Suchergebnisse

The purpose of this article is to study the features of the content of the section «Modern political map of the world» in the modern school curriculum in geography in the PMR, as well as a comparative assessment of the content of school General education programs under the section «Political map of the world», operating in the PMR at the turn of XX-XXI centuries.The main material. Political map – a dynamic spatial system, actively changing under the infl uence of events taking place in the world, which is refl ected in school curricula and textbooks on geography. The content of school curricula of the Soviet period directly depended on the policy and ideology of the time. They provided for the study of documents of the party and the Government on major issues and trends of world development.The content of the section «Political map of the world» in the school programs of Transnistria since the 1990s required updating due to socio - economic and political events of that time.The article presents a comparative analysis of the content of school General education programs under the section «Political map of the world», operating on the territory of PMR at the border of XX-XXI centuries. For comparison, some school programs in geography are taken 1981, 1993, 1998, 2000, 2006, 2016 years.The most significant changes in the content of the theme «Political map of the world» happened at the turn of XX–XXI centuries. The geography pilot program for the 1993 secondary school was developed on the basis of the political and socio–economic events that took place at that time in connection with the collapse of the USSR.Each state that was part of the Union, faced with the problem of further development of education, and had to adapt to new realities. The team of authors of the program initially created an experimental program on geography, taking into account the socio-economic and political situation characteristic of our state in the 90s. For the fi rst time, the authors of the program abandoned the division of countries and regions by political and socio-economic system. The study of the political map and administrative - territorial structure of the countries of the modern world is based on the offi cial classifi cation developed by the UN.The following important questions are suggested for study:– subject and objectives of the study of political geography;– introduced a new concept of «political-territorial organization of society», with its main elements - sovereign States and dependent territories;– the main stages of the formation of the political map of the world and individual regions;– administrative and territorial structure;– typology of countries by administrative-territorial structure, geographical location.It should be emphasized that the program introduces the most important concepts of socio – economic and political geography – «political and geographical position» and «economic and geographical position».Valuable in the program of 1993 is the section «Applications» containing plans-characteristics of economic and geographicalobjects that are convenient to use in their study.Further, in all subsequent school programs in 1998, 2000, 2006, 2016, the section «Modern political map of the world» in its content has changed little.Conclusions. The analysis confi rms that the most signifi cant changes in the content of the theme «Political map of the world» happened at the turn of XX–XXI centuries.It can be concluded that the content and structure of school programs in geography, and in particular sections related to the study of political geography, is a refl ection of the situation in the world community, national policy and ideology, processes covering the educational space of Russia and CIS countries. ; Целью данной статьи является изучение особенностей содержания раздела «Современная политическая карта мира» в действующей школьной программе по географии в ПМР, а также сравнительная оценка содержания школьных общеобразовательных программ по разделу «Политическая карта мира» в Приднестровье на рубеже XX-XXI вв.Основной материал. Политическая карта - это динамичная пространственная система, активно меняющаяся под влиянием происходящих в мире событий, что находит отражение в школьных программах и учебниках по географии. Содержание школьных программ советского периода напрямую зависело от политики и идеологии того времени. Они предусматривали изучение документов партии и правительства по основным вопросам и тенденциям мирового развития.Содержание раздела «Политическая карта мира» в школьных программах ПМР с 1990-х годов требовало обновления в связи с социально-экономическими и политическими событиями того времени.В статье представлен сравнительный анализ содержания школьных общеобразовательных программ по разделу «Политическая карта мира», действовавших на территории Приднестровья на рубеже XX-XXI вв. Для сравнения взяты школьные программы по географии 1981, 1993, 1998, 2000, 2006, 2016 годов. Наиболее значительные изменения в содержании темы «Политическая карта мира» произошли на рубеже XX–XXI вв. Пилотная программа по географии для средней школы 1993 года была разработана на основе политических и социально–экономических событий, имевших место в то время в связи с распадом СССР.Каждое государство, входившее в Союз, сталкивалось с проблемой дальнейшего развития образования, и приходилось приспосабливаться к новым реалиям. Коллектив авторов программы изначально создал экспериментальную программу по географии с учётом социально-экономической и политической ситуации, характерной для нашего государства в 1990-е гг. Впервые авторы программы отказались от деления стран и регионов по политической и социально-экономической системе. Изучение политической карты и административно-территориального устройства стран современного мира основано на официальной классификации, разработанной ООН.Для изучения предлагаются следующие важные вопросы:– предмет и задачи изучения политической географии;– введено новое понятие «политико-территориальная организация общества» с его основными элементами - суверенными государствами и зависимыми территориями;– основные этапы формирования политической карты мира и отдельных регионов;– административно-территориальное устройство;– типология стран по административно-территориальному устройству, географическому положению.Следует подчеркнуть, что программа вводит важнейшие понятия социально–экономической и политической географии – «политико-географическое положение» и «экономико-географическое положение».Ценным в программе 1993 года является раздел «Приложения», содержащий планы-характеристики экономико-географических объектов, которые удобно использовать при их изучении.Далее, во всех последующих школьных программах 1998, 2000, 2006, 2016 гг., раздел «Современная политическая карта мира» по своему содержанию мало изменился.Выводы. Проведённый анализ подтверждает, что наиболее существенные изменения в содержании темы «Политическая карта мира» произошли на рубеже XX–XXI вв.Можно заключить, что содержание и структура школьных программ по географии, в частности разделов, касающихся изучения политической географии, является отражением ситуации в мировом сообществе, национальной политики и идеологии, процессов, охватывающих образовательное пространство России и стран СНГ. ; Метою даної статті є вивчення особливостей змісту розділу «Сучасна політична карта світу» у чинній шкільній програмі з географії у ПМР, а також порівняльна оцінка змісту шкільних загальноосвітніх програм у розділі «Політична карта світу» у Придністров'ї на рубежі XX-XXI ст.Основний матеріал. Політична карта - це динамічна просторова система, яка активно змінюється під впливом подій, що відбуваються у світі. Це знаходить відображення у шкільних програмах і підручниках з географії. Зміст шкільних програм радянського періоду безпосередньо залежав від політики та ідеології того часу. Вони передбачали вивчення документів партії та уряду з основних питань і тенденцій світового розвитку.Зміст розділу «Політична карта світу» в шкільних програмах ПМР з 1990-х років вимагав оновлення у зв'язку із соціально-економічними та політичними подіями того часу.У статті подано порівняльний аналіз змісту шкільних загальноосвітніх програм щодо розділу «Політична карта світу», які діяли на території Придністров'я на рубежі XX-XXI ст. Для порівняння взято шкільні програми з географії 1981, 1993, 1998, 2000, 2006, 2016 років.Найбільш значні зміни в змісті теми «Політична карта світу» відбулися на рубежі XX–XXI ст. Пілотна програма з географії для середньої школи 1993 року була розроблена на основі політичних і соціально-економічних подій, що мали місце в той час у зв'язку з розпадом СРСР.Кожна держава, що входила в Союз, стикалася з проблемою подальшого розвитку освіти, і доводилося пристосовуватися до нових реалій. Колектив авторів програми спочатку створив експериментальну програму з географії з урахуванням соціально-економічної і політичної ситуації, характерної для нашої держави в 1990-ті рр. Уперше автори програми відмовилися від поділу країн і регіонів за політичною та соціально-економічною системою. Вивчення політичної карти та адміністративно-територіального устрою країн сучасного світу засноване на офіційній класифікації, розробленої ООН.Для вивчення пропонуються такі важливі питання:– предмет і завдання вивчення політичної географії;– введено нове поняття «політико-територіальна організація суспільства» з його основними елементами - суверенними державами і залежними територіями;– основні етапи формування політичної карти світу та окремих регіонів;– адміністративно-територіальний устрій;– типологія країн за адміністративно-територіальним устроєм, географічним положенням.Слід підкреслити, що програма вводить найважливіші поняття соціально-економічної і політичної географії – «політико-географічне положення» і «економіко-географічне положення».Цінним у програмі 1993 року є розділ «Додатки», який містить плани-характеристики економіко-географічних об'єктів, що зручно використовувати при їх вивченні.Далі, у всіх наступних шкільних програмах 1998, 2000, 2006, 2016 рр., розділ «Сучасна політична карта світу» за своїм змістом мало змінився.Висновки. Проведений аналіз підтверджує, що найбільш суттєві зміни у змісті теми «Політична карта світу» відбулися на рубежі XX-XXI ст.Можна констатувати, що зміст і структура шкільних програм з географії, зокрема розділів, що стосуються вивчення політичної географії, є відображенням ситуації у світовому співтоваристві, національної політики та ідеології, процесів, що охоплюють освітній простір Росії та країн СНД.

The article describes radiation conditions in the Kaluga region 30 years after the Chernobyl NPP accident. The Chernobyl NPP accident caused radioactive contamination of nine Kaluga region territories: Duminichsky, Zhizdrinsky, Kuibyshevsky, Kirovsky, Kozelsky, Ludinovsky, Meshchovsky, Ulyanovsky and Hvastovichsky districts. Radioactive fallout was the strongest in three southern districts: Zhizdrinsky, Ulyanovsky and Hvastovichsky, over there cesium-137 contamination density is from 1 to 15Ci/km. According to the Russian Federation Government Order in 2015 there are 300 settlements (S) in the radioactive contamination zone, including 14 settlements with caesium-137 soil contamination density from 5 to 15 Ci/ km2 and 286 settlements with the contamination density ranging from 1 to 5 Ci/km2. In the first years after the Chernobyl NPP accident in Kaluga region territories, contaminated with caesium-137, there were introduced restrictive land usage, were carried out agrochemical activities (ploughing, mineral fertilizer dressing), there was toughened laboratory radiation control over the main doze-forming foodstuff. All these measures facilitated considerable decrease of caesium-137 content in local agricultural produce. Proceeding from the achieved result, in 2002 there took place the transition to more tough requirements SanPiN 2.3.2.1078-01. Analysis of investigated samples from Zhizdrinsky, Ulyanovsky and Hvastovichsky districts demonstrated that since 2005 meat samples didn't exceed the standard values, same for milk samples since 2007. Till the present time, the use of wild-growing mushrooms, berries and wild animals meat involves radiation issues. It was demonstrated that average specific activity of caesium-137 in milk samples keeps decreasing year after year. Long after the Chernobyl NPP accident, the main products forming internal irradiation doses in population are the wild-growing mushrooms and berries. Population average annual effective doses, caused90by Chernobyl fallouts, do not exceed 1 mSv/year. In 2014 AAEDmaximum calculated value for adultpopulation of 0,91 mSv was established in the following settlements:, Martynki village(Ulyanovsky district) and Lovatyanka village (Hvastovichsky district). The doses, accumulated in the period after the accident, are generally not high. According to calculations numerical value of forecasted accumulated doses varies from 0,23 to 21 mSv. Maximum calculated values of 21 mSv are established in Hvastovichsky district (Lovatyanka village) and Ulyanovsky district (Martynki village). Between 1986 and 2005, the effective irradiation doses did not exceed 29 mSv. Hence, in 70 years after the Chernobyl NPP accident standard value of 70 mSv will not be exceeded in the Kaluga region settlements. After 30 years, the main cause of population internal exposure is consumption of products from private subsidiary farms and especially of wild-growing products. There was conducted radiation monitoring of local agricultural foodstuff produce and of products from the forest. It demonstrated that caesium-137 average specific activity in samples of milk from private subsidiary farms in settlements of Zhizdrinsky, Ulyanovsky and Hvastovichsky districts decreased several-fold. It is between 20,0 Bq/l in 2007 and 1,7 Bq/l in 2015. In 2015, maximum levels of caesium-137 contamination in milk was 3,1% of the standard value, in potatoes - 4,7%, in meat - 4,4%.Average specific activity of caesium-137 in forest mushrooms samples from Zhizdrinsky, Ulyanovsky and Hvastovichsky districts doesn't decline. Peaks of average caesium-137 activity were observed in 2012, 2013 and 2014; they depend on mushrooms abundance, species, dry summer weather and locations of sampling in the forest. In 2015 in three southern districts, the maximum content of caesium-137 in mushrooms exceeded the permissible level (500 Bq/kg) 4,5-fold; about 2% of the samples do not correspond to it. The maximum contamination of berries with caesium-137 also exceeds the permissible level (160 Bq/kg) nearly 5-fold, and about 43% of samples don't correspond to it. Obtained results have demonstrated that long after the Chernobyl NPP accident (30 years) the main part of population internal exposure is caused by consumption of wild- growing mushrooms and berries. In the recent years, milk consumption does not play a considerable role in forming of internal dose any more. Conclusion: in 30 years since Chernobyl NPP accident in the Kaluga region radiation and environment conditions have considerably improved on the territories with radionuclides contamination. However, problems remain. The major task for mitigation of the Chernobyl NPP accident consequences is comprehensive radiation, social and economic rehabilitation of the contaminated territories. ; В статье рассматриваются радиационная обстановка на территории Калужской области спустя 30 лет после аварии на Чернобыльской АЭС. В результате аварии на Чернобыльской АЭС радиоактивному загрязнению подверглись 9 районов Калужской области - Думиничский, Жиздринский, Куйбышевский, Кировский, Козельский, Людиновский, Мещовский, Ульяновский, Хвастовичский. От радиоактивных выпадений наиболее пострадали три южных района - Жиздринский, Ульяновский, Хвастовичский с плотностью загрязнения цезием-137 от 1 до 15 Ки/км2. Постановлением правительства Российской Федерации 2015 г. в зону радиоактивного загрязнения входят 300 населенных пунктов (НП), из которых 14 населенных пунктов с плотностью загрязнения почвы цезием-137 от 5 до 15 Ки/км2 и 286 населенных пунктов от 1 до 5 Ки/км2. В первые годы после аварии на Чернобыльской АЭС на всех загрязненных цезием-137 территориях Калужской области были введены ограничительные меры по землепользованию, проводились агрохимические мероприятия (вспашка, внесение минеральных удобрений), ужесточен лабораторный радиационный контроль за основными дозообразующими продуктами питания, что привело к значительному снижению содержания цезия-137 в сельскохозяйственной продукции местного производства. Исходя из достигнутого результата, в 2002 г. осуществлен переход к более жестким требованиям СанПиН 2.3.2.1078-01. Анализ исследованных проб в Жиздринском, Ульяновском, Хвастовичском районах показал, что, начиная с 2005 г., пробы мяса, а с 2007 г. - пробы молока местного производства выше нормативных значений уже не регистрировались. До настоящего времени неблагоприятная радиационная обстановка складывается с использованием дикорастущих грибов, ягод и мяса диких животных. Показано, что средняя удельная активность содержания цезия-137 в пробах молока каждый год снижается. В отдаленный период после аварии на Чернобыльской АЭС основными продуктами, влияющими на формирование доз внутреннего облучения населения, являются дикорастущие грибы и ягоды. Средние годовые эффективные дозы населения, обусловленные чернобыльскими выпадениями, ни в одном населенном пункте не превышают 1 мЗв/год. В 2014 г. максимальное расчетное значение 90СГЭД для взрослого населения, равное 0,91 мЗв, установлено в населенных пунктах Ульяновского района, д. Мартынки и Хвастовичского района, д. Ловатянка. В целом, невелики и дозы, накопленные за весь послеаварийный период. Согласно расчетам, численное значение прогнозируемых накопленных доз варьирует от 0,23 до 21 мЗв. Максимальные расчетные значения, равные 21 мЗв, установлены в Хвастовичском районе (д. Ловатянка) и Ульяновском районе (д. Мартынки). За период 1986-2005 гг. эффективные дозы облучения не превышали 29 мЗв. Следовательно, за 70 лет после аварии на Чернобыльской АЭС нормативное значение, равное 70 мЗв, не будет превышено ни в одном населенном пункте Калужской области. Спустя 30 лет, потребление продукции из личных подсобных хозяйств и особенно дикорастущих продуктов дает основной вклад в дозу внутреннего облучения населения. Радиационный мониторинг сельскохозяйственных продуктов питания местного производства и даров леса показал, что средняя удельная активность цезия-137 в пробах молока из личных подсобных хозяйств в населенных пунктах Жиздринского, Ульяновского и Хвастовичского районов снизилась в несколько раз и составила от 20,0 в 2007 г. до 1,7 Бк/л в 2015 г. Максимальные уровни загрязнения молока цезием-137 в 2015 г. составляют 3,1%, картофеля - 4,7%, мяса - 4,4% от нормативного значения.Средняя удельная активность цезия-137 в пробах лесных грибов в населенных пунктах Жиздринского, Ульяновского, Хвастовичского районов остается без положительной динамики. Отмечаются скачки средних активностей содержания цезия-137 в 2012, 2013, 2014 гг., которые зависят от урожайности грибов, вида грибов, наличия сухого лета и территорий лесных массивов, где отбирались пробы. По данным 2015 г., в трех южных районах максимальное содержание цезия-137 в грибах в 4,5 раза превышает установленный норматив (500 Бк/кг) и около 2% проб ему не соответствуют. Максимальное загрязнение ягод цезием-137 также превышает норматив (160 Бк/кг) почти в 5 раз, не отвечают ему около 43% проб. Полученные результаты показали, что в отдаленный период после аварии на Чернобыльской АЭС (30 лет) основная доля внутреннего облучения населения обусловлена потреблением дикорастущих грибов и ягод. Употребление молока в последние годы уже не играет такой значительной роли в формировании дозы внутреннего облучения.За 30 лет с момента аварии на Чернобыльской АЭС радиационная обстановка и состояние природной среды на загрязненных радионуклидами территориях Калужской области значительно улучшилась. Однако проблемы остаются. Важнейшей задачей преодоления последствий аварии на Чернобыльской АЭС является комплексная радиационная и социально-экономическая реабилитация загрязненных территорий.

