Suchergebnisse

В России после принятия Конституции РФ в 1993 г. сформировалась обширная судебная практика, отражающая реальную имплементацию отдельных конституционных прав и свобод человека. Особую значимость для построения правового и демократического государства имеет конституционная свобода мирных собраний, которая исследуется автором посредством анализа постановлений Конституционного суда РФ, принятых в период 1993-2018 гг. Автор приходит к выводу о том, что судебное право публичных собраний начало складываться только после того, как в России появился федеральный закон о свободе собраний, а именно в 2012-2018 гг., когда были приняты семь постановлений Конституционного суда РФ по ст. 31 Конституции РФ. В ходе анализа автор устанавливает, что при разрешении дел о свободе собраний Конституционный суд Российской Федерации часто использовал такую технику нормоконтроля, с помощью которой оспариваемые законоположения признавались в целом конституционными, однако при этом отмечались различные дефекты правового регулирования. В статье предпринята попытка установить, когда подобная техника нормоконтроля по делам о свободе собраний была оправданной, а когда нет. Автор приходит к выводу, что Конституционный суд РФ при рассмотрении дел о свободе мирных собраний отказывался от проявления судебного активизма и делал достаточно большие уступки в пользу законодателя и правоприменителей. Так, в постановлении по делу о реформе законодательства о свободе собраний Конституционный суд РФ в 2013 г. необоснованно «простил» законодателю обильные процессуальные нарушения в ходе законотворческой работы и признал оспариваемый пакет законов в целом конституционным. Автор считает, что подобное толерантное отношение Конституционного суда РФ к нарушению законодательных процедур негативно влияет на правовую определенность и стабильность конституционного законодательства. Аналогичным образом автор материала высказывает критику постановления Конституционного суда РФ по делу о встречах депутатов с избирателями, которые фактически приравнены к публичным мероприятиям, что нарушает баланс между законодательной и исполнительной ветвями власти, придавая последней доминирующий характер. Общий вывод автора сводится к тому, что в дальнейшем объем практики Конституционного суда РФ по делам о свободе собраний будет возрастать, что обусловлено ростом гражданской активности, а также общим рестриктивным характером российского законодательства о публичных мероприятиях, которые современные правоприменители, исходя из собственной конституционной культуры, интерпретируют в первую очередь в качестве угрозы общественному порядку и безопасности, а не рассматривают мирные собрания граждан в качестве обычной повседневной демократической практики. ; For twenty-five years, following the adoption of the Russian Constitution on 12 December 1993, the Constitutional Court of the Russian Federation has developed an extensive judicial practice reflecting the actual implementation of individual constitutional human rights and freedoms. Of particular significance for the building of a democratic state governed by the rule of law is the constitutional freedom of peaceful assembly, which is examined by the author through the analysis of the case-law of the Russian Constitutional Court over the 1993 to 2018 period. The author concludes that the Russian Public Assembly Law began to emerge after the enactment of the Federal Law on Asseblies, Meetings, Demonstrations, Processions and Picketings, namely, in 2012-2018, when the Russian Constitutional Court has adopted seven rulings concerning the Article 31 of the Russian Constitution. Based on the analyses of these rulings, the author holds that the Russian Constitutional Court has quite often used its own legal approach regarding review of the constitutionality of legal norms, when challenged regulations were declared to be constitutional in general, but the Court also critiсized legal defects of disputed regulations. This research paper tries to define when the application of this legal techniques was justified and when not. The author comes to the conclusion that in deciding the cases on the freedom of peaceful assembly the Russian Constitutional Court refrained from the use of the judicial activism and made rather big concessions to lawmakers and law enforcement authorities. Thus, in the ruling on reform of the legislation on the freedom of assembly, the Russian Constitutional Court unjustifiably turned a blind eye to serious procedural violations of due legislative process made by the Russian lawmakers and has declared the contested law to be constitutional for the most part. The author considers that this tolerant approach of the Russian Constitutional Court with regard to gross violations of the constitutional legislative procedures has a negative impact on the legal certainty and stability of the country's legal system. The author also criticizes the ruling of the Constitutional Court of Russia on the case regarding the MP's meetings with electors, which in general are equated with public events. These new legal provisions disturb the balance between the legislative and executive branches, giving the dominant character to the latter. The general conclusion of the author is that the number of corresponding cases of the Russian Constitutional Court on the freedom of peaceful assembly will continue to increase in the future. There are two main reasons for these expected developments: the raising of political and civic activeness in modern Russia on the one hand, and on the other – the general restrictive character of the Russian legislation on public events, which are mostly interpreted by the law enforcement agencies as the potential threat to public order and security, and not as the usual everyday practice of modern democracy.

