Suchergebnisse

В 2022 г. исполнится сто лет со дня окончания Гражданской войны тяжелого испытания для жителей бывшей Российской империи. Но, как свидетельствуют архивные документы, военные годы отметились не только разрушением. В статье рассмотрены обстоятельства восстановления Александровского (Сызранского) моста через Волгу в период с октября 1918 г. по март 1919 г. Особое внимание уделено анализу бытовых условий строителей: инженеров, рабочих, служащих на фоне Гражданской войны в России с сопутствующими ей социальной разобщенностью, экономическим упадком, голодом в ряде областей, эпидемиологическими заболеваниями типа сыпного тифа и холеры. Характерной чертой того времени являлось одновременное руководство деятельностью объекта несколькими ведомствами: профильным, военным, политическим, не всегда приходившими к согласию в практических вопросах, что нашло отражение и в документах, касающихся восстановления Александровского моста. Обращает на себя внимание обстоятельность протоколов заседаний комиссий, состоявших из представителей заинтересованных учреждений, и отчетов ответственных лиц, а также оперативность составления актов выполненных работ и других документов, находящихся на постоянном хранении в РГА в г. Самаре. Архивные дела свидетельство созидательной деятельности человека в суровые военные годы. ; In 2022, it will be exactly one hundred years since the end of the Civil War a difficult test for the inhabitants of the former Russian Empire. But, according to archival documents, the war years were marked not only by destruction. The article considers the circumstances of the restoration of the Alexander (Syzran) bridge over the Volga River in the period from October 1918 to March 1919. Special attention is paid to the analysis of the living conditions of builders: engineers, workers, employees - against the background of the Civil War in Russia with its accompanying social disunity, economic decline, famine in a number of areas, epidemiological diseases such as typhus and cholera. A characteristic feature of that time was the simultaneous management of the object's activities by several departments: specialized, military, and political, which did not always agree on practical issues, which was reflected in the documents concerning the restoration of the Alexander Bridge. Attention is drawn to the thoroughness.

The article considers a fighting battle hammer from the Novotroitsky-I burial ground, which is kept in the funds of the Museum of the Pedagogical University. The original product was considered lost, and only its primary, not entirely accurate drawing is known in the scientific literature, which was repeatedly attracted by specialists in various studies. Thus, incorrect information about the battle hammer was constantly duplicated. In 2021, in the course of work in the museum's funds, a battle hammer was discovered by one of the authors. As it turned out, the battle hammer underwent a partial restoration, which made it possible to reveal significant morphological features of the object. The purpose of this article is to re-publish the product, considering the new information that has appeared, which significantly refines the information about its design. One of the significant features of the battle hammer) is a diamond-shaped extension at the end of the striker, which enhances its penetrating properties, as well as the presence of such additional details as an inflow and a cap. The latter protect the shaft from splitting. Samples with similar characteristics are practically not known in other territories. The closest analogy is a specimen from the western Tien Shan, originating from the Saka complex. At the same time, coins of a similar appearance are well known from the materials of site located on the territory of the Forest-Steppe Altai. Likely, these characteristics are a local tradition, which allows us to speak of a high level of development of military affairs in this region, since these details significantly increase the combat effectiveness of weapons. The considered battle hammer from the Novotroitsky-I burial ground replenishes the original series of products of this type of weapon, which was popular among the population of the Forest-Steppe Altai in the Scythian time. ; В статье рассматривается железный чекан из могильника Новотроицкое-I, хранящийся в фондах Историко-краеведческого музея Алтайского ...

В статье делается попытка выявить особенности Уральского региона в плане сохранения и актуализации памяти об эпохе наполеоновских войн, главным образом, событий 1812-1814 гг. Автор приходит к выводу, что Уральский регион, несмотря на удаленность от театра военных действий, органично вписался в общероссийский мемориальный контекст, сохранив при этом свою специфику. Формы сохранения памяти Урала о военных событиях эпохи отличаются разнообразием - от вариантов "живой памяти", включающей в себя элементы, оставшиеся от памяти коммуникативной, до целенаправленной деятельности центральных и местных властей по организации "массовых мероприятий" в период юбилейных дат. Значительную роль в сохранении памяти традиционно играют учебные заведения, которые, начиная со школьного уровня, формируют "память детства". Образы этой великой поры продолжают выступать в качестве объединяющего фактора, сохраняя тем самым ощущение "общего прошлого" не только с общероссийской, но и общеевропейской, глобальной историей. ; The article attempts to identify the features of the Ural region in terms of preserving and updating the memory of the era of the Napoleonic wars, mainly the events of 1812-1814. The author comes to the conclusion that the Ural region, despite its remoteness from the theater of military operations, organically fit into the all-Russian memorial context, while preserving its specificity. The forms of preserving the memory of the Urals about the military events of the era are diverse - from the variants of "living memory", which includes elements left over from the communicative memory, to the purposeful activities of the central and local authorities to organize "mass events" during the anniversary dates. A significant role in the preservation of memory is traditionally played by educational institutions, which, starting from the school level, form the "memory of childhood". The images of this great time continue to act as a unifying factor, thereby preserving the sense of a "common past" not only with the all-Russian, but also with the all-European, global history.