Abstract. Purpose. The purpose of this article is to give coverage to the rigid system of knowledge continuity. The article is dedicated to the priority tasks of foreign language teaching at school /college and non-philological higher educational institutions. A foreign language, according to E. I. Passov, has become a kind of productive power, and foreign language literacy – an economic category. The main purpose of foreign language teaching at school/college is to provide students with a basic sound language training in order to teach students later at a technical university to use relevant foreign literature in their specialty. It mean s that students must be taught to read, analyze and translate technical texts with different objectives (with /without a dictionary), it corresponds to the curriculum requirements in foreign languages for non-linguistic specialties. Methodology. The main objective of the methodology of the foreign language teaching is communication training. The methodological mechanism of foreign language mastering is based on reading, analysis, technical texts translation, ability to speak on the issues of future specialt y and social topics. The major methodological task of foreign language teaching at school and non-linguistic technical university is to help students in the shortest possible time to master comprehensive skills of reading, understanding and translating authentic texts in a foreign language. The urgency of foreign speech training requires the improvement of foreign language methodology taking into account the ongoing changes in the social, political, economic life of our country and abroad. Findings It is established that the ability to read a relevant literature, professional literature in order to get the necessary information, be able to translate, prepare an abstract and annotation, to conduct a simple business conversation, to make a speech and understand a foreign speech within the topics of university curricula remain extremely important aspects of the language mastering. At a technical University training, development, and improvemen t of different types of reading such as skimming, scanning, reading for full understanding is determined by the task set up while working at authentic sources. These sources include monographs, patents, scientific articles, transportation documents, different technical, business, popular science materials. Originality. Specific differences in the volume of meanings of the two languages being compared are determined. It is found out that in most cases the lack of understanding of scientific foreign texts is caused n ot only by difficult grammar rules but mainly by the lack of combinatory and polysemantic knowledge of the language being studied. Practical value. The implementation of the set purposes and tasks allows to develop and improve the language /speech knowledge of students and to acquire practical skills of translation from a foreign language into a native one; gives an opportunity to master the most typical grammatical structures and genres of technical and scientific styles of speech, frequently used types of vocabulary: basic, scientific, special, terms; to eliminate some lexical problems of translation as well as to master some strategies of reading and translation: a)reading for full and accurate understanding of the material, b) quick reading for finding specific information, c) scanning, d)reading for finding the most significant information in order to convey the meaning of the text in the form of a synopsis or an abstract (semantic cutting down of the text in the form of a synopsis translation and an abstract). ; Аннотация. Цель. Целью настоящей статьи является освещение строгой системы преемственности знаний. Статья посвящена приоритетным задачам обучения иностранному языку в средней школе / колледже и в учреждениях высшего образования нефилологического профиля. Иностранный язык, по мнению Е. И. Пассова, стал своеобразной производительной силой, а иноязычная грамотность – экономической категорией [15,с.12]. Основной целеустановкой при изучении иностранного языка в школе/колледже является обеспечение учащихся хорошей базовой языковой подготовкой для того, чтобы в техническом университете научить студентов пользоваться иноязычной литературой по профилю специальности. А это значит, что их следует учить читать, анализировать и переводить технические тексты с варьируемой целью (с/без использования словаря), что, в принципе, соответствует требованиям учебной программы по иностранным языкам для неязыковых специальностей [6, с.12]. Методика. Обучение общению является главной целью методики при изучении иностранного языка. Методический механизм усвоения иностранного языка базируется на чтении, анализе, переводе технических текстов, умении высказываться по вопросам своей будущей специальности и социально-бытовой тематике. Центральной методической задачей преподавания иностранного языка как в средней школе, так и в неязыковом вузе является помощь обучаемым в овладении ими в кратчайший срок всесторонними умениями сознательного чтения, понимания и перевода оригинальных текстов на изучаемом иностранном языке. Актуальность обучения иноязычной речи диктует необходимость совершенствования методики преподавания иностранных языков с учетом происходящих изменений в современной общественно политической и экономической жизни в стране и за рубежом. Результаты. Установлено, что чрезвычайно важным аспектом владения языком остается умение читать профильную литературу, литературу по специальности с целью получения необходимой информации, заниматься вопросами перевода, реферирования и аннотирования, вести несложную деловую беседу, делать сообщения и понимать иностранную речь на слух в пределах изученных тем программы. Обучение, развитие и совершенствование таких видов чтения в техническом университете, как ознакомительное, поисковое, просмотровое и изучающее определяется задачей, поставленной при работе с оригинальными аутентичными источниками такими как монографии, патенты, научные статьи, транспортная документация, материалы технического, делового, а также научно-популярного характера. Научная новизна. Определены специфические различия в объеме значений двух сравниваемых языков. Выявлено, что в большинстве случаев затруднения в понимании научно-технических текстов на иностранном языке вызваны не столько трудностями грамматического характера, сколько непониманием особенностей словарного состава изучаемого языка; отсутствием понимания важности проблемы многозначности слова и зависимости его значения от языкового контекста и ситуации; неумением учесть различные возможности сочетаемости слов в двух языках. Практическая значимость. Реализация намеченных целей и задач позволит развить и совершенствовать языковые/речевые знания обучаемых и приобрести практические переводческие навыки с иностранного на родной язык, обеспечит усвоение наиболее типичных грамматических явлений и структуры жанров научно-технического стиля речи, частотный слой лексики: общеупотребительной, общенаучной, специальной, терминологической, устранить некоторые лексические проблемы перевода и коммуникации, а также овладеть несколькими стратегиями чтения и перевода: а) чтение с полным и точным пониманием прочитанного текста; б) беглое чтение и нахождение конкретной информации; в) чтение текста с целью ознакомления с его содержанием; г) чтение текста, выделение в нем наиболее существенной информации и передача ее в форме реферата, аннотации (смысловое свертывание текста в форме реферативного перевода и аннотации). ; Анотація. Мета. Метою цієї статті є висвітлення суворої системи наступності знання. Стаття присвячена пріоритетним завданням навчання іноземної мови в середній школі / коледжі і в закладах вищої освіти нефілологічного профілю. Іноземна мова, на думку Е.І. Пассова, стала своєрідною продуктивною силою, а іншомовна грамотність - економічною категорією [15, с.12]. Основною целеустановкою при вивченні іноземної мови в школі / коледжі є забезпечення учнів хорошою базовою мовною підготовкою для того, щоб в технічному університеті навчити студентів користуватися іншомовної літературою за профілем спеціальності. А це означає, що їх слід вчити читати, аналізувати і переводити технічні тексти з варьируемой метою (с / без використання словника), а також вміти висловитися з питань своєї майбутньої спеціальності та соціально-побутової тематики, що, в принципі, відповідає вимогам навчальної програми з іноземних мов для немовних спеціальностей [6, с.12]. Методика. Навчання спілкуванню є головною метою методики навчання іноземним мовам. Методичний механізм засвоєння іноземної мови базується на читанні, аналізі, перекладі технічних текстів, умінні висловлюватися з питань своєї майбутньої спеціальності та соціально-побутової тематики. Центральної методичної завданням викладання іноземної мови як в середній школі, так і в немовних ВНЗ є допомога учнем в оволодінні ними в найкоротший термін всебічними вміннями свідомого читання, розуміння і перекладу оригінальних текстів на досліджуваному іноземною мовою. Актуальність навчання іноземної мови диктує необхідність вдосконалення методики викладання іноземних мов з урахуванням змін, що відбуваються в сучасній суспільно-політичного та економічнім житті в країні і за кордоном. Результати. Встановлено, що надзвичайно важливим аспектом володіння мовою залишається вміння читати профільну літературу, літературу за фахом з метою отримання необхідної інформації, займатися питаннями перекладу, реферування та анотування, вести нескладну ділову бесіду, робити повідомлення і розуміти іноземну мову на слух в межах вивчених тем програми. Навчання, розвиток і вдосконалення таких видів читання в технічному університеті, як ознайомлювальне, пошукове, переглядові та вивчає визначається завданням, поставленим при роботі з оригінальними автентичними джерелами. Це монографії, патенти, наукові статті, транспортна документація, матеріали технічного, ділового, а також науково-популярного характеру. Наукова новизна. Визначено специфічні відмінності в обсязі значень двох порівнюваних мов. Виявлено, що в більшості випадків труднощі в розумінні науково-технічних текстів на іноземній мові викликані не стільки труднощами граматичного характеру, скільки нерозумінням особливостей словникового складу мови, що вивчається; нерозумінням важливості проблеми многозначності слова і залежності його значення від мовного контексту і ситуації; невмінням врахувати різніможливості слів у двох мовах. Практична значимість. Реалізація намічених цілей і завдань дозволить розвинути і удосконалювати мовні / мовні знань учнів і набути практичних перекладацькі навички з іноземною на рідну мову, забезпечить засвоєння найбільш типових граматичних явищ і структури жанрів науково-технічного стилю мовлення, частотний шар лексики: загальновживаної, загальнонаукової, спеціальної, термінологічної, виправити деякі лексичних проблем і перекладу та комунікації, а також оволодіти кілька стратегій читання і перекладу: а) читання з повним і точним розумінням прочитаного тексту; б) побіжного прочитання і знаходження конкретній інформації; в) читання тексту з метою ознайомлення з його змістом; г) читання тексту, виділення в ньому найбільш суттєву інформації і передача ії в формі реферату, анотації (смислове згортання тексту в формі реферативного перекладу і анотації).

The article deals with the analysis of the researches of some stages in the history of the formation of the tax system of modern Ukraine: the antique period of the Greek policies on the Northern Black Sea coast (VII-I centuries BC), the period of the early Middle Ages – the times of kingdoms in Central and Eastern Europe (III-IV centuries), proto-states of the White Croats (VI-IX centuries) and the times of the Khazar Khaganate (VII-X centuries). As a result of the analysis, it has been determined that the researchers of the history of tax law of Ukraine in the majority avoid the study of tax law institutions that were present in the fiscal relations of these periods. This causes gaps in the historical and legal science regarding the study of this issue, makes it impossible to assess the effectiveness of ancient tax systems, as well as to form a complete reliable picture of the genesis of tax law in modern Ukraine. The purpose of this article is to identify unexplored issues related to the history of the formation and development of the tax system in Ukraine, to identify perspective areas of scientific research in this part of historical and legal science. ; Sergey Kuznichenko - Одесский государственный университет внутренних дел (Odessa State University of Internal Affairs, Ukraine) ; Anastasiya Boksgorn - Одесский государственный университет внутренних дел (Odessa State University of Internal Affairs, Ukraine) ; Sergey Kuznichenko: kuznichenko_s@ukr.net ; Anastasiya Boksgorn: boksgorn1996@gmail.com ; 199 ; 2 ; 216 ; «Деяния венгров» Магистра П., которого называют анонимом / перевод В.И. Матузовой, вступительная статья и комментарии М.К. Юрасова, Санкт-Петербург 2007. // «Deâniâ vengrov» Magistra P., kotorogo nazyvaût anonimom/perevod V.I. Matuzovoj, vstupitel᾽naâ Stat᾽â I kommentarii M.K. Ûrasova, Sankt-Peterburg 2007. ; Агбунов М.В., Античная лоция Черного моря, Москва 1987. // Agbunov M.B., Antičnaâ lociâ Černogo morâ, Moskva 1987. ; Артамонов М.И., История хазар. Ленинград 1962. // Artamonov M.I., Istoriâ hazar, Leningrad 1962. ; Багрянородный К., Об управлении империей [Греч.] текст, пер., коммент. / Под. ред. Г.Г. Литаврина, А.П. Новосельцева; – 2-е изд., испр, Москва 1991. // Bagrânorodnyj K., Ob upravlenii imperiej [Greč.] tekst, per., komment. / Pod. red. G.G. Litavrina, A.P. Novosel᾽ceva; – 2-e izd., ispr, Moskva 1991. ; Бибихин В.В., Введение в философию права, Москва 2005. // Bibihin V.V., Vvedenie v filosofiû prava, Moskva 2005. ; Боднар А.В. Историко-правовые основы формирования и развития государственности в Хазарском каганате в VII–X вв.: историко-правовой аспект, Санкт-Петербугр 2008. // Bodnar A.V. Istoriko-pravovye osnovy formirovaniâ i razvitiâ gosudarstvennosti v Hazarskom kaganate v VII–X vv.: istoriko-pravovoj aspekt, Sankt-Peterburg 2008. ; Брайчевський М.Ю., Вибране: у 2 т. Т. 2, Київ 2009. // Brajčevs᾽kij M.Û., Vibrane: u 2 t. T. 2, Kiïv 2009. ; Буданова В.П., Готы в эпоху Великого переселения народов, Москва 1990. // Budanova V.P., Goty v èpohu Velikogo pereseleniâ narodov, Moskva 1990. ; Гавриленко О.А., Античні держави північного Причорномор'я: біля витоків вітчизняного права (кінець VІІ ст. до н.е. перша половина VІ ст. н.е.). Харків 2006. // Gavrilenko O.A., Antičnì deržavi pìvnìčnogo Pričornomor`â: bìlâ vitokìv vìtčiznânogo prava (kìnec᾽ VII st. do n.e. perša polovina VI st. n.e.). Harkìv 2006. ; Голб Н., Прицак О., Хазарско-еврейские документы X века / Пер. с англ., Москва, Иерусалим 1997. // Golb N., Pricak O., Hazarsko-evrejskie dokumenty X veka / Per. s angl., Moskva, Ierusalim 1997. ; Готье Ю.В., Железный век в Восточной Европе, Москва, Ленинград 1930. // Got᾽e Û.V., Železnyj vek v Vostočnoj Evrope, Moskva, Leningrad 1930. ; Гумилев Л.Н., Древние тюрки, Москва, Киев 1993. // Gumilev L.N., Drevnie tûrki, Moskva, Kiev 1993. ; Гумилев Л.Н., От Руси до России, Москва 2003. // Gumilev L.N., Ot Rusi do Rossii, Moskva 2003. ; Евнампий. Продолжение истории Дексиппа // Известия древних писателей греческих о Скифии и Кавказе // собр. и изд. с рус. пер. В.В. Латышев, Т. 1, Санкт-Петербург 1890. // Evnampij, Prodolženie istorii Deksippa // Izvestiâ drevnih pisatelej grečeskih o Skifii i Kavkaze // sobr. i izd. s rus. per. V.V. Latyšev, T. 1, Sankt-Peterburg 1890. ; Економічна історія України. Історико-економічне дослідження в двох томах / Баран В.Д., Баран В.К., Бунятян К.П. та ін., Т. 1. Київ 2011. // Ekonomìčna ìstorìâ Ukraïni. Ìstoriko-ekonomìčne doslìdžennâ v dvoh tomah / Baran V.D., Baran V.K., Bunâtân K.P. ta ìn., T. 1, Kiïv 2011. ; Заходер Б.Н., Каспийский свод сведений о Восточной Европе, в 2 т., Т. 1, Москва 1962. // Zahoder B.N., Kaspijskij svod svedenij o Vostočnoj Evrope, v 2 t., T. 1, Moskva 1962. ; Заходер Б.Н., Каспийский свод сведений о Восточной Европе, в 2 т., Т. 2, Москва 1967. // Zahoder B.N., Kaspijskij svod svedenij o Vostočnojevrope, v 2 t., T. 2, Moskva 1967. ; Зінковская И.В., Королевство Эрманариха в истории Восточной Европы VI века, Воронеж 2010. // Zìnkovskaâ I.V., Korolevstvo Èrmanariha v istorii Vostočnoj Evropy VI veka, Voronež 2010. ; Ибн Хордадбех, Книга путей и стран / Пер. с арабского, коммент., исслед., указатели и карты Наили Мамедали кызы Велихановой (Велиханлы) 1986. // Ibn Hordadbeh, Kniga putej i stran / Per. s arabskogo, komment., issled., ukazateli i Kartynaili Mamedali kyzy Velihanovoj (Velihanly) 1986. ; Історія податків та оподаткування в Україні / Ф.О. Ярошенко, В.В. Павленко, В.П. Павленко; за заг. ред. А.М. Подоляки, Київ 2012. // Ìstorìâ podatkìv ta opodatkuvannâ v Ukraïnì / F.O. Ârošenko, V.V. Pavlenko, V.P. Pavlenko; za zag. red. A.M. Podolâki, Kiïv 2012. ; Кведлинбургские анналы // Немецкие анналы и хроники X–XI столетий / Перев. И.М. Дьяконова и В.В. Рыбакова, Москва 2012. // Kvedlinburgskie annaly // Nemeckie annaly i hroniki X–XI stoletij / Perev. I.M. D᾽âkonova i V.V. Rybakova, Moskva 2012. ; Ковалевский А.П., Книга Ахмеда ибн-Фадлана о его путешествии на Волгу в 921–922 гг., Харьков 1956. // Kovalevskij A.P., Kniga Ahmeda ibn-Fadlana o ego putešestvii na Volgu v 921–922 gg., Har᾽kov 1956. ; Коковцов П.К., Еврейско-хазарская переписка в Х в., Ленинград 1932. // Kokovcov P.K., Evrejsko-hazarskaâ perepiska v X v., Leningrad 1932. ; Коровкин В.В., Очерки истории государственного хозяйства, государственных финансов и налогообложения в Древнем мире, Москва 2009. // Korovkin V.V., Očerki istorii gosudarstvennogo hozâjstva, gosudarstvennyh finansov i nalogoobloženiâ v Drevnem mire, Moskva 2009. ; Кудимов А.В., Исторические этапы формирования и развития финансовых отношений в России с IX по начало XX вв. (историко-правовой аспект): автореферат 2006. // Kudimov A.V., Istoričeskie ètapy formirovaniâ i razvitiâ finansovyh otnošenij v Rossii s IX po načalo XX vv. (istoriko-pravovoj aspekt): avtoreferat 2006. ; Літопис руський (За Іпатським списком) / Переклад Леонід Махновець, Київ 1989. // Lìtopis rus᾽kij (Za Ìpats᾽kim spiskom) / Pereklad Leonìd Mahnovec᾽, Kiïv 1989. ; Магомедов М.Г., Образование Хазарского каганата, Москва 1983. // Magomedov M.G., Obrazovanie Hazarskogo kaganata, Moskva 1983. ; Мызгин К.В., Некоторые аспекты политической и экономической истории на-селения днепро-донецкой лесостепи во второй четверти I тыс. н.э. по нумизматическим данным // Germania-Sarmatia. Древности Цен-тральной и Восточной Европы эпохи римских влияний и переселения народов / Калининград 2008. // Myzgin K.V., Nekotorye aspekty političeskoj i èkonomičeskoj istorii naseleniâ dnepro-doneckoj lesostepi vo vtoroj četverti I tys. n.è. po numizmatičeskim dannym // Germania-Sarmatia. Drevnosti Central ̓noj i Vostočnoj Evropy èpohi rimskih vliânij i pereseleniâ narodov / Kaliningrad 2008. ; Нагірний М., Внесок білих хорватів у процес етногенезу Українців // Емінак: науковий щоквартальник, Т. 1 (січень-березень), №1(13), Миколаїв 2016. // Nagìrnij M., Vnesok bìlih horvatìv u proces etnogenezu Ukraïncìv // Emìnak: naukovij ŝokvartal᾽nik, T. 1 (sìčen᾽-berezen᾽), №1(13), Mikolaïv 2016. ; Новосельцев А.П., Хазарское государство и его роль в истории Восточной Европы Кавказа, Москва 1990. // Novosel᾽cev A.P., Hazarskoe gosudarstvo i ego rol᾽ v Istorii Vostočnoj Evropy i Kavkaza, Moskva 1990. ; Опря Є.А., Історичні аспекти формування та розвитку податкової системи в Україні // Університетські наукові записки, №3, Хмельницький 2005. // Oprâ Ê.A., Ìstoričnì aspekti formuvannâ ta rozvitku podatkovoï sistemi v Ukraïnì // Unìversitets᾽kì naukovì zapiski, №3, Hmel᾽nic᾽kij 2005. ; Плетнёва С.А., Хазары, Москва 1976. // Pletnëva S.A., Hazary, Moskva 1976. ; Седов В.В., Славяне. Историко-археологическое исследование, Москва 2002. // Sedov V.V., Slavâne. Istoriko-arheologičeskoe issledovanie, Moskva 2002. ; Ставерська Т.О., Іванюта О.М., Історія фінансів: навчальний посібник, Харків 2013. // Stavers᾽ka T.O., Ìvanûta O.M., Ìstorìâ fìnansìv: navčal᾽nij posìbnik, Harkìv 2013. ; Тихацова М.А., К вопросу об обмене и торговле в эпоху черняховской культуры // Краткие сообщения института археологии, Москва 1974, Вып. 38. // Tihacova M.A., K voprosu ob obmene i torgovle v èpohu černâhovskoj kul᾽tury // Kratkie soobŝeniâ institutaarheologii, Moskva 1974, Vyp. 38. ; Толкушкин А.В., История налогов в России, Москва 2001. // Tolkuškin A.V., Istoriâ nalogov v Rossii, Moskva 2001. ; Толочко П.П., Кочевые народы степей и Киевская Русь, Киев 1999. // Toločko P.P., Kočevye narody stepej i Kievskaâ Rus᾽, Kiev 1999. ; Тортика А.А., Северо-Западная Хазария в контексте истории Восточной Европы (вторая половина VII – третья четверть X вв., Xарьков 2006. // Tortika A.A., Severo-Zapadnaâ Hazariâ v kontekste istorii Vostočnoj Evropy (vtoraâ polovina VII – tret᾽â četvert᾽ X vv., Xar᾽kov 2006. ; Три еврейских путешественника XI и XII ст. / Пер. и примеч. П.В. Марголина, СПб 1881. // Tri evrejskih putešestvennika XI i XII st. / Per. i primeč. P.V. Margolina, SPb 1881. ; Уколова В.И., Поздний Рим. Пять портретов, Москва 1992. // Ukolova V.I., Pozdnij Rim. Pât᾽ portretov, Moskva 1992. ; Українська мала енциклопедія: 16 кн.: у 8 т. / проф. Є. Онацький. Буенос-Айрес 1963. // Ukraïns᾽ka mala enciklopedìâ: 16 kn.: u 8 t. / prof. Ê. Onac᾽kij. Buenos-Ajres 1963. ; Фрадинський О., Машко А., Еволюція надзвичайного оподаткування: від давньогрецької ейсфори до вітчизняного військового збору // Світ фінансів. Вип. 3, Тернопіль 2016. // Fradins᾽kij O., Maško A., Evolûcìâ nadzvičajnogo opodatkuvannâ: vìd davn᾽ogrec᾽koï ejsfori do vìtčiznânogo vìjs᾽kovogo zboru // Svìt fìnansìv. Vip. 3, Ternopìl᾽ 2016. ; Хозарський каганат // Енциклопедія історії України: у 10 т., Т. 10, Київ 2013. // Hozars᾽kij kaganat // Enciklopedìâ ìstorìï Ukraïni: u 10 t., T. 10, Kiïv 2013. ; Цимбал П.В., Податки, податкова система України, податкова злочинність: історія, теорія, практика, Ірпінь 2007. // Cimbal P.V., Podatki, podatkova sistema Ukraïni, podatkova zločinnìst᾽: ìstorìâ, teorìâ, praktika, Ìrpìn ᾽2007. ; Czegledy K., Khazar Raids in Transcaucasia in A D 762–764, "Acta Onentaha Acad Scient Hungaricae" 1960. ; Dunlop D. M., The History of the Jewish Khazars, Princeton 1954. ; Gluhak A., Porijeklo imena Hrvat, Zagreb 1990. ; Golb N., Pritsak O., Khazarian Hebrew documents of the tenth century, Ithaca 1982. ; Hansen T., Die gotische Bibel, ed. W. Streitberg, Hejdelberg 1965. ; Hudud al-Alam, The regions of the world a Persian geography, 372 A.H.-982 A.D., trans. V. Minorsky, Cambridge 1982. ; Ludwig D., Struktur und Gesellschaft des Chasaren-Reiches im Licht der schriftlichen Quellen. Masch. Diss, Münster 1982. ; Mesudî. Murûc ez-Zeheb (Altın Bozkırlar), ed. D.A. Batur, İstanbul 2004. ; Saxo Grammaticus, Dänischen Geschichte, Bd.VIII, B. 1990. ; Szymański W., Dąbrowska E., Awarzy, Węgrzy, Wrocław 1979. ; Zosimus, New history, ed. R, Ridley, Canberra 1984. ; 19

