Suchergebnisse

В статье на материале идиом при помощи электронных онлайн-корпусов доказывается, что фразеология отражает острейшие вопросы современной повседневности. Анализируются нейропсихолингвистическое своеобразие фразеологии, обсуждается статус фразеологии как самостоятельной дисциплины.

В статье рассматривается место и роль государства в эпоху глобальных и региональных преобразований. Изменения в современном мире способствуют трансформации институтов государственной власти. Рассматриваются оптимистичный и пессимистичный взгляды на перспективы государства в эпоху глобализации. На смену классическому национальному государству приходит проект транснациональных государственных форм, который в наибольшей степени реализуется в рамках Европейского Союза. = The article is devoted to studying of the place and role of the state in the era of global and regional changes. Changes in the modern world cause the transformation of state institutions. The paper deals with the optimistic and pessimistic views on the prospects of the state in the era of globalization. The classical nation-state project is replaced by the project of transnational state, which is implemented in the European Union.

Academic discussion on the essence and directions of Russian modernization immediately followed the official declaration of a respective policy by Russian President Dmitry Medvedev. The article analyzes not only the existing approaches towards modernization in Russia, but also historical examples of political and economic modernizations and their interdependence. The author enumerates a number of problems and goals of modernization taking into account possible risks and obstacles to the process. A "reset" of the mechanism of political competitiveness and democratization is a key objective. ; После того, как президент России Д. Медведев объявил курс на модернизацию, в научном сообществе актуализировалась дискуссия о природе и направлении модернизации. Настоящая статья посвящена не только анализу подходов к модернизации в России, но и оценке исторических примеров модернизации, взаимосвязи политической и экономической модернизации. Автор очерчивает круг политических проблем, которые и составляет, на его взгляд, основные задачи российской модернизации, анализируя риски и препятствия для политических изменений в стране. Основная задача модернизации – «перезапуск» механизма политической конкуренции и демократизация.

В статье проводится сопоставительный анализ прецедентных имен со сферой-источником «Политика» в российской и египетской прессе с целью определения общих и специфических черт, присущих фоновым знаниям адресатов прессы России и Египта.

The regularity of origin and the essence of phenomenointernational politics are concidered in the article, its correlation with international relations, the potential of philosophical way to the world problems is discovered ; Рассматривается закономерность возникновения и суть феноменамировой политики, актуализируется ее связь с международными отношениями, раскрывается потенциал философского подхода к проблемам мировой политики. ; Розглядається закономірність виникнення та сутність феномена світової політики, актуалізується її зв'язок з міжнародними відносинами та визначається потенціал філософського підходу до проблем світової політики.

The article states that the Culture of the Contemporary global ethos can be considered from the perspective of the conflict relationship between Religion and Politics. Xenophobia often permeates culture in its different aspects. Globalization of Culture marks the emergence of the mass eclectic forms of Religion. ; В статье констатируется, что культуру современного глобального этоса можно рассмотреть под углом зрения проблемной взаимосвязи религии и политики. Ксенофобия зачастую пронизывает культуру в разных ее аспектах. Глобализация культуры знаменует появление массовых эклектических форм религии.