The purpose of the study is to determine the role and significance of measures for the management of financial resources of local budgets. The objectives of the study include: conducting a theoretical study of management issues and the formation of financial resources of local budgets, studying the financial reports of the regions of Kazakhstan, statistical processing of the data obtained.Materials and methods. In the process of preparing the article, the issues of introducing the fourth level of the budget, on the participation of citizens in budget planning were considered. The authors analyzed the financial reports of the regions for the execution of the 2019 budget. In the process of preparing the materials for the article, the authors used the information of the website of the Ministry of Finance of the Republic of Kazakhstan, analytical statistical materials, and scientific works of scientists of Kazakhstan.The following research methods were used in the work: theoretical (analysis, synthesis, generalization), empirical (observation), statistical analysis, etc.Results. The public financial management system, in particular, has been the subject of large-scale reforms in recent years aimed at strengthening the country's strategic development potential. In recent years, the orientation of budget planning to results has noticeably improved. The priorities of the "model of socio-economic development of the country" are agreed by the government and put forward by the Ministry of National Economy, and are duly reflected in the annual strategic plan of each ministry. Based on recent reforms, the programs outlined in the strategic plans are broadly aligned with the budget programs of the ministries, and management responsibilities in each province have been clarified.In recent years, important changes have occurred in relation to access to information, an online portal "Open Budgets" was developed, a civil budget was introduced, and centralized guidelines for their preparation were presented.Since 2018, Kazakhstan has introduced a fourth budget level for local governments. 90% of these budgets are formed from taxes and payments by residents themselves. Since January 1, 2020, in the cities of regional significance, villages, settlements and rural districts of the Republic of Kazakhstan with a population of 2,000 people and below, an independent local government budget has been introduced. In 2020, the corporate income tax (CIT) from small and medium-sized businesses as a revenue item was transferred from the republican budget to the local one. Thus, CIT receipts will be credited to the republican budget only from large business entities. Also, the maslikhats (local representative body) of the regions have the right to establish the standard for the distribution of CIT from small and medium-sized businesses between the regional and district budgets.Conclusion. Effective management of budgetary resources in accordance with the current budget policy should be guided by the implementation of the general goals facing the country's budget system: impact on economic growth and employment, ensuring the economic and political functions of the state.The main priority in planning government revenues and expenditures is the well-being of citizens of Kazakhstan, namely, their social support, health and education, as well as creating conditions for high-quality post-crisis economic growth. Therefore, it is especially important to note the role and importance of measures to manage financial resources of local budgets. ; Цель исследования заключается в определении роли и значения мероприятий по управлению финансовых ресурсов местных бюджетов. В задачи исследования входят: проведение теоретического исследования вопросов управления и формирования финансовых ресурсов местных бюджетов, изучение финансовых отчетов областей Казахстана, статистическая обработка полученных данных.Материалы и методы. В процессе подготовки статьи рассмотрены вопросы внедрения четвертого уровня бюджета, об участии граждан в планировании бюджета. Авторами проведен анализ финансовых отчетов областей по исполнению бюджета 2019 года. В процессе подготовки материалов статьи авторами использована информация сайта Министерства финансов Республики Казахстан, аналитические статистические материалы, научные труды ученых Казахстана.В работе были использованы следующие методы исследования: теоретические (анализ, синтез, обобщение), эмпирические (наблюдение), статистический анализ и др.Результаты. Система управления государственными финансами, в частности, была в последние годы предметом широкомасштабных реформ, направленных на укрепление потенциала стратегического развития страны. В последние годы заметно улучшилась ориентация бюджетного планирования на результат. Приоритеты «модели социально-экономического развития страны» согласованы правительством и выдвинуты Министерством национальной экономики, и должным образом отражены в ежегодном стратегическом плане каждого министерства. Исходя из недавних реформ, программы, изложенные в стратегических планах, в целом согласованы с бюджетными программами министерств, также была уточнена управленческая ответственность в каждой области.