Objective − to present the experience with providing specialized medical care during mass hospitalization of victims of an industrial accident at the Listvyazhnaya mine in conditions of limited capacity of medical institutions due to the next wave of the COVID-19 pandemic.Materials and methods. November 25, 2021 at 8:30 local time at the Listvyazhnaya mine (Belovo, Kemerovo region) at a depth of 250 meters in the ventilation drift No. 823, there was an explosion of mine gases and smoke in all underground workings of the mine for 40 km. At 09:00, a message about the industrial accident was received by the unified dispatching service of the Ministry of Emergency Situations (MES). Brigades of the militarized mountain rescue unit (VGSCh) and employees of the nearest ambulance service in Belovo immediately left for the accident site.Of the 285 employees of the mine, 197 miners came to the surface on their own, of which 12 victims with mild to moderate carbon monoxide poisoning were taken to the Belovo City Hospital No. 8, a level II trauma center 10 km from the mine; 39 victims needed help from the VGSCh staff. Within 72 hours from the moment of the accident, 35 victims with the main diagnosis "Carbon monoxide poisoning" were evacuated to the Kuzbass Clinical Center for Miners' Health named after the Holy Great Martyr Barbara (Leninsk-Kuznetsky, level I trauma center, 30 km from the mine); 11 victims with the same diagnosis were taken to the acute poisoning department of the Kuzbass Clinical Emergency Hospital named after. M. A. Podgorbunsky (Kemerovo, level I trauma center, 110 km from the mine).Demographic data (age), circumstances and mechanism of injury, organizational features of receiving and providing assistance to victims, heart rate (HR), systolic blood pressure (SBP), level of consciousness and severity of injuries (Glasgow coma scale (GCS), Injury Severity Scale (ISS), Abbreviated Injury Scale (AIS)) and the severity of carbon monoxide poisoning (CO) were analyzed.Analysis of the acid-base state and blood gases with the measurement of the levels of carboxyhemoglobin (COHb) and methemoglobin (MetHb) in whole venous blood was performed on a critical state analyzer "Cobas 221 S" (Roche Diagnostics, Germany).Statistical processing of the obtained data was carried out using the software package for processing statistical data of social sciences version 21 "IBM SPSS Statistics" (Statistical Product and Service Solutions − SPSS). Qualitative features are presented as absolute and relative (%) values. Quantitative variables are presented as arithmetic means (M) and the standard deviation of arithmetic means (SD), as Me (LQ–UQ), where Me is the median, (LQ–UQ) is the interquartile range (IQR) (LQ − 23 %, UQ − 75 % of the quartile).Results. Despite the difficult situation due to the re-profiling of 80 beds for the treatment of patients with the new coronovirus infection, at the time of the mass admission of victims from the internal reserves of Kuzbass Clinical Center of Miners' Health Protection named after The Holy Great Martyr Barbara, Leninsk-Kuznetsky, 10 beds were prepared in the intensive care unit (ICU), 40 beds in the departments of traumatology, surgery and neurosurgery. Additionally, 40 employees of the clinic were involved: 4 traumatologists, 3 surgeons, 3 anesthesiologist-resuscitators, neurologist, otolaryngologist, therapist, radiologist, functional diagnostics doctor, nurses of the operating unit and anesthetists, nurses.On the basis of Kuzbass Clinical Center of Miners' Health Protection named after The Holy Great Martyr Barbara, 30 victims were provided with medical care in accordance with previously developed protocols. Within 1 hour after the accident, 4 victims in serious condition were taken to the medical center and hospitalized to the intensive care unit. After 2-3 hours, another 26 people were delivered with barotrauma, carbon monoxide poisoning of moderate severity, bruises, abrasions of soft tissues. 26 % of the victims had lacerations of the head, trunk and limbs. The severity of the injury according to ISS was: M (SD) 6.2 (2) points. The severity of the condition of the victims was due to carbon monoxide poisoning. COHb levels within 0-3 % were recorded in 23.3 % of victims, within 4-10 % − in 63.3 % of victims, and a high level ≥ 11 % − in 13.4 % of victims. This made it possible to objectively assess the condition of the victims, clarify the diagnosis and conduct adequate treatment. The duration of non-invasive ventilation was Me (IQR) 1.4 (0.4-2.2) hours, the length of stay in the ICU Me (IQR) − 2.6 (0.5-2.6) hours, the duration of hospitalization in the clinic Me (IQR) − 6 (3.1-7.2) bed days.On the afternoon of November 25, 2021, 49 miners remained in the mine, as well as 6 mine rescuers, who did not return from search and rescue operations from a remote part of the mine. One victim was saved: he came to the surface on his own in more than 12 hours. The victim has poisoning and hypothermia of moderate severity. Despite the developed complication and acute renal failure due to reperfusion syndrome, this patient managed to be helped: like everyone else, he was discharged from the hospital with recovery.51 people died in the mine, including 5 people from the mine rescue team. The main reason is carbon monoxide poisoning.Conclusion. With a mass admission of victims, when there is a shortage of medical personnel involved in the provision of assistance, the issues of medical triage of victims, the targeted use of internal reserves and the potential of medical institutions to ensure the continuity of specialized medical care in the general health care system come to the fore.The unity of standards of diagnostics and treatment at all stages becomes the leading principle, which makes it possible to ensure the principle of continuity. In case of mass carbon monoxide poisoning, in order to assess the severity of the damage to the victims, it is necessary to correctly assess the acid-base state of the blood. The results of pulse oximetry in this situation, as a rule, are uninformative, they do not reflect the total oxygen content in the blood, which is accompanied by subsequent tissue hypoxia.It is necessary to improve the development of organizational technologies, operational management and personnel management, integrative management of forces and means in the context of ongoing innovative activities of medical institutions in the region. ; Цель работы — представить опыт оказания специализированной медицинской помощи при массовой госпитализации пострадавших в результате техногенной аварии на шахте «Листвяжная» в условиях ограниченных возможностей лечебных учреждений из-за очередной волны пандемии COVID-19.Материал и методы. 25 ноября 2021 года в 8 часов 30 минут по местному времени на шахте «Листвяжная» (г. Белово, Кемеровская область) на глубине 250 метров в вентиляционном штреке № 823 произошел взрыв шахтовых газов и задымление по всем подземным выработкам шахты на протяжении 40 км. В 09:00 сообщение о техногенной аварии поступило в единую диспетчерскую службу министерства по чрезвычайным ситуациям (МЧС). На место аварии сразу же выехали бригады военизированной горноспасательной части (ВГСЧ) и сотрудники ближайшей службы скорой помощи г. Белово.Из 285 сотрудников шахты на поверхность самостоятельно вышли 197 горняков, из них 12 пострадавших с отравлением угарным газом легкой и средней степени тяжести были доставлены в Беловскую городскую больницу № 8, травмоцентр II уровня в 10 км от шахты; 39 пострадавшим понадобилась помощь сотрудников ВГСЧ. В течение 72 часов с момента аварии 35 пострадавших с основным диагнозом «Отравление угарным газом» были эвакуированы в Кузбасский клинический центр охраны здоровья шахтеров имени святой великомученицы Варвары (ГБУЗ ККЦОЗШ, г. Ленинск-Кузнецкий, травмоцентр I уровня в 30 км от шахты); 11 пострадавших с аналогичным диагнозом были доставлены в отделение острых отравлений Кузбасской клинической больницы скорой медицинской помощи им. М. А. Подгорбунского (г. Кемерово, травмоцентр I уровня в 110 км от шахты).Анализировались демографические данные (возраст), обстоятельства и механизм травмы, организационные особенности приема и оказания помощи пострадавшим, частота сердечных сокращений (ЧСС), систолическое артериальное давление (САД), уровень сознания и тяжести полученных травм (шкала ком Глазго — GCS, шкала тяжести травмы — ISS, сокращенная шкала травмы — AIS) и степень тяжести отравления угарным газом (СО).Анализ кислотно-основного состояния и газов крови с измерением уровней карбоксигемоглобина (СOHb) и метгемоглобина (MetHb) в цельной венозной крови проводили на анализаторе критических состояний «Cobas 221 S» (Roche Diagnostics, Германия).Статистическую обработку полученных данных проводили с использованием пакета программ обработки статистических данных общественных наук версии 21 «IBM SPSS Statiatics» (Statistical Product and Service Solutions — SPSS). Качественные признаки представлены в виде абсолютных и относительных (%) значений. Количественные переменные представлены в виде средних арифметических величин (М) и квадратичного отклонения средних арифметических величин (SD), в виде Me (LQ–UQ), где ME — медиана, (LQ–UQ) — интерквартильный разброс (IQR) (LQ — 23%, UQ — 75% квартили). Результаты. Несмотря на сложную обстановку в связи с перепрофилированием 80 коек для лечения пациентов с новой короновирусной инфекцией, на момент массового поступления пострадавших из внутренних резервов ГБУЗ ККЦОЗШ были подготовлены 10 коек в отделении реанимации и интенсивной терапии (ОРИТ), 40 коек в отделениях травматологии, хирургии и нейрохирургии. Дополнительно были привлечены 40 сотрудников клиники: 4 травматолога, 3 хирурга, 3 анестезиолога-реаниматолога, невролог, ЛОР-врач, терапевт, врач рентгенолог, врач функциональной диагностики, медицинские сестры операционного блока и анестезисты, санитарки.На базе ГБУЗ ККЦОЗШ 30 пострадавшим была оказана медицинская помощь в соответствии с ранее разработанными протоколами. В течение 1 часа после аварии 4 пострадавших в тяжелом состоянии были доставлены в центр и госпитализированы в ОРИТ. Через 2–3 часа были доставлены еще 26 человек с баротравмой, отравлением угарным газом средней степени тяжести, ушибами, ссадинами мягких тканей. У 26 % пострадавших были рвано-ушибенные раны головы, туловища, конечностей. Тяжесть травмы по ISS составила: М (SD) 6,2 (2) балла. Тяжесть состояния пострадавших была обусловлена отравлением угарным газом. Уровень СOHb в пределах 0–3 % регистрировали у 23,3 % пострадавших, в пределах 4–10% — у 63,3 % пострадавших и высокий уровень ≥ 11 % – у 13,4 % пострадавших. Это позволило объективно оценить состояние пострадавших, уточнить диагноз и проводить адекватное лечение. Длительность неинвазивной вентиляции легких составила Me (IQR) 1,4 (0,4–2,2) часа, продолжительность пребывания в ОРИТ Me (IQR) 2,6 (0,5–2,6) часа, сроки госпитализации в клинике Me (IQR) 6 (3,1–7,2) койко-дней.Во второй половине дня 25 ноября 2021 г. в шахте оставались 49 шахтеров и 6 горноспасателей, которые не вернулись с поисково-спасательных работ из отдаленной части шахты. Одного пострадавшего удалось спасти: он вышел самостоятельно на поверхность более чем через 12 часов. У пострадавшего отравление и переохлаждение средней степени тяжести. Несмотря на развившееся осложнение, острую почечную недостаточность вследствие реперфузионного синдрома, этому больному удалось помочь: как и все остальные, он был выписан из стационара с выздоровлением.В шахте погиб 51 человек, в том числе 5 — из группы горноспасателей. Основная причина — отравление угарным газом.Заключение. При массовом поступлении пострадавших, когда наблюдается дефицит медицинского персонала, участвующего в оказании помощи, на первое место выступают вопросы медицинской сортировки пострадавших, целенаправленного использования внутренних резервов и потенциала лечебных учреждений для обеспечения непрерывности специализированной медицинской помощи в общей системе здравоохранения.Ведущим принципом становится единство стандартов диагностики, лечения на всех этапах, что позволяет обеспечить принцип преемственности. При массовом отравлении угарным газом для оценки степени тяжести поражения пострадавших необходимо обязательно правильно оценивать кислотно-основное состояние крови. Результаты пульсоксиметрии в данной ситуации, как правило, являются малоинформативными, они не отражают общего содержания кислорода в крови, что сопровождается последующей тканевой гипоксией.Необходимо совершенствовать разработку организационных технологий, оперативного управления и кадрового менеджмента, интегративного управления силами и средствами в условиях проводимой инновационной деятельности медицинских учреждений области.

Objective: to study the clinical and epidemiological features of pertussis in children at incomplete coverage of the population with routine immunization.Materials and Methods. To achieve this goal, we have evaluated the epidemiological situation of pertussis and studied the features of the clinical course of the disease in 296 children aged from 1 month to 14 years (data from the annual reports for the period of 1987–2012). Additional research methods included: complete blood count, chest X-ray examination, enzyme immunoassay, polymerase chain reaction and bacteriological method. Evaluation of immune status was based on a comprehensive study of indicators of the overall reactive potential of the body by studying the qualitative and quantitative characteristics of hemograms. Statistical analysis was performed using analysis software package Microsoft Excel 2003.Results. In the Donetsk region, as in whole in Ukraine, there was a tendency to reduce the incidence of pertussis (12.4–1.5 per 100 thousand population), with periodic ups and downs every 2–3 years. In 2011, there was another rise in the incidence of pertussis infection: incidence exceeded the previous year level by 3 times and national figure — by 1.5 times (2.9 per 100 thousand population). Increased incidence was observed in every second administrative territory; in some of them it increased by 10–18 times compared to last year. Epidemic worsening was determined on a background of incomplete coverage with routine immunization of the population due to the insufficient supply of vaccines in Donetsk region in the last 3 years — 77 % (2009), 51 % (2010) and 56 % (2011). Age groups which are most at-risk for pertussis, as before, are infants (132.1 per 100 thousand population) who were not subject to vaccination by age or have not received the full course of vaccination, as well as at-risk children aged 5–9 years (46.8 per 100 thousand population), adolescents (1.42 per 100 thousand population).Change in the epidemic situation has had an impact on the nature of the clinical course of pertussis: the number of severe forms increased — unvaccinated children accounted for 84.0 %, and symptomatic forms of the disease were registered (in the foci of infection 85–92 %).Conclusions. Stabilization of the epidemic situation with pertussis has been promoted by a number of preventive measures: a) the development of legislative documents to improve the surveillance system; b) monitoring of changes in serotypes of the pathogen; c) improvement of laboratory diagnosis of diseases by introducing modern methods of research; d) annual sufficient supply of regions with pertussis vaccines in accordance with the requests; e) timely and complete vaccination coverage according to the annual plan of immunization; f) professional training of primary health care practitioners. Prevention of involvement in the epidemic process of young children and schoolchildren is possible by maintaining stable high immunization coverage of children in decreed terms by using an effective vaccine, availability of affordable and informative methods of immunity evaluation, as well as a reliable bacteriological diagnosis of pertussis. Currently, along with increased coverage of routine vaccination, surveillance of this infection is particularly important, which enables to carry out antiepidemic measures in the form of early diagnosis of pertussis in exposed children. In modern conditions, the classic symptoms of the disease still remain in vaccinated and unvaccinated children, but there are differences in the severity of pertussis in children with poor premorbid background. Diagnosis of pertussis, especially among infants, remains a challenge for practical public health. ; Цель: изучить клинико-эпидемиологические особенности коклюша у детей при неполном охвате населения плановой вакцинацией.Материалы и методы. Для достижения поставленной цели проводилась оценка эпидемиологической ситуации по коклюшу и изучение особенностей клинического течения болезни у 296 детей в возрасте от 1 мес. до 14 лет включительно (данные годовых отчетов за период 1987–2012 гг.). Дополнительные методы исследования включали: клинический анализ крови, рентгенологическое исследование органов грудной клетки, иммуноферментный анализ, полимеразную цепную реакцию и бактериологический метод. Оценка иммунного статуса проводилась на основе комплексного исследования показателей общего реактивного потенциала организма путем изучения качественно-количественной характеристики гемограмм. Статистическая обработка данных проводилась с помощью пакета анализа программы Microsoft Excel 2003.Результаты. В Донецкой области, как и в целом в Украине, наблюдалась тенденция к снижению заболеваемости коклюшем (показатель 12,4–1,5 на 100 тыс. населения) с периодическими подъемами и спадами каждые 2–3 года. В 2011 году отмечался очередной подъем заболеваемости коклюшной инфекцией: показатель заболеваемости превысил уровень предыдущего года в 3 раза и общегосударственный показатель — в 1,5 раза (2,9 на 100 тыс. населения). Увеличение заболеваемости наблюдалось на каждой второй административной территории; на некоторых из них она увеличилась в 10–18 раз по сравнению с прошлым годом. Ухудшение эпидемической ситуации определялось на фоне неполного охвата населения плановой вакцинацией в связи с недостаточным обеспечением вакцинами Донецкой области в последние 3 года — 77 % (2009), 51 % (2010) и 56 % (2011). Наиболее угрожаемой возрастной группой по коклюшу, как и раньше, остаются дети первого года жизни (показатель 132,1 на 100 тыс. населения), которые не подлежали вакцинации по возрасту или не получили полный курс вакцинации, а также дети группы риска в возрасте 5–9 лет (показатель 46,8 на 100 тыс. населения), подростки (показатель 1,42 на 100 тыс. населения).Изменение эпидемической ситуации оказало определенное влияние на характер клинического течения коклюша: увеличилось количество тяжелых форм — непривитые дети составили 84,0 %, а также регистрировались манифестные формы болезни (в очагах инфекции 85–92 %).Выводы. Стабилизации эпидемической ситуации с коклюшем способствовал ряд профилактических мероприятий: а) разработка законодательных документов по совершенствованию системы эпидемиологического надзора; б) мониторинг изменений пейзажа серотипов возбудителя; в) улучшение лабораторной диагностики заболеваний путем внедрения современных методов исследования; г) ежегодное достаточное обеспечение регионов противококлюшными вакцинами в соответствии с заявками; д) своевременный и полный охват вакцинацией согласно годовому плану иммунизации; е) профессиональная подготовка кадров первичного звена практического здравоохранения. Предупредить вовлечение в эпидемический процесс детей младшего возраста и школьников возможно путем сохранения стабильно высокого уровня охвата прививками детей в декретированные сроки при использовании эффективной вакцины, наличии доступных и информативных методов оценки иммунитета, а также при надежной бактериологической диагностике коклюша. В настоящее время наряду с увеличением охвата плановой вакцинацией приобретает особое значение надзор за данной инфекцией, что позволяет своевременно проводить противоэпидемические мероприятия в виде ранней диагностики коклюша у контактных детей. В современных условиях у привитых и непривитых против коклюша детей сохраняются классические симптомы болезни, однако выявлены различия в тяжести коклюша у детей с неблагоприятным преморбидным фоном. Диагностика коклюша, особенно у детей первого года жизни, остается сложной проблемой для практического здравоохранения. ; Мета: вивчити клiнiко-епiдемiологiчнi особливостi кашлюка в дiтей при неповному охопленні населення плановою вакцинацiєю.Матеріали і методи. Для досягнення поставленої мети проводилася оцінка епідеміологічної ситуації по кашлюку та вивчення особливостей клінічного перебігу хвороби у 296 дітей віком від 1 міс. до 14 років включно (дані річних звітів за період 1987–2012 рр.). Додаткові методи дослідження включали: клінічний аналіз крові, рентгенологічне дослідження органів грудної клітки, імуноферментний аналіз, полімеразну ланцюгову реакцію та бактеріологічний метод. Оцiнка імунного статусу проводилася на основі комплексного дослідження показників загального реактивного потенціалу організму шляхом вивчення якісно-кількісної характеристики гемограм. Статистична обробка даних проводилася за допомогою пакету аналізу програми Microsoft Excel 2003.Результати. У Донецькій області, як і загалом в Україні, спостерігалася тенденція до зниження захворюваності на кашлюк (показник 12,4–1,5 на 100 тис. населення) з періодичними підйомами і спадами кожні 2–3 роки. У 2011 році відзначався черговий підйом захворюваності на кашлюкову інфекцію: показник захворюваності перевищив рівень попереднього року в 3 рази і загальнодержавний показник — в 1,5 раза (2,9 на 100 тис. населення). Збільшення захворюваності спостерігалося на кожній другій адміністративній території; на окремих із них вона збільшилася в 10–18 разів у порівнянні з минулим роком. Погіршення епідемічної ситуації визначалося на тлі неповного охоплення населення плановою вакцинацією у зв'язку з недостатнім забезпеченням вакцинами Донецької області в останні 3 роки — 77 % (2009), 51 % (2010) і 56 % (2011). Найбільш загрозливою віковою групою за кашлюком, як і раніше, залишаються діти першого року життя (показник 132,1 на 100 тис. населення), які не підлягали вакцинації за віком або ж не отримали повний курс вакцинації, а також діти групи ризику у віці 5–9 років (показник 46,8 на 100 тис. населення), підлітки (показник 1,42 на 100 тис. населення).Зміна епідемічної ситуації справила певний вплив на характер клінічного перебігу кашлюка: збільшилася кількість важких форм — нещеплені діти склали 84,0 %, а також реєструвалися маніфестнi форми хвороби (в осередках інфекції 85–92 %).Висновки. Стабілізації епідемічної ситуації з кашлюку сприяв ряд профілактичних заходів: а) розробка законодавчих документів щодо удосконалення системи епідемічного нагляду; б) моніторинг змін пейзажу серотипів збудника; в) поліпшення лабораторної діагностики захворювань шляхом впровадження сучасних методів дослідження; г) щорічне достатнє забезпечення регіонів протикашлюковими вакцинами відповідно до заявок; д) своєчасне і повне охоплення вакцинацією згідно з річним планом імунізації; е) професійна підготовка кадрів первинної ланки практичної охорони здоров'я. Попередити залучення в епідемічний процес дітей молодшого віку та школярів можливо шляхом збереження стабільно високого рівня охоплення щепленнями дітей у декретовані строки при використанні ефективної вакцини, наявності доступних та інформативних методів оцінки імунітету, а також при надійній бактеріологічній діагностиці кашлюку. На даний час поряд зі збільшенням охоплення плановою вакцинацією набуває особливого значення нагляд за даною інфекцією, що дозволяє своєчасно проводити протиепідемічні заходи у вигляді ранньої діагностики кашлюку в контактних дітей. За сучасних умов у щеплених і нещеплених проти кашлюку дітей зберігаються класичні симптоми хвороби, однак виявлені відмінності в тяжкості кашлюку в дітей із несприятливим преморбідним фоном. Діагностика кашлюку, особливо в дітей першого року життя, залишається складною проблемою для практичної охорони здоров'я.