Formal theories of international relations in the 20th century dominated in the studies of world policy. The collapse of the European continental empires, ideological separation of the world, two world wars, competition of authoritarianism and liberalism, crisis and fall of the socialist regimes all contributed to the revision of theoretical approaches in international relations studies. The collapse of the Soviet Union strengthened the illusion of the end of history and the triumph of universal values of liberalism, human rights and freedoms. The nationalistic, religious and ethnic conflicts of the 1990s and 2010s destroyed the hopes and optimism of liberals. The methodological and theoretical transformations of the humanities in the second half of the 20th century led to the erosion of traditional forms of knowledge about world policy, and the categories of 'discourse,' 'imagination' and 'invention' became universal for their analysis. The author analyses current international processes in the context of political imagination. The current statuses of the US and Russia are analysed as prescribed and imagined. World politics is imagined in terms of discourse. The dominance of Western centrism in the political, formal languages of the contemporary superpowers promotes the emergence of new actors which were earlier ignored. The process of the imagination and invention of the modern world is incomplete, and the numbers of the world's leading actors are still unstable. ; W XX wieku w badaniach polityki globalnej dominowały formalne teorie stosunków międzynarodowych. Upadek europejskich imperiów, ideologiczny podział świata, dwie wojny światowe, współzawodnictwo systemów autorytarnych i liberalnych, wreszcie kryzys i upadek reżimów socjalistycznych spowodowały konieczność weryfikacji teoretycznego podejścia do badań stosunków międzynarodowych. Upadek Związku Radzieckiego umocnił złudzenie końca historii i triumfu odniesionego przez uniwersalne wartości liberalizmu, praw i wolności człowieka. Jednak konflikty o podłożu narodowościowym, religijnym i etnicznym z ostatniej dekady XX w. i pierwszej dekady XXI w. położyły kres liberalnym nadziejom i optymizmowi. Metodologiczne i teoretyczne przekształcenia nauk humanistycznych w drugiej połowie XX w. doprowadziły do erozji tradycyjnej wiedzy o polityce światowej, a kategorie "dyskursu", "wyobraźni" i "wynalazku" stały się uniwersalnymi narzędziami jej analizy. Autor analizuje aktualne procesy międzynarodowe w kontekście wyobraźni politycznej. Analizie poddany zostaje aktualny – deklarowany i wyobrażony – status Stanów Zjednoczonych i Rosji. Polityka światowa zostaje wyobrażona w kategoriach dyskursu. Dominacja zachodniego centryzmu w formalnym języku politycznym, jakim posługują się obecne supermocarstwa, sprzyja wyłonieniu nowych, uprzednio ignorowanych aktorów. Proces wyobrażania i odkrywania owego świata nie dobiegł końca, a liczba wiodących aktorów światowej rozgrywki pozostaje zmienna. ; Formal theories of international relations in the 20th century dominated in the studies of world policy. The collapse of the European continental empires, ideological separation of the world, two world wars, competition of authoritarianism and liberalism, crisis and fall of the socialist regimes all contributed to the revision of theoretical approaches in international relations studies. The collapse of the Soviet Union strengthened the illusion of the end of history and the triumph of universal values of liberalism, human rights and freedoms. The nationalistic, religious and ethnic conflicts of the 1990s and 2010s destroyed the hopes and optimism of liberals. The methodological and theoretical transformations of the humanities in the second half of the 20th century led to the erosion of traditional forms of knowledge about world policy, and the categories of 'discourse,' 'imagination' and 'invention' became universal for their analysis. The author analyses current international processes in the context of political imagination. The current statuses of the US and Russia are analysed as prescribed and imagined. World politics is imagined in terms of discourse. The dominance of Western centrism in the political, formal languages of the contemporary superpowers promotes the emergence of new actors which were earlier ignored. The process of the imagination and invention of the modern world is incomplete, and the numbers of the world's leading actors are still unstable.

В статье анализируется влияние политики и идеологии на состав, семантику и концептуальные характеристики терминосистем права и правоведения.

W XX wieku w badaniach polityki globalnej dominowały formalne teorie stosunków międzynarodowych. Upadek europejskich imperiów, ideologiczny podział świata, dwie wojny światowe, współzawodnictwo systemów autorytarnych i liberalnych, wreszcie kryzys i upadek reżimów socjalistycznych spowodowały konieczność weryfikacji teoretycznego podejścia do badań stosunków międzynarodowych. Upadek Związku Radzieckiego umocnił złudzenie końca historii i triumfu odniesionego przez uniwersalne wartości liberalizmu, praw i wolności człowieka. Jednak konflikty o podłożu narodowościowym, religijnym i etnicznym z ostatniej dekady XX w. i pierwszej dekady XXI w. położyły kres liberalnym nadziejom i optymizmowi. Metodologiczne i teoretyczne przekształcenia nauk humanistycznych w drugiej połowie XX w. doprowadziły do erozji tradycyjnej wiedzy o polityce światowej, a kategorie "dyskursu", "wyobraźni" i "wynalazku" stały się uniwersalnymi narzędziami jej analizy. Autor analizuje aktualne procesy międzynarodowe w kontekście wyobraźni politycznej. Analizie poddany zostaje aktualny – deklarowany i wyobrażony – status Stanów Zjednoczonych i Rosji. Polityka światowa zostaje wyobrażona w kategoriach dyskursu. Dominacja zachodniego centryzmu w formalnym języku politycznym, jakim posługują się obecne supermocarstwa, sprzyja wyłonieniu nowych, uprzednio ignorowanych aktorów. Proces wyobrażania i odkrywania owego świata nie dobiegł końca, a liczba wiodących aktorów światowej rozgrywki pozostaje zmienna. ; Formal theories of international relations in the 20th century dominated in the studies of world policy. The collapse of the European continental empires, ideological separation of the world, two world wars, competition of authoritarianism and liberalism, crisis and fall of the socialist regimes all contributed to the revision of theoretical approaches in international relations studies. The collapse of the Soviet Union strengthened the illusion of the end of history and the triumph of universal values of liberalism, human rights and freedoms. The nationalistic, religious and ethnic conflicts of the 1990s and 2010s destroyed the hopes and optimism of liberals. The methodological and theoretical transformations of the humanities in the second half of the 20th century led to the erosion of traditional forms of knowledge about world policy, and the categories of 'discourse,' 'imagination' and 'invention' became universal for their analysis. The author analyses current international processes in the context of political imagination. The current statuses of the US and Russia are analysed as prescribed and imagined. World politics is imagined in terms of discourse. The dominance of Western centrism in the political, formal languages of the contemporary superpowers promotes the emergence of new actors which were earlier ignored. The process of the imagination and invention of the modern world is incomplete, and the numbers of the world's leading actors are still unstable.

