the American press between the 1970s and 1980s. It analyses reviews in periodicals, which recorded the amplitude of growth and decline of interest in exhibitions of USSR artists, and correlates the results with the events of the cultural life of the Cold War period. The author refers to articles in American specialised magazines (Art in America, ARTnews, Artforum, October, etc.) and daily newspapers (The New York Times, Newsweek, etc.) as well as in Russian émigré publications in circulation in New York (Novoe Russkoe Slovo, Tretia Volna, A–Ya, etc.). The majority of the sources come from the archive of L. P. Talochkin (1936–2002), a collector of Soviet unofficial art of the 1960s–1990s (now the archive is kept in the Garage Museum of Contemporary Art). The author notes that in the 1970s, the American press was mostly interested in the political hype around unofficial artists, as well as their status as "artists in exile", whereas in the 1980s, the emphasis shifted towards the analysis of the artistic value of the works. Special attention is paid to the gradual introduction of the idea of the genetic connection of Soviet unofficial art with the Russian historical avant-garde, which legitimises the fact that American critics were becoming aware of it. The term "second avant-garde" in relation to non-conformism first began to be used by the artist and researcher M. Grobman (Jerusalem) in the 1970s, M. Tupitsyn and D. Bowlt (New York) emphasised in their publications the connection of some third-wave émigré artists with the Russian historical avant-garde in the 1980s. Similar analogies were often used by the American daily press, but the terms themselves ("second avant-garde", "neo-avant-garde") in relation to post-war unofficial art were not widely used in professional art history literature, remaining in the cultural situation of the period under consideration.

This article considers the perception of the main group and personal exhibitions of Soviet third-wave émigré artists by the American press between the 1970s and 1980s. It analyses reviews in periodicals, which recorded the amplitude of growth and decline of interest in exhibitions of USSR artists, and correlates the results with the events of the cultural life of the Cold War period. The author refers to articles in American specialised magazines (Art in America, ARTnews, Artforum, October, etc.) and daily newspapers (The New York Times, Newsweek, etc.) as well as in Russian émigré publications in circulation in New York (Novoe Russkoe Slovo, Tretia Volna, A–Ya, etc.). The majority of the sources come from the archive of L. P. Talochkin (1936–2002), a collector of Soviet unofficial art of the 1960s–1990s (now the archive is kept in the Garage Museum of Contemporary Art).The author notes that in the 1970s, the American press was mostly interested in the political hype around unofficial artists, as well as their status as "artists in exile", whereas in the 1980s, the emphasis shifted towards the analysis of the artistic value of the works. Special attention is paid to the gradual introduction of the idea of the genetic connection of Soviet unofficial art with the Russian historical avant-garde, which legitimises the fact that American critics were becoming aware of it. The term "second avant-garde" in relation to non-conformism first began to be used by the artist and researcher M. Grobman (Jerusalem) in the 1970s, M. Tupitsyn and D. Bowlt (New York) emphasised in their publications the connection of some third-wave émigré artists with the Russian historical avant-garde in the 1980s. Similar analogies were often used by the American daily press, but the terms themselves ("second avant-garde", "neo-avant-garde") in relation to post-war unofficial art were not widely used in professional art history literature, remaining in the cultural situation of the period under consideration. ; Статья посвящена восприятию значимых групповых и персональных выставок художников-эмигрантов из СССР (третья волна) американской прессой на протяжении 1970–1980-х гг. В ней проанализированы отзывы в периодических изданиях, зафиксировавшие амплитуду подъемов и спадов интереса к выставкам художников из СССР, результаты соотнесены с некоторыми событиями культурной жизни периода холодной войны. Материалом для исследования послужили статьи в американских специализированных журналах («Art in America», «ARTnews», «Artforum», «October» и др.) и ежедневных газетах («The New York Times», «Newsweek» и др.), а также в русскоязычных эмигрантских изданиях, имевших хождение в Нью-Йорке («Новое русское слово», «Третья волна», «А–Я» и др.). Существенная часть источников взята из архива Л. П. Талочкина (1936–2002), коллекционера советского неофициального искусства 1960–1990-х гг. (ныне архив хранится в Музее современного искусства «Гараж»).Автор отмечает, что в 1970-е гг. американскую прессу более всего интересовала политическая шумиха вокруг неофициальных художников, а также их статус «художников в изгнании» (artists in exile), тогда как в 1980-е гг. акцент смещается в сторону анализа художественной ценности работ. Особое внимание обращается на постепенное внедрение идеи генетической связи советского неофициального искусства с русским историческим авангардом, легитимирующей его вхождение в поле зрения американских критиков. Термин «второй авангард» по отношению к нонконформизму впервые начинает употреблять в 1970-е гг. в своих публикациях художник и исследователь М. Гробман (Иерусалим), в 1980-е гг. связь некоторых художников-эмигрантов третьей волны с русским историческим авангардом подчеркивали в своих статьях М. Тупицына и Д. Боулт (Нью-Йорк). Подобные аналогии зачастую использовались ежедневной американской прессой, но сами термины «второй авангард», «неоавангард» по отношению к после­военному неофициальному искусству не получили широкого распространения в профессиональной искусствоведческой литературе, оставшись в культурной ситуации рассматриваемого периода.