За последние годы произошли важные изменения в отношении доступа к информации, был разработан онлайн-портал «От- крытые бюджеты», введен гражданский бюджет, представлены централизованные руководства по их подготовке С 2018 года Казахстан внедрил четвертый уровень бюджета для органов местного самоуправления. 90% таких бюджетов формируются за счет налогов и платежей самих жителей. С 1 января 2020 года в городах районного значения, селах, поселках и сельских округах Республики Казахстан с населением численностью 2000 человек и ниже внедрили самостоятельный бюджет местного самоуправления. В 2020 году корпоративный подоходный налог (КПН) от малого и среднего бизнеса (МСБ) как доходную статью передали из республиканского бюджета в местный. Так, в республиканский бюджет будут зачислять поступления КПН только от субъектов крупного предпринимательства. Также маслихатам областей предоставлено право устанавливать норматив распределения КПН от МСБ между областным и районным бюджетом.Заключение. Эффективное управление бюджетными ресурсами в соответствии с проводимой бюджетной политикой должно ориентироваться на реализацию общих целей, стоящих перед бюджетной системой страны: воздействие на экономический рост и занятость, обеспечение экономических и политических функций государства.Основным приоритетом при планировании государственных доходов и расходов является благополучие граждан Казахстана, а именно их социальная поддержка, здоровье и образование, а также создание условий для качественного посткризисного роста экономики. Поэтому особенно важно отметить роль и значение мероприятий по управлению финансовых ресурсов местных бюджетов.

The article examines the value of nationality of the foreign investor under the foreign investment protection in disputes arose with the state-recipient of investment. Analyzes the sources of international public and private law, arbitration practice, where the question arose about the nationality of the foreign investor and were significant and influenced the outcome in a dispute, the criteria for determining the nationality of a legal person. The author was given your answer to the question of who is entitled to claim the protection of the recipient state, bilateral investment agreements have used the criteria developed private international law to determine the nationality of a legal entity. The nationality of a legal entity - a concept, which is conditional and does not coincide with the category of nationality for natural persons. In fact, it indicates the identity of the organization to a particular state. In private international law the nationality of a legal entity also points to his personal law (lex societatis), which determines the legal status of this entity, however, for the purposes of bilateral investment treaties, determining the personal law of a legal entity does not have such a significant value that will be illustrated later. Recently there has been a tendency for the requirement of nationality of an investor is treated by the persons acting as arbitrators in investment arbitrations, by extension, as something that required the arbitral Tribunal to confirm its jurisdiction. The modern practice of international investment relations suggests that investors actively use provided by international treaties of the possibility of treatment of claims in arbitration to the States. In response, the state formed the line of defense, one means of which is the interpretation of concluded international treaties on the protection and promotion of investments. Thus, in a restrictive interpretation of the rights of the investor under an international Treaty, in some cases, may be interested not only the state defendant in a particular case, but the state of nationality of the investor. The latter may elect specified position as a potential state defendant in similar lawsuits or even in connection with the unwillingness to worsen political relations with the Respondent state in a particular disputed case. ; У статті досліджено значення національності іноземного інвестора для захисту іноземних інвестицій під час спорів із державою-реци-пієнтом інвестицій. Проаналізовано джерела міжнародного публічного і приватного права, арбітражну практику, де виникало питання про національності іноземного інвестора, критерії визначення національності юридичної особи. Автором надано свій варіант відповіді на питання про те, хто має право претендувати на захист з боку держави-реципієнта з огляду на критерії визначення національності юридичної особи, вироблені міжнародним приватним правом, що