The experience of Swiss Confederation in the field of integration of immigrants – one of the most economically developed countries of the world, occupying the leading position in Europe on the rate of foreign population in general demographic structure, – has been examined in the article. Evolution of the notions of "integration", "social assimilation", "acculturation" and others has been considered and different scientific approaches of Western researches to these notions have been adduced. Swiss immigration policy for the past decades has been traced and the modern integration policy of the country in the field of integration of foreign citizens into receiving society has been analyzed. A detailed analysis of the Swiss normative and legal framework in the field of migration, asylum and integration has been made also, and active development of migration laws over the last decade has been noted. Swiss migration politics, like in other developed Western countries-recipients of foreign labor, contains both: immigration policy (control over entry and stay of foreigners in the country) and policy of integration towards foreigners subject to integration processes.The process of integration of a foreign citizen into a new socio-economic, political and cultural environment is a complex, multidimensional phenomenon. There is a developed and scientifically grounded system of reception, accommodation and integration of foreigners and asylum seekers in Switzerland, which is based on constitutional values, respect and mutual tolerance. At the core of this system is a general strategy of integration, which constitutes a country's core policy of integration and covers various areas: law, politics, labour issues, housing, education, culture and religion. In order to implement the policy of integration, in Switzerland there are being developed and implemented federal and cantonal integration programs. Integration processes management is administered through the developed system of state authorities at federal, cantonal and other levels, with active participation of different public organizations, including migrant organizations. Federal Council publishes reports on development of integration policy in the country, Federal Migration Office issues annual reports, numerous scientific researches on the theme are being conducted. At present each canton has its own Integration program, designed in accordance with the Modal cantonal program, that allows to implement different integration models, depending on regional requirements and priorities. ; В статье исследован опыт приема и интеграции иностранцев в Швейцарии – одной из наиболее развитых стран мира, занимающих одно из первых мест в Европе по доле иностранного населения в общей демографической структуре. Рассмотрена эволюция понятий интеграции, социальной ассимиляции, аккультурации и др., и приведены различные научные трактовки западных ученых этих терминов.Отслежена иммиграционная политика Швейцарии за последние десятилетия и проанализирована современная политики страны по вопросам интеграции иностранных граждан в принимающее общество. Также выполнен подробный анализ национальной нормативной правовой базы в сфере миграции, убежища и интеграции, отмечено активное развитие законодательства по вопросам интеграции за последнее десятилетие. Миграционная политика Швейцарии, как и других развитых западных стран-реципиентов иностранной рабочей силы, включает как иммиграционную политику (контроль за въездом и пребыванием иностранцев в стране), так и политику интеграции в отношении находящихся в стране иностранцев, подлежащих интеграционным процессам.Процесс интеграции иностранного гражданина в новую социально-экономическую, политическую и культурную среду принимающей страны представляет собой сложное и многоаспектное явление. В Швейцарии существует развитая и научно обоснованная система приема, обустройства и интеграции иностранных трудящихся и лиц, ищущих убежище, базирующаяся на конституционных ценностях, уважении и взаимной толерантности. В основе этой системы лежит общая стратегия интеграции, составляющая ядро интеграционной политики страны и охватывающая различные сферы: права, политики, вопросов труда, жилищной сферы, образования, культуры и религии. В целях реализации политики интеграции в Швейцарии разрабатываются и осуществляются федеральные и кантональные программы по интеграции.Управление интеграционными процессами осуществляется посредством развитой системы органов государственной власти на федеральном, кантональном и иных уровнях при активном участии различных общественных организаций, включая организации самих мигрантов. Федеральный совет публикует доклады о развитии политики интеграции в стране, Федеральная служба по вопросам миграции издает ежегодные доклады, проводятся многочисленные научные исследования по теме. В настоящее время каждый кантон имеет собственную программу по интеграции, разработанную в соответствии с Модельной кантональной программой, что позволяет претворять в жизнь различные интеграционные модели, исходя из региональных потребностей и приоритетов.
Поступила в редакцию 25.03.2019. Принята к печати 18.04.2019. ; Submitted on 25 March, 2019. Accepted on 18 April, 2019. ; На основе эпистоляриев, мемуаров, а также публицистики эпохи 1812 г., почерпнутых в том числе из архивов Франции и Германии, рассматривается отношение населения так называемых «малороссийских губерний» — Киевской, Черниговской, Новгород-Северской, Полтавской и Слободско-Украинской — к вторжению Наполеона. Методом документальной деконструкции доказана необоснованность характерного для отдельных представителей украинской историографии мифологического утверждения о наличии профранцузских настроений среди представителей духовенства, дворянства и крестьянства Малороссии, якобы питавших надежду на автономию либо независимость. Особое внимание уделено критическому переосмыслению хрестоматийных примеров вольнодумия местных элит — принесению верноподданной присяги Наполеону уроженцем Малороссии архиепископом Могилевским Варлаамом Шишацким и провозглашению тоста за здоровье французского императора полтавским помещиком Василием Лукашевичем, которые рассмотрены в более широком контексте подобных социокультурных практик. Отдельно проанализированы художественные образы, созданные в поэтических сочинениях малороссийских дворян, нарочито имитировавших язык простого народа с целью акцентировать специфический характер (верноподданный, но в то же время привилегированный) взаимодействия этих потомков казацкой старшины с царским престолом. В реальности отношение низов общества к войне с Наполеоном было гораздо более сложным, в его основе лежало основанное на социальной памяти о казацких вольностях желание избавиться от помещичьего гнета и административной регламентации, но реализовывалось оно не через симпатию к Наполеону, а наоборот — показательное участие в борьбе с французским нашествием в надежде принять волю из рук благодарного царя. Отсутствие в этом этнически специфическом регионе Российской империи общественных групп, организаций и даже отдельных лиц, ориентированных на сотрудничество с Францией, было следствием всеобщих страхов перед возможным возобновлением Речи Посполитой, негативного восприятия западной модели общественного устройства, а также влияния религиозно-консервативного фактора. На роль последнего указывает впервые вводимый в научный оборот визуальный источник — икона из храма села Белозерка с сюжетом распятия Христа французами 1812 г. ; Referring to epistolary works, memoirs, and political essays of 1812 taken mostly from archives of France and Germany, the author considers the attitude of the population of the five so-called "Little Russian provinces", i.e. Kyiv, Chernigiv, Novgorod-Siverskyi, Poltava, and Sloboda Ukraine to Napoleon's invasion. Relying on the method of documentary deconstruction, the author proves the inconsistence of the mythological assertion (which finds some support in Ukrainian historiography) about the presence of pro-French sentiments among the representatives of the clergy, nobility, and peasantry of Little Russia, who allegedly hoped for autonomy or independence. The author pays close attention to the critical reconsideration of textbook examples of the libertinism of local elites, such as oaths to Napoleon by the archbishop of Mogilev Varlaam Shishatsky and a toast to the health of the French Emperor by landowner Vasyl Lukashevytch from the government of Poltava which are considered in the broader context of similar sociocultural practices. In addition, the author separately considers the artistic images created in the poetic works of Little Russian nobles, who deliberately imitated the language of ordinary people to emphasise the specific character of the interaction (loyal, but at the same time privileged) of the descendants of Cossack officers with the throne. In reality, the attitude of the lower classes towards the war with Napoleon was much more complex. It was based on the social memory of Cossack liberties, the desire to get rid of the landlord's oppression and administrative regulation. However, the attitude was not realised through sympathy for Napoleon, but, on the contrary, through demonstrative participation in the struggle against the French invasion in the hopes of drawing the attention of a grateful tsar. The absence of social groups, organisations, or even individuals focused on cooperation with France in this ethnically specific region of the Russian Empire was a consequence of the widespread fears of a possible return to the Polish-Lithuanian Commonwealth, the negative perception of the Western model of social order, and the influence of the religious-conservative factor. The role of the religious factor is shown in the attempt to introduce a new visual source, i.e. an icon from the church of the village of Belozerka depicting the crucifixion of Christ by the French in 1812.
[For the English abstract and full text of the article please see the attached PDF-File (English version follows Russian version)].ABSTRACT The article is devoted to the review of Eurasian integration processes, to the development of transport export-import relations of the Russian Federation, the position of the national transport system in the global transport communications system in the context of the country's participation in international economic associations. The need to find prospects for development of the transport sector is actualized in view of new realities created after the establishment of the Customs Union and Eurasian Economic Union. A model of strengthening transport and transit potential through improvement of customs and transport and logistics management of the transport system is offered. Keywords: economic integration, EEU, SCO, BRICS, transport infrastructure, international transport corridors, transport and logistical support, process model. REFERENCES 1.Pekhterev, F. S. Development and modernization of infrastructure of Russian sections of international transport corridors [Razvitie I modernizacija infrastruktury rossijskih uchastkov mezhdunarodnyh transportnyh koridorov].Information-analytical publication «Infrastructure of Russia», 2012.[Electronic source]: http://federalbook.ru/files/ Infrastruktura/Soderjaniye/V/Pehterev.pdf.Last accessed 06.11.2014. 2.Mosyakina, E.A., Rudneva, L. N. The Eurasian Economic Community and the formation of the Eurasian Economic Union [Evrazijskoe ekonomicheskoe soobshhestvo i formirovanie Evrazijskogo ekonomicheskogo sojuza].Problems of formation of a common space of economic and social development of the CIS countries: Proceedings of International scientific-practical conference.Tyumen, TSOGU publ., 2014, pp.190-194. 3.Kholopov, K.V., Golubchik, A. M. Problems and directions of Russia's integration into the international transport system [Problemy i napravlenija integracii Rossii v mezhdunarodnye transportnye sistemy].Rossijskij vneshneekonomicheskij vestnik, 2011, Iss.10, pp.43-50. 4.Lapidus, B.M., Macheret, D. A. Economy of transport space: methodological bases [Ekonomika transportnogo prostranstva: metodologicheskie osnovy].VestnikVNIIZhT, 2012, Iss.2, pp.3-10. 5.Tonysheva, L. L. Innovative development of Russia's Economy [Innovacionnoe razvitie ekonomiki Rossii].Mezhdunarodnyj zhurnal prikladnyh i fundamental'nyh issledovanij, 2014, Iss.5-1, p.164. 6.Chumlyakov, C. S. Specificity of formation of transport complex structure at the regional level [Specifika formirovanija struktury transportnogo kompleksa na regional'nom urovne].Vestnik MADI, 2010, Iss.4, pp.46-51. 7.Chumlyakov, C. S. Geo-economic and geo-political factors and prerequisites of integration processes in the transport system of the region [Geoekonomicheskie i geopoliticheskie factory i predposylki integracionnyh processov v transportnoj sisteme regiona].VestnikINZhJeKONa. Serija Ekonomika, 2011, Iss.1, pp.90-95. 8.Chumlyakov, C. S. The strategic role of transport corridors in development of international transit transportation [Strategicheskaja rol' transportnyh koridorov v razvitii mezhdunarodnyh tranzitnyh perevozok].Rossijskij vneshneekonomicheskij vestnik, 2013, Iss.11, pp.62-67. 9.Chumlyakov, C. S. Transport infrastructure of Russia in the system of international economic relations [Transportnaja infrastruktura Rossii v sisteme mezhdunarodnyh hozjajstvennyh svjazej].IzvestijaVUZov. Sociologija. Ekonomika. Politika, 2013, Iss.4, pp.47-49. 10.Charter of the Commonwealth of Independent States // Executive Committee of the CIS, the official website.[Electronic source]: http://cis.minsk.by/reestr/ru/index.html#reestr/view/text?doc=187.Last accessed 06.12.2014. 11.Shafiev, R. M. Integration interaction of the CIS states in terms of accession to the WTO [Integracionnoe vzaimodejstvie gosudarstv SNG v uslovijah prisoedinenija k VTO].Rossijskij vneshneekonomicheskij vestnik, 2013, Iss.6, pp.3-14. 12.Lifan, Li.National energy security and Sino-Russian- Kazakh-Japan energy cooperation.Central Asia and the Caucasus, Iss.1 (43), 2007, pp.110-120. ; Текст аннотации на англ. языке и полный текст статьи на англ. языке находится в прилагаемом файле ПДФ (англ. версия следует после русской версии).Статья посвящена евразийским интеграционным процессам, развитию транспортных экспортно-импортных связей Российской Федерации, положению национальной транспортной системы в системе глобальных транспортных коммуникаций - и это все в контексте участия страны в международных экономических объединениях. Актуализирована необходимость поиска перспектив развития транспортной отрасли с учетом новых реалий после создания Таможенного союза и ЕАЭС. Предложена модель процесса усиления транспортно-транзитного потенциала за счет совершенствования таможенного и транспортно- логистического администрирования транспортной системы.