The article deals with the theoretical and source-related block of issues related to the Ottoman archaeology of the Crimea, as a special scientifi c discipline that studies the material antiquities of the Ottoman period in its history (about 1475–1783). The subject of research and the content of the term "Ottoman archaeology" and its relationship with other similar, but not identical, concepts in archaeological science are analyzed. The main stages of archaeological research of monuments of the late XV-XVIII centuries in the region are reconstructed. The paper presents an overview of the main directions of modern ottoman archaeology of the Crimea, starting from the 90s of the XX century. It is concluded that in recent decades, the greatest progress has been made in the study of the archaeology of Ottoman fortresses in the Crimea and the capital of the Crimean Khanate – the city of Bakhchisaray, as well as in the fi eld of archaeological material science, especially in relation to the structure of the ceramic complex of this time. ; В статье рассматривается теоритический и источниковедческих блок вопросов, связанный с османской археологией Крыма, как особой научной дисциплины, изучающей материальные древности османского периода в его истории (около 1475-1783 гг.). Анализируется предмет исследований и содержание термина «османская археология», его соотношение с другими близкими, но не идентичными, понятиями в археологической науке. Реконструируются основные этапы археологических исследований памятников конца XV-XVIII вв. в регионе. В работе представлен обзор основных направлений современной «османской археологии» Крыма, начиная с 90-х гг. ХХ в. Делается вывод о том, что за последние десятилетия наибольший прогресс достигнут при изучении археологии османских крепостей на территории Крыма и столицы Крымского ханства – города Бахчисарая, а также в области археологического вещеведения, особенно применительно к структуре керамического комплекса этого времени. Библиографические ссылки Адаксина С.Б., Мыц В.Л., Ушаков С.В. Некоторые итоги архитектурно−археологических исследований крепости Чембало в 2002−2011 гг. // Адаксина С.Б., Мыц В.Л., Ушаков С.В. Отчет об археологических исследованиях средневековой крепости Чембало (г. Балаклава) в 2011 г. СПб.; Симферополь: Издательство Государственного Эрмитажа, 2012. С. 58−98. Адаксина С.Б., Мыц В.Л. Отчет об археологических исследованиях средневековой крепости Чембало (г. Балаклава) в 2015 г. СПб.; Симферополь: Издательство Государственного Эрмитажа, 2016. 166 с. Адаксина С.Б., Мыц В.Л. Генуэзская крепость Чембало: этапы формирования оборонительной системы и инфраструктуры города в XIV−XV вв. // Труды Государственного Эрмитажа. Т. LXXXIX. Византия в контексте мировой культуры: материалы конференции, посвященной памяти А.В. Банк. СПб.: Издательство Государственного Эрмитажа, 2017. С. 103−139. Адаксина С.Б., Алексеенко Н.А., Гинькут Н.В., Мыц В.Л. Отчет об археологических исследованиях средневековой крепости Чембало (г. Балаклава) в 2017 г. СПб.; Симферополь: Издательство Государственного Эрмитажа, 2018. 217 с. Айбабина Е.А., Бочаров С.Г. Керамические подсвечники и светильники XV−XVIII вв. из Каффы // Херсонесский сборник. 1998. Вып. IX. С. 195−208. Акчокраклы О.Н. Новое из истории Чуфут−Кале // Известия Таврического общества истории, археологии и этнографии. 1928. Т. 2 (59). С. 158−172. Акчокраклы О.Н. Эпиграфические находки // Известия Таврического общества истории, археологии и этнографии. 1929. Т. 3 (60). С. 183−187. Алексеенко Н.А., Дьячков С.В., Неделькин Е.В., Ступко М.В. Османский гарнизон Балыклагу в начале XVI в. (по письменным источникам и археологическим данным) // Сборник материалов ХVII Международной научной конференции «Лазаревские чтения». Причерноморье: история, политика, география, культура / Под ред. О.А. Шпырко, В.В. Хапаева, А.В. Мартынкина, С.В. Ушакова, С.И. Рубцовой. Севастополь: Филиал МГУ в г. Севастополе, 2019. С. 38−40. Алядинова Д.Ю. Неглазурованная керамика позднесредневекового Судака: по материалам раскопок 2008−2010 гг. // Археологический альманах, №28. Древняя и средневековая Таврика: сборник статей, посвященный 1800−летию города Судака / отв. ред. В.В. Майко. Донецк: Донбасс, 2012. С. 247−257. Алядинова Д.Ю. Керамика османского времени из раскопок Партенита // Археологический альманах, №33. Древняя и средневековая Таврика. Сборник статей, посвященный юбилею Е.А. Паршиной / ред.−сост. И.Б. Тесленко. Киев: Видавець Олег Фiлюк, 2015. С. 451−481. Алядинова Д.Ю., Тесленко И.Б. Некоторые древности османского периода из селения Алушта // Terra Alustiana MMXI: сборник научных трудов / ред.−сост. В.Г. Рудницкая, И.Б. Тесленко. Симферополь: Антиква, 2015. С. 157−199. Алядинова Д.Ю., Тесленко И.Б., Майко В.В. Керамика из раскопок зольника османского периода в портовой части Сугдеи (по материалам исследований 2010 г.) // Археологический альманах, №33. Древняя и средневековая Таврика. Сборник статей, посвященный юбилею Е.А. Паршиной / ред.−сост. И.Б. Тесленко. Киев: Видавець Олег Фiлюк, 2015. С. 482−511. Баранов И.А. Главные ворота средневековой Солдайи // Архитектурно−археологические исследования в Крыму. Киев: Наукова думка, 1988. С. 81−97. Баранов В.И., Карлов С.В. Археологическое изучения поселения Мариамполис (предварительные итоги) // II Бахчисарайские научные чтения памяти Е.В. Веймарна: тезисы докладов и сообщений Международной научной конференции. Симферополь: Антиква, 2013. С. 8. Белик Ю.Л. Османские оборонительные сооружения на Керченском полуострове (XVII−XVIII вв.). Казань: ZurKazan, 2016. 236 с. Белый А.В., Белый О.Б., Лобода И.И. Позднесредневековые плитовые могильники Юго−Западного Крыма // История и археология Юго−Западного Крыма: сборник научных трудов Бахчисарайского государственного историко−культурного заповедника / сост. Ю.М. Могаричев. Симферополь: Таврия, 1993. С. 160−174. Бобровский Т.А., Чуева Е.Е. Спелео−археологические исследования 2006 года на территории Бахчисарайского Свято−Успенского монастыря // Сугдейский сборник. Киев; Судак: Академпериодика, 2008. Вып. III. С. 281−295. Боданинский У.А. Бахчисарайские памятники // Записки Крымского общества естествоиспытателей и любителей природы. 1917. Т. 6. С. 125−129. Боданинский У.А. Татарские «дурбе»−мавзолеи в Крыму. Из истории искусства крымских татар // Известия Таврического общества истории, археологии и этнографии. 1927. Т. 1 (58). С. 195−201. Боданинский У.А., Засыпкин Б.Н. Чуфут−Кале (по материалам раскопок 1928−1929 гг.) // Известия Таврического общества истории, археологии и этнографии. 1929. Т. 3 (60). С. 170−183. Боданинский У.А. Археологическое и этнографическое изучение татар в Крыму. Симферополь: 1−я Гостиполитография «Крымполиграфтреста», 1930. 31 с. Бочаров С.Г. Историческая топография Каффы (конец XIII в. – 1774 г.). Фортификация, культовые памятники, система водоснабжения. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. М., 2000. 21 с. Бочаров С.Г. Топография города Керчи XVI−XVIII вв. // Археологические записки / ред. В.Я. Кияшко. Ростов−на−Дону: ДАО, 2005. Вып. 4. С. 145−150. Бочаров С.Г. Картографические источники по топографии турецкого города Мангуп // Бахчисарайский историко−археологический сборник / ред. – сост. Ю.М. Могаричев. Симферополь: АнтиквА, 2008. Вып. 3. С. 191−211. Бочаров С.Г. Ак−Мечеть: историческая топография города Крымского ханства // Средневековые тюрко−татарские государства. 2015. №7. С. 5−10. Бочаров С.Г. Мечети города Каффа (Кефе) в 1340−1779 годах // Поволжская археология. 2016а. №2 (16). С. 120−137. Бочаров С.Г. Позднесредневековый могильник у античного городища «Чайка» в Северо−Западном Крыму // Очерки археологии Северо−Западного Крыма (по материалам городища «Чайка» и некрополя у поселка Заозерное): сборник научных статей. М., 2016б. С. 42−121. Бочаров С.Г. Балаклава: введение в историческую топографию османского города 1475−1774 годов на Крымском полуострове // Stratum plus. 2019. №6. С. 321−328. Бочаров С.Г., Кирилко В.П. Исторические и архитектурные метаморфозы Шейх−Коя // Stratum plus. 2016. №6. С. 371−392. Бочаров С.Г., Сейтумеров Ш.С. Бахчисарай – введение в историческую топографию столицы Крымского ханства // Средневековые тюрко−татарские государства. 2017. №9. С. 21−30. Бочаров С.Г., Ситдиков А.Г., Бездудный В.Г. Поиски загороднего дворца крымских ханов Ашлама−Сарай. Археологические и геофизические исследования // Междисциплинарные исследования в археологии, этнографии и истории Сибири: материалы Международной научной конференции, посвященной 125−летию ученого и общественного деятеля Н.К. Ауэрбаха / отв. ред. А.С. Вдовин, Н.П. Макаров. Красноярск: Издательство СФУ, 2017. С. 127−134. Веймарн Е.В. Середньовiчний комплекс фортецi Каламiта // Археологiчнi пам'ятки УРСР. Киïв: видавництво АН УРСР, 1963. Т. XIII: Стародавнi пам'ятки Iнкерманськоï долини. С. 74−89. Волков И.В. Керамика Азова XIV−XVIII вв. (классификация и датировка). Автореф. Дисс. канд. истор. наук. М., 1992. 24 с. Гаврилюк Н.А., Ибрагимова А.М. Тюрбе хана Хаджи Герая (по материалам археологических исследований 2003−2008 гг.). Киев; Запорожье: Дикое Поле, 2010. 176 с. Галенко О.I. Нiкiта/Сiкiта османського часу // Историческое наследие Крыма. 2004. №8. С. 79−91. Галенко А.И. Гончарное производство и торговля в османской провинции Кефе // Поливная керамика Средиземноморья и Причерноморья X−XVIII вв.: Сборник научных трудов. Том I / ред. С.Г. Бочаров, В.Л. Мыц. Киев: Стилос, 2005. С. 493−504. Герасимов В.Е., Ткаченко В.В. Разведки в районе поля Шумского сражения 1774 года на территории Изобильненского сельсовета Алуштинского горсовета // Terra Alustiana MMXI: сборник научных трудов / ред.−сост. В.Г. Рудницкая, И.Б. Тесленко. Симферополь: Антиква, 2015. С. 200−233. Герцен А.Г. Крепостной ансамбль Мангупа // Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии. 1990. Вып. I. С. 87−166. Герцен А.Г. По поводу новой публикации турецкого источника о завоевании Крыма // Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии. 2001. Вып. VIII. С. 366−387. Герцен А.Г. У истоков иудейской общины Мангупа // IV Боспорские чтения «Боспор Киммерийский и варварский мир в период античности и средневековья»: материалы Международной научной конференции. Керчь, 2003. С. 69−79. Герцен А.Г., Землякова А.Ю., Науменко В.Е., Смокотина А.В. Стратиграфические исследования на юго−восточном склоне мыса Тешкли−бурун (Мангуп) // Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии. 2006. Вып. XII. С. 371−494. Герцен А.Г., Иванова О.С., Науменко В.Е., Смокотина А.В. Археологические исследования в районе церкви св. Константина (Мангуп): I горизонт застройки (XVI−XVIII вв.) // Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии. 2007. Вып. XIII. С. 233−298. Герцен А.Г., Колтухов С.Г. Археологические работы в Арабатской крепости // Северное и Западное Причерноморье в античную эпоху и средневековье / под ред. С.Г. Бочарова, В. Кожокару. Симферополь: Таврия, 2009. С. 144−172. Герцен А.Г., Могаричев Ю.М. Крепость драгоценностей. Кырк−Ор. Чуфут−Кале. Симферополь: Таврия, 1993. 128 с. Герцен А.Г., Могаричев Ю.М. Восточная оборонительная стена Чуфут−Кале // Бахчисарайский историко−археологический сборник / ред. – сост. Ю.М. Могаричев, И.Н. Храпунов. Симферополь: Таврия−Плюс, 2001. Вып. 2. С. 279−319. Герцен А.Г., Могаричев Ю.М. Кырк−Ер – Чуфут−Кале. Крепость на краю седьмого климата: исследование, путеводитель, альбом. Симферополь: Антиква, 2016. 312 с. Герцен А.Г., Науменко В.Е. Поливная керамика из раскопок цитадели Мангупа // Поливная керамика Средиземноморья и Причерноморья X−XVIII вв.: сборник научных трудов. Т. I / под ред. С.Г. Бочарова, В.Л. Мыца. Киев: Стилос, 2005. С. 257−287. Герцен А.Г., Науменко В.Е. Октагональная церковь цитадели Мангупа (Крым): вопросы хронологии // Труды Государственного Эрмитажа. Т. LIII. Архитектура Византии и Древней Руси IX−XIII вв.: материалы международного семинара. СПб., 2010. С. 227−253. Герцен А.Г., Науменко В.Е. Стратиграфия Мангупского городища: антропогенный и природно−географический контекст // XVI Боспорские чтения «Боспор Киммерийский и варварский мир в период античности и средневековья. Географическая среда и социум»: материалы Международной научной конференции. Керчь, 2015а. С. 88−100. Герцен А.Г., Науменко В.Е. К изучению исторической топографии Мангупа: церковь Святого Константина // II Свято-Владимирские чтения: тезисы докладов и сообщений научной конференции, посвященной 1000−летию Святого равноапостольного князя Владимира. Севастополь: НЗ «Херсонес Таврический», 2015б. С. 16−18. Герцен А.Г., Науменко В.Е. К дискуссии о ранней этнической истории крымских караимов: археологический аспект // Этнография Крыма XIX−XXI вв. и современные этнокультурные процессы: тезисы IV Международной научно−практической конференции / отв. ред. Ю.Н. Лаптев, Л.А. Науменко. Симферополь: Антиква, 2017б. С. 21−23. Герцен А.Г., Науменко В.Е. Церковь Святого Георгия Мангупского городища. Общие итоги археологических исследований 2015−2016 гг. // Археология античного и средневекового города: сборник статей в честь С.Г. Рыжова / отв. ред. В.В. Майко. Севастополь; Калининград: РОСТ−ДОАФК, 2018. С. 12−44. Герцен А.Г., Науменко В.Е. Сакральная топография Мангупа: история изучения, каталог и периодизация культовых памятников городища // ΧΕΡΣΩΝΟΣ ΘΕΜΑΤΑ. Вып. 2. Миры Византии. Сборник научных трудов / отв. ред. Н.А. Алексеенко. Симферополь: ООО «Колорит», 2019. С. 115−176. Герцен А.Г., Науменко В.Е., Душенко А.А. Княжеский дворец Мангупского городища. Стратиграфия участка исследований 2006−2017 гг. (предварительное сообщение) // Х Международный Византийский семинар «ΧΕΡΣΩΝΟΣ ΘΕΜΑΤΑ: империя и полис: материалы научной конференции / отв. ред. Н.А. Алексеенко. Севастополь; Симферополь: ООО «Колорит», 2018. С. 53−58. Герцен А.Г., Науменко В.Е., Шведчикова Т.Ю. Население Дороса−Феодоро по результатам комплексного археолого−антропологического анализа некрополей Мангупского городища (IV−XVII вв.). М.; СПб.: Нестор−История, 2017а. 272 с. Герцен А.Г., Руев В.Л. Свинцовые пули из раскопок Мангупа // Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии. 2008. Вып. XIV. С. 385−416. Гусач И.Р., Моисеев Д.А. Типология производства крымской черепицы – «татарки» в позднесредневековое и Новое время: предварительные выводы // V Бахчисарайские научные чтения памяти Е.В. Веймарна: тезисы докладов и сообщений / ред.−сост. О.М. Стойкова. Бахчисарай: ГБУ РК БИКАМЗ, 2017. С. 16−18. Джанов А.В. «Храм с аркадой» в Судаке // Сугдейский сборник. Киев; Судак: Академпериодика, 2005. Вып. II. С. 654−669. Душенко А.А. Нумизматический комплекс Мангупского княжеского дворца (раскопки 2006−2018 гг.): статистический обзор // ХII Международный Византийский семинар «ΧΕΡΣΩΝΟΣ ΘΕΜΑΤΑ: империя и полис: материалы научной конференции / отв. ред. Н.А. Алексеенко. Симферополь: Колорит, 2020. С. 91−98. Дьячков С.В. Консульский замок генуэзской крепости Чембало XIV−XV вв. (по материалам археологических раскопок 1999−2008 гг.) // Генуэзская Газария и Золотая Орда / ред. С.Г. Бочаров, А.Г. Ситдиков. Казань; Кишинев: Институт археологии АН РТ, 2019. Т. 2. С. 771−789. Засыпкин Б.Н. Памятники архитектуры крымских татар // Крым. Журнал общественно−научный и экскурсионный. 1927. №2 (4). С. 113−168. Зиливинская Э.Д. Архитектура Золотой Орды. Часть I. Культовое зодчество. Казань: Отечество, 2014. 228 с. Зиливинская Э.Д. Мечети Крымского ханства: опыт первичной классификации // Актуальные вопросы охраны и использования культурного наследия Крыма: материалы VII Всероссийской научно−практической конференции / ред.−сост. В. Е. Науменко, Т. А. Гогунская, Н. В. Кармазина. Симферополь: Ариал, 2020. С. 66−71. Ибрагимова А.М. Бахчисарайский Ханский дворец XVI−XVIII вв. Киев: Видавець Олег Фiлюк, 2015. 360 с. Исторический атлас Республики Крым. «Крепость драгоценностей. Кырк-Ор. Чуфут-Кале» / авт.−сост. А.А. Волошинов, Ш.А. Эмруллаев, А.Ю. Полканова, И.Р. Каримов, научн. ред. С.Г. Бочаров. Казань: Фолиант, 2015. 276 с. Кашовская Н.В. К итогам изучения караимского некрополя в ущелье Табана−дере (Мангуп): проблемы хронологии и периодизации // Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии. 2017. Вып. XXII. С. 239–277. Кирилко В.П. Археологическое исследование мусульманских мавзолеев-дюрбе Бахчисарая // Stratum plus. 2009. №6. С. 439−466. Кирилко В.П. Мечеть в Эски-Сарае (Пионерское) // Stratum plus. 2012. №6. С. 261−297. Кирилко В.П. Михраб мечети в Шейх-Кой // Поволжская археология. 2016. №2 (16). С. 138−150. Коваль В.Ю., Волошинов А.А. Псевдо-селадон из Бахчисарая // Поливная керамика Средиземноморья и Причерноморья X−XVIII вв.: сборник научных трудов. Т. I / под ред. С.Г. Бочарова, В.Л. Мыца. Киев: Стилос, 2005. С. 457−461. Кондаков В.П. О Бахчисарайском дворце и его «реставрации» // Искусство и художественная промышленность. СПб, 1899. № 6. С. 435−452. Кутайсов В.А., Кутайсова М.В. Евпатория: Древний мир. Средние века. Новое время. Киев: Стилос, 2007. 284 с. Лавров В.В. Разведки мечети Шейх−Кой в 2018 г. // История и археология Крыма. 2019. Вып. XI. С. 161−174. Майко В.В. Кырк-Ерский клад городища Чуфут−Кале в Юго−Западном Крыму. Киев: Академпериодика, 2007. 190 с. Майко В.В., Джанов А.В. Археологические памятники Судакского региона Республики Крым. Симферополь: Ариал, 2015. 448 с. Майко В.В., Джанов А.В. Судак в период османского господства и некоторые вопросы исторической топографии (мечеть (?) Хаджи−бея) // Сугдейский сборник. Киев: вид. Филюк, 2016. Вып. VI. С. 14−43. Мастыкова А.В., Решетова И.К., Чаукин С.Н, Ганичев К.А. Исследования средневекового поселения и могильника Су−Баш 1 в Юго−Восточном Крыму // Крым – Таврида. Археологические исследования в Крыму в 2017−2018 гг. М.: Институт археологии РАН, 2019. Т. II. С. 96−115. МИРАС−НАСЛЕДИЕ. Татарстан – Крым. Город Болгар и изучение татарской культуры в Татарстане и в Крыму в 1923−1929 годах: в 3−х томах / сост. и отв. ред. С.Г. Бочаров, А.Г. Ситдиков. Казань: ООО «Астер Плюс», 2016. Мыц В.Л. Каффа и Феодоро в XV в. Контакты и конфликты. Симферополь: Универсум, 2009. 528 с. Мыц В.Л. Сарымамбаш−Кермен – укрепленная резиденция XIV−XVIII вв. беков Яшлавских – Сулешевых // Поволжская археология. 2018. №2 (24). С. 190−203. Науменко В.Е., Сейдалиев Э.И., Сейдалиева Д.Э. Новые материалы к изучению исторической топографии средневекового Бахчисарая: по результатам археологических исследований 2012−2013 гг. // Материалы Конгресса исламской археологии России и стран СНГ / отв. ред. Х.М. Абдуллин, А.Г. Ситдиков. Казань: Институт археологии АН РТ, 2016. С. 228−239. Науменко В.Е., Пономарев Л.Ю. Историческая топография Керчи конца XV−XVIII вв.: состояние источниковой базы и перспективы исследований // XIX Боспорские чтения «Боспор Киммерийский и варварский мир в период античности и средневековья. Традиции и инновации»: материалы Международной научной конференции. Симферополь; Керчь, 2018. С. 348−358. Науменко В.Е., Герцен А.Г., Ганцев В.