закріплюються у двосторонніх інвестиційних угодах. Національність юридичної особи - це поняття, яке є умовним і не збігається з категорією національності стосовно фізичної особи. По суті, воно вказує на приналежність організаціїдо тієї чи іншої держави. У міжнародному приватному праві національність юридичної особи вказує також на її особистий закон (lex societatis), який визначає правовий статус цього суб'єкта, проте для цілей двосторонніх інвестиційних угод визначення особистого закону юридичної особи не має такого суттєвого значення. Останнім часом спостерігається тенденція, при якій вимога до національності інвестора трактується особами, які виступають в якостіарбітрів інвестиційних арбітражів, розширено, як щось необхідне арбітражному трибуналу для підтвердження своєїкомпетенції. Сучасна практика міжнародних інвестиційних відносин свідчить про те, що інвестори активно використовують надані їм міжнародними договорами можливості звернення з позовами до держав в арбітражі. У відповідь держави формують лінії захисту, одним із засобів яких є тлумачення укладених ними міжнародних договорів про захист і заохочення капіталовкладень. При цьому в обмежувальному тлумаченні прав інвестора з міжнародним договором у низці випадків може бути зацікавлена не тільки держава-відповідачка у конкретній справі, але й держава національності інвестора. Остання може обрати зазначену позицію як потенційна держава-відповідачка за аналогічними позовами або навіть у зв'язку із небажанням погіршити політичні відносини з державою-відповідачкою у конкретній спірній справі. ; У статті досліджено значення національності іноземного інвестора для захисту іноземних інвестицій під час спорів із державою-реци-пієнтом інвестицій. Проаналізовано джерела міжнародного публічного і приватного права, арбітражну практику, де виникало питання про національності іноземного інвестора, критерії визначення національності юридичної особи. Автором надано свій варіант відповіді на питання про те, хто має право претендувати на захист з боку держави-реципієнта з огляду на критерії визначення національності юридичної особи, вироблені міжнародним приватним правом, що закріплюються у двосторонніх інвестиційних угодах. Національність юридичної особи - це поняття, яке є умовним і не збігається з категорією національності стосовно фізичної особи. По суті, воно вказує на приналежність організаціїдо тієї чи іншої держави. У міжнародному приватному праві національність юридичної особи вказує також на її особистий закон (lex societatis), який визначає правовий статус цього суб'єкта, проте для цілей двосторонніх інвестиційних угод визначення особистого закону юридичної особи не має такого суттєвого значення. Останнім часом спостерігається тенденція, при якій вимога до національності інвестора трактується особами, які виступають в якостіарбітрів інвестиційних арбітражів, розширено, як щось необхідне арбітражному трибуналу для підтвердження своєїкомпетенції. Сучасна практика міжнародних інвестиційних відносин свідчить про те, що інвестори активно використовують надані їм міжнародними договорами можливості звернення з позовами до держав в арбітражі. У відповідь держави формують лінії захисту, одним із засобів яких є тлумачення укладених ними міжнародних договорів про захист і заохочення капіталовкладень. При цьому в обмежувальному тлумаченні прав інвестора з міжнародним договором у низці випадків може бути зацікавлена не тільки держава-відповідачка у конкретній справі, але й держава національності інвестора. Остання може обрати зазначену позицію як потенційна держава-відповідачка за аналогічними позовами або навіть у зв'язку із небажанням погіршити політичні відносини з державою-відповідачкою у конкретній спірній справі.

The Swedish colony of Gammalsvenskby (Старошведское) was founded 1782 on the lands of New Russia (Новороссия) by fishermen from the island of Dagö/Hiiumaa in the Baltic Sea. Villagers had frequent contacts with Sweden and the Grand Duchy of Finland throughout the nineteenth century. A number of Swedish cultural institutes (school, new church, library, chorus etc.) were built due to the Scandinavian aid in the village and as consequence the colonists received "an inoculation" of modern Swedish nationalism. During the first half of the 20th century the Swedish community near the Black Sea became the subject of the series of social experiments on the part of the different political regimes. The aim was to change the collective identity of the colonists and creation of loyalty of Swedes towards the new authorities. In 1923-1929 in the village under the guidance of the Ukrainian Central Commission for the National Minorities (ЦКНМ) the politics of the indigenization was provided with the aim of transforming former foreign colonists of the Russian Empire into a loyal ethnic minority of the Soviet Ukraine. However in 1929 the whole village (888 