The article considers the types of cynicism that appeared in the Eastern civilizations, whose cores were the world religions – Buddhism and Islam.The mystical direction of Buddhism (the Zen tradition) acquires in the twentieth century the features of a "global cultural and symbolic nebula" (A. Aghajanyan) – global Neo-Buddhism. It is free from the worship of God, specific traditions and, at the same time, imposes a certain spiritual fashion on the world. Although it seems an alternative to the Western traditions, yet it manifests itself as a "tamed alternative". The image of global Neo-Buddhism can be described as follows: a transnational network structure with centers around charismatic teachers; meditation as a key practice; new Buddhist missionary (charity, public participation, advertising in mass media); the creation of reformatory settings for "cleansing the core" or "scientific" Buddhism. As exemplified by Buddhism, it appears that Western culture tests, filters, and manipulates spiritual phenomena of various cultures, taking them out of the national soil and embedding them in the global mass culture.The core of the middle East, Arab world, is Islam, which has its mystical direction — Sufism. In the late 20th century, Sufism turns into a national holiday, a kind of performance, between mystery and the circus, no longer assuming spiritual practices. Meanwhile, traditional Islam creates political and religious organizations and groups, which are defined as "radicalism", "extremism", and "terrorism" with the addition of the attribute "Islamic". Thus the well-functioning system of global state terror that was created by the West launched a response mechanism — the terrorism of groups and singles, which attempts to counter globalization in its own cynical coordinate system. Cynicism is reinforced by the fact that "warriors of Allah" are gradually becoming global mercenaries who are beginning to serve the force against which they were originally created — the West.The author concludes that spiritual movement is always a movement against entropic reification and objectification of the world perception. When the anti-entropic process is terminated, the world undergoes the diffusion and weakening of spirituality. Both world religions and great civilizations have gone their entropic way, creating their own types of cynicism. Universal cynicism is a wake-up call of the global "de-deification" of the world. ; В статье рассматриваются типы цинизма, возникшие в восточных цивилизациях, ядром которых были мировые религии — буддизм и ислам. Мистическое направление буддизма (традиции дзен) в ХХ в. обретает черты «глобальной культурно-символической туманности» (А. Агаджанян) — глобального необуддизма. Она свободна от поклонения Богу, конкретных традиций и одновременно навязывает миру определенную духовную моду. Хотя она кажется альтернативной западным традициям, но проявляет себя как «прирученная альтернатива». Облик глобального необуддизма можно описать так: транснациональная сетевая структура с центрами вокруг харизматических учителей; медитация как ключевая практика; новое буддийское миссионерство (благотворительность, общественное участие, реклама в массмедиа); создание реформаторских установок на «очищение ядра» или «научный» буддизм. На примере буддизма видно, как западная культура тестирует, фильтрует, обрабатывает духовные феномены различных культур, вырывая их из национальной почвы и встраивая в глобальный масскульт.Ядром ближневосточного, арабского мира, является ислам, имеющий мистическое направление — суфизм. В конце ХХ в. суфизм превращается в народный праздник, некое действо, промежуточное между мистерией и цирком, не предполагающее отныне духовных практик. В то же время традиционный ислам создает религиозно-политические организации и группировки, которые обозначаются как «радикализм», «экстремизм», «терроризм» с добавлением определения «исламский». Так отлаженная система глобального государственного террора, созданного Западом, запустила ответный механизм — терроризм групп и одиночек, который пытается противостоять глобализму в его же цинической системе координат. Цинизм усиливается тем, что постепенно «воины Аллаха» превращаются в глобальных наемников, которые начинают служить силе, против которой изначально создавались, — Западу.Делается вывод, что духовное движение — это всегда движение против энтропийного овеществления и объективирования миропонимания. Когда антиэнтропийный процесс прекращается, в мире происходит распыление и ослабление духовности. И мировые религии, и крупные цивилизации прошли свой энтропийный путь, создав собственные типы цинизма. Всеобщий цинизм — тревожный сигнал глобального «разбожествления» мира.
Referring to epistolary works, memoirs, and political essays of 1812 taken mostly from archives of France and Germany, the author considers the attitude of the population of the five so-called "Little Russian provinces", i.e. Kyiv, Chernigiv, Novgorod-Siverskyi, Poltava, and Sloboda Ukraine to Napoleon's invasion. Relying on the method of documentary deconstruction, the author proves the inconsistence of the mythological assertion (which finds some support in Ukrainian historiography) about the presence of pro-French sentiments among the representatives of the clergy, nobility, and peasantry of Little Russia, who allegedly hoped for autonomy or independence. The author pays close attention to the critical reconsideration of textbook examples of the libertinism of local elites, such as oaths to Napoleon by the archbishop of Mogilev Varlaam Shishatsky and a toast to the health of the French Emperor by landowner Vasyl Lukashevytch from the government of Poltava which are considered in the broader context of similar sociocultural practices. In addition, the author separately considers the artistic images created in the poetic works of Little Russian nobles, who deliberately imitated the language of ordinary people to emphasise the specific character of the interaction (loyal, but at the same time privileged) of the descendants of Cossack officers with the throne. In reality, the attitude of the lower classes towards the war with Napoleon was much more complex. It was based on the social memory of Cossack liberties, the desire to get rid of the landlord's oppression and administrative regulation. However, the attitude was not realised through sympathy for Napoleon, but, on the contrary, through demonstrative participation in the struggle against the French invasion in the hopes of drawing the attention of a grateful tsar. The absence of social groups, organisations, or even individuals focused on cooperation with France in this ethnically specific region of the Russian Empire was a consequence of the widespread fears of a possible return to the Polish-Lithuanian Commonwealth, the negative perception of the Western model of social order, and the influence of the religious-conservative factor. The role of the religious factor is shown in the attempt to introduce a new visual source, i.e. an icon from the church of the village of Belozerka depicting the crucifixion of Christ by the French in 1812. ; На основе эпистоляриев, мемуаров, а также публицистики эпохи 1812 г., почерпнутых в том числе из архивов Франции и Германии, рассматривается отношение населения так называемых «малороссийских губерний» — Киевской, Черниговской, Новгород-Северской, Полтавской и Слободско-Украинской — к вторжению Наполеона. Методом документальной деконструкции доказана необоснованность характерного для отдельных представителей украинской историографии мифологического утверждения о наличии профранцузских настроений среди представителей духовенства, дворянства и крестьянства Малороссии, якобы питавших надежду на автономию либо независимость. Особое внимание уделено критическому переосмыслению хрестоматийных примеров вольнодумия местных элит — принесению верноподданной присяги Наполеону уроженцем Малороссии архиепископом Могилевским Варлаамом Шишацким и провозглашению тоста за здоровье французского императора полтавским помещиком Василием Лукашевичем, которые рассмотрены в более широком контексте подобных социокультурных практик. Отдельно проанализированы художественные образы, созданные в поэтических сочинениях малороссийских дворян, нарочито имитировавших язык простого народа с целью акцентировать специфический характер (верноподданный, но в то же время привилегированный) взаимодействия этих потомков казацкой старшины с царским престолом. В реальности отношение низов общества к войне с Наполеоном было гораздо более сложным, в его основе лежало основанное на социальной памяти о казацких вольностях желание избавиться от помещичьего гнета и административной регламентации, но реализовывалось оно не через симпатию к Наполеону, а наоборот — показательное участие в борьбе с французским нашествием в надежде принять волю из рук благодарного царя. Отсутствие в этом этнически специфическом регионе Российской империи общественных групп, организаций и даже отдельных лиц, ориентированных на сотрудничество с Францией, было следствием всеобщих страхов перед возможным возобновлением Речи Посполитой, негативного восприятия западной модели общественного устройства, а также влияния религиозно-консервативного фактора. На роль последнего указывает впервые вводимый в научный оборот визуальный источник — икона из храма села Белозерка с сюжетом распятия Христа французами 1812 г.
Раздел "Международные отношения" ; После окончания «холодной войны» и распада Советского Союза в отношениях между Российской Федерацией и Организацией Североатлантического договора произошли значительные изменения. В 1991—1993 гг. со стороны Москвы и Брюсселя предпринимались активные шаги, направленные на установление тесных контактов друг с другом как на политическом, так и на военном уровнях. Совет Североатлантического сотрудничества, созданный в рамках НАТО в декабре 1991 г., способствовал данному сближению. ССАС выступал в качестве форума, на котором Россия наравне со странами — участницами альянса участвовала в обсуждении и принятии решений по важнейшим международным вопросам. Одной из главнейших задач российско-натовских консультаций было стремление альянса добиться от России выполнения обязательств по международным договорам в области разоружения, взятых в свое время руководством СССР. Парламент Российской Федерации ратифицировал ряд договоров: ОВСЕ, СНВ-1, СНВ-2. Вступление в силу Договора об обычных вооруженных силах в Европе привело к возникновению новой формы сотрудничества между Россией и Североатлантическим альянсом, которая проявлялась в проведении военных инспекций стран НАТО на территории России и участии российских военных экспертов в инспекциях на территории стран — участниц альянса. Военные контингенты НАТО и Российской Федерации участвовали в совместных военных учениях, а также в военных операциях по поддержанию мира и безопасности в Югославии. Между Россией и Североатлантическим альянсом осуществлялся постоянный обмен военными специалистами и преподавателями высших учебных заведений. Значительно возросло количество визитов высокопоставленных лиц НАТО в Москву, а руководства России — в Брюссель. Вместе с тем, в отношениях между Россией и НАТО существовал ряд противоречий. Так, например, Российская Федерация выступала категорически против одностороннего военного вмешательства альянса в разрешение югославского конфликта, а также против возможного расширения НАТО на восток. Москва добивалась изменения некоторых положений Договора об ОВСЕ. Определенная степень напряженности существовала по вопросу вывода российских войск из Прибалтики. = After the termination of the «cold war» and disintegration of the Soviet Union the relations between the Russian Federation and the North Atlantic Treaty Organization have undergone significant changes. In 1991—1993 active steps were undertaken on the part of Moscow and Brussels, directed at the establishment of close contacts with each other, both on the political, and military levels. The North Atlantic Cooperation Council, created within the framework of the NATO in December 1991, promoted this rapprochement. The NACC represented itself as a forum where Russia on equal terms with other countries — members of the Alliance took part in discussions and decision-making on major international issues. One of the main problems of Russia — NATO consultations was aspiration of the Alliance to get Russia to fulfil its obligations under the international treaties in the field of disarmament, which had been assumed by the leadership of the USSR in its time. The Parliament of the Russian Federation ratified a number of treaties: CFE, START-1, and START-2. Coming into force of the Treaty on Conventional Armed Forces in Europe has led to the emergence of a new form of cooperation between Russia and the North Atlantic Alliance. It manifested itself in carrying out military inspections of the NATO countries on the territory of Russia, and the participation of the Russian military experts in inspections on the territory of countries-participants of the Alliance. Military contingents of the NATO and the Russian Federation took part in joint military exercises, and in military operations on peacekeeping in Yugoslavia. Constant exchange of military experts and teachers of higher educational institutions went on between Russia and the North Atlantic Alliance. The number of visits of high-ranking officials of the NATO to Moscow, and the of leadership of Russia to Brussels considerably increased. At the same time, there was a number of contradictions in relations between Russia and the NATO. So, for example, the Russian Federation strongly opposed unilateral military intervention of the Alliance in the settlement of the Yugoslavian conflict, and also a possible expansion of the NATO to the East. Moscow tried to achieve amendments of some provisions of the Treaty on Conventional Armed Forces in Europe. A certain degree of tension existed on the question of the withdrawal of the Russian troops from the Baltic states.