К. Бахчисарайский Ханский дворе как объект культурного (археологического) наследия (по материалам раскопок 2018−2019 гг.) // Актуальные вопросы охраны и использования культурного наследия Крыма: материалы VII Всероссийской научно−практической конференции / ред.−сост. В. Е. Науменко, Т. А. Гогунская, Н. В. Кармазина. Симферополь: Ариал, 2020. С. 104−117 Руев В.Л. Турецкое вторжение в Крым в 1475 г. Симферополь: Антиква, 2014. 308 с. Ситдиков А.Г., Измайлов И.Л. Мусульманская археология: объем и содержание понятия // Поволжская археология. 2016. №2 (16). С. 8−17. Теплякова А.Н. Фрагменты бархата из мавзолея в Ханлы−дере (Бахчисарай) // Восток (Oriens). 2016. №5. С. 137−152. Тесленко И.Б. Турецкая керамика с росписью кобальтом в Крыму // Поливная керамика Средиземноморья и Причерноморья X−XVIII вв.: Сборник научных трудов. Том I / ред. С.Г. Бочаров, В.Л. Мыц. Киев: Стилос, 2005. С. 385−410. Тесленко И.Б. Керамика из раскопок христианского храма с некрополем в с. Малый Маяк (бывш. Биюк−Ламбат, Южный берег Крыма) // Археологический альманах, №28. Древняя и средневековая Таврика: сборник статей, посвященный 1800−летию города Судака / отв. ред. В.В. Майко. Донецк: Донбасс, 2012. С. 225−246. Тесленко И.Б. Одна из групп неполивной керамики Крыма XV в.: хронология и эволюция // История и археология Крыма. 2015. Вып. II. С. 428−436. Тесленко И.Б., Алядинова Д.Ю. Влияние османского завоевания 1475 г. на культуру жителей Южного Крыма (по материалам керамических комплексов конца XV−XVI в.) // Stratum plus. 2019. №6. С. 295−320. Тесленко И.Б., Лысенко А.В. Средневековый христианский храм на южной окраине с. Малый Маяк и его археологическое окружение // «О древностях Южного берега и гор Таврических»: сборник научных трудов по материалам конференции в честь 210−летия со дня рождения П.И. Кеппена / гл. ред. В.Л. Мыц. Киев: Стилос, 2004. С. 260−296. Тесленко И.Б., Майко В.В. Керамический комплекс позднесредневековых усадеб в портовой части Судака (по материалам раскопа VI, 2006−2010 гг.) // История и археология Крыма. 2020. Вып. XII. С. 291−332. Тур В.Г. Археологические исследования центрального квартала в Судакской крепости // Херсонесский колокол: сборник научных статей, посвященный 70−летию со дня рождения и 50−летию научной деятельности В.Н. Даниленко / под ред. Э.Б. Петровой. Симферополь: СОНАТ, 2008. С. 352−361. Филиппенко В.Ф. Новое в истории и археологии крепости Каламиты−Инкермана // Херсонесский сборник. 1996. Вып. VII. С. 143−152. Якобсон А.Л. Средневековый Крым. Очерки истории и истории материальной культуры. М.; Л.: Наука, 1964. 232 с. Baram U., Carroll L. The Future of the Ottoman Past // A Historical Archaeology of the Ottoman Empire. Breaking New Ground / eds. U. Baram, L. Carroll. New York; Boston; Dordrecht; London; Moscow: Kluwer Academic Publishers, 2002. P. 3−32. Bintliff J. Medieval and Post−Medieval // Encyclopedia of Archaeology / editor− in−chief D.M. Pearsall. Amsterdam: Elsevier; Oxford: Academic Press, 2008. P. 1280−1298. Çağlar F.T. The Historiography of Ottoman Archaeology: A Terra Incognita for Turkish Archaeologists // Cihannüma: Tarih ve Coğrafya Araştirmalari Dergisi. 2017. Sayi III/1. S. 109−122. Hayes J.W. Excavations at Saraçhane in Istanbul. Vol. 2. The Pottery. Princeton, N.J.: Princeton University Press; Washington, D.C.: Dumbarton Oaks Research Library and Collection, 1992. 445 p. Homann A. Battlefi eld Archaeology of Central Europe – With a Focus on Early Moderm Battlefi elds // Historical Archaeology in Central Europe / ed. N. Mehler. Rockville, 2013. P. 203−230. Insoll T. The Archaeology of Islam. Oxford: Blackwell Publishers, 1998. 274 p. Laszlovszky J., Rasson J. Post−Medieval or Historical Archaeology: Terminology and Discourses in the Archaeology of the Ottoman Period // Archaeology of the Ottoman Period in Hungary / eds. I. Gerelyes, G. Kovács. Budapest: Hungarian National Museum, 2003. P. 377−382. Lees W.B., Burke H., Orser Ch.E. Historical Archaeology // Encyclopedia of Archaeology / ed. D.M. Pearsall. Amsterdam: Elsevier; Oxford: Academic Press, 2008. P. 1438−1447. Northedge A. Archaeology and Islam // Companion Encyclopedia of Archaeology / ed. G. Barker. London; New York: Routledge, 1999. Vol. 2. P. 1077−1106. Papanikola−Bakirtzi D. Byzantine Glazed Ceramics. The Art of Sgraffi to. Athens: The Archaeological Receipts Fund, 1999. 270 p. Teslenko I. Turkish Ceramics in the Crimea on the Eve of the Porta Invasion (Problems of Chronology of a Certain Group of Vessels) // Archaeometric and Archaeological Approaches to Ceramics: Papers presented at EMAC'05, 8th European Meeting on Ancient Ceramics, Lyon 2005 / ed. by S.Y. Waksman. Oxford, 2007. P. 187−193 (BAR International Series 1691). Teslenko I. The Italian Majolica in the Crimea of the Turkish Supremacy Period (1475 – the Last Quarter of the 18th Century) // Atti del IX Congresso Internazionale sulla Ceramica Medievale nel Mediterraneo / a cura di S. Gelichi. Venezia, 2012. P. 212−214. Vroom J. Byzantine to Moderm Pottery in the Aegean. An Introduction and Field Guide. Utrecht: Parnassus Press, 2005. 223 p.

This study is based on the twin exigencies of introducing the concept of abstract author into the scheme of narrative construction, and distinguishing sharply between this object of analysis and the concepts of concrete author and narrator. In accordance with the definition advanced by Wolf Schmid, whose vision on the issues of narrative instances appears most judicious, the abstract author ('der abstrakte Autor') can be defined as 'the principle that, in a work, determines the articulatory layer, the semantic layer, and the layer of the objectivity deployed, as well as the aesthetic organisation and the hierarchy of these layers in the total structure in one specific way' ('dasjenige Prinzip, das in einem Werk die sprachlautliche Schicht, die Bedeutungsschicht und die Schicht der dargestellten Gegenständlichkeiten sowie die ästhetische Organisation und Hierarchie dieser Schichten in der Gesamtstruktur so und nicht anders beschaffen sein lässt', Schmid 1973. S.24). More succinctly and generally, the abstract author (henceforth: AA) is the principle according to which the meaning of a literary work is constructed. If we wish to switch from phenomenological to structuralist terminology, we can define the AA as the construction principle of the paradigmatic elements of the work. Thus the AA is fundamentally distinguished from both the concrete author and from the narrator in whose name (voice) the story is being told – itself a creation of the AA. This means that the latter is not directly represented in the text, in view of the fact that it is a reconstructed virtual construction. Naturally, this aspect of the AA considerably complicates a study devoted to the reconstruction of various types of AAs as regards concrete literary texts (in our case, great Russian prose forms from the 1920s and 1930s) in view of the fact that it cannot be based on the principle of the reconstruction according to which the AA must be reconstructed. Taking into account that a) no single reconstruction principle could ever be exhaustively explained, and b) various interpretations of facts and motives are possible even within a single analytical doctrine, the final result of this kind of reconstruction will unavoidably contain fairly controversial or debatable aspects. In principle, a certain objectivity could be achieved by blending a large number of different analytical strategies in order to arrive at a reconstruction of the AA, but in view of the fact that this kind of undertaking is not able to be carried out within the framework of a dissertation project, one is obliged to accept a priori a certain sketchiness in the results obtained. As regards methodology, we considered it better to base our undertaking on a structuralistic approach. This does not mean, however, that we regard structuralism as a methodological panacea. Our choice was ultimately determined by the fact that the conclusions reached on the basis of structuralistic analysis are highly illustrative, in the sense that the mechanism of deduction can be represented in the form of logically unambiguous causality. At points where the conclusions of the structuralistic approach appeared to us to be incomplete representations of a work's meaning, we resorted to other approaches. In order to analyse texts from the period in question (the 1920s and 1930s) we applied an analysis model first presented by B. A. Uspensky, and subsequently elaborated by W. Schmid, albeit it with a few specifications, which will be discussed shortly. The Uspensky-Schmid model is based on the division and analysis of the narrative into five levels: spatial, temporal, phraseological, psychological and ideological. It is a rather economic and practical scheme which provides a thorough analysis. Our refinement refers only to the last, ideological, level. We recognize J. Lintvelt's view (Lintvelt 1981) which does not see this as a separate layer, basing his argument on its intertwining with other levels. However, W. Schmid insisted on its retention, indicating that it could also manifest itself independently of the other levels, namely, as a direct, explicit evaluation. In this case the ideological level is then a facultative phenomenon only functional in the narrative scheme of the text when there are explicit ideological utterances. We propose using an old definition of ideology set down by A. J. Greimas and J. Courtés, who, in Sémiotique. Dictionnaire raisonné de la théorie du langue (1979), define ideology as the syntagmatic aspect of the taxonomic concept of axiology. The acceptance of this definition brings with it a number of important consequences: 1) In view of the fact that the narrative text, a product of subjective consciousness, inevitably consists of axiologically meaningful relationships, the axiological level is an immanent element of every narrative text, independent of explicitly manifested ideological rhetoric. 2a) Regardless of its intertwining with the syntagmatics of other narrative levels, there is still the possibility of a paradigmatic reconstruction of the ideology, based on the axiomatics of these narrative levels. 2b) If the analysis of the other four levels is correctly executed, the ideology component will inevitably be the most concise, since it merely summarises all the conclusions that are drawn from analyses of the other levels and brings them into the required equilibrium. After all, to formulate it slightly differently, analysis means the exposure of the axiologically meaningful relationships that have been imposed on the text by the abstract author. Additionally, the mutual hierarchy of the narrative instances must be further determined, a specification one must consistently take into account as one reconstructs the AA. The point at issue here is the more detailed determination of the hierarchical dispositions of instances of abstract author and abstract reader due to Bely's death? Should Moscow be supplemented by the novel Petersburg by the same author because it is apparently symmetrical to Moscow? In that case, should we not also expand the notion of the analysed text to include the novel The silver dove, the first part of an unwritten trilogy of which the novel Petersburg is the second part, etc.? Such questions are allied to the concept of text itself and can arise in infinite shapes and quantities; it is clear that the AA's structure depends on how we respond to them. In our opinion the answers to such questions fall within the competency of the abstract reader who is, par excellence, sensitive to the literary work's nuances in meaning. For this reason we suggest representing the relationship between the abstract author and the abstract reader as an opposition between the principle to be reconstructed and the reconstructing principle, which presupposes a corresponding hierarchical disposition between both. Furthermore, more precision is needed with respect to the analytical methods used in this study. Taking into account the fact that, ideally, the perfectly accurate researcher should concur with the abstract reader, as outlined above, it is useful to call to mind the following aspects: a) the infinitely great competency of the abstract reader with regard to all intertextual connections of a given work and with regard to all meaningful connections, in all their variations, of the work with the extra-literary world – from social-political realia to the psychic circumstances of the concrete author. b) the infinite analytical flexibility of the abstract reader who uses the greatest possible quantity of analytical methods in his interpretative strategy, aiming at the most complete reconstruction of the AA. In view of the fact that, within the framework of a rather restricted study, it is not possible to present a more or less complete description of the AA of even a single work by means of the methodology of even a single analytical approach, it is advisable to limit the analysis to a single feature, albeit one that is shared by the majority of the chosen texts. This means we have mainly confined our efforts to the particular construction which governed the generation of the selected individual texts and which we could provisionally indicate as the abstract meta-author. We believe that the principle of negative anthropology, which – at least regarding Russian literature – was new in the first third of the twentieth century and which contains the denial or explicit 'denigration' of all manifestations of the specifically human, constitutes this kind of integral concept. We must emphasis that this concept – at least in its basic features – is not a twentieth-century invention. However, it does form a sharp contrast with literature of the nineteenth century imbued with humanism. For the analysis of this attitude, large-scale works of prose (novels, short stories) were chosen as the most representative for the 1920s and 1930s. The basis of the selection was the pursuit of maximum diversity with regard to ideology (in the narrowest sense of the word), genre and stylistics, and pragmatics. Taking their fundamental principles into account, the texts were chosen from the following literary movements or paradigms: (post)symbolism (Bely, Moscow), skaz (Klyèkov, Èertuxinskij balakir'), (post)modernism (Nabokov, The Gift), socialist realism (Gaidar, The Tale of the Military Secret). During the course of the analysis it became clear that the following two fundamental constructive principles that nourish the concept of negative anthropology could be identified in the above-mentioned texts. The essence of the matter is that W. Booth (Booth 1961) recognised the usefulness of designing a system of narrative hierarchy within communicative interaction. He defined a receptive side for each of the positions: in his scheme, the concrete author (Flesh-and-Blood Author) was correlated to the concrete reader (Fleshand- Blood Re-Creator), the narrator (or, in his terminology, Teller of This Story) was correlated to the fictive reader (Credulous Listener), and, finally, the abstract author (Implied Author) was correlated to the Postulated Reader, or the 'abstract reader', as Wolf Schmid would refer to him later. In Schmid's view, the abstract reader is the 'ideal recipient of the author', a definition with which we entirely agree. In our opinion, however, this does not apply to the phylogenetic constituent of this concept as Schmid tends to present it. In his view, the picture of the abstract reader seems to be determined in advance by the corresponding structural configurations of the work; in other words, it is a more or less passive communicative duplication of the AA. However, further examination indicates that in the reasoning in question the objectivity of the semantic configurations in the text is implicitly postulated; in other words, there is a presumption that the full (all-embracing) meaning of the work is not only given a priori but is also materially present in the text components themselves. In reality, however, the full meaning (and here we concur with W. Iser) is realised by the reader who fills in, as it were, the gaps in meaning intentionally or unintentionally embedded in the work by the author. In theory, there are an infinitely large number of such gaps and, correspondingly, every time a reader fills in a different number or group of gaps one can speak of a different structure of the total meaning of the work. Only God is capable of filling in all the gaps, making Him the most ideal recipient to figure in all models of narrative instances according to the communicative model. Nonetheless, we must also take into consideration the possibly less obvious fact that the text whose meaning is to be reconstructed in the analysis is not a protoplasmic entity but the product of certain conventions or analytic procedures. Both the conventions and the analytic procedures applied to the text belong to the competencies of the abstract reader. We shall explain this in more detail below. When dealing with, for example, Pushkin's novel Yevgeny Onegin, it is clear that the text itself provides no answer to the question whether this work has been completed. Our decision to regard this work as finished or unfinished affects its significance and, correspondingly, the picture of the AA. In our opinion, the instance of the abstract reader is responsible for the decision concerning the boundaries of the text; in other words, the decision to limit interpretative activity to eight chapters, or ten, or to state, as a matter of principle, that the work has only one boundary – a beginning. In each of these cases, the complete meaning of the work will have a different structure. The same argument can be applied with regard to varying editions of one and the same work. Consider the case of collected stories. How can one correctly determine this text's boundaries? Should we reconstruct each story's AA, so that something like a portrait gallery is created, or is it more sensible to regard a collection of stories as a single text and to reconstruct an integral AA on the basis of all the stories? Or, as in the case of the novel Moscow by Andrei Bely analysed in this dissertation: is it valid to regard the three sections of this work as separate texts – after all, they were published as separate books at different times, and the stylistic variations are evident? Is it valid to speak about an AA as a self-contained concept in view of the fact that the novel actually remained unfinished 1. Space destabilisation In view of the fact that it is only through history that man realises himself as an intrinsic integrity, he is most easily marginalised in the most unequivocal, i.e., most effective, way in a universe in which