persons) emigrated to Sweden after negotiations between the Swedish and Soviet governments. In the historic fatherland a new large scale experiment was undertaken under the control of the specially created Committee (Gammalsvenskbykommittén). The aim of this experiment was to fully integrate the "archaic" Ukrainian Swedes into the modern Swedish society through their transformation into the successful Swedish farmers. The emigrants were denied a separate settlement in Sweden and newcomers were dissolved throughout the country to undergo "instruction of the Swedish norms of economic and every day activities." Appointed by the Committee inspectors were monitoring all the aspects of the integration of the old Swedes into the Swedish society. About 300 Swedish colonists who were not agree with the policy of Sweden voluntarily returned to the Soviet Union according to their own will. There in Röda Svenskby during five years under the guidance of the Comintern and rule of the Swedish Communist Party led by Hugo Sillén the experiment on the implementing the first Swedish kolkhoz and Swedish intentional community in the Soviet Union took place. The Soviet Union was unlike many other states in the world. This difference concerns not only the abolishment of private property and the dictatorship of the Communist Party, but also a nationalities policy based on internationalism. While ethnic minorities faced discrimination across Europe, the Soviet Union proclaimed in 1923, and then realized, a policy of full support of cultural and linguistic rights for ethnic minorities. However this policy changed dramatically when, in 1937, the Soviet government and the secret police (NKVD) started a mass operation in order to execute members of several ethnic minorities. For fourteen months in 1937 and 1938 roughly 250,000 people representing some 25 ethnic minorities from Finns to Iranians were executed by NKVD. The mass arrests did occur in Gammalsvenskby in 1937-38 and included 22 individuals from 41 Swedish families. The promotion of the Swedish culture was fully stopped simultaneously with the era of terror. In 1938 the Swedish school was closed, the national village council was dismissed and the administrative positions there were taken by non-locals. During World War II Swedish colonists accepted the status of Volksdeutsche. In 1943 all villagers together with their German neighbours were evacuated to Germany by the Nazi occupation forces. In 1945 about a hundred of the returning Ukrainian Swedes were deported by the Soviet secret police (NKVD) to the Komi autonomous republic – a Finno-Ugric region in northern Russia. The government decided to settle all former Volksdeutsche in the Gulag area alongside other enemies of the Soviet state "until further notice". The main purpose of the displacement and isolation of this "special contingent" was "to make them true Soviet citizens". Within the theoretical framework provided in the works of Michel Foucault and Alberto Melucci the author analyzes the techniques of forced normalization used by the Stalinist totalitarian state in order to reorient the cultural and linguistic identity of a Swedish ethnic group. The book is based on the archival sources in the repositories of Ukraine, Sweden and Russia. ; I boken analyseras de olika sociala experiment som invånarna i Gammalsvenskby i Ukraina utsattes för under 1900-talets första hälft. Från 1700-talet och framåt hade svenskbyborna täta kontakter med Sverige och Finland och behöll sin svenska identitet och kultur. Den stalinistiska staten försökte vid flera tillfällen förändra svenskbybornas kollektiva identitet. De skulle "normaliseras" och bli goda sovjetukrainska medborgare, medlemmar av internationella kommunistiska rörelsen och medvetna byggare av det socialistiska samhället. 1929 emigrerade samtliga invånare i Staroshvedskoe (888 personer) till Sverige, efter förhandlingar mellan den svenska och den sovjetiska regeringen. I Sverige sattes en mängd insatser in för att "integrera" Ukrainasvenskarna i det moderna samhället. De fick inte bosätta sig tillsammans och övervakades av inspektörer på praktikplatser, så att integrationen gick rätt till. Ungefär en tredjedel av Ukrainasvenskarna valde därefter att återvända till Sovjetunionen. Efter deras återkomst till Röda Svenskbyn genomfördes där ett experiment administrerat av Komintern och under ledning av kommunister från Sveriges kommunistiska parti. Experimentet gick ut på att bygga upp den första svenska kolchosen i Sovjetunionen. Under den Stora Terrorn arresterades och arkebuserades 23 svenskbybor, anklagade för att ha byggt upp en "svensk spionorganisation". Den tyska ockupationen av Ukraina medförde att Ukrainasvenskar blev offer för ännu ett experiment, denna gång i form av en nazi-germanisering av den svenska befolkningen i Altschwedendorf. 1945 förvisades svenskbybor av den sovjetiska säkerhetspolisen till Gulag eftersom de klassificerades som folkets fiender. Inom ramen för Michel Foucaults och Alberto Meluccis teorier undersökas i boken den sovjetiska tvångsnormaliseringens tekniker. Dessa användes framgångsrikt av myndigheterna för ideologisk, lingvistisk och kulturell omstöpning av Ukrainasvenskarna, men författaren visar också hur svenskbyborna gjorde kollektivt motstånd. ; Swedish colonies in Ukraine