The article is devoted to the problem of creation and development of the energy statistics of the Russian Empire of the initial stage of electrification and the formation of the energy economy, which is related to: 1) the economic upsurge of the 1890s; 2) the new economic recovery of 1907–1913 and 3) the militarization of industry in 1914–1916. The real technical and economic indicators and complex statistical data of the pre-revolutionary electric power industry were either hushed up or deliberately distorted during the Soviet era. Even in the encyclopaedic literature it was considered that pre-revolutionaryRussia"was on one of the last places in the world" for the production of electricity. The author analyzes statistical surveys (censuses) of the manufacturing industry for 1900 and 1908 (the "varzar censuses"), which gave the first material on the state of its energy sector, namely: the composition, quantity and power of primary engines and electric motors. For the first time in historiography, the data of the "energy censuses" of the Ministry of Finance for 1905 and 1913 on the number and capacity of central public power stations and private power stations (block stations) of industrial enterprises, organizations and institutions are cited. The data of the census were conducted with the participation of the apparatus of factory and factory inspections in 1906 and in1916 inall provinces of the Russian Empire, with the exception of six provinces of the frontline zone. A lot of work was done to record electricity production / consumption, which was conducted by the Russian electrotechnical community. According to incomplete data published in 1917 by the Secretariat of the Standing Committee of the VII All-Russia Electrotechnical Congress, from 1905 to 1913 (that is, for 8 years) the total number of power stations in the Russian Empire increased by 1.7 times, and the amount of electricity produced by them Has grown in 3,8 times. The last objective study of the state of the pre-revolutionary electric power industry in 1920 was carried out by the developers of the GOELRO plan from the 6th (Petrograd) group (engineers T.F. Makariev, A.I. Firsov, Y.A. Samoilovich and professor N.N. Georgievsky). With the help of expert assessments, they established that in 1916 all public power stations and block stations of the census industry produced approximately 4,730 million kWh of electric power-twice as much as in 1913. Based on the revealed range of historical statistical sources, it is proved that in 1913–1916, The Russian Empire in terms of electricity production was one of the top five industrialized countries. The dynamic development of the electric power industry in the Russian Empire was interrupted by the succession of social and political cataclysms that shook the very foundations of Russian statehood. This period, which lasted until the end of 1921, was characterized by a complete degradation of the electric power industry. The fuel hunger, separation from the RSFSR of Baku and the Donbass, paralyzed the work of many power plants, both factory and general use. ; Статья посвящена проблеме создания и развития энергетической статистики Российской Империи начального этапа электрификации и становления энергетического хозяйства, связанного: 1) с хозяйственным подъемом 1890-х годов, 2) с новым экономическим подъемом 1907–1913 гг. и 3) милитаризацией промышленности 1914–1916 гг. Реальные технико-экономические показатели и комплексные статистические данные дореволюционной электроэнергетики в советское время либо замалчивались, либо сознательно искажались. Даже в энциклопедической литературе было принято считать, что по производству электроэнергии дореволюционная Россия «находилась на одном из последних мест в мире». Автором анализируются статистические обследования (переписи) обрабатывающей промышленности за 1900 г. и 1908 г. («варзаровские переписи»), давшие первый материал о состоянии ее энергетического хозяйства, а именно: о составе, количестве и мощности первичных двигателей и электромоторов. Впервые в историографии приводятся данные «энергетических переписей» Министерства финансов за 1905 г. и 1913 г. о количестве и мощности центральных электростанций общего пользования и частных электростанций (блок-станций) промышленных предприятий, организаций и учреждений. Данные переписи проводились с участием аппарата фабрично-заводских инспекций в 1906 г. и в 1916 г. по всем губерниям Российской Империи, за исключением 6 губерний прифронтовой полосы. Отмечена большая работа по учету производства/потребления электроэнергии, которую провела российская электротехническая общественность. По неполным данным, опубликованным в 1917 г. Секретариатом Постоянного Комитета VII Всероссийского электротехнического съезда, с 1905 г. по 1913 г. (то есть за 8 лет) общее количество электростанций в Российской Империи увеличилось в 1,7 раза, а количество произведенной ими электроэнергии выросло в 3,8 раза. Последнее объективное исследование состояния дореволюционной электроэнергетики в 1920 г. провели разработчики плана ГОЭЛРО из 6-й (петроградской) группы (инженеры Т.Ф. Макарьев, А.И. Фирсов, Я.А. Самойлович и профессор Н.Н. Георгиевский). Методом экспертных оценок они установили, что за 1916 г. всеми электростанциями общего пользования и блок-станциями цензовой промышленности было выработано примерно 4730 млн. кВт*час электроэнергии – в 2 раза больше, чем в 1913 г. На основании выявленного круга исторических статистических источников доказывается, что в 1913–1916 гг. Российская Империя по показателю производства электроэнергии входила в первую пятерку индустриально развитых стран. Динамичное развитие электроэнергетики в Российской Империи было прервано последовательностью социально-политических катаклизмов, потрясших сами устои российской государственности. Этот период, продолжавшийся примерно до конца 1921 года, характеризовался полной деградацией электроэнергетической отрасли. Топливный голод, отрыв от РСФСР Баку и Донбасса парализовали работу многих электростанций, как фабричнозаводских, так и общего пользования.
The article examines the historical prerequisites for the formation of the ideology of Ukrainian nationalism, analyzes its main provisions, and its impact on the foreign and domestic policy of the independent Ukrainian state. The Ukrainian national idea was formed in the late 19th first half of the 20th century. It was based on three fundamental provisions: the Russian state is the enemy of Ukrainian independence and therefore in the interests of Ukraine its weakening, and even better disintegration; the Russian population in Ukraine is a very serious obstacle to the formation of an independent Ukrainian state, and therefore it should be assimilated; the independence of the Ukrainian state can be guaranteed only by close cooperation with European countries, which will help it in defending its independence in the confrontation with "Asian" Russia, as Ukraine is a European country, part of Europe. On the basis of these ideological provisions it was supposed to form a Ukrainian identity. As the article emphasizes, the national Ukrainian idea in this form contains a very large charge of conflict with Russia, inevitably leads to a clash of their geopolitical interests. The proclamation of Ukraine's independence in 1991 meant the emergence of a second Russian state, whose population had to be transformed into a Ukrainian nation. The ruling political elite of the country with the support of the Ukrainian intelligentsia as the ideological basis for the construction of the Ukrainian nation state and the Ukrainian nation adopted the basic tenets of the Ukrainian national idea, which was formed in the first half of the 20th century and put them at the basis of its foreign and domestic policy. All Ukrainian Presidents, though with varying degrees of determination and consistency, implemented them. Kiev's policy of strengthening the country's independence implied independence from Russia, which is seen as the main threat to the national security of the young Ukrainian state. The article states that the presidential elections of 2019 and the defeat of P. Poroshenko showed that the majority of Ukrainian society does not accept such an identity. They need an identity on other principles, which in Ukraine have not yet developed and are not visible. So far, there are no political forces, political party, that could formulate them and put them in the basis of statehood and nation-building. The current President V. Zelensky in his policy is guided by old ideas and visions. After the collapse of the Soviet Union and the formation of the New Independent States, Russia did not immediately realize the scale of the challenges and threats to the country's security from Ukraine. Sobering occurred under the influence of the "Orange Revolution", when Kiev abandoned the policy of multivectors and began to pursue a pronounced pro-Western policy. At the same time, Moscow begins to realize that it will not be able to enter the community of democratic states on its own terms, and begins to position itself as an independent center of power, opposing the West. Strengthening its positions in this confrontation, it connects with the consolidation of the post-Soviet states around itself within the framework of integration projects, first EvrAzES, and then the EAEU. Moscow linked their successful implementation with Ukraine's participation in their implementation, because it believed that without it these projects would not be effective. However, Kiev did not want to support these plans, focusing "on entering Europe". According to the author, from that moment the foreign policy strategies of both countries began to differ in principle and the two countries from strategic partners turned into geopolitical rivals. The West supported Kiev in its pro-Western foreign policy, considering it as an element of deterrence of Russia's great-power ambitions. Both Moscow and the West tried to drag Kiev to their side. The coup d'etat carried out by nationalist forces in Kiev in February 2014 seemed to mean the West's victory in this peculiar tug-of-war. In response, Moscow annexed Crimea and supported the struggle of the self-proclaimed DPR and LPR against the Kiev government. As a result, Ukraine has embarked on a tough confrontation with Russia, seeing it as an aggressor and an enemy. The author of the article comes to the conclusion, that overcoming the confrontation between them will take a lot of time and effort and for the foreseeable historical perspective the relations between them will be based on the principles of the zero-sum game. In these circumstances, there is no need to talk about partnership and cooperation, as it is a question of relations between two hostile States. The most that can be expected is to maintain a "cold peace" between them. But such a state can be achieved only if relations between Russia and the West are normalized, and a new Cold War is eliminated. ; В статье рассматриваются исторические предпосылки формирования идеологии украинского национализма, анализируются его основные положения, и ее влияние на внешнюю и внутреннюю политику независимого украинского государства. Украинская национальная идея сформировалась в конце XIX – первой половине XX века. В ее основе лежали три основополагающих положения: российское государство — это враг украинской независимости и поэтому в интересах Украины его ослабление, а еще лучше распад; русское население на Украине — это очень серьезное препятствие на пути становления независимого украинского государства, и поэтому оно должно быть ассимилировано; независимость украинского государства может быть гарантирована только благодаря тесному сотрудничеству с европейскими странами, которые помогут ей в отстаивании своей независимости в противостоянии с «азиатской» Россией, так как Украина является европейской страной, частью Европы. На основе этих идейных положений предполагалось сформировать украинскую идентичность. В статье подчеркивается, что национальная украинская идея в таком виде содержит в себе очень большой заряд конфликтности с Россией, неизбежно ведет к столкновению их геополитических интересов. Провозглашение в 1991 году независимости Украины означало появление второго русского государства, население которого нужно было преобразовать в украинскую нацию. Правящая политическая элита страны при поддержке украинской интеллигенции в качестве идейной основы строительства украинского национального государства и украинской нации взяла на вооружение основные постулаты украинской национальной идеи, которая оформилась в первой половине XX века и положила их в основу своей внешней и внутренней политики. Все украинские Президенты, хотя и с разной степенью решительности и последовательности, их реализовывали. Политика, проводимая Киевом, по укреплению независимости страны, подразумевала и подразумевает независимость от России, которая рассматривается как главная угроза национальной безопасности молодого украинского государства. В статье указывается, что президентские выборы 2019 года и поражение П. Порошенко показали, что большая часть украинского общества такую идентичность не принимает. Нужна идентичность на иных принципах, которые на Украине пока еще не сложились и осязаемо не просматриваются. Пока что не видно тех политических сил, той политической партии, которая могла бы их сформулировать и положить в основу государственности и нациостроительства. Нынешний Президент В. Зеленский в своей политике руководствуется старыми идеями и представлениями. После распада Советского Союза и образования Новых независимых государств, Россия не сразу осознала масштаб вызовов и угроз безопасности страны со стороны Украины. Отрезвление произошло под влиянием «оранжевой революции», когда Киев отказался от политики многовекторности и начал проводить ярко выраженную прозападную политику. В это же время Москва начинает осознавать, что она не сможет войти в сообщество демократических государств на своих условиях, и начинает позиционировать себя в качестве самостоятельного Центра силы, противостоящего Западу. Укрепление своих позиций в этом противостоянии она связывает с консолидацией постсоветских государств вокруг себя в рамках интеграционных проектов сначала ЕврАзЭС, а затем ЕАЭС. Их успешную реализацию Москва увязывала с участием в их осуществлении Украины, т.к. полагала, что без нее эти проекты не будут эффективны. Однако Киев не захотел поддержать эти планы, ориентируясь «на вхождение в Европу». По мнению автора, с этого момента внешнеполитические стратегии обоих государств стали принципиальным образом различаться и обе страны из стратегических партнеров превратились в геополитических соперников. Запад поддерживал Киев в проведении им прозападного внешнеполитического курса, расценивая его как элемент сдерживания великодержавных амбиций России. Москва и Запад старались перетянуть Киев на свою сторону. Государственный переворот, осуществленный националистическими силами в Киеве в феврале 2014 года, казалось, означал победу Запада в этом своеобразном перетягивании каната. В ответ Москва присоединила Крым и поддержала борьбу самопровозглашенных ДНР и ЛНР против киевской власти. В результате Украина встала на путь жесткой конфронтации с Россией, видя в ней агрессора и врага. Автор статьи приходит к выводу, что преодоление конфронтации между ними потребует немало времени и сил и на обозримую историческую перспективу отношения между ними будут строиться на основе принципов игры с «нулевой суммой». В этих условиях говорить о партнерстве и сотрудничестве не приходится, так как речь идет о взаимоотношениях двух враждебных государств. Максимум, на что можно рассчитывать — это на поддержание«холодного мира» между ними. Но и такого состояния можно будет достигнуть только при условии нормализации отношений между Россией и Западом, устранения новой «холодной войны».