history in the usual sense of the term is seriously problematised by spatio-temporal ambivalence. The spatio-temporal continuum evaporates in this set-up, which may manifest itself in various ways but essentially involves the same mechanism. In some texts, normally seen as belonging to the modernistic paradigms (in our case, Moscow, Èertuxinskij balakir', The Gift), a destabilisation of the normal world view has occurred and this is more or less evident to the reader: the attributes of a certain point in space can easily belong to a different point, just as the attributes of a certain object can turn out to be the attributes of a different object. One spatial area can be projected upon a different spatial area, and, in such cases, the boundaries between the areas become so transparent that distinction between them is no longer possible. All objects and points in this kind of space enter, as it were, into relationships of mutual equivalence, or if we regard it in semiotic terms, all objects enter into relationships of crosswise reference without having an unambiguously phraseable singular denotation. Another way to destabilise space, however paradoxical it may sound, is by structuring space by means of mythopoetic patterns. We believe that mythopoetic structures occur in every narrative text, which seems largely self-evident. In view of the fact that in narrative texts we deal with subjectivity pur sang, it is perfectly logical that this subjectivity will lend varying axiological colour to the different segments of space. In conjunction with our cognitive schemes, i.e., the structure of our brains, this colour is generated according to the principle of binary opposition. In this way each narrative space has an axiological marking on the basis of duality (high-low, here-there, citycountry, etc.), for which in historical terms the priority lies with the myth as the first (spontaneous) project in human history to be given structure. The issue is merely one concerning the extent to which this mythopoetic – or as one may prefer, quasimythopoetic – scheme becomes manifest, and even the rather confined analysis we have performed demonstrates that this is largely the situation in Russian prose of the 1920s and 1930s. It is understandable that in both cases space destabilisation results in the elimination of the human subject. In the former case, when space is characterised by a high degree of relativity, man adopts in a metonymic way space's capacity to undergo all kinds of metamorphoses whose degree of radicalness can vary: from the possibility of metempsychosis, as in the case of the reincarnated protagonists in Nabokov's The Gift, to the division of protagonists in a synchronous system of look-alikes, of which each one has a role in the distinction of meaning and which only begin to acquire consolidated meaning when they have been conceptually united (cf. the Korobkin brothers, Mandro – Dromarden, Lizaša – Leonora, and Kierko – Titelev in Moscow; Ul'jana – Maria in Èertuxinskij balakir'; the whole herd of doubles in The Gift). In the latter case, when space has been structured according to the myth, for a number of reasons man is also eliminated: a) man, as we know him, necessarily realises himself in history (only God realises himself in infinity), whereas myth knows no linearity and therefore no history. Thus only a certain notion of man or a model of subjectivity can possibly realise itself in myth, but not man as such b) the concept of realisation itself (of man or of other objects that occupy mythical space) is weakened here by virtue of the fact that determinism rules in myth – a genuine paradigmatic formation – which substantially weakens the independence and the responsibility of the protagonists somehow engaged in realising themselves c) which also directly combines points a) and b): myth, which does not recognise the singularity of here and now, does not accommodate the aspect of subjectivity, which is a constitutive element of man (and without this relationship, there can be no subjectivity). 2. Theatricalisation of narrative space An important factor in the construction of the great narrative forms of this period is the theatricalisation of space: in some cases the accent is placed on an analogous segmentation of space (Gaidar) when, for example, the entire adventurous part of the narrative is linked to a concrete topos, while the lyrical part, as a whole, is connected to another area, etc.; in other words, the narrative space, just as in theatre space, is divided into semiologically clearly delineated segments. In other cases the theatricalisation can be achieved by assigning purely dramatic characteristics to the protagonists. In this latter case there is a strikingly varied list of procedures that can be applied to create a 'theatrical text' in which the majority of the protagonists, or even all of them, are assigned a role. The most prominent technique is the construction of a character on the basis of a marionette or automatic dummy (Bely) with the corresponding imitation of its expressiveness and speech which become isomorphous with the discrete, emphatically affected expressiveness of a doll, where the character disintegrates into disassociated sememes and is only held together by the context. In such cases, to emphasise the artificiality a complicated, deviating syntax and an extremely extensive vocabulary of occasionalisms is employed. A less conspicuous strategy (as in Gaidar and also in many social-realist authors of the 1920s and 1930s) consists of a return to the constructive configurations of pre-realistic theatre in which the only possible actors are masks or, to use a more recent term, types, whose dynamics are determined entirely by fable and not by any intrinsic structure or stratification of character. Each of them has an ontologically determined role (of course, this concerns only the ontology of that specific space) and the mode of existence here is such that there are no a priori opportunities to switch roles; this space simply does not enable this kind of transformation. A strictly natural effect of this type of situation is the extremely normative behaviour of the characters in both their actions and their verbal expressions. Another method of desecrating narrative space is rooted in the symbolistic paradigm (or to be more precise, in the paradigm of early Russian symbolism) which is typified by the representation of this world as a close-knit semiotic universe whose characters refer to a supratextual substance that governs this world. A consequence of this worldview is the acceptance of fairly strict definitions of determinism and its unavoidable companion destiny. The concept of destiny assumes a certain marked role for each of the characters; after all, a complete behavioural paradigm (as regards destiny) can be created for a (marked) role, whereas this is impossible for the vital realisation of a person in his existence: in this latter case only the syntagmatic logical coherence can be determined, and that coherence is incomplete by definition. The narrative in The Gift (as in several other of Nabokov's novels) is constructed in this way, i.e., in functional-behavioural terms of destiny. This is also the case in Èertuxinskij balakir' by Klyèkov, in which the centre of the narrative is occupied by a kind of minus type: a character that not only lacks psychology (in as much as this kind of reduction is possible for humans), but also every manifestation of his own will which could testify to even an illusory independence from the functional universe. We must consider that a person's dramatic accessories (e.g., a person on stage) are essentially emancipated from existence and as a result revealingly attest to the nature of the processes that eliminate humans from the prose of the era. The observation of AA structures in 1920s and 1930s Russian prose thus offers the opportunity to bring to light a collection of these texts' implicit features, which manifest themselves in the first third of the twentieth century and which consequently enabled radical qualitative change in the entire structure of Russian prose. If executed with sufficient accuracy, the reconstruction of AAs in works from different periods can offer new insight into the history of literature. In more precise terms, it can open a new history of literature, a history engaged in the diachronous modification of the models according to which creative texts are generated at a certain points in time.

The analysis of articles and normative documents for quality control and regional origin of wines was carried out. Chemical composition of the grapes and the wine has been considered, qualitative and quantitative changes during vinification, maturation and aging of wine were shown. The basic group of compounds contents and ratios which determine the qualitative characteristics of wines, as well as have an important role in the formation of aroma and taste of the drink was found. The prerequisites for the development of the market of counterfeit products and wine falsification methods were discussed. The analysis of scientific literature and regulatory framework governing the quality of the wines on the territory of Russia and the European Union and the existing approaches to determine their authenticity was conducted, the advantages and disadvantages are shown. The examples of using different criteria for the establishment of natural and adulterated wines have been discussed, as well as their approaches to identify and create a comprehensive system of wine production quality evaluation using methods of physicochemical analysis. The main methodological approaches to establish a wine regional origin, combining the capabilities of modern methods of analysis, mathematical modeling and statistics are analyzed, examples of their use in practice are shown.Keywords: wine, methods of analysis, quality, authenticity, regional origin, falsification, mathematical modeling (Russian)DOI: http://dx.doi.org/10.15826/analitika.2014.18.4.001 Yu.F. Yakuba1, A.A. Kaunova2, Z.A. Temerdashev2, V.O. Titarenko2, A.A. Halafjan2 1North Caucasian Regional Research Institute of Horticulture and Viticulture of the Russian Academy of Agricultural Sciences, Krasnodar, Russian Federation2 Kuban State University, Krasnodar, Russian FederationREFERENCES1. Oganesiants L.A., Panasiuk A.L. [Statistical data on world production of wine]. Vinodelie i vinogradarstvo [Wine-making and Viticulture], 2007, no. 2, pp. 6-7 (in Russian).2. Egorov E.A., Guguchkina T.I., Adzhiev A.M., Oseledtseva I.V. Geograficheskie zony proizvodstva vin i natsional'nykh kon'iakov (brendi) vysokogo kachestva na iuge Rossii [Geographical areas and national wine production of cognac (brandy) High quality in southern Russia]. Krasnodar: GNU SKZNIISiV; Prosveshchenie-Iug, 2013. 155 p. (in Russian).3. Ageeva N.M., Guguchkina T.I. Identifikatsiia i еkspertiza vinogradnykh vin i kon'iakov [Identification and examination of wines and brandies]. Krasnodar: GNU SKZNIISiV; Prosveshchenie-Iug, 2008. 174 p. (in Russian).4. Kosiura V.T., Donchenko L.V., Nadykta V.D. Osnovy vinodeliia [Basics of wine]. Moscow, DeLi print, 2004. 440 p. (in Russian).5. Demin D.P., Zinchenko V.I., Zagoruiko V.A., Kosiura V.T. [Ways to improve the stability of port wines]. Trudy In-ta Magarach [Proceedings. Magaraci Institute], 1991, pp. 55-58 (in Russian).6. Nilov V.I., Skurikhin I.M. Khimiia vinodeliia i kon'iachnogo proizvodstva [Chemistry of winemaking and cognac production]. Moscow, Pishchepromizdat. 1960. 272 p. (in Russian).7. Sobolev E.M. Tekhnologiia natural'nykh i spetsial'nykh vin [Technology of natural and special wines]. Maikop: GURIPP «Adygeia», 2006. 400 p. (in Russian).8. Nuzhnyi V.P. [Modern ideas about the toxic properties of wine and food]. Vinograd i vino Rossii [Grapes and wine Russia], 1996, no. 2, pp. 29-32 (in Russian).9. Savchuk S.A. [Quality control and identification authentication cognacs chromatographic methods]. Metody otsenki sootvetstviia [Methods for assessing compliance], 2006, no. 8, pp. 18-25 (in Russian).10. Kozub G.I., Mamakova Z.A., Skorbanova E.A., Maksimova A.S. [Changing components of the chemical composition of sherry at his endurance]. Sadovodstvo, vinogradarstvo i vinodelie Moldavii [Horticulture, viticulture and winemaking Moldova], 1982, no. 1, pp. 33-36 (in Russian).11. Kishkovskii Z.N., Skurikhin I.M. Khimiia vina [Wine chemistry]. Moscow, Agropromizdat, 1988. P. 45-67 (in Russian).12. Filippovich Iu.B. Osnovy biokhimii [Fundamentals of Biochemistry]. Moscow, Agar, 1999. 507 p. (in Russian).13. Iakuba Iu. F. Analitika i tekhnologiia vinogradnykh distilliatov [Research and Technology grape distillates]. Moscow, Moscow University Publ., 2013. 168 p. (in Russian).14. Joon-Young J., Yun H. S., Lee J., Oh M.-K. Production of 1,2-Propanediol from Glycerol in Saccharomyces cerevisiae. J. Microbiol. Biotechnol., 2011, vol. 21, no. 8, pp. 846-853. doi:10.4014/jmb.1103.03009.15. Karpov S.S., Valuiko G.G., Nalimova A.A., Keptine A.I. [Some features of the formation of esters during fermentation of grape must]. Sadovodstvo, vinogradarstvo i vinodelie Moldavii [Horticulture, viticulture and winemaking Moldova], 1982, no. 2, pp. 31-33 (in Russian).16. Rodopulo A.K. Osnovy biokhimii vinodeliia [Fundamentals of Biochemistry winemaking]. Moscow, Legkaia i pishchеvaia promyshlеnnost' Publ., 1983. 240 p. (in Russian).17. Stabnikov V.N. Peregonka i rektifikatsiia еtilovogo spirta [Distillation and Rectification of ethyl alcohol]. Moscow, Pishchеvaia Promyshlennost' Publ., 1969. 456 p. (in Russian).18. Marinchenko V.A., Smirnov V.A. Tekhnologiia spirta [Technology of alcohol]. Moscow, Legkaia i pishchеvaia promyshlеnnost' Publ., 1981. 416 p. (in Russian).19. Strukova V.E. Karbonilamidnye reaktsii i ikh intensifikatsiia pri teplovoi obrabotke kreplenykh vin. Avtoref. diss. kand. [Reaction of carbonilamid and their intensification during the thermal treatment of fortified wines. Cand. sci. diss. abstract.]. Krasnodar, 1983. 26 p. (in Russian).20. Shol'ts E.P., Ponomarev S.V. Tekhnologiia pererabotki vinograda [Technology conversion of grapes]. Moscow, Agropromizdat, 1990. 447 p. (in Russian).21. Negrul' A.M., Gordeeva L.N., Kalmykova T.I. Ampelografiia s osnovami vinogradarstva. Uchebnoе posobiе dlia tekhnolog. vuzov [Ampelography the basics of viticulture. Textbook for technological universities]. Moscow, Vysshaia shkola Publ., 1979. 199 p. (in Russian).22. Pazo M., Almitfro E., Traveao C. Perfil de ammoacidos libres de los vinos Albarino у Godello. Alimfiitami, 2004, vol. 41, no 357, pp. 111-117.23. Khristiuk V.T., Uzun L.M., Baryshev M.G. [Ferment grape juice and pulp after treatment with extremely low frequency electromagnetic field range]. Izvеstiia vuzov. Pishchevaia tekhnologiia [Proceedings of the universities. Food technology], 2002, no. 5-6, pp.43-44 (in Russian).24. Herbert P., Barros P., Alves A. Detection of port wine imitation by discriminant analysis using free amino acids profiles. Amer. J. Enol. And Viticult., 2000, vol. 51, no.3, pp. 262-268.25. Ough C.S., Stashak R.M. Further studies on proline concentration in grapes and wines. Am. J. Enol. Vitic., 1974, vol. 25, no. 1, pp. 7-12.26. Iakuba Iu.F. [Direct determination of the basic amino acids of wine]. Zavodskaia laboratoriia. Diagnostika materialov [Industrial Laboratory. Diagnostics of materials], 2010, vol. 76, no. 4, pp.12-14 (in Russian).27. Iakuba Iu.F. [Direct determination of phenylalanine, tryptophan and tyrosine residues in wines]. Zavodskaia laboratoriia. Diagnostika materialov [Industrial Laboratory. Diagnostics of materials], 2008, vol. 74, no. 2, pp. 15-18 (in Russian).28. Bakker J., Bridle P., Timberlake C.F. The colours, pigment and phenol contents of young port wines: Effects of cultivar, season and site. Vitis, 1986, vol. 25, pp. 40-52.29. Etievant P., Schlich P., Bertrand A. Varietal and geographic classification of French red wines in terms of pigments and flavonoid compounds. J. Sci. Food Agric., 1988, vol. 42, pp. 39-54.30. Jackson M.G., Timberlake C.F., Bridle P. Red wine quality: Correlations between colour, aroma and flavor and pigment and other parameters of young Beaujolais. J. Sci. Food Agric., 1978, vol. 29, pp. 715-727.31. Joslyn M. A., Little A. Relation of type and concentration of phenolics to the color and stability of rose wines. Am. J. Enol. Vitic., 1967, vol. 18, pp. 138-148.32. Ramos R.A, Andrade P.В., Seabra R., Pereira C., Ferreira M.A., Faia M.A. Preliminary study of noncoloured phenolics in wines of varietal white grapes (codega, gouveio and malvasia fina): effects of grape variety, grape maduration and technology of winemaking. Food Chem., 1999, vol. 67, pp. 39-44.33. Valuiko G.G. Biokhimicheskie osnovy tekhnologii krasnykh vin. Avtoref. diss.dokt. tekhn. nauk [Biochemical basis of technology red wines. Dr. techn. sci. diss. abstract]. Krasnodar, 1972. 74 p. (in Russian).34. McDonald M.S., Hughes M.M., Burns J., Lean M.E.J., Matthews D., Crozier A. Survey of the free and conjugated myricetin and quercetin content of red wines of different geographical origins. J. Agric. Food Chem., 1998, vol. 46, pp. 368-375.35. Delgado R., Pedro M. Evolucion de la composicion fenolica de las uvas tintas durante la maduracion. Alimenlaria, 2001, vol. 38, no. 326, pp. 139-145.36. Christie P.J., Alfenito M.R., Walbot V. Impact of low-temperature stress on general phenylpropanoid and anthocyanin pathways: Enhancement of transcript abundance and anthocyanin pigmentation in maize seedlings. Planta, 1994, vol. 194, pp. 541-549.37. Macheix J.J., Sapis J.C., Fleuriet A. Phenolic compounds and polyphenoloxidase in relation to browning in grapes and wines. Crit. Rev. Food Sci. Nutr., 1991, vol. 30, pp. 441-486.38. Graham T.L. Flavonoid and isoflavonoid distribution in developing soybean seedling tissue and in seed and root exudates. Plant Physiol., 1991, vol. 95, pp. 594-603.39. Kliewer W.M. Influence of temperature, solar radiation and nitrogen on coloration and composition of emperor grapes. Am. J. Enol. Vitic., 1977, vol. 28, pp. 96-103.40. Tiutiunik V.I. Dinamika antotsianov pri sozrevanii i khranenii iagod nekotorykh standartnykh i gibridnykh sortov vinograda v predgornoi zone Kryma. Avtoref. diss. kand. biol. nauk [Anthocyan dynamics in berries ripening and storage of some standard and hybrid grape varieties in the foothill zone of Crimea. Kand. biol. sci. diss. abstract]. Kishinev, 1969. 