The relationship of I.S. Turgenev with the French literature, with G. Sand, P. Merime, G. Flobert, G.de Maupassant, J. and E. Goncourts, E. Zola is one of the important aspects of studying world literary interactions. The purpose of the article is to consider the writers' similarity in literary continuity arising from the general features of European social and cultural life of the second half of the XIX century. The article analyzes the theme of the literary continuity of Russian and French writers of G. Sand, I.S. Turgenev, E. Zola.The attitude to the work of George Sand inRussiawas of a special character, I.S. Turgenev declared the recognition of her talent and its admiration. It's interesting also the relationship between works by Turgenev with E. Zola. E. Zola's novels in his homeland did not attract the attention of the discerning French public. Turgenev was absolutely right believing that George Sand and E. Zola would communicate mutual benefits with Russian readers. The European interests were quite clear in the general plan of the worldview of that era. The tasks of the era in any form were in the center of attention of the works by George Sand, I.S. Turgenev, E. Zola.The inseparable connection between the love theme and the political theme is a characteristic feature of the 19th century for west European novels. Versatile love aspects go through the works by I.S. Turgenev, G. Sand, E. Zola. The themes of running time inexorably, elemental nature forces, love as passion found the full embodiment in the stories and novels by George Sand, Turgenev, Zola. In comparison with the incomprehensible beauty and nature indifference, the characters of Turgenev and George Sand are aware of their "emotionality". The organic plexus, the fusion of social and lyrical themes constitute the substantial and structural basis of both Turgenev's novels and George Sand's stories.In our work we came to the conclusion that the strong and many-sided personal and creative connections of Turgenev and the greatest French writers as George Sand and E. Zola inscribed bright pages to the history of traditional Russian-French literary relations.Keywords: literary continuity, G. Sand, I.S. Turgenev, E. Zola, Russian-French literary relations. ; Взаимосвязи И.С. Тургенева с французской литературой, с Ж. Санд, П. Мериме, Г. Флобером, Г. де Мопассаном, Ж. и Э. Гонкурами, Э. Золя – один из важных аспектов изучения мировых литературных взаимодействий. Цель статьи состоит в том, чтобы сходство писателей в литературной преемственности рассмотреть как вытекающее из общих особенностей европейской социальной и культурной жизни второй половины XIX века. В статье анализируется тема литературной преемственности русских и французских писателей – Ж. Санд, И.С. Тургенев, Э. Золя.Отношение к творчеству Жорж Санд в России носило особый характер, И.С. Тургенев заявлял о признании ее таланта и преклонении перед ним. Интерес вызывают и взаимоотношения Тургенева с Э. Золя, чьи романы на родине не привлекли внимания взыскательной французской публики. Тургенев был абсолютно прав, полагая, что от общения Жорж Санд и Э. Золя с русскими читателями будет взаимная польза. Европейские интересы были вполне понятны в общем плане мировоззрения той эпохи, задачи эпохи в той или иной форме были в центре внимания произведений Жорж Санд, И.С. Тургенева, Э. Золя.Неразрывная связь любовной темы с темой политической – характерная особенность западноевропейских романов XIX века. Разносторонние аспекты любви проходят через все творчество И.С. Тургенева, Ж. Санд, Э. Золя. Тематика неумолимо бегущего времени, стихийных сил природы, любви-страсти нашла свое полное воплощение в повестях и романах Жорж Санд, Тургенева, Золя. В сопоставлении с непостижимой красотой и равнодушием природы герои Тургенева и Жорж Санд осознают свою «эмоциональность». Органическое сплетение, слияние социальной и лирической тем составляют содержательную и структурную основу как тургеневских романов, так и повестей Жорж Санд.В работе мы пришли к выводу, что прочные и многогранные личные и творческие связи Тургенева и крупнейших писателей Франции Жорж Санд и Э. Золя вписали яркие страницы в историю традиционных русско-французских литературных отношений.Ключевые слова: литературная преемственность, Ж. Санд, И.С. Тургенев, Э. Золя, русско-французские литературные отношения. ; Взаємозв'язок І.