The purpose of the study is to determine the role and significance of measures for the management of financial resources of local budgets. The objectives of the study include: conducting a theoretical study of management issues and the formation of financial resources of local budgets, studying the financial reports of the regions of Kazakhstan, statistical processing of the data obtained.Materials and methods. In the process of preparing the article, the issues of introducing the fourth level of the budget, on the participation of citizens in budget planning were considered. The authors analyzed the financial reports of the regions for the execution of the 2019 budget. In the process of preparing the materials for the article, the authors used the information of the website of the Ministry of Finance of the Republic of Kazakhstan, analytical statistical materials, and scientific works of scientists of Kazakhstan.The following research methods were used in the work: theoretical (analysis, synthesis, generalization), empirical (observation), statistical analysis, etc.Results. The public financial management system, in particular, has been the subject of large-scale reforms in recent years aimed at strengthening the country's strategic development potential. In recent years, the orientation of budget planning to results has noticeably improved. The priorities of the "model of socio-economic development of the country" are agreed by the government and put forward by the Ministry of National Economy, and are duly reflected in the annual strategic plan of each ministry. Based on recent reforms, the programs outlined in the strategic plans are broadly aligned with the budget programs of the ministries, and management responsibilities in each province have been clarified.In recent years, important changes have occurred in relation to access to information, an online portal "Open Budgets" was developed, a civil budget was introduced, and centralized guidelines for their preparation were presented.Since 2018, Kazakhstan has introduced a fourth budget level for local governments. 90% of these budgets are formed from taxes and payments by residents themselves. Since January 1, 2020, in the cities of regional significance, villages, settlements and rural districts of the Republic of Kazakhstan with a population of 2,000 people and below, an independent local government budget has been introduced. In 2020, the corporate income tax (CIT) from small and medium-sized businesses as a revenue item was transferred from the republican budget to the local one. Thus, CIT receipts will be credited to the republican budget only from large business entities. Also, the maslikhats (local representative body) of the regions have the right to establish the standard for the distribution of CIT from small and medium-sized businesses between the regional and district budgets.Conclusion. Effective management of budgetary resources in accordance with the current budget policy should be guided by the implementation of the general goals facing the country's budget system: impact on economic growth and employment, ensuring the economic and political functions of the state.The main priority in planning government revenues and expenditures is the well-being of citizens of Kazakhstan, namely, their social support, health and education, as well as creating conditions for high-quality post-crisis economic growth. Therefore, it is especially important to note the role and importance of measures to manage financial resources of local budgets. ; Цель исследования заключается в определении роли и значения мероприятий по управлению финансовых ресурсов местных бюджетов. В задачи исследования входят: проведение теоретического исследования вопросов управления и формирования финансовых ресурсов местных бюджетов, изучение финансовых отчетов областей Казахстана, статистическая обработка полученных данных.Материалы и методы. В процессе подготовки статьи рассмотрены вопросы внедрения четвертого уровня бюджета, об участии граждан в планировании бюджета. Авторами проведен анализ финансовых отчетов областей по исполнению бюджета 2019 года. В процессе подготовки материалов статьи авторами использована информация сайта Министерства финансов Республики Казахстан, аналитические статистические материалы, научные труды ученых Казахстана.В работе были использованы следующие методы исследования: теоретические (анализ, синтез, обобщение), эмпирические (наблюдение), статистический анализ и др.Результаты. Система управления государственными финансами, в частности, была в последние годы предметом широкомасштабных реформ, направленных на укрепление потенциала стратегического развития страны. В последние годы заметно улучшилась ориентация бюджетного планирования на результат. Приоритеты «модели социально-экономического развития страны» согласованы правительством и выдвинуты Министерством национальной экономики, и должным образом отражены в ежегодном стратегическом плане каждого министерства. Исходя из недавних реформ, программы, изложенные в стратегических планах, в целом согласованы с бюджетными программами министерств, также была уточнена управленческая ответственность в каждой области.За последние годы произошли важные изменения в отношении доступа к информации, был разработан онлайн-портал «От- крытые бюджеты», введен гражданский бюджет, представлены централизованные руководства по их подготовке С 2018 года Казахстан внедрил четвертый уровень бюджета для органов местного самоуправления. 90% таких бюджетов формируются за счет налогов и платежей самих жителей. С 1 января 2020 года в городах районного значения, селах, поселках и сельских округах Республики Казахстан с населением численностью 2000 человек и ниже внедрили самостоятельный бюджет местного самоуправления. В 2020 году корпоративный подоходный налог (КПН) от малого и среднего бизнеса (МСБ) как доходную статью передали из республиканского бюджета в местный. Так, в республиканский бюджет будут зачислять поступления КПН только от субъектов крупного предпринимательства. Также маслихатам областей предоставлено право устанавливать норматив распределения КПН от МСБ между областным и районным бюджетом.Заключение. Эффективное управление бюджетными ресурсами в соответствии с проводимой бюджетной политикой должно ориентироваться на реализацию общих целей, стоящих перед бюджетной системой страны: воздействие на экономический рост и занятость, обеспечение экономических и политических функций государства.Основным приоритетом при планировании государственных доходов и расходов является благополучие граждан Казахстана, а именно их социальная поддержка, здоровье и образование, а также создание условий для качественного посткризисного роста экономики. Поэтому особенно важно отметить роль и значение мероприятий по управлению финансовых ресурсов местных бюджетов.
The article presents an analysis of the development of the system of taxes and fees on natural resources in the Russian Federation from 1991 to 2017. The authors note that within the period under review, the system of natural resource taxation has undergone significant changes related to the political and economic transformational processes in the Russian Federation. The last few years of modernization of the domestic economy have required a review of the attitude towards rental income, nature management and the environment as a whole. The last fact is confirmed by the fact that the current year is declared the year of ecology in our country. The aim of the study is to summarize information on the structural elements of the system of environmental taxes, fees and payments in the Russian Federation. The main focus of the authors' attention is directed to mechanisms for regulating the consumption of natural resources by both natural and legal persons, as well as the need to restore natural potential after consumption within the framework of financial and production activities of economic entities in the Russian Federation. The main analytical materials of the study were the Russian legal framework and accompanying regulatory by-laws in the field of taxation, official explanations of the relevant authorities, accompanying analytical and statistical materials, publications of scientific and periodicals. In order to increase the objectivity of the conclusions, the following methods were used: the method of scientific abstraction, analysis, synthesis, comparison, modeling, grouping of data. In addition, an analysis of the scientific literature, the legal framework was applied. The result of the study was the identification of two basic categories of payments. Environmental taxes (mineral extraction tax, water tax, land tax, transport tax) and environmental charges (collection for use of wildlife and aquatic biological resources. One-time and regular payments for use and collection for participation in a tender (auction) for the use of subsoil, payment for the use of a water body, payment for the negative impact on the environment, recycling environmental charges, payments of the Citizens-legal nature: the rent for the use of forests, for the use of land). The mechanisms of their collection are presented in details. Based on the results of the study, the authors recommend clarifying and simplifying the mechanisms of legislative regulation of the whole set of natural resources payments and proposing the creation of a transparent and understandable management and control system for the careful exploitation of the ecological potential of the territories of the Russian Federation. An analysis of the current system of taxes and the corresponding system of payments made it possible to conclude that at the legislative level there is no single line on the regulation of nature-resource payments. Such randomness, according to the authors, is difficult to explain, since there is no reason why this or that form of tax, collection, civil-legal payment is not argued anywhere. It is noted that the exact concept of environmental tax is absent in the legislation of the Russian Federation, but this terminological phrase is used unofficially to designate some payment obligations. ; В статье представлен анализ развития системы налогов и сборов на природные ресурсы в Российской Федерации с 1991 по 2017 гг. Авторы отмечают, что в рамках рассматриваемого периода времени система природоресурсного налогообложения претерпела значительные изменения, связанные с политическими и экономическими трансформационными процессами в Российской Федерации. Последние несколько лет модернизационных преобразований отечественной экономики потребовали пересмотра отношения к рентным доходам, природопользованию и окружающей среде в целом. Последний факт подтверждается и тем, что текущий год объявлен годом экологии в нашей стране. Целью исследования является обобщение информации о структурных элементах системы экологических налогов, сборов и платежей в Российской Федерации. Основной фокус внимания авторов направлен на механизмы регулирования потребления природных ресурсов как физическими, так и юридическими лицами, а также на необходимость восстановления природного потенциала после его потребления в рамках финансово-производственной деятельности хозяйствующих субъектов в РФ. Основными аналитическими материалами исследования стали российская правовая база и сопутствующие нормативные подзаконные акты в области налогообложения, официальные разъяснения профильных органов власти, сопутствующие аналитические и статистические материалы, публикации научной и периодической печати. В целях повышения объективности выводов применялись следующие методы: метод научной абстракции, анализа, синтеза, сравнения, моделирования, группировки данных. Помимо этого, применялся анализ научной литературы, нормативно-правовой базы. Результатом исследования стало выявление двух базовых категорий платежей: экологические налоги (налог на добычу полезных ископаемых; водный налог; земельный налог; транспортный налог) и экологические сборы (сбор за пользование объектами животного мира и водными биологическими ресурсами; разовые и регулярные платежи за пользование и сбор за участие в конкурсе (аукционе) на пользование недрами; плата за пользование водным объектом; плата за негативное воздействие на окружающую природную среду; утилизационный экологический сбор; платежи гражданско-правового характера: арендная плата за пользование лесами; за пользование земельными участками). Отдельно детально представлены механизмы их взимания. По итогам исследования авторами рекомендуется проведение уточнения и упрощения механизмов законодательного регулирования всей совокупности природоресурсных платежей, а также предлагается создание прозрачной и понятной системы управления и контроля в целях бережной эксплуатации экологического потенциала территорий Российской Федерации. Анализ действующей системы налогов и соответствующей системы платежей позволил сделать вывод о том, что на законодательном уровне отсутствует единая линия по регулированию природоресурсных платежей. Подобная хаотичность, по мнению авторов, сложно объяснима, так как законодательно нигде не аргументирована та или иная форма налога, сбора, гражданско-правового платежа. Отмечается, что точное понятие экологического налога отсутствует в законодательстве РФ, но это терминологическое словосочетание используют неофициально для обозначения некоторых платёжных обязательств.