21 p. (in Russian).41. Yinrong Lu., Yeap Foo L. Unexpected rearrangement of pyranoanthocyanidins to furoanthocyanidins. Tetrahedron Letters, 2002, vol. 43, pp. 715-718.42. Dallas C., Laureano O. Effect of SO2 on the extraction of individual anthocyanins and colored matter of three Portuguese grape varieties during winemaking. Vitis, 1994, vol. 33, pp. 41-47.43. Revilla I., Gonzalez-Sanjose M. Compositional changes during the storage of red wines treated with pectolytic enzymes: low molecular-weight phenols and flavan-3-ol derivative levels. Food Chemistry, 2003, vol. 80, pp. 205-214.44. Piermattei B., Amatti A., Castellari M. Preliminary studies on the use of dried grape stems in red winemaking. Vitis: Viticult., 2000, vol. 39, no. 1-2, pp. 4-46.45. Oganesiants L.A. Dub i vinodelie [Oak and winemaking]. Moscow, Agropishchepromizdat, 2001. 359 p. (in Russian).46. del Alamo Sanza M., Dominguez I. Nevares, Corcel L.M. Analysis for low molecular weight phenolic compounds in a red wine aged in oak chips. Anal. Chim. Acta, 2004, vol. 513, pp. 229-237.47. Atanasova V., Fulcrand H., Cheynier V. Effect of oxygenation on polyphenol changes occurring in the course of wine-making. Anal. Chim. Acta, 2002, vol. 458, pp. 15-27.48. Mateus N., Freitas V. De Evolution and stability of anthycyanin-derived pigments during port wine aging. J. Agr. and Food Chem., 2001, vol. 49, no. 11, pp. 5217-5222.49. Magomedov Z.B., Makuev G.A. [Coloring and phenolics substances varieties of grapes and the dynamics of their content in wines with aging]. Khranenie i pererabotka sel'khozsyr'ia [Storage and processing of agricultural], 2001, no. 10, pp. 51-50 (in Russian).50. GOST R 55242-2012. Vina zashchishchennykh geograficheskikh ukazanii i vina zashchishchennykh naimenovanii mesta proiskhozhdeniia. Obshchie tekhnicheskie usloviia [State Standard 55242-2012. Wines from protected geographical indications and wines with a protected place of origin. General specifications]. Moscow, Standartinform Publ., 2013. 12 p. (in Russian).51. GOST R 52523–2006. Vina stolovye i vinomaterialy stolovye. Obshchie tekhnicheskie usloviia [State Standard 52523–2006. Table wines and wine materials. General specifications]. Moscow, Standartinform Publ., 2008. 12 p. (in Russian).52. GOST R 52195–2003. Vina aromatizirovannye. Obshchie tekhnicheskie usloviia [State Standard 52195–2003. Flavored wine. General specifications]. Moscow, Standartinform Publ., 2009. 8 p. (in Russian).53. GOST R 52404–2005. Vina spetsial'nye i vinomaterialy spetsial'nye. Obshchie tekhnicheskie usloviia [State Standard 52404–2005. Wines and special wine materials. General specifications]. Moscow, Standartinform Publ., 2006. 8 p. (in Russian).54. GOST R 51158–2009. Vina igristye. Obshchie tekhnicheskie usloviia [State Standard 51158–2009. Sparkling wines. General specifications]. Moscow, Standartinform Publ., 2009. 8 p. (in Russian).55. SanPiN 2.3.2.1078–01. Gigienicheskie trebovaniia bezopasnosti i pishchevoi tsennosti pishchevykh produktov [Sanitary Standard 2.3.2.1078–01. Hygienic safety and nutritional value of foods]. 144 p. (in Russian).56. Nikolaeva M.A., Polozhishnikova M.A. Identifikatsiia i obnaruzhenie fal'sifikatsii prodovol'stvennykh tovarov: uchebnoe posobie [Identification and determination of falsification of food products: a tutorial]. Moscow, «FORUM»: INFRA-M Publ., 2009. 464 p. (in Russian).57. Holmberg L. Wine fraud. International Journal of Wine Research, 2010, vol. 2, pp. 105-113. doi:10.2147/IJWR.S14102.58. Martin G.J. The chemistry of chaptalization. Endowour, New Series, 1990, vol. 14, no. 3. pp. 137-143. doi:10.1016/0160-9327(90)90007-E.59. Ogrinc N., Kosir I.J., Spangenberg J.E., Kidric J. The application of NMR and MS methods for detection of adulteration of wine, fruit juices, and olive oil. A review. Anal. Bioanal. Chem., 2003, vol. 376, pp. 424-430. doi:10.1007/s00216-003-1804-6.60. Savchuk S.A., Vlasov V.N. [Identification of wine products using high performance liquid chromatography and spectrometry]. Vinograd i vino Rossii [Grapes and wine Russia], 2000, no. 5, pp. 5-13 (in Russian).61. GOST R 51149–98. Produkty vinodel'cheskoi promyshlennosti. Upakovka, markirovka, transportirovanie i khranenie [State Standard 51149–98. Wine industry products. Packaging, labeling, transportation and storage]. Moscow, Standartinform Publ., 2009. 6 p. (in Russian).62. GOST R 51074-2003. Produkty pishchevye. Informatsiia dlia potrebitelia. Obshchie trebovaniia [State Standard 51074-2003. Foodstuffs. Information for Consumers. general requirements]. Moscow, Standartinform Publ., 2006. 23 p. (in Russian).63. GOST R 51653-2000. Alkogol'naia produktsiia i syr'e dlia ee proizvodstva. Metod opredeleniia ob«emnoi doli еtilovogo spirta [State Standard 51653-2000. Alcoholic products and raw materials for its production. Method of determining of the ethanol volume fraction]. Moscow, Standartinform Publ., 2009. 6 p. (in Russian).64. GOST 13192-73. Vina, vinomaterialy i kon'iaki. Metod opredeleniia sakharov [State Standard 13192-73. Wine, brandy and wine materials. Method of sugars determination]. Moscow, Standartinform Publ., 2011. 10 p. (in Russian).65. GOST R 51621-2000. Alkogol'naia produktsiia i syr'e dlia ee proizvodstva. Metody opredeleniia massovoi kontsentratsii titruemykh kislot [State Standard 51621-2000. Alcoholic products and raw materials for its production. Methods of determination of the mass concentration of titratable acid]. Moscow, Standartinform Publ., 2009. 5 p. (in Russian).66. GOST R 51654-2000. Alkogol'naia produktsiia i syr'e dlia ee proizvodstva. Metod opredeleniia massovoi kontsentratsii letuchikh kislot [State Standard 51654-2000. Alcoholic products and raw materials for its production. Method of determination of the mass concentration of volatile acids]. Moscow, Standartinform Publ., 2009. 7 p. (in Russian).67. GOST R 51620-2000. Alkogol'naia produktsiia i syr'e dlia ee proizvodstva. Metod opredeleniia massovoi kontsentratsii privedennogo еkstrakta [State Standard 51620-2000. Alcoholic products and raw materials for its production. Method of determination of the mass concentration of the powered extract]. Moscow, Standartinform Publ., 2009. 6 p. (in Russian).68. GOST R 52391-2005. Produktsiia vinodel'cheskaia. Metod opredeleniia massovoi kontsentratsii limonnoi kisloty [State Standard 52391-2005. Wine products. Method of determination of the mass concentration of citric acid]. Moscow, Standartinform Publ., 2007. 8 p. (in Russian).69. GOST R 51655-2000. Alkogol'naia produktsiia i syr'e dlia ee proizvodstva. Metod opredeleniia massovoi kontsentratsii svobodnogo i obshchego dioksida sery [State Standard 51655-2000. Alcoholic products and raw materials for its production. Method of determination of free and total sulfur dioxide]. Moscow, Standartinform Publ., 2009. 6 p. (in Russian).70. GOST R 51766-2001. Syr'e i produkty pishchevye. Atomno-absorbtsionnyi metod opredeleniia mysh'iaka [State Standard 51766-2001. Raw materials and food products. Determination of arsenic using Atomic absorption spectroscopy]. Moscow, Standartinform Publ., 2011. 10 p. (in Russian).71. GOST R 51823-2001. Alkogol'naia produktsiia i syr'e dlia ee proizvodstva. Metod inversionno-vol'tamperometricheskogo opredeleniia soderzhaniia kadmiia, svintsa, tsinka, medi, mysh'iaka, rtuti, zheleza i obshchego dioksida sery [State Standard 51823-2001. Alcoholic products and raw materials for its production. Determination of cadmium, lead, zinc, copper, arsenic, mercury, iron and total sulfur dioxide using voltamperometry]. Moscow, Standartinform Publ., 2009. 18 p. (in Russian).72. GOST 26927-86. Syr'e i produkty pishchevye. Metody opredeleniia rtuti [State Standard 26927-86. Raw materials and food products. Methods of determination of mercury]. Moscow, Standartinform Publ., 2010. 15 p. (in Russian).73. GOST 26930-86. Syr'e i produkty pishchevye. Metod opredeleniia mysh'iaka [State Standard 26930-86. Raw materials and food products. Method of the determination of arsenic]. Moscow, Standartinform Publ., 2010. 6 p. (in Russian).74. GOST 26932-86. Syr'e i produkty pishchevye. Metody opredeleniia svintsa [State Standard 26932-86. Raw materials and food products. Methods of determination of lead]. Moscow, Standartinform Publ., 2010. 11 p. (in Russian).75. GOST 26933-86. Syr'e i produkty pishchevye. Metody opredeleniia kadmiia [State Standard 26933-86. Raw materials and food products. Methods of determination of cadmium]. Moscow, Standartinform Publ., 2010. 10 p. (in Russian).76. GOST 30178-96. Syr'e i produkty pishchevye. Atomno-absorbtsionnyi metod opredeleniia toksichnykh еlementov [State Standard 30178-96. Raw materials and food products. Determination of toxic elements using atomic absorption spectroscopy]. Moscow, Standartinform Publ., 2010. 8 p. (in Russian).77. GOST 30538-97. Produkty pishchevye. Metodika opredeleniia toksichnykh еlementov atomno-еmissionnym metodom [State Standard 30538-97. Foodstuffs. Analysis of toxic elements using atomic-emission methods]. Moscow, Standartinform Publ., 2010. 27 p. (in Russian).78. Panasiuk A.L., Babaeva M.I. [Quality criteria for white wines of the New World]. Vinodelie i vinogradarstvo [Wine-making and Viticulture], 2013, no. 5. pp. 22-24 (in Russian).79. Tochilina R.P. [About improvement of methods for the identification of wine production]. Vinodelie i vinogradarstvo [Wine-making and Viticulture], 2007, no. 2. pp. 14-15 (in Russian).80. Tochilina R.P [Wine production quality and the problem of its identification]. Vinodelie i vinogradarstvo [Wine-making and Viticulture], 2001, no. 3, pp. 8-9 (in Russian).81. GOST R 52813-2007. Produktsiia vinodel'cheskaia. Metody organolepticheskogo analiza [State Standard 52813-2007. Wine products. Sensory analysis methods]. Moscow, Standartinform Publ., 2008. 13 p. (in Russian).82. GOST R ISO 3972–2005. Organolepticheskii analiz. Metodologiia. Metod issledovaniia vkusovoi chuvstvitel'nosti [State Standard 3972–2005. Sensory analysis. Methodology. Methods of investigation of taste sensitivity]. Moscow, Standartinform Publ., 2006. 7 p. (in Russian).83. Kushnereva G.K., Guguchkina T.I., Pankin M.I., Lopatina L.I. [Investigation of table wines quality from physical and chemical parameters using mathematical]. Vinodelie i vinogradarstvo [Wine-making and Viticulture], 2011, no. 4. pp. 18-21 (in Russian).84. Vina i alkogol'nye napitki. Direktivy i reglamenty Evropeiskogo Soiuza [Wines and alcoholic drinks. EU directives and regulations]. Moscow, IPK Standards Publ., 2000. 616 p. (in Russian).85. International Organisation of Vine and Wine http://www.oiv.int/ (accessed 02.07.14)86. Yakuba Yu. F., Guguchkina T.I., Ageeva N.M., Lopatina L.M. Sposob opredeleniia kachestva vinogradnogo vina [A method of determining of the wine quality]. Patent RF, no. 2310192, 2007. (in Russian).87. Kushnereva E.V., Guguchkina T.I. [Development of criteria for authenticity naturally semi-sweet and semi-dry wines]. Vinodelie i vinogradarstvo [Wine-making and Viticulture], 2012, no. 5-6, pp. 70-72 (in Russian).88. Panasiuk A.L., Kuz'mina E.I., Zakharov M.A., Kharlamova L.N., Kornilina I.A. ["Ash and alkalinity" as indicators in the system of the authentication criteria of table wines]. Vinodelie i vinogradarstvo [Wine-making and Viticulture], 2011, no. 1, pp. 20-21 (in Russian).89. Cliff M.A., King M.C., Schlosser J. Anthocyanin, phenolic composition, colour measurement and sensory analysis of BC commercial red wines. Food Research International, 2007, vol. 40, pp. 92–100. doi:10.1016/j.foodres.2006.08.002.90. González G., Peña-Méndez E.M. Multivariate data analysis in classification of must and wine from chemical measurements. Eur. Food Res. Technol., 2000, vol. 212, pp. 100–107. doi:10.1007/s002170000207.91. Lunina L.V., Guguchkina T.I., Ageeva N.M., Iakuba Iu.F. [The criteria of determining of the authenticity of wines]. Partnery i konkurenty [Partners and competitors], 2005, no. 5, pp. 27-29 (in Russian).92. Ageeva N.M., Guguchkina T.I., Markovskii M.G. [Once again about falsification of wines]. Vinodelie i vinogradarstvo [Wine-making and Viticulture], 2002, no. 4, pp. 22-23 (in Russian).93. Valgina L.V., Zhirova V.V., Smirnova E.A. [Identification of wine production]. Vinodelie i vinogradarstvo [Wine-making and Viticulture], 2010, no. 1, pp. 10-11 (in Russian).94. Sеn'kina Z.E., Arbuzov V.N., Aleshkin B.M. [Instrumental methods of analysis for the identification of grape wines]. Vinodelie i vinogradarstvo [Wine-making and Viticulture], 2004, no. 1, pp. 25-27 (in Russian).95. Dergunov A.V., Lopin S.A., Il'iashenko O.I. [Influence of the biochemical composition of perspective white wine grapes on the quality of wine production]. Vinodelie i vinogradarstvo [Wine-making and Viticulture], 2012, no. 4, pp. 22-25 (in Russian).96. Valgina L.A. Razrabotka kompleksnoi tovarovednoi otsenki i identifikatsii stolovykh polusladkikh vin. Dis. kand. tеkhn. nauk [Development of a comprehensive assessment and identification semi sweet wines Cand. tehn. sci. diss.]. Moscow, 2011. 147 p. (in Russian).97. Larionov A.B., Tokmin D.G., Sarvarova N.N., Marchenko I.A., Gerasimov M.K. [5-hydroxymethyl content as an additional indicator of the quality of alcoholic beverages]. Vinodelie i vinogradarstvo [Wine-making and Viticulture], 2013, no. 5, pp. 25-27 (in Russian).98. Yakuba Yu. F., Guguchkina T.I., Ageeva N.M., Lopatina L.M., Lunina L.V. Sposob opredeleniia kachestva stolovogo vinogradnogo vina [Method of determining the quality of table grape wine]. Patent RF, no. 2312342, 2007 (in Russian).99. Sobolev Е.M., Kudlai D.V. Sposob opredeleniia natural'nosti belykh vin [Method of determining of the naturalness of white wines]. Patent RF, no. 2271000, 2006 (in Russian).100. Sarvarova N.N., Marchenko I.A., Rizvanov I.Kh., Tokmin D.G. [Determination of polyols by GC-MS without extraction for quality evaluation of the table wines]. Vinodelie i vinogradarstvo [Wine-making and Viticulture], 2012, no. 6, pp. 16-20 (in Russian).101. Panasiuk A.L., Kuz'mina E.I., Kharlamova L.N., Zakharov M.A., Kadykova N.E., Babaeva M.V. [Controlled parameters of the natural wines. White wines of Chile]. Vinodelie i vinogradarstvo [Wine-making and Viticulture], 2008, no. 4, pp. 8-11 (in Russian).102. Iakuba Iu.F., Lozhnikova M.S. [Improving of the analytical control of wine products]. Analitika i kontrol' [Analysis and control], 2011, vol. 15, no. 3, pp. 309-312 (in Russian).103. Kushnereva E.V., Markovskii M.G., Guguchkina T.I., Ageeva N.M. [Determination of biogenic amines in the vines]. Izvestiia vuzov. Pishchevaia tekhnologiia [Proceedings of the universities. Food technology], 2012, no. 1, pp. 106-108 (in Russian).104. Martuscelli M., Arfelli G., Manetta A.C., Suzzi G. Biogenic amines content as a measure of the quality of wines of Abruzzo (Italy). Food Chemistry., 2013, vol. 140, pp. 590–597. doi:10.1016/j.foodchem.2013.01.008.105. Leitгo M. C., Marques A. P., San Romгo M. V. A survey of biogenic amines in commercial Portuguese wines. Food Control., 2005, vol. 16, pp. 199-204. doi:10.1016/j.foodcont.2004.01.012.106. Soufleros E.H., Bouloumpasi E., Tsarchopoulos C., Biliaderis C.G. Primary amino acid profiles of Greek white wines and their use in classification according to variety, origin and vintage. Food Chem., 2003, vol. 80, no. 2, pp. 261-273. doi:10.1016/S0308-8146(02)00271-6.107. Zakharova A.M., Kartsova L.A., Grinshtein I.L. [Determination of organic acids, carbohydrates or sweeteners in food products and dietary supplements using HPLC]. Analitika i kontrol' [Analysis and control], 2013, vol. 17, no. 2, pp. 204-210 (in Russian).108. GOST R 52841-2007. Produktsiia vinodel'cheskaia. Opredelenie organicheskikh kislot metodom kapilliarnogo еlektroforeza [State Standard 52841-2007. Wine products. Determination of organic acids by capillary electrophoresis]. Moscow, Standartinform Publ., 2008. 7 p. (in Russian).109. Skorbanova E.A., Kairiak N.F., Mamakova Z.A. [Modern methods of detection of falsified wines]. Vinodelie i vinogradarstvo [Wine-making and Viticulture], 2005, no. 6, pp. 26-27 (in Russian).110. Jackowetz J.N., Mira de Orduсa R. Survey of SO2 binding carbonyls in 237 red and white table wines. Food Control, 2013, vol. 32, pp. 687-692. doi:10.1016/j.foodcont.2013.02.001.111. Bodorev M.M., Subbotin B.S. [Chromatographic analysis of aromatic aldehydes and acids in wine]. Vinodelie i vinogradarstvo [Wine-making and Viticulture], 2001, no. 1, pp. 19-21 (in Russian).112. Polozhishnikova M.A., Perelygin O.N. [Determination of the biological value and identification of red wines using content of flavanols phenolic acids]. Vinodelie i vinogradarstvo [Wine-making and Viticulture], 2005, no. 6, pp. 22-24 (in Russian).113. Bridle P., Garcia-Viguera C. A simple technique for the detection of red wine adulteration with elderberry pigments. Food Chemistry, 1996, vol. 55, no. 2, pp. 111-113. doi:10.1016/0308-8146(95)00179-4.114. Tochilina R.P., Peschanaia V.A., Poznanskaia E.V., Goncharov S.A., Larina S.M. [About the problem of wines identifying. Effect on total pentose sugars in table wines]. Vinodelie i vinogradarstvo [Wine-making and Viticulture], 2011, no. 1, pp. 13 (in Russian).115. GOST R 53193-2008. Napitki alkogol'nye i bezalkogol'nye. Opredelenie kofeina, askorbinovoi kisloty, konservantov i podslastitelei metodom kapilliarnogo еlektroforeza [State Standard 53193-2008. Alcoholic and non-alcoholic drinks. Determination of caffeine, ascorbic acid, preservatives, and sweeteners by capillary electrophoresis]. Moscow, Standartinform Publ., 2010. 11 p. (in Russian).116. Fauhl C, Wittkowski R, Lofthouse J, Hird S, Brereton P, Versini G, Lees M, Guillou C. Gas Chromatographic/Mass Spectrometric Determination of 3-Methoxy-1,2-Propanediol and Cyclic Diglycerols, By-Products of Technical Glycerol, in Wine: Interlaboratory Study. Journal of AOAC International, 2004, vol. 87, no. 5, pp. 1179-1188.117. Nieuwoudt H.H., Prior B.A., Pretorius S., Bauer F.F. Glycerol in South African Table Wines: An Assessment of its Relationship to Wine Quality. S. Afr. J. Enol. Vitic., 2002, vol. 23, no. 1, pp. 22-30.118. GOST R 53154-2008. Vina i vinomaterialy. Opredelenie sinteticheskikh krasitelei metodom kapilliarnogo еlektroforeza [State Standard 53154. Wine and wine materials. Determination of synthetic dyes by capillary electrophoresis]. Moscow, Standartinform Publ., 2010. 11 p. (in Russian).119. Zhirov V.M., Presniakova O.P., Neudakhina O.K., Doronin M.B. [Qualitative and quantitative analysis of elements in wines using ICP-MS]. Vinodelie i vinogradarstvo [Wine-making and Viticulture], 2012, no. 6, pp. 30-31 (in Russian).120. Kolesnov A.Iu., Filatova I.A., Zadorozhniaia D.G., Maloshitskaia O.A. [Mass spectrometry of stable oxygen isotopes 18O/16O in wine production to establish its authenticity]. Vinodelie i vinogradarstvo [Wine-making and Viticulture], 2012, no. 6, pp. 10-15 (in Russian).121. Zhirova V.V., e.a. Sposob opredeleniia proiskhozhdeniia organicheskikh oksikislot v vinakh i sokosoderzhashchikh napitkakh [Determination of the origin of organic hydroxy acids in wine and juice drinks]. Patent RF, no. 2487348, 2013. 