Given the unfavorable demographic trends of the population inRussia, especially in the North-West Federal District, greatly enhanced the relevance of the study of the demographic component of society.The object of study – the demographic situation in the region as an example of theKaliningradregion. Subject of research – especially migration of theKaliningradregion.In this paper we apply scientific methods: the dialectic, comparisons and analogies, analysis and synthesis, deduction and induction, abstract, logical, historical and retrospective.The purpose of this article is to determine the characteristics of the migration situation in theKaliningradregion to justify recommendations for optimizing the demographic processes in the region.To achieve this goal, the following objectives: An analysis of regional, national and international (due to the uniqueness of the situation in the region) factors in the formation of the migration situation in the region; Identify and justify the temporal features and components of the current trends of migration of the Kaliningrad region; Analyze and identify the challenges and prospects of development and migration as a result of demographic development, as well as off er advice on how to optimize in the Kaliningrad region.The Results. As part of the presentation of the present article the author has found that migration relations of theKaliningradregion, the strongest withKazakhstan,Kyrgyzstan,Uzbekistan,UkraineandArmenia. Migration relations withLithuania,PolandandGermanyare at the level of statistical error. The main reason for migration in theKaliningradregion is an economic factor, but not in the region and in the country of origin of migration in theKaliningradregion.Conclusions / significance. Kaliningrad region was the westernmost region of the Soviet Union and now is the westernmost region of the Russian Federation, which is reflected on the specifics of settlement area – quite a large percentage of military personnel, which eliminates the possible manifestations of separatism in the region due to the "isolation" from the rest of Russia. Analysis of migration flows Kaliningrad region showed migration communication in both directions with Kazakhstan, Uzbekistan, Kyrgyzstan, Armenia and Ukraine, but it does not with Poland, Lithuania, Belarus and Germany, whose territory before World War II and was the Kaliningrad region. In the future, we can predict the establishment of migration flows with Belarus, Lithuania, Poland and Germany, but it is rather a long-term forecast, rather than a short-term and medium-term. To optimize the development of migration flows author recommends that you install air service of the type «low-cost» of the major cities of Russia in Kaliningrad, the active promotion of the information space of Russia and the CIS countries the image of the Kaliningrad region as an amber edge, the development of SEZ «Yantar» and various regional programs Euro-region, which is a member of the Kaliningrad region. ; Учитывая неблагоприятные демографические тенденции населения в России, особенно Северо-Западного федерального округа, значительно усиливается актуальность исследования демографической составляющей общества.Объект исследования – демографическая ситуация в регионе на примере Калининградской области. Предмет исследования – миграционные особенности и отношения, возникающие в процессе развития Калининградской области. В работе применялись общенаучные методы: диалектики, сравнения и аналогии, анализа и синтеза, дедукции и индукции, абстрактно-логический, исторический и ретроспективный.Целью данной статьи является выявление особенностей миграционной ситуации в Калининградской области для обоснования рекомендаций по оптимизации демографических процессов в регионе.Для достижения поставленной цели определены следующие задачи: провести анализ региональных, общегосударственных и международных (ввиду уникальности положения региона) факторов формирования миграционной ситуации в регионе; выявить и обосновать временные особенности и современные тенденции составляющих миграционного развития Калининградской области; проанализировать и выявить вызовы, перспективы миграционного развития и, как результат, демографического развития, а также предложить рекомендации по его оптимизации в Калининградской области.Результаты. В рамках изложения представленной статьи авторами было установлено, что миграционные связи Калининградской области наиболее сильны с Казахстаном, Киргизией, Узбекистаном, Украиной и Арменией. Миграционные связи с Литвой, Польшей и Германией находятся на уровне статистической погрешности. Основной причиной миграции в Калининградскую область является экономический фактор, но не в регионе, а в стране, откуда происходит миграция в Калининградский регион.Выводы / значимость. Калининградская область была самым западным регионом СССР, и сейчас является самым западным регионом Российской Федерации, что отражается на специфике заселения области – она имеет довольно большой процент военнослужащих, что нивелирует возможные проявления сепаратизма в регионе в связи с «оторванностью» от остальной территории России. Анализ миграционных потоков Калининградской области продемонстрировал миграционные связи в обоих направлениях с Казахстаном, Узбекистаном, Киргизстаном, Арменией и Украиной, но никак не с Польшей, Литвой, Беларусью или с Германией, территорией которой до Второй мировой войны Калининградская область и была.В перспективе можно спрогнозировать налаживание миграционных потоков с Беларусью, Литвой, Польшей и Германией, но это скорее относится к долговременному прогнозу, нежели к кратковременному и среднесрочному. Для оптимизации развития миграционных потоков авторы рекомендуют установить авиасообщение по типу «лоу-кост» из крупных городов России в Калининград, активное продвижение в информационном пространстве России и стран ближнего зарубежья образа Калининградской области как янтарного края, развитие СЭЗ «Янтарь» и различных региональных программ в рамках еврорегионов, в которых Калининградская область является участником.