С. Тургенєва з французькою літературою, з Ж. Санд, П. Меріме, Г. Флобером, Г. де Мопассаном, Ж. і Е. Гонкурами, Е. Золя – один з важливих аспектів вивчення світових літературних взаємовпливів. Мета статті полягає в тому, щоб схожість письменників в літературній спадкоємності розглянути як таку, що випливає із загальних особливостей європейського соціального та культурного життя другої половини XIX століття. У статті аналізується тема літературної спадкоємності між російськими та французькими письменниками – Ж. Санд, І.С. Тургенєвим, Е. Золя.Ставлення до творчості Жорж Санд у Росії носило особливий характер, І.С. Тургенєв заявляв про визнання її таланту і його вподобання. Інтерес викликають і взаємини Тургенєва з Е. Золя, чиї романи на батьківщині не привернули увагу вимогливої французької публіки. Тургенєв був абсолютно правий, вважаючи, що від спілкування Жорж Санд і Е. Золя з російськими читачами буде взаємна користь. Європейські інтереси були цілком зрозумілими в загальному плані світогляду тієї епохи, завдання епохи в тій чи іншій формі були в центрі уваги творів Жорж Санд, І.С. Тургенєва, Е. Золя.Нерозривний зв'язок любовної теми з темою політичною, – характерна особливість західноєвропейських романів XIX століття. Різнобічні аспекти теми кохання проходять через усю творчість І.С. Тургенєва, Ж. Санд, Е. Золя. Тематика невблаганно стрімкого часу, стихійних сил природи, любові-пристрасті знайшла своє втілення в повістях і романах Жорж Санд, Тургенєва, Золя. У зіставленні з незбагненною красою й байдужістю природи герої Тургенєва і Жорж Санд усвідомлюють свою «емоційність». Органічне сплетіння, злиття соціальної і ліричної тем становлять змістову і структурну основу як романів І.С. Тургенєва, так і повістей Жорж Санд.У роботі ми дійшли висновку, що міцні й багатогранні особисті й творчі зв'язки Тургенєва і талановитих письменників Франції Жорж Санд і Е. Золя вписали яскраві сторінки в історію традиційних російсько-французьких літературних взаємин.Ключові слова: літературна наступність, Ж. Санд, І.С. Тургенєв, Е. Золя, російсько-французькі літературні відносини.

Introduction. A wide range of valuable and active aspects related to citizenship remain not relevant, which leads to the atomisation of society, weakening of the institutional foundations of the state. Today, the development of the civic education system is an important social issue. Therefore, turning to the experience of other countries, including in terms of building their priorities in this area, contributes to the solution of both theoretical and practical problems in national education. It is customary to associate the civic component in the Russian educational system with the implementation of state educational standards aimed at obtaining formal knowledge about society and the state by schoolchildren, as well as with the systematic educational work carried out in educational institutions, focusing on the development of patriotism. As a result, the structure of youth civic orientations is dominated by intentions to consciously distance oneself from politics, the state, a narrowly formalised understanding of citizenship as a set of rights and obligations fixed by law, and patriotism mainly in its protective-military form.The aim of the present research was to comparatively study the opinions of teachers in 22 countries (including Russia) on the priorities of civic education in schools.Methodology and research methods. A secondary analysis of the data of the International Civic and Citizenship Education Study, implemented under the auspices of the International Association for the Evaluation of Educational Achievements (IEA), serves as a research method. The empirical base of the study is a questionnaire survey of teachers from 22 countries (including Russia). The total sample size was 36674 respondents - 8849 teachers (24% of the sample size), implementing programmes of social sciences, 27825 teachers (76% of the sample size) not directly involved in civic education.Results and scientific novelty. As a result of the comparative study undertaken, the specificity of the opinion of teachers in Russia and other countries regarding the importance of certain areas of civic education in schools was revealed. The answers to a special question were analysed, suggesting the choice of the most priority options from the proposed ones. At the first stage, a ranking procedure was implemented, which allowed to identify the structure of priorities in each country. In most of them, the formation among students of independent, critical thinking occupies the first position in the ranking. This goal is especially significant in the Scandinavian countries, as well as in Finland. In Russia, the level of support for this priority is one of the lowest (36%) - less than only in South Korea (24%). At the second stage, the target settings of teachers involved in civic education are classified. Using cluster analysis, the types of orientations are