Раздел "Международные экономические отношения" ; Внешняя политика КНР направлена на повышение роли Китая в международных вопросах и создание благоприятных условий для развития экономики. Китай неизменно претворяет в жизнь концепцию Дэн Сяопина, придерживается независимой и самостоятельной внешней политики, выступает в защиту территориальной целостности страны и суверенитета. Руководство КНР подчеркивает, что в международной политике Китай направляет усилия на обеспечение мира, не вступает ни в какие союзы и блоки, добивается добрососедских отношений с соседними странами. Между Республикой Беларусь и Китайской Народной Республикой достигнут высокий уровень сотрудничества. КНР является основным политическим и торгово-экономическим партнером Беларуси в Азии. Решающее значение для становления и развития двустороннего политического сотрудничества между Республикой Беларусь и Китайской Народной Республикой сыграло совпадение позиций по широкому кругу международных вопросов и поддержка друг друга в международных организациях. Создана значительная договорно-правовая база двусторонних отношений, охватывающая широкий круг вопросов сотрудничества между Республикой Беларусь и Китайской Народной Республикой. Подписанные договоры, программы и соглашения стали основой для становления, развития и укрепления связей Республики Беларусь и Китайской Народной Республики и обеспечили их стабильное развитие на долгосрочную перспективу. Закрепление в различных документах получило торгово-экономическое, научно-техническое, военное сотрудничество, сотрудничество в сфере образования, культуры. Китай действительно развивается стремительным темпом, что подтверждается различными показателями роста экономики. Характеризуя сложившуюся экономическую ситуацию в Китае, можно выделить следующие моменты: высокий рост инвестиций и экспорта; изменение структуры потребления в сторону строительства жилья, рынка автомобилей, потреблению средств связи; структурные изменения в экономике, связанные с привлечением новейших технологий и улучшение уровня жизни населения. Экономический подъем в Китае из года в год создает реальные предпосылки для успешной работы белорусских субъектов хозяйствования в КНР. Однако сегодня белорусский экспорт практически не заметен на этом перспективном и платежеспособном рынке. Для экспортоориентированной экономики Беларуси подобное состояние дел в торговле с ведущей страной Азии непозволительно. Более того, это происходит на фоне впечатляющих темпов развития Китая. В связи с этим, представляется целесообразным учесть в стратегии сотрудничества с КНР следующие основные моменты: 1) Развитие инфраструктуры торгово-экономических связей: задействования банков и страховых компаний двух стран для совершенствования расчетно-платежных отношений, кредитования поставок сложной машинотехнической продукции и оборудования с длительным циклом изготовления, финансирования инвестиционных проектов; совершенствование структуры транспортных перевозок, внедрение прогрессивных форм таможенного и санитарного контроля; развитие электронной торговли, а также прикладных информационных технологий. 2) Участие Беларуси в программах хозяйственного подъема западных провинций КНР. 3) Развитие прямой торговли с Китаем, без участия посредников, на основе расширения совместной торговой инфраструктуры — выставок, представительств, создания торговых и сервисных сетей. 4) Беларусь и Китай находятся на большом удалении друг от друга, поэтому необходимо развитие электронной торговли. 5) Состояние белорусско-китайской торговли показывает, что необходимо коренное изменение представлений белорусских экспортеров о Китае, как стране производящей высокотехническую продукцию. 6) По-прежнему концентрируя основные усилия на привлечении иностранного капитала, в Китае придают все большее значение инвестированию за рубеж. Правительство разработало специальную стратегию выхода на внешние рынки китайских фирм и предприятий. 7) Для китайских компаний также существуют немалые ниши для укрепления своих позиций на белорусском рынке. В первую очередь, это поставки недорогого и не уступающего западным аналогам оборудования для технической модернизации отечественных производителей, а также бытовой техники и товаров народного потребления в части, дополняющей ассортимент, производимый в Беларуси. В республике разработана стратегическая Программа активизации торгово-экономического сотрудничества с КНР на 2004—2008 гг. В программе отражены мероприятия по увеличению объемов экспорта белорусских предприятий в КНР, развитию товаропроводящей сети, выставочно-ярмарочной деятельности, созданию совместных предприятий (производств) на территории КНР, привлечению китайских инвестиций и финансовой помощи, дальнейшему развитию регионального сотрудничества с провинциями Китая. Реализация Программы позволит выполнить поставленные задачи по увеличению товарооборота между Беларусью и Китаем. = The foreign policy of the People's Republic of China is directed at raising China's role in the international life and creation of favourable conditions for its economic development. China steadily realizes the concept of Deng Xiaoping, adhering to the independent foreign policy policy, advocating territorial integrity and sovereignty. China's leadership emphasizes that in its international politics China supports peace, stays outside all unions and blocs and seeks good neighbourly relations with the bordering countries. The Republic of Belarus and the People's Republic of China can boast a high level of cooperation. China is the main political, trade and economic partner of Belarus in Asia. The decisive role for the formation and evolution of bilateral political cooperation between the Republic of Belarus and the People's Republic of China was played by the agreement in their opinions on a wide range of international issues and mutual support in the international organizations. The countries have established a significant legal treaty base for the bilateral relations involving different aspects of cooperation. The existing treaties, programmes and agreements underlie the formation, development and strengthening of ties between the Republic of Belarus and the People's Republic of China, thus providing their stable development in the long-term. Trade and economic, scientific and engineering, military, educational, cultural cooperation was fixed in various documents. China is indeed developing rapidly and showing various high indeces of economic growth. While characterizing the current economic situation in China, one can point out high investment and export growth, the shift of consumption pattern towards house-building, automobile and communications markets, and structural changes in the economy related to the latest technologies and the growth of standards of living. The economic boom in China from year to year creates real prerequisites for the successful work of Belarusian economic subjects in China. However, Belarusian export is currently almost insignificant on this promising and profitable market. The author states that it is unfitting for Belarus with its export oriented economy to have the existing level of cooperation with this leading Asian state. Moreover, it is happening against the background of impressing economic growth rates in China. In this connection, the author considers it advisable to take into account the following basic aspects when realizing the strategy of cooperation with China: 1) the development of infrastructure of trade and economic relations: involvement of banks and insurance companies of the two countries to improve the relations in the payments sphere, the crediting of deliveries of complex machinery and equipment with a long production cycle, financing of investment projects, the structure of transportation, introduction of new forms of customs and sanitary control, development of e-trade and applied information technologies; 2) participation of Belarus in the programmes of economic upswing of the China western provinces; 3) development of direct trade with China without any mediators on the basis of expansion of joint trade infrastructure: exhibitions, offices, trade and service networks; 4) development of e-trade because of long distance between two states; 5) radical change of awareness of Belarusian exporters about China as a country manufacturing high-tech produce; 6) while focusing its main efforts on attracting foreign capital, China gives ever greater importance to the investment expansion. The government elaborated a special strategy of foreign market entry for the Chinese companies and manufacturers; 7) Chinese companies also enjoy ample opportunities for strengthening their positions on the Belarusian market. Primarily, this is connected with supplying equipment to modernize Belarusian industry, competitive both in prices, which are reasonable, ad quality. Domestic appliances and consumer goods in addition to those produced in Belarus are also sold. The Belarusian strategic Programme of Intensification of Trade and Economic Cooperation with the People's Republic of China in 2004—2008 contains actions to increase the volume of export of Belarusian enterprises to China, to develop commodity distrubution network, exhibitions and fairs, to create of joint ventures on China's territory, to attract Chinese investments and financial aid, and to develop further regional cooperation with Chinese provinces. The Programme implementation will lead to the realization of the tasks on turnover growth between Belarus and China.