The article considers the reconstruction of the linguistic image of the Russian capital (Moscow) and its inhabitants (mainly in subdialects and the colloquial language). This image is studied with reference to the data of foreign languages and dialects, mainly, Slavic (especially East Slavic) languages as well as Romance and Germanic, Turkic and Finno-Ugric. The linguistic image is based on the analysis of words derived from the name of the Russian capital as a result of semantic derivation, as well as set expressions with such words (e.g. Russian dialectal moskvichka for 'milksop, lover of soft jobs', namoskalit'sya for 'learn to cheat', Ukrainian colloquial moskal'ske kaparstvo for 'Moscow (Russian) slapdash, disorder', Polish dialectal moskal for 'cabbage soup', English Muscovy lantern for 'lantern made with Muscovy glass', Swedish Moscovit for 'coat or raincoat with a Russian cut worn in the 1800'). The authors take into account the fact that in foreign languages, derivatives of the toponym in question do not only reflect the idea of Moscow, but, largely, of Russia as a whole. The article is the second part of a two-part sequence of articles on the topic. It studies the popular idea of the inhabitant of Moscow, the material and spiritual culture of the capital, as well as the economic and political aspects of its image. The analysis enables the authors to reveal the motivation of the words and idioms formed from the name of the capital. Additionally, the authors compare the national Russian and non-Russian perception of Moscow and its inhabitants. It is argued that, e.g., the national image of the Muscovite has a positive concept while the perception of the inhabitant of Moscow by foreigners is negative and is explained by its connection to the perception of Russians as occupant soldiers. ; В статье осуществляется реконструкция языкового образа столицы России (Москвы) и ее жителей, представленного в русском языке (преимущественно в говорах и просторечии). Этот образ изучается на фоне данных иностранных языков и диалектов, главным образом славянских (особенно восточнославянских), а также романо-германских, тюркских, финно-угорских. Языковой образ строится на основе анализа слов, образованных от названия российской столицы в результате семантической деривации, а также устойчивых сочетаний с участием таких слов (например, рус. диал. москвичка 'неженка, любительница «чистой» работы', намоскáлиться 'научиться плутовать', укр. простореч. москальске капарство 'московская (русская) халтура, беспорядок', польск. диал. moskal 'суп из капусты', англ. Muscovy lantern 'фонарь, в отделке которого использовано «московское стекло»', швед. Moscovit 'пальто, плащ русского фасона, который носили в 1800-е гг.'). Авторы учитывают, что в иностранных языках дериваты от изучаемого топонима нередко выражают представления не собственно о Москве, а о России в целом. Настоящая статья является второй в цикле из двух статей на эту тему. В ней изучаются народные представления о жителе Москвы, о материальной и духовной культуре столицы, а также об экономическом и политическом аспектах ее образа. В ходе анализа выявляются мотивировки слов и фразеологизмов, образованных от названия столицы. Осуществляется сопоставление «внутрироссийского» и «зарубежного» восприятия Москвы и ее жителя. Так, отмечается, что «внутренний» образ москвича имеет в целом положительную оценку, в то время как «внешний» образ жителя Москвы = русского окрашен в негативные тона и определяется восприятием русских как солдат-захватчиков.

International audience ; Formation of foreign policy of each country is a difficult process with impact of different factors. The article touches upon key processes forming foreign policy of the Republic of Armenia. Interests of regional and global actors in Armenia and foreign policy priorities are analyzed. Concluding it is mentioned that though further enhancement of military, political and economic relations with Russia Armenia will look for new opportunities with the West especially in the humanitarian and economic spheres. ; Формирование внешней политика каждый страны сложный процесс на который влияют многочисленные факторы. В статье представлены ключевые процессы, обуславливающие внеюнюю политику РА. Анализируется интересы региональных и глобальных игроков в Армении и внешнеполитические приоритеты РА. Делается вывод, что несмотря на дальнейшее углубление военно-политических и экономических связей с Россией, Армения продолжит искать форматы взаимодействия с Западом, в первую очередь в гуманитарной и экономической сфере.

'Comparative Politics': On the Way to International Citation Databases ; «Сравнительная политика»: на пути к международным реферативным базам

Представлено аналіз мови політики та англомовного політичного дискурсу як взаємозалежних категорій. ; Представлен анализ языка политики, а также англоязычного политическогодискурса как взаимозависимых категорий. ; The artıcle presents the analysis of the political language and english political discourse as interdepended categories.