determined, that is, a combination of various combinations of answers, and their prevalence among civilian educators. Seven types of orientations have been identified and described: critical, socialisation, social studies, participatory, environmental, conflictological, particularistic. The features of their representation in different countries are described.Practical significance. The results and conclusions presented in the article, the proposed typology can be used in the process of further development of the issues of civic education, training and education of citizenship, including in other empirical studies. The quantitative data provided can be used as an information base for the development of civic education programmes at various levels, as well as the design of curricula and content of disciplines of civic studies. ; Введение. Широкий спектр ценностных и деятельных аспектов, связанных с гражданством, остаются неактуализированными, что ведёт к атомизации общества, ослаблению институциональных основ государства. Развитие системы гражданского образования является сегодня важной социальной задачей. Поэтому обращение к опыту разных стран, в том числе в части выстраивания ими приоритетов в этой области, способствует решению как теоретических, так и практических задач отечественного образования. В российской системе образования гражданскую составляющую принято связывать с реализацией государственных образовательных стандартов, направленных на получение школьниками формальных знаний об обществе и государстве, а также c проводимой в учебных заведениях систематической воспитательной работой по формированию патриотизма. В результате в структуре гражданских ориентаций молодежи превалируют установки на сознательное дистанцирование от политики, государства, узко-формализованное понимание гражданства как совокупности закрепленных законодательно прав и обязанностей, а патриотизма преимущественно в его защитно-военной ипостаси. Цель изложенного в статье исследования состояла в сравнительном изучении мнения учителей 22 стран (включая Россию) о функциях гражданского образования в школе.Методология, методы и методики. В качестве метода исследования выступает вторичный анализ данных Международного сравнительного исследования гражданственности и гражданского образования, реализованного под эгидой Международной ассоциации по оценке образовательных достижений. Эмпирической базой исследования являются данные анкетного опроса учителей из 22 стран (включая Россию). Общий объем анализируемой выборки составил 36 674 респондента - 8 849 учителей, реализующих программы дисциплин обществоведческого цикла (24 % от объема выборки), 27 825 учителей не участвующих непосредственно в гражданском образовании (76 % от объема выборки). Результаты и научная новизна. В результате предпринятого сравнительного исследования выявлена специфика мнения учителей России и других стран относительно значимости тех или иных направлений гражданского образования в школах. Были проанализированы ответы на специальный вопрос, предполагающий выбор из предложенных вариантов наиболее приоритетных. На первом этапе реализована процедура ранжирования, которая позволила выявить структуру приоритетов в каждой стране. В большинстве из них формирование среди учеников независимого, критического мышления занимает первую позицию в рейтинге. Особо значима эта цель в скандинавских странах, а также в Финляндии. В России уровень поддержки данного приоритета один из самых низких (36 %) - меньше только в Южной Корее (24 %). На втором этапе проведена классификация целевых установок учителей, задействованных в гражданском образовании. С помощью кластерного анализа определены типы ориентаций, то есть сочетание различных комбинаций ответов, и их распространенность среди гражданских педагогов. Выделены и описаны семь типов ориентаций: критический, социализационный, обществоведческий, партиципаторный, энвайронменталистский, конфликтологический, партикуляристский. Описаны особенности их репрезентации в разных странах. Практическая значимость. Результаты и выводы, изложенные в статье, предложенная типология могут использоваться в процессе дальнейшей разработки проблематики гражданского образования, обучения и воспитания гражданственности, в том числе в других эмпирических исследованиях. Представленные количественные данные могут быть востребованы в качестве информационной базы при разработке программ развития гражданского образования разного уровня, проектировании учебных планов и содержания дисциплин граждановедческого профиля. ; The reported study was funded by the Russian Foundation for Basic Research (RFBR), project No. 19-011-00632 "Civic-Political Orientations of the Post-Soviet Generation: Models and Types". ; Статья печатается при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 19-011-00632 «Гражданско-политические ориентации постсоветского поколения: модели и типы».