Introduction. Nowadays, the steadily growing relationship with the People's Republic of China is one of the priority directions of the foreign policy of the Russian Federation. According to the author of the present paper, new opportunities for active constructive interaction between the countries are provided with the One Belt and One Road Initiative (OBOR or BRI) adopted by China for the purpose of combination of efforts of the states for stable development of economy in the Eurasian space and peaceful co-existence of the people on the basis of the principles of openness, inclusivity of different civilizations, tolerance, safety, mutual benefit and training. The aim of the paper is to discuss the status and prospects of the Russian Chinese cooperation in the humanitarian field and search for new narrative for development cooperation. Methodology and research methods. The research was performed with a support on philosophical and general scientific methods: comparative, structurally functional and system types of analysis, synthesis, generalization, and forecasting.Results and scientific novelty. The Russian-Chinese recent cooperation was considered. Special attention was given to education communication strategy as one of the reliable and checked channels of establishment and consolidation of international economic relations. The educational component of humanitarian interaction enables to provide effective tools for adjustment and support for the international dialogue and has an extensive range of opportunities for harmonization of cultural, social and even political standards.It is emphasized that further strengthening of the productive bilateral interaction of the People's Republic of China and the Russian Federation is prevented by its developed model which is under construction and functions mainly at the level of public authorities. In spite of the fact that the relations between two countries are on the rise, the potential of the existing model has become exhausted, and it is therefore necessary to search for other ways of future joint collaborative work. Strengthening of partnership requires the transition to multilateral cooperation with other states and mutual participation of Russia and China in the course of overcoming the social and economic imbalance in the zone of their shared interests – the territory of the revived Silk Road. The third countries located along its southern transit corridor, unlike the states of the northern direction, are characterized by the backwardness of economics, high unemployment rate, lack of the fair system of upward mobility, poverty and ignorance of the population, thus promoting the spread of religious extremism and escalation of international conflicts. The author proposed to involve the humanitarian sphere as the mechanism of the start of transcontinental infrastructure projects in order to normalize the social and economic situation in these regions, to overcome socio-cultural barriers and to achieve integration of economics of various states for the sake of their steady growth and effectivization. The coordinated actions of China, Russia and EU countries for the promotion and maintenance of modern models of education can become a decisive factor to stabilize and implement the One Belt and One Road Initiative in problematic regions. In the author's view, partner States should focus on actions for modernization of national education systems and dissemination of scientific worldview, e.g. in the regions of the Northern Silk Road. Otherwise, the South will remain the centre of regularly military conflicts and terrorism financing, whereas the Russian and Chinese companies will continue to spend considerable personnel and financial resources for the safety of the ongoing joint projects. Practical significance. Materials of the research can be useful as a guide to reconsider the objectives of the Russian-Chinese alliance in the humanitarian sphere and generate new ideas on development and ways of implementation of the international educational programs. ; Введение. Упрочение разносторонних связей с Китайской Народной Республикой – в настоящее время одно из приоритетных направлений внешней политики Российской Федерации. Новые возможности для активного конструктивного взаимодействия между странами, по мнению автора статьи, открывает мегапроект «Один пояс, один путь» («ОПОП»), инициированный Китаем с целью объединения усилий государств для стабильного развития экономики на евразийском пространстве и мирного сосуществования народов на основе принципов открытости, инклюзивности разных цивилизаций, толерантности, безопасности, обоюдной выгоды и обучения. Цель публикации – обсуждение состояния и перспектив российско-китайского сотрудничества в гуманитарной области и поиск его новых форматов. Методология и методы. Исследование выполнялось с опорой на общефилософские и общенаучные методы: сравнительный, структурно-функциональный и системный виды анализа, синтез, обобщение и прогнозирование. Результаты и научная новизна. Рассмотрена специфика российско-китайских контактов последнего времени. Особое внимание уделено коммуникациям в сфере образования – надежным и проверенным каналам установления и консолидации межнациональных экономических связей. Образовательная составляющая гуманитарного взаимодействия способна предоставить действенный инструментарий для налаживания и поддержки международного диалога и располагает обширным спектром возможностей для гармонизации культурных, социальных и даже политических стандартов. Подчеркивается, что дальнейшему наращиванию темпов продуктивного двустороннего взаимодействия КНР и РФ мешает его сложившаяся модель, которая строится и функционирует преимущественно на уровне государственных органов. Несмотря на то, что отношения между двумя странами находятся на подъеме, потенциал существующей модели почти исчерпан – представляется целесообразным поиск иных драйверов совместной деятельности. Для укрепления партнерства важную роль может сыграть переход к многостороннему сотрудничеству с другими государствами и солидарному участию России и Китая в процессе устранения социального и экономического дисбаланса в зоне их общих интересов – на территории возрождаемого Шелкового пути. Расположенные вдоль его южного транзитного коридора третьи страны, в отличие от государств северного направления, характеризуются рядом социально-экономических проблем, которые способствует распространению религиозного экстремизма и обострению межнациональных конфликтов. Чтобы нормализовать социально-экономическую ситуацию в данных регионах, нивелировать социокультурные барьеры и добиться сопряжения экономик различных государств ради их устойчивого роста и повышения эффективности, в качестве механизма запуска трансконтинентальных инфраструктурных проектов предлагается задействовать гуманитарную сферу. Скоординированные действия Китая, России и стран ЕС по продвижению современных моделей образования могут стать решающим фактором стабилизации в проблемных регионах путем реализации инициативы «Один пояс, один путь». С точки зрения автора публикации, государствам-партнерам следует в первую очередь сосредоточиться на мероприятиях по модернизации национальных систем образования и распространению научного мировоззрения, донором которого способны выступить регионы Северного шелкового пути. В противном случае Юг останется очагом регулярно вспыхивающих военных конфликтов и поставщиком террористов, в то время как российские и китайские компании продолжат тратить немалые кадровые и финансовые ресурсы на безопасность осуществляемых совместных проектов. Практическая значимость. Материалы исследования могут быть полезны для переосмысления задач российско-китайского альянса в гуманитарной сфере и формирования новых идей по разработке и способам реализации международных образовательных программ.
Introduction. Nowadays, the steadily growing relationship with the People's Republic of China is one of the priority directions of the foreign policy of the Russian Federation. According to the author of the present paper, new opportunities for active constructive interaction between the countries are provided with the One Belt and One Road Initiative (OBOR or BRI) adopted by China for the purpose of combination of efforts of the states for stable development of economy in the Eurasian space and peaceful co-existence of the people on the basis of the principles of openness, inclusivity of different civilizations, tolerance, safety, mutual benefit and training.The aim of the paper is to discuss the status and prospects of the RussianChinese cooperation in the humanitarian field and search for new narrative for development cooperation.Methodology and research methods. The research was performed with a support on philosophical and general scientific methods: comparative, structurally functional and system types of analysis, synthesis, generalization, and forecasting.Results and scientific novelty. The Russian-Chinese recent cooperation was considered. Special attention was given to education communication strategy as one of the reliable and checked channels of establishment and consolidation of international economic relations. The educational component of humanitarian interaction enables to provide effective tools for adjustment and support for the international dialogue and has an extensive range of opportunities for harmonization of cultural, social and even political standards.It is emphasized that further strengthening of the productive bilateral interaction of the People's Republic of China and the Russian Federation is prevented by its developed model which is under construction and functions mainly at the level of public authorities. In spite of the fact that the relations between two countries are on the rise, the potential of the existing model has become exhausted, and it is therefore necessary to search for other ways of future joint collaborative work. Strengthening of partnership requires the transition to multilateral cooperation with other states and mutual participation of Russia and China in the course of overcoming the social and economic imbalance in the zone of their shared interests – the territory of the revived Silk Road. The third countries located along its southern transit corridor, unlike the states of the northern direction, are characterized by the backwardness of economics, high unemployment rate, lack of the fair system of upward mobility, poverty and ignorance of the population, thus promoting the spread of religious extremism and escalation of international conflicts. The author proposed to involve the humanitarian sphere as the mechanism of the start of transcontinental infrastructure projects in order to normalize the social and economic situation in these regions, to overcome socio-cultural barriers and to achieve integration of economics of various states for the sake of their steady growth and effectivization. The coordinated actions of China, Russia and EU countries for the promotion and maintenance of modern models of education can become a decisive factor to stabilize and implement the One Belt and One Road Initiative in problematic regions. In the author's view, partner States should focus on actions for modernization of national education systems and dissemination of scientific worldview, e.g. in the regions of the Northern Silk Road. Otherwise, the South will remain the centre of regularly military conflicts and terrorism financing, whereas the Russian and Chinese companies will continue to spend considerable personnel and financial resources for the safety of the ongoing joint projects.Practical significance. Materials of the research can be useful as a guide to reconsider the objectives of the Russian-Chinese alliance in the humanitarian sphere and generate new ideas on development and ways of implementation of the international educational programs. ; Введение. Упрочение разносторонних связей с Китайской Народной Республикой – в настоящее время одно из приоритетных направлений внешней политики Российской Федерации. Новые возможности для активного конструктивного взаимодействия между странами, по мнению автора статьи, открывает мегапроект «Один пояс, один путь» («ОПОП»), инициированный Китаем с целью объединения усилий государств для стабильного развития экономики на евразийском пространстве и мирного сосуществования народов на основе принципов открытости, инклюзивности разных цивилизаций, толерантности, безопасности, обоюдной выгоды и обучения.Цель публикации – обсуждение состояния и перспектив российско-китайского сотрудничества в гуманитарной области и поиск его новых форматов.Методология и методы. Исследование выполнялось с опорой на общефилософские и общенаучные методы: сравнительный, структурно-функциональный и системный виды анализа, синтез, обобщение и прогнозирование.Результаты и научная новизна. Рассмотрена специфика российско-китайских контактов последнего времени. Особое внимание уделено коммуникациям в сфере образования – надежным и проверенным каналам установления и консолидации межнациональных экономических связей. Образовательная составляющая гуманитарного взаимодействия способна предоставить действенный инструментарий для налаживания и поддержки международного диалога и располагает обширным спектром возможностей для гармонизации культурных, социальных и даже политических стандартов.Подчеркивается, что дальнейшему наращиванию темпов продуктивного двустороннего взаимодействия КНР и РФ мешает его сложившаяся модель, которая строится и функционирует преимущественно на уровне государственных органов. Несмотря на то, что отношения между двумя странами находятся на подъеме, потенциал существующей модели почти исчерпан – представляется целесообразным поиск иных драйверов совместной деятельности. Для укрепления партнерства важную роль может сыграть переход к многостороннему сотрудничеству с другими государствами и солидарному участию России и Китая в процессе устранения социального и экономического дисбаланса в зоне их общих интересов – на территории возрождаемого Шелкового пути. Расположенные вдоль его южного транзитного коридора третьи страны, в отличие от государств северного направления, характеризуются рядом социально-экономических проблем, которые способствует распространению религиозного экстремизма и обострению межнациональных конфликтов. Чтобы нормализовать социально-экономическую ситуацию в данных регионах, нивелировать социокультурные барьеры и добиться сопряжения экономик различных государств ради их устойчивого роста и повышения эффективности, в качестве механизма запуска трансконтинентальных инфраструктурных проектов предлагается задействовать гуманитарную сферу. Скоординированные действия Китая, России и стран ЕС по продвижению современных моделей образования могут стать решающим фактором стабилизации в проблемных регионах путем реализации инициативы «Один пояс, один путь». С точки зрения автора публикации, государствам-партнерам следует в первую очередь сосредоточиться на мероприятиях по модернизации национальных систем образования и распространению научного мировоззрения, донором которого способны выступить регионы Северного шелкового пути. В противном случае Юг останется очагом регулярно вспыхивающих военных конфликтов и поставщиком террористов, в то время как российские и китайские компании продолжат тратить немалые кадровые и финансовые ресурсы на безопасность осуществляемых совместных проектов.Практическая значимость. Материалы исследования могут быть полезны для переосмысления задач российско-китайского альянса в гуманитарной сфере и формирования новых идей по разработке и способам реализации международных образовательных программ.