12 с. (in Russian).122. Calderone G., Guillou C. Analysis of isotopic ratios for the detection of illegal watering of beverages. Food Chemistry, 2008, vol. 106, pp. 1399-1405. doi:10.1016/j.foodchem.2007.01.080.123. Guyon F., Gaillard L., Salagoïty M.-H., Médina B. Intrinsic ratios of glucose, fructose, glycerol and ethanol 13C/12C isotopic ratio determined by HPLC-co-IRMS: toward determining constants for wine authentication. Anal. Bioanal. Chem., 2011, vol. 401, pp. 1551-1558. doi:10.1007/s00216-011-5012-5.124. Cabaňero A.I., Recio J.L., Rupérez M. Isotope ratio mass spectrometry coupled to liquid and gas chromatography for wine ethanol characterization. Rapid Commun. Mass Spectrom., 2008, vol. 22. pp. 3111-3118. doi:10.1002/rcm.3711.125. Cabaňero A.I., Recio J.L., Rupérez M. Simultaneous stable carbon isotopic analysis of wine glycerol and ethanol by liquid chromatography coupled to isotope ratio mass spectrometry. J. Agric. Food Chem., 2010, vol. 58, pp. 722-728. doi:10.1021/jf9029095.126. Versinia G., Camina F., Ramponia M., Dellacassa E. Stable isotope analysis in grape products: 13C-based internal standardization methods to improve the detection of some types of adulterations. Analytica Chimica Acta, 2006, vol. 563, pp. 325-330. doi:10.1016/j.aca.2006.01.098.127. Kravchenko S.N., Kagan E.S., Stoletova A.A. [Development of mathematical model for assessing the quality of products]. Izvestiia vuzov. Pishchevaia tekhnologiia [Proceedings of the universities. Food technology], 2011, no. 4, pp. 105-109 (in Russian).128. Perelygin O.N. Ustanovlenie podlinnosti sukhikh vinogradnykh vin na osnove fiziko-khimicheskikh pokazatelei. Diss. kand. tekhn. nauk [Authentication of the dry wines using physical and chemical parameters. Cand. tehn. sci. diss.]. Moscow, 2004. 140 p. (in Russian).129. Charlton A. J., Wrobel M.S., Stanimirova I., Daszykowski M., Grundy H. H., Walczak B. Multivariate discrimination of wines with respect to their grape varieties and vintages. Eur. Food Res. Technol., 2010, vol. 231, pp. 733-743. doi:10.1007/s00217-010-1299-2.130. Košir I. J., Kocjancic,M., Ogrinc N., Kidrič J. Use of SNIF-NMR and IRMS in combination with chemometric methods for the determination of chaptalisation and geographical origin of wines (the example of Slovenian wines). Analytica Chimica Act, 2001, vol. 429, pp. 195-206. doi:10.1016/S0003-2670(00)01301-5.131. Gavrilina V.A. Metodologiia kontrolia vina raspoznavaniem. Diss. Dokt.tekhn. nauk [Methodology control wine using recognition. Dr. tehn. sci. diss.]. Orel, 2013. 259 p. (in Russian).132. Sidorova A.A., Ganzha O.V. Sposob identifikatsii ob«ekta putem postroeniia ego kharakteristicheskogo еlektroforeticheskogo profilia [Method of object identification by building its characteristic electrophoretic profile]. Patent RF, no. 2327978, 2008. 7 с. (in Russian).133. Ageeva N.M., Guguchkina T.I., Iakuba Iu.F. Sposob ustanovleniia natural'nosti vina [Method for establishing natural wine]. Patent RF, no. 2156976, 2000 (in Russian).134. Markosov V.A., Ageeva N.M., Guguchkina T.I., Iakuba Iu.F., Gaponov A.I. [Evaluation of the quality of special wines "Anapa strong" and "Cahors"]. Vinograd i vino Rossii [Grapes and wine Russia], 2001, no. 4, pp. 45-46 (in Russian).135. Gavrilina V.A., Mal'tseva O.I., Bulgakov D.S., Sychev S.N., Sychev K.S. [Application of principal component analysis to identify and compare natural wines. Part 2: Criteria of identity and similarity of dry red wines using a combination of principal component analysis and HPLC with spectrophotometric detection]. Vinodelie i vinogradarstvo [Wine-making and Viticulture], 2007, no. 3, pp. 30-32 (in Russian).136. Petrov V.I. Razrabotka skhemy identifikatsii natural'nykh vin po rezul'tatam ikh mul'tiеlementnogo analiza. Diss. kand. khim. nauk [Development of natural wines identification scheme based on the results of their multielement analysis. Cand. chem. sci. diss.]. Krasnodar, 2013. 157 p. (in Russian).137. Aramina A.A., Sadovoi V.V. [Assessment of compliance with regulatory requirements of wine production]. Izvestiia vuzov. Pishchevaia tekhnologiia [Proceedings of the universities. Food technology], 2011, no. 5-6, pp. 92-94 (in Russian).138. Duchowicz P.R., Giraudo M.A., Castro E.A., Pomilio A.B. Amino acid profiles and quantitative structure–property relationship models as markers for Merlot and Torrontes wines. Food Chemistry, 2013, vol. 140, pp. 210-216. doi:10.1016/j.foodchem.2013.02.064.139. Urbano M., Luque de Castro M. D., Pérez P. M., García-Olmo J., Gómez-Nieto M. A. Ultraviolet–visible spectroscopy and pattern recognition methods for differentiation and classification of wines. Food Chemistry. 2006, vol. 97, pp. 166-175. doi:10.1016/j.foodchem.2005.05.001.140. Guilln D., Palma M., Natera R., Romero R., Barroso C. G. Determination of the Age of Sherry Wines by Regression Techniques Using Routine Parameters and Phenolic and Volatile Compounds. J. Agric. Food Chem., 2005, vol. 53, pp. 2412-2417. doi:10.1021/jf048522b.141. Gerzhikova V.G., Zagoruiko V.A. [Quality control methods of the wine products]. Vinodelie i vinogradarstvo [Winemaking and Viticulture], 2003, no. 5, pp. 24-26 (in Russian).142. Arozarena I., Casp A., Marin R., Navarro M. Multivariate differentiation of Spanish red wines according to region and variety. Journal of the Science of Food and Agriculture. 2000, vol. 80, pp.1909-1917. doi:10.1002/1097-0010(200010)80:133.0.CO;2-U.143. Stupakova R.K., Sergeev E.N. [Wine quality control]. Vinodelie i vinogradarstvo [Winemaking and Viticulture], 2001, no. 4, pp. 15 (in Russian).144. Seeber R., Sferlazzo G., Leardi R., Dalla Serra A., Versini G. Multivariate data analysis in classification of musts and wines of the same variety according to vintage year. J. Agric. Food Chem., 1991, vol 39, no. 10, pp 1764-1769. doi:10.1021/jf00010a014.145. Perestrelo R., Barros A.S., Cámara J.S., Rocha S.M. In-Depth Search Focused on Furans, Lactones, Volatile Phenols, and Acetals As Potential Age Markers of Madeira Wines by Comprehensive Two-Dimensional Gas Chromatography with Time-of-Flight Mass Spectrometry Combined with Solid Phase Microextraction. J. Agric. Food Chem., 2011, vol. 59, pp. 3186-3204. doi:10.1021/jf104219t.146. Paneque P., Álvarez-Sotomayor Ma T., Clavijo A., Gómez I.A. Metal content in southern Spain wines and their classification according to origin and ageing. Microchemical Journal, 2010, vol. 94, pp. 175-179. doi:10.1016/j.microc.2009.10.017.147. Cuadros-Inostroza A., Giavalisco P., Hummel J., Eckardt A., Willmitzer L., Penfia-CorteÏs H. Discrimination of wine attributes by metabolome analysis. Analytical Chemistry, 2010, vol. 82, pp. 3573-3580. doi:10.1021/ac902678t.148. Khiabakhov T.S. [Basic conditions for the development of good practice winemaking]. Vinodelie i vinogradarstvo [Winemaking and Viticulture], 2011, no. 5, pp. 8-9 (in Russian).149. Galitskaia Iu.N., Martynova T.A. [Perspectives of development of the wine industry on Kuban]. Izvestiia vuzov. Pishchevaia tekhnologiia [Proceedings of the universities. Food technology], 2006, no. 4, pp. 9-12 (in Russian).150. Kaishev V.G., Usachev A.M. [Viticulture and winemaking Russia. Development of production for 1999-2003., problems and prospects]. Vinodelie i vinogradarstvo [Winemaking and Viticulture], 2004, no. 2, pp. 4-8 (in Russian).151. Tolokov N.R. [Legal regulation of wines by origin in Russia]. Vinodelie i vinogradarstvo [Winemaking and Viticulture], 2005, no. 2, pp. 9-10 (in Russian).152. Di Paola-Naranjo R.D, Baroni M.V, Podio N.S, Rubinstein H.R, Fabani M.P, Badini R.G, Inga M, Ostera H.A, Cagnoni M, Gallegos E, Gautier E, Peral-Garcia P, Hoogewerff J, Wunderlin D.A. Fingerprints for Main Varieties of Argentinean Wines: Terroir Differentiation by Inorganic, Organic, and Stable Isotopic Analyses Coupled to Chemometrics. J. Agric. Food Chem., 2011, vol. 59, pp. 7854-7865. doi:10.1021/jf2007419.153. Kallithraka S., Arvanitoyannis I.S., Kefalas P., El-Zajouli A., Soufleros E., Psarra E. Instrumental and sensory analysis of Greek wines; implementation of principal component analysis (PCA) for classification according to geographical origin. Food Chemistry, 2001, vol. 73, pp. 501-514. doi:10.1016/S0308-8146(00)00327-7.154. Nuñez M., Peсa R.M., Herrero C., Garcia-Martin S. Analysis of some metals in wine by means of capillary electrophoresis. Application to the differentiation of Ribeira Sacra Spanish red wines. Analusis, 2000, vol. 28, pp. 432-437. doi:10.1051/analusis:2000129.155. Galgano F., Favati F., Caruso M., Scarpa T., Palma A. Analysis of trace elements in southern Italian wines and their classification according to Provenance. LWT—Food Science and Technology, 2008, vol. 41, pp. 1808-1815. doi:10.1016/j.lwt.2008.01.015.156. Díaz C., Conde J.E., Estévez D., Pérez Olivero S.J., Pérez Trujillo J.P. Application of multivariate analysis and artificial neural networks for the differentiation of red wines from the Canary Islands according to the Island of origin. J. Agric. Food Chem., 2003, vol. 51, pp. 4303-4307. doi:10.1021/jf0343581.157. Soler F., Garcia-Rodrigues G., Perez-Lopez M., Hernandez-Moreno D. Characterization of "Ribera del Guadiana" and "Mйntrida" Spanish red wines by chemometric techniques based on their mineral contents. Journal of Food and Nutrition Research, 2011, vol. 50, no. 1, pp. 41-49.158. Frías S., Pérez Trujillo J., Peña E., Conde J. E. Classification and differentiation of bottled sweet wines of Canary Islands (Spain) by their metallic content. Eur. Food Res. Technol., 2001, vol. 213, pp. 145-149. doi:10.1007/s002170100344.159. Frías S., Conde J.E., RodrıÏguez-Bencomo J.J., GarcıÏa-Montelongo F., Pérez Trujillo J.P. Classification of commercial wines from the Canary Islands (Spain) by chemometric techniques using metallic contents. Talanta, 2003, vol. 59, pp. 335-344. doi:10.1016/S0039-9140(02)00524-6.160. Kruzlicova D., Fiket Ź., Kniewald G. Classification of Croatian wine varieties using multivariate analysis of data obtained by high resolution ICP-MS analysis. Food Research International, 2013, vol. 54, pp. 621-626. doi:10.1016/j.foodres.2013.07.053.161. Mar Castiñeira Gómez del M., Feldmann I., Jakubowski N., Andersson J.T. Classification of German white wines with certified brand of origin by multielement quantitation and pattern recognition techniques. J. Agric. Food Chem., 2004, vol. 5, pp. 2962-2974. doi:10.1021/jf035120f.162. Boschetti W., Rampazzo R.T., Dessuy M.B., Vale M.G., de Oliveira Rios A., Hertz P., Manfroi V., Celso P.G., Ferrгo M.F. Detection of the origin of Brazilian wines based on the determination of only four elements using high-resolution continuum source flame AAS. Talanta, 2013, vol. 111, pp. 147-155. doi:10.1016/j.talanta.2013.02.060.163. Moreno I.M, González-Weller D., Gutierrez V., Marino M., Cameán A.M., González A.G., Hardisson A. Differentiation of two Canary DO red wines according to their metal content from inductively coupled plasma optical emission spectrometry and graphite furnace atomic absorption spectrometry by using Probabilistic Neural Networks. Talanta, 2007, vol. 72, pp. 263-268. doi:10.1016/j.talanta.2006.10.029.164. Rodrigues S.M., Otero M., Alves A.A., Coimbra J., Coimbra M.A., Pereira E., Duarte A.C. Elemental analysis for categorization of wines and authentication of their certified brand of origin. Journal of Food Composition and Analysis, 2011, vol. 24, no. 4–5, pp. 548-562. doi:10.1016/j.jfca.2010.12.003.165. Bentlin F.R.S., Pulgati F.H., Dressler V.L., Pozebon D. Elemental analysis of wines from South America and their classification according to country. Journal of the Brazilian Chemical Society, 2011, vol. 22, no. 2, pp. 327-336. doi:10.1590/S0103-50532011000200019.166. Gonzalvez A., Llorens A., Cervera M.L., Armenta S., de la Guardia M. Elemental fingerprint of wines from the protected designation of origin Valencia. Food Chemistry, 2009, vol. 112, pp. 26-34. doi:10.1016/j.foodchem.2008.05.043.167. Geana I., Iordache A., Ionete R., Marinescu A., Ranca A., Culea M. Geographical origin identification of Romanian wines by ICP-MS elemental analysis. Food Chemistry, 2013, vol. 138, pp. 1125–1134. doi:10.1016/j.foodchem.2012.11.104.168. Coetzee P.P., Steffens F.E., Eiselen R.J., Augustyn O.P., Balcaen L., Vanhaecke F. Multi-element analysis of South African wines by ICP-MS and their classification according to geographical origin. J. Agric. Food Chem., 2005, vol. 53, pp. 5060-5066. doi:10.1021/jf048268n.169. Cozzolino D., Cynkar W.U., Shah N., Smith P.A. Can spectroscopy geographically classify Sauvignon Blanc wines from Australia and New Zealand?. Food Chemistry, 2011, vol. 126, pp. 673-678. doi:10.1016/j.foodchem.2010.11.005.170. Liu L., Cozzolino D., Cynkar W.U., Dambergs R.G., Janik L., O'Neill B.K., Colby C.B., Gishen M. Preliminary study on the application of visible–near infrared spectroscopy and chemometrics to classify Riesling wines from different countries. Food Chemistry, 2008, vol. 106, pp. 781-786. doi:10.1016/j.foodchem.2007.06.015.171. Heberger K., Csomos E., Simon-Sarkadi S.L. Principal component and linear discriminant analyses of free amino acids and biogenic amines in hungarian wines. J. Agric. Food Chem., 2003, vol. 51, pp. 8055-8060. doi:10.1021/jf034851c.172. Galgano F., Caruso M., Perretti G., Favati F. Authentication of Italian red wines on the basis of the polyphenols and biogenic amines. European Food Research and Technology, 2011, vol. 232, pp. 889-897. doi:10.1007/s00217-011-1457-1.173. Jaitz L., Siegl K., Eder R., Rak G., Abranko L., Koellensperger G., Hann S. LC-MS/MS analysis of phenols for classification of red wine according to geographic origin, grape variety and vintage. Food Chemistry, 2010, vol. 122, pp. 366-372. doi:10.1016/j.foodchem.2010.02.053.174. Arozarena I., Casp A., Marin R., Navarro M. Differentiation of some Spanish wines according to variety and region based on their anthocyanin composition. European Food Research and Technology, 2000, vol. 212, pp. 108-112. doi:10.1007/s002170000212.175. Rastija V., Srečnik G., Marica-Medić-Šarić. Polyphenolic composition of Croatian wines with different geographical origins. Food Chemistry. 2009, vol. 115, pp. 54-60. doi:10.1016/j.foodchem.2008.11.071.176. Li Z., Pan Q., Jin Z., Mu L., Duan C. Comparison on phenolic compounds in Vitisvinifera cv. Cabernet Sauvignon wines from five wine-growing regions in China. Food Chemistry, 2011, vol. 125, pp. 77-83. doi:10.1016/j.foodchem.2010.08.039.177. Bellomarino S.A., Conlan X.A., Parker R.M., Barnett N.W., Adams M.J. Geographical classification of some Australian wines by discriminant analysis using HPLC with UV and chemiluminescence detection. Talanta, 2009, vol. 80, pp. 833-838. doi:10.1016/j.talanta.2009.08.001.178. Rebolo S., Peсa R.M., Latorre M.J., GarcıÏa S., Botana A.M., Herrero C. Characterization of Galician (NW Spain) Ribeira Sacra wines using pattern recognition analysis. Analytica Chimica Acta, 2000, vol. 417, pp. 211-220. doi:10.1016/S0003-2670(00)00929-6.179. Gremaud G., Quaile S., Piantini U., Pfammatter E., Corvi C. Characterization of Swiss vineyards using isotopic data in combination with trace elements and classical parameters. Eur. Food Res. Technol., 2004, vol. 219, pp. 97-104. doi:10.1007/s00217-004-0919-0.180. Dutra S.V, Adami L, Marcon A.R, Carnieli G.J, Roani C.A, Spinelli F.R, Leonardelli S, Ducatti C, Moreira M.Z, Vanderlinde R. Determination of the geographical origin of Brazilian wines by isotope and mineral analysis. Analytical and Bioanalytical Chemistry, 2011, vol. 401, pp. 1571-1576. doi:10.1007/s00216-011-5181-2.181. Almeida C.M., Vasconcelos M.T.S.D. ICP-MS determination of strontium isotope ratio in wine in order to be used as a fingerprint of its regional origin. J. Anal. At. Spectrom., 2001, vol. 16, pp. 607-611. doi:10.1039/B100307K.182. Liu L., Cozzolino D., Cynkar W.U., Gishen M., Colby C.B. Geographic Classification of Spanish and Australian Tempranillo Red Wines by Visible and Near-Infrared Spectroscopy Combined with Multivariate Analysis. J. Agric. Food Chem., 2006, vol. 54, pp. 6754-6759. doi:10.1021/jf061528b.183. Brescia M.A, Kosir I.J, Caldarola V., Kidric J., Sacco A. Chemometric Classification of Apulian and Slovenian Wines Using 1H NMR and ICP-OES Together with HPICE Data. J. Agric. Food Chem., 2003, vol. 51, pp. 21-26. doi:10.1021/jf0206015.184. Adami L, Dutra S.V, Marcon A.R, Carnieli G.J, Roani C.A, Vanderlinde R. Geographic origin of southern Brazilian wines by carbon and oxygen isotope analyses // Rapid Communications in Mass Spectrometry. 2010, vol. 24, no. 20, pp. 2943-2948. doi:10.1002/rcm.4726.185. Dutra S.V., Adami L., Marcon A.R., Carnieli G.J., Roani C.A., Spinellia F.R., Leonardelli S., Vanderlinde R. Characterization of wines according the geographical origin by analysis of isotopes and minerals and the influence of harvest on the isotope values. Food Chemistry, 2013, vol. 141, no. 3, pp. 2148-2153. doi:10.1016/j.foodchem.2013.04.106.186. Kaunova A.A., Petrov V.I., Tsiupko, T.G., Tеmеrdashеv Z.A., Pеrеkotii V.V., Luk'ianov A.A. [Identification of wine provenance by ICP-AES multielement analysis], Journal of Analytical Chemistry, 2013, vol. 68, no. 9, pp. 917-922. doi:10.7868/S0044450213090065. ; Проведен анализ опубликованных работ и нормативных документов, посвященных вопросам контроля качества и региональной принадлежности вин. Рассмотрен химический состав винограда и изготавливаемой из него винодельческой продукции, показано его качественное и количественное изменение в процессе винификации, созревания и выдержки вин. Установлены основные группы соединений, содержания и соотношения которых определяют качественные характеристики вин, а также играют важную роль в формировании аромата и вкуса напитка. Обсуждены предпосылки развития рынка поддельной продукции и способы фальсификации вин. Проведен анализ научной литературы и нормативной базы, регламентирующей качество вин на территории России и стран Европейского союза, существующих подходов к определению их подлинности, указаны достоинства и недостатки. Обсуждены примеры использования различных критериев для установления натуральных и фальсифицированных вин, а также подходов их комплексной идентификации и создания системы оценки качества винодельческой продукции с помощью методов физико-химического анализа. Проанализированы основные методические подходы к установлению региональной принадлежности вин, сочетающие возможности современных методов анализа, математического моделирования и статистики, продемонстрированы примеры их использования на практике.Ключевые слова: вина, методы анализа, качество, подлинность, региональная принадлежность, фальсификация, математическое моделированиеDOI: http://dx.doi.org/10.15826/analitika.2014.18.4.001