Геостратегическое положение России в Азиатско-Тихоокеанском регионе определяется уровнем экономического, социального, политического развития на территории Дальнего Востока. Перспективы его улучшения с учетом современных реалий и тенденций невозможно представить без развития транспортно-экономических связей между субъектами, в том числе о. Сахалин с материком. Рынок трансконтинентальных перевозок в рамках международных транспортных коридоров – огромный позитивный потенциал для развития регионов Дальнего Востока, Сибири и всей России. Принятие решения о развитии транспортной инфраструктуры окраин на уровне Правительства Российской Федерации продемонстрирует отношение государства к своей дальневосточной территории и обозначит его позиции в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Актуальность исследования обусловлена необходимостью проработки проектных решений по выбору возможных вариантов организации устойчивого круглогодичного транспортного сообщения между материком и Сахалином для освоения ресурсного потенциала прилегающих территорий. Окончательный выбор места и типа сооружения, которое обеспечит бесперебойные перевозки железнодорожным и автомобильным транспортом через Татарский пролив, может быть произведен только после тщательного анализа преимуществ какого-либо из них в зависимости от природных условий. Цель: проанализировать результаты геологических и геоморфологических исследований в проливе Невельского (самой узкой части Татарского пролива) для выбора места транспортного перехода. Материалы и методы исследования. Информационной основой для исследования послужили картографические материалы, данные дистанционного зондирования Земли, сейсмические профили, иные данные, полученные в результате инженерных изысканий и научно-исследовательских работ, в которых принимали участие авторы, а также сведения из литературных источников. Картографирование в геоинформационной среде позволило обновить геологические карты, нанести новые данные о разломах, уточнить границы стратиграфических толщ. В геоморфологических исследованиях использовался системно-морфологический подход, который дает возможность оценки геоморфологического риска. Доступная информация использовалась при моделировании процессов в проливе с применением ГИС-технологий. Авторы выполняли геологические работы при исследовании створа «Новый» в 2001 г. Большая часть полученных сведений публикуется впервые. В результате исследований геологического строения прибрежных территорий и дна пролива Невельского, проведенных во время изысканий для обоснования проекта мостового или тоннельного перехода с материка на о. Сахалин (в том числе и с участием авторов) выявлено, что рифтогенная структура пролива Невельского состоит из блоков земной коры, рассеченных глубинными разломами. Территория отнесена к зоне, где возможны сейсмические сотрясения в 7–8 баллов по шкале MSK-64. Отступление материкового берега сильно зависит от прочности пород. Интенсивность абразии мыса Невельского, установленная по данным космических съемок, не превышала 1 м за 100 лет, поэтому створы проектируемого сооружения на материковом берегу целесообразно начинать от береговых уступов (клифов), которые сложены лавами и пирокластическими отложениями базальтового и андезитового состава массивной текстуры (мысы Невельского, Екатерины, Муравьева и др.). На сахалинском берегу сооружение можно выводить на береговой уступ мыса Лах (он меньше всего подвержен размыву). Предварительные итоги изучения геологических условий показали, что строительство мостового перехода I класса сейсмостойкости через пролив возможно. Наиболее спокойным в сейсмическом отношении представляется створ «Новый» (м. Невельского – м. Лах). Полученные геоморфологические данные свидетельствуют о том, что в данном створе размыв береговых уступов минимальный и составляет первые сантиметры за год (в период наблюдений 1 см/год). Геолого-геоморфологические условия не окажут серьезных препятствий при сооружении объекта по линии между указанными мысами. ; The geostrategic position of Russia in the Asia-Pacific region is determined by the level of economic, social and political development on the territory of Far East. The prospects for its improvement in view of modern realities and trends cannot be imagined without the development of transport and economic connections between the subjects, including Sakhalin Island and the mainland. The transcontinental transport market within the international transport corridors is huge positive potential for development of the regions of the Far East, Siberia and the whole Russia. The decision to develop the transport infrastructure of the outskirts at the level of the Government of the Russian Federation will demonstrate the State attitude to its Far Eastern territory and outline its positions in the Asia-Pacific region. The relevance of the research is caused by the need to develop design solutions for selection of possible options for organization of sustainable year-round transport links between the mainland and Sakhalin for development of the resource potential of adjacent territories. The final choice of the location and type of construction, which will ensure uninterrupted transportation by rail and road through the Tatar Strait, can be made only after thorough analysis of the advantages of any of them, depending on natural conditions. The aim of the research is to analyze the results of geological and geomorphological studies in the Nevelskogo Strait (narrowest part of the Tatar Strait) to select the location of the transport crossing. Materials and methods of the research. The information basis for the study was cartographic materials, earth remote sensing data, seismic profiles, other data obtained as a result of engineering and scientific research, in which the authors participated, as well as information from literary sources. Mapping in the geographic information environment allowed updating geological maps, applying new data on faults, clarifying the boundaries of stratigraphic strata. In geomorphological studies, a system-morphological approach was used, which makes it possible to assess the geomorphological risk. The available information was used to model the processes in the Strait applying GIS technologies. The authors performed geological work for study of the leading line «Novy» in 2001. The most part of the information is published for the first time. As result of the studies of geological structure of the coastal territory and the bottom of the Nevelsky Strait, conducted during the research to justify the project of a bridge or tunnel transition from the mainland to Sakhalin (including those with the participation of the authors), it was revealed that the rift structure of the Nevelsky Strait consists of blocks of the earth's crust, dissected by deep faults. The territory is classified as an area where seismic shocks are possible at 7-8 points on the MSK-64 scale. The retreat of the mainland coast is highly dependent on the strength of the rocks. The intensity of abrasion of Nevelsky Cape, established according to the space surveys, did not exceed 1 m per 100 years, so leading line of the designed facilities on the construction shore is advisable to start from the coastal ledges (cliffs), which are composed of lava and pyroclastic deposits of basalt and andesite composition with massive texture (Nevelsky, Ekaterina, Muravyov capes etc.). On the Sakhalin coast, the construction can be brought to the coastal ledge of Lakh Cape (it is least susceptible to erosion). Preliminary results of the study of geological conditions have shown that the construction of a bridge of class I seismic resistance across the Strait is possible. The most calm in seismic respect is the leading line «Novy» (Nevelsky Cape - Lakh Cape). The obtained geomorphological data indicate that in this range the erosion of coastal ledges is minimal - first centimeters per year (during the observation period of 1 cm/year). Geological-geomorphological conditions will not have serious obstacles in the construction of the object along the line between these capes.
The territory of the Sura and Moksha regions in the 10th-13th centuries was part of the state of Volga Bolgaria, although the borderline position of the region and certain features of its cultural and linguistic environment, as well as the proximity to the world of nomadic steppes and the involvement in the militarydiplomatic struggle of the Finno-Ugric neighbors with Russian principalities, to a certain extent differentiated it from the general Bolgar context of armament and military equipment. The special military-political situation and direct participation in the military events associated with the Mongol campaigns in Eastern Europe determined the originality of the military affairs of these territories. The monuments of the Upper Sura and Moksha regions feature an unprecedented amount of various weapons of the 11th - 13th centuries, the largest number of which is concentrated on one single monument - Zolotarevskoe settlement, which is associated with the role that it played in the history of the region, Volga Bolgaria and Eastern Europe. It was here that the decisive battle was fought, which ended a Mongol campaign against the Volga Bolgars and the Finno-Ugric peoples of the Middle Volga region. The traces of this battle provide science with plenty of information about the state of military affairs of both the Bolgars and the Mongol army. ; Территория Посурья и Примокшанья в X-XIII вв. являлась частью государства Волжская Булгария хотя, пограничное положение региона и некоторые особенности его культурно-языкового окружения, а также близость к миру кочевых степей и вовлеченность в военно-дипломатическую борьбу финно- угорских соседей с русскими княжествами, делали его, в определенной степени, отличающимся от общебулгарского контекста вооружения и воинского снаряжения. Особая военно-политическая обстановка и прямое участие в военных событиях, связанных с монгольскими походами в Восточную Европу, обусловливали самобытность военного дела этих земель. На памятниках Верхнего Посурья и Примокшанья имеется беспрецедентное количество разнообразного вооружения XI – XIII веков, наибольшее количество которого сосредоточено на одном единственном памятнике – Золотаревском городище, что связано с той ролью, которое оно сыграло в истории региона, Волжской Булгарии и Восточной Европы. Именно здесь произошло решающее сражение, завершившее монгольский поход на волжских булгар и финно-угорские народы Среднего Поволжья. Следы этого сражения предоставляют науке много информации о состоянии военного дела как булгар, так и монгольского войска. Библиографические ссылки Белорыбкин Г.Н. Отчет об археологических исследованиях в Пензенской области в 1986 году. Пенза, 1987 // Архив Пензенского гос. педагог. ун-та. 19 с. Белорыбкин Г.Н. Отчет об археологических исследованиях Садовского городища II в 1989 г. Пенза, 1990 // Архив Пензенского гос. педагог. ун-та. 22 с. Белорыбкин Г.Н. Отчет об археологических исследованиях Юловского городища в 1991 году. Пенза, 1992. / Архив ИА РАН. Ф.Р.1. Д.17030. Белорыбкин Г.Н. Отчет об археологических исследованиях в Пензенской области и Республике Мордовия в 1993 году. Пенза, 1994. Архив ИА РАН. Ф.Р.1. Д.18184. Белорыбкин Г.Н. Отчет об археологических исследованиях в Пензенской области в 1993 году. Пенза, 1995. / Архив ИА РАН. Ф. Р.1. 19709. Белорыбкин Г.Н. Отчет об археологических исследованиях могильника «Татарская Лака II» в 2002 году. Пенза, 2003. Архив ИА РАН. Ф.Р.1. Д.21710. Белорыбкин Г.Н. Отчет об археологических исследованиях на Золотаревском городище в 2009 году. Пенза, 2010. / Архив ИА РАН. Ф.Р.1. Д.39677. Зеленцова О.В. Отчет об охранных археологических раскопках в Бессоновском, Пензенском и Городищенском районах Пензенской области в 2005 году. Т.4. Охранные раскопки на Золотаревском городище в Пензенском районе. М., 2006. / Архив ИА РАН. Ф.Р.1. Д.29214. Полесских М.Р. Отчеты об археологических исследованиях в Пензенской области за 1950 – 1977 гг. / Архив ИА РАН. Ф.Р.1. Д.420, 551, 678,789, 965, 1101, 1244, 1552, 1722, 1884, 2058, 2247, 2426, 2695, 2891, 3023, 3223, 3443, 3648, 3918, 4097, 4528, 4794, 5003, 6181, 6417, 6803. Расторопов А.В. Отчет об археологических исследованиях в Вадинском районе Пензенской области в 1993 г. / Архив ИА РАН. Ф.Р.1. Д.17903 Халиков А.Х. Отчеты о работах Армиевской археологической экспедиции в 1980 – 82 гг. / Архив ИА РАН. Ф.Р.1. Д.7996, 8800, 9060. Халиков А.Х. Отчеты о работах Пензенской археологической экспедиции в 1983 – 87 гг. // Архив ИА РАН. Ф.Р.1. Д.9507, 9700, 10402, 11690, 12009. Алихова А.Е., Жиганов М.Ф., Степанов П.Д. Из древней и средневековой истории мордовского народа / Под ред. А.П. Смирнова. Саранск: Морд. кн. изд-во, 1959. 208 с. Альбом древностей мордовского народа. / Отв. ред. Ю.В. Готье, А.И. Яковлев. Саранск. Изд. Морд. НИИ, 1941. 136 с. Аннинский С.А. Известия венгерских миссионеров XIII−XIV веков о татарах в Восточной Европе // Исторический Архив. 1940. Т. III. С. 71−112. Археологическая карта Татарской АССР. Предволжье / Отв. ред. А.Х. Халиков. Казань: ИЯ-ЛИ КФАН СССР, 1985. 116 с. Архипов Г.А. Дубовский могильник // Новые памятники археологии Волго-Камья / АЭМК. Вып. 8 / Отв. ред. Г.А. Архипов. Йошкар-Ола: МАРНИИ, 1984. С. 113−159. Артемьев А.Р. Гайдуков П.Г. Две уникальные булавы из раскопок в Новгороде // Новгород и Новгородская земля. История и археология. Вып. 9. / Материалы научной конференции (Новгород, 24-26 янв. 1995 г.)/ сост. И.Ю. Анкудинов, П.Г. Гайдуков. Новгород: Новгородский гос. музей-заповедник, 1995. С. 202−206. Артемьева Н.Г. Предметы защитного вооружения с Красноярского городища // Вестник ДО РАН. 1999. №5(87). С. 36−41. Арциховский А.В. Оружие // История культуры Древней Руси. Т. I. / Под ред. Н. Н. Воронина и др. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1948. С. 417−438. Аксенов В.С. Новые поминальные комплексы воинов-всадников салтовского времени с территории Верхнего Подонечья // Степи Европы в эпоху средневековья. Том 4. Хазарское время / Отв. ред. А.В. Евглевский. Донецк: Изд-во Донецкого нац. ун-та, 2005. С. 357−368. Багаутдинов Р.С., Зубов С.Э. Воинский комплекс шиловских костяных пластин // Военная археология. Оружие и военное дело в исторической и социальной перспективе. Материалы международной конференции (Санкт-Петербург, 2-5 сентября 1998 г.) / Отв. ред. Г.В. Вилинбахов, В.М. Массон. СПб.: Изд-во ГЭ, 1998. С. 253−256. Бартольд В.В. Отчет о поездке в Среднюю Азию с научной целью 1893−94 гг. // Записки Имп. АН по ист.-филол. отд. СПб., 1897. Т. 1, №4. Приложение. С. 120−121. Барышев А.В., Коровкин Д.С. Конструктивные особенности изготовления древнерусских золоченых шлемов типа «Черная могила» // Кирпичников А.Н. Раннесредневековые золоченые шлемы. Находки и наблюдения. СПб: ИПК «Вести», 2009. С. 61−67. Беговаткин А.А. Погребение с монетами из Мордовско–Паркинского могильника // Древности Окско-Сурского междуречья. Вып. 2 / Отв. ред. В.В. Гришаков. Саранск: МГПИ, 2000. С. 105−110. Белорыбкин Г.Н. Путь из Булгара в Киев в районе Верхней Суры // Волжская Булгария и Русь (к 1000-летию русско-булгарского договора) / Отв. ред. А.Х. Халиков. Казань: ИЯЛИ, 1986. С. 89−97. Белорыбкин Г.Н. Монголы в землях обулгаризированных буртас // Волжская Булгария и монгольское нашествие / Отв. ред. А.Х. Халиков. Казань: ИЯЛИ КФАН СССР, 1988.С. 82–87. Белорыбкин Г.Н. Юловское городище и проблема города // Историческое краеведение. По материалам II Всесоюзной конференции по историческому краеведению (Пенза, 4-6 апреля 1989 г.). Пенза: Пензенская правда, 1993. С. 23−29. Белорыбкин Г.Н. Домонгольские памятники булгарского типа Верхнего Посурья и Примокшанья (на Пути из Булгара в Киев). Дисс… канд. ист.наук. Казань, 1990. 302 с. Белорыбкин Г.Н. Новые открытия на Юловском городище // Поиски и находки: из записных книжек краеведов. Саратов: Приволжское кн. изд-во (Пенз. отд-ние), 1990. Кн. 2. С. 3–9. Белорыбкин Г.Н. Буртасы и Волжская Булгария // Взаимосвязи города и деревни в их историческом развитии / Отв. ред. В.И.Лебедев. Пенза: ПГПИ, 1992. С. 25−35. Белорыбкин Г.Н. Этнокультурная характеристика памятников с ККГП // Вопросы этнической истории Волго-Донья / Ред. А.З.Винников. Пенза, 1992. С. 69−70. Белорыбкин Г.Н. Волго-Окское междуречье в эпоху средневековья // Из истории области. Очерки краеведов. Вып. IV / Ред. А.А.Солянов. Пенза, 1993. С. 57−63. Белорыбкин Г.Н. Неклюдовское городище. Пенза: Изд-во ПГПИ, 1995, 8 с. Белорыбкин Г.Н. Технология строительства фортификаций средневековых поселений Верхнего Посурья // Фортификация в древности и средневековье (материалы методологического семинара ИИМК) / Археологические изыскания. Вып. 20. / Отв. ред. В.М. Массон. СПб: ИИМК РАН, 1995. С. 108−109. Белорыбкин Г.Н. Аскизские следы в Сурско-Окском междуречье // Аскизские древности в средневековой истории Евразии / Отв. ред. К.А. Руденко. Казань: ГОМ РТ, 2000. С. 128−149. Белорыбкин Г.Н. Военно-оборонительная археология Среднего Поволжья в X–XII вв. // Научное наследие А. П. Смирнова и современные проблемы археологии Волго-Камья / Отв. ред. И.В.Белоцерковская. М.: Изд-во: Изд-во ГИМ, 2000. С. 165−169. Белорыбкин Г.Н. Золотаревское поселение. СПб.-Пенза: Издательство ПГПУ, 2001. 198 с. Белорыбкин Г.Н. Новые материалы Золотаревского поселения // Археология Восточноевропейской лесостепи / Отв. ред. Г.Н. Белорыбкин, В.В. Ставицкий. Пенза: Пенз. гос. объед. краевед музей; ПензГПУ, 2003. С. 410−432. Белорыбкин Г.Н. Западное Поволжье в средние века. Пенза: Изд-во ПГПУ, 2003. 200 с. Белорыбкин Г.Н. Средневековый могильник у с. Татарская Лака II // Пензенский археологический сборник. Вып. 1 / Отв. ред. Г.Н. Белорыбкин. Пенза: Изд-во Ин-та истории и права Пензенского государственного педагогического университета, 2007. С. 211−258. Белорыбкин Г.Н. Буртасы. Пенза: ИРО, 2008. 36 с. Белорыбкин Г.Н. Болгарские военные традиции IX-XIII веков на Волге и Дунае // Пензенский археологический сборник. Вып. 3. / Под общей ред. Г.Н. Белорыбкина. Пенза: ПИРО, 2010. С. 199−216. Беляев Я.В. Погребальный памятник XI-XIV веков у с.Старое Бадиково (раскопки 1981 – 1982 гг.) // Материалы по археологии Мордовии. Вып. 85. / Отв. ред. М.Ф. Жиганов. Саранск: Морд. кн. изд-во, 1988. С. 104−117. Беляев Я.В., Вихляев В.И., Зеленцова О.В., Шитов В.Н. Кельгининский могильник: Раскопки 1990-х гг. Саранск: Морд. кн. изд-во, 1998. 186 с. Бобров Л.А. Защитное вооружение енисейских кыргызов IX – XVII вв. // Para bellum. 2001. № 13. С. 99−106. Бобров Л.А., Худяков Ю.С. Развитие защитного вооружения у чжурчженей и маньчжуров в периоды развитого и позднего средневековья и раннего нового времени // Археология Южной Сибири и Центральной Азии позднего средневековья / Отв. ред. Ю.С. Худяков, С.Г. Скоболев. Новосибирск: НГУ, 2003. С. 66−212. Бобров Л.А. Шлем «цзиньского типа» из Внутренней Монголии // Военная археология. Сборник материалов семинара при ГИМ. Вып. 1. / Отв. ред. О.В Двуреченский. М: Квадрига, 2008. С. 106−115. Васин А.Г. Канаевский клад // Пензенский археологический сборник. Вып. 3. / Под общей ред. Г.Н. Белорыбкина. Пенза: ПИРО, 2010. С. 299−305. Винников А.З., Плетнева С.А. На северных рубежах хазарского каганата. Маяцкое поселение. Воронеж: Издательство Воронежского государственного университета, 1998. 216 с. Винничек В.А. Новые находки с Селиксенского городища Х – XIII веков // Исторические записки. Вып. 4. / Отв. ред. В.И. Первушкин. Пенза, 2000. С. 249−254. Винничек В.А. Свинцово-оловянные грузики и слитки на поселениях с коричнево-красной гончарной посудой булгарского типа X - XIII веков // Аскизские древности в средневековой истории Евразии / Отв. ред. К.А. Руденко. Казань: ГОМ РТ, 2000. С. 15−154. Винничек В.А. Материалы памятников Верхнего Посурья и Примокшанья // Археология Поволжья / Отв. ред. Г.Н. Белорыбкин. Пенза: Пензенский государственный педагогический университет им. В.Г. Белинского, 2001. С. 97−128. Волков С.Р. Опыт типологии железных наконечников стрел (из материалов раннесредневековых могильников Верхнего и Среднего Прикамья) // Типология и датировка археологических материалов Восточной Европы / Отв. ред. Р.Д. Голдина. Ижевск: Удмуртский гос. ун-т. 1995. С. 3−15. Винничек В.А. Новые археологические материалы с Садовского селища (X − XIII вв.) // Исторические записки. Вып. 5. / Отв. ред. В.И. Первушкин. Пенза: 2001а. С. 397-407. Винничек В.А. Ременные накладки из цветных металлов с верхнесурских средневековых поселений // Археология восточноевропейской лесостепи / Отв. ред. Г.Н. Белорыбкин, В.В. Ставицкий. Пенза: Изд-во ПИРО, 2003а. С. 352−375. Винничек В.А. Ремесло и торговля в Верхнем Посурье в XI – начале XIII вв. Пенза: Изд-во ПИРО, 2005. 212 с. Винничек В.А. Ювелирные инструменты и технологии на поселениях Верхнего Посурья домонгольского периода (нач. XI – нач. XIII в.) // Пензенский археологический сборник. Вып. 1. / Отв. ред. Г.Н. Белорыбкин. Пенза: Изд-во ПИРО, 2007. С. 259−287. Винничек В.А. Древнерусские украшения и предметы религиозного культа с домонгольских поселений Верхнего Посурья // Археологическая экспедиция: новейшие достижения в изучении историко-культурного наследия Евразии. Материалы Всероссийской научной конференции, посвящённой 35-летию Камско-Вятской археологической экспедиции. Ижевск: Удмуртский гос. ун-т, 2008. С. 366−372. Винничек В.А. Материальная культура Степановского I селища // Пензенский археологический сборник. Вып. 3. / Под общей ред. Г.Н. Белорыбкина. Пенза: ПИРО, 2010. С. 180−199. Винничек В.А., Губанов А.А. Могильник «Татарская Лака II» в системе средневековых памятников мордвы // Археология Восточноевропейской лесостепи / Отв. ред. Г.Н. Белорыбкин, В.В. Ставицкий. Пенза: Пенз. гос. объед. краевед музей; ПензГПУ, 2003. С. 339−351. Винничек В.А., Сафронов П.И. Результаты исследований селища Васьканьсад в 2004-2006 гг. // Влияние природной среды на развитие древних сообществ (IV Халиковские чтения): материалы научной конференции, посвященной 50-летию Марийской археологической экспедиции, (Юрино, 5-10 августа 2006 г.). / Отв. ред. В.В. Никитин. Йошкар-Ола: МарНИИ яз., лит. и истории им. В. М. Васильева, 2007. С. 239−246. Винничек В.А., Сафронов П.И. Редкие и уникальные наконечники стрел со средневековых поселений Верхнего Посурья и Примокшанья // Пензенский археологический сборник. Вып. 3 / Под общей ред. Г.Н. Белорыбкина. Пенза: ПИРО, 2010. С. 180−199.