This article considers the history of the unrealised project of the establishment of "free mining towns" in Russia (in the Urals) in the first half of the nineteenth century. Only free people were to live and work in such towns. In 1802, the outstanding mining figure A. S. Yartsov filed a note addressed to Emperor Alexander I, in which he proposed several measures to improve the domestic mining industry. The creation of mining towns inspired by European Bergstдdte was one of these measures. A special committee on the reform of the mining part was established under the influence of Yartsov's note.In 1804, the French architect Claude-Nicolas Ledoux published a treatise L'Architecture considérée sous le rapport de l'art, des mœurs et de la legislation (Architecture Considered in Relation to Art, Morals, and Legislation) in Paris. The work was preceded by a dedication to the Russian emperor. The project of the ideal mining city of Chaux was presented in the publication. With the help of architectural forms, Ledoux dreamed of creating an ideal environment for the moral development of people. Could the French architect have known that at the very same time in St Petersburg work was being carried out for a legal justification of the establishment of "free cities" in Russia, a country where serfdom was still a reality? This assumption does not look improbable.A special committee prepared a draft of new mining legislation, which was approved by Alexander I on July 13, 1806. Ekaterinburg received the status of a mining city on May 1, 1807. However, afterwards the emperor lost interest in liberal projects. Ekaterinburg remained the only mining city in Russia. The content of the concept of a "free mining city" also changed: the dream of free labour was replaced by the idea of independence of such a city from the governor's power. ; В статье рассматривается история нереализованного проекта «вольных горных городов» в России (на Урале) в первой половине XIX в. Предполагалось, что в таких городах будут жить и работать только ...

At the present stage of development of the criminal procedural legislation of the Republic of Uzbekistan, many legal institutions that have a long history of doctrinal development have received normative consolidation. Among them is the institution of participants leading the criminal process at the stage of pre-trial investigation. In the history of Uzbekistan, the activities of these subjects of the criminal process were regulated by numerous normative legal acts, including codified ones. The first Criminal Procedure Code of the Uzbek SSR was adopted in 1926. Soon the Uzbek SSR Criminal Procedure Code of 1929 entered into force. In comparative legal terms, the latter was significantly inferior to the previous one in terms of the degree of detail in the regulation of criminal procedural relations with the participation of pre-trial investigation bodies. Analysis of the content of the legal norms of the Criminal Procedure Code of 1929, regulating the activities of these bodies, allows us to identify features that, from the standpoint of the modern vision of the optimal model of the Criminal Procedure Code of Uzbekistan, are assessed as shortcomings in the legal regulation of the relevant public relations. As such, we can name the following: the CPC does not contain norms defining the sources of criminal procedural law; the code does not provide for a separate chapter devoted exclusively to investigative actions, a detailed description of their procedural form; there is no clear delineation of the competence of the bodies of inquiry and the investigator; the investigator is by law entrusted with supervisory functions that are not characteristic of him in relation to the bodies of inquiry; the Criminal Procedure Code does not include a norm prohibiting persons conducting a preliminary investigation from obtaining evidence by violence, threats, etc.; The Criminal Procedure Code determined the existence of sufficient data, and not evidence, as the basis for the accusation. After being charged, the person acquired ...

The purpose of tax audits is to verify that the taxpayer complies with the norms of tax legislation. As a rule, in conditions of instability, constantly changing tax legislation, taxpayers violate the norms of the Tax Code of the Russian Federation. In this regard, as a rule, each tax audit ends with additional charges to the taxpayer of taxes, penalties and penalties, which negatively affect their financial position. At the same time, according to the Federal Tax Service of Russia, with a sharp reduction in the number of ongoing on-site tax audits, the amount of additional charges for one on-site audit increases сonstantly: in 2016 – 13.6 million rubles, in 2017 – 15.7 million rubles, 2018 – 22.2 million rubles, 2019 – 33.5 million rubles. The tax authority, by charging additional taxes and penalties to the taxpayer, is interested in collecting them. The current Tax Code of the Russian Federation makes it possible to enforce the decision by taking measures in accordance with paragraph 10 of Art. 101 of the Tax Code of the Russian Federation, the application of which in practice raises many issues. The article considers the practice of applying interim measures. ; Целью проведения налоговых проверок является проверка соблюдения налогоплательщиком норм налогового законодательства. Как правило, в условиях нестабильности, постоянно меняющегося налогового законодательства налогоплательщики допускают нарушения норм Налогового кодекса Российской Федерации. В связи с этим, как правило, каждая налоговая проверка заканчивается доначислениями налогоплательщику налогов, пеней и штрафных санкций, которые отрицательно сказываются на их финансовом положении. При этом, по данным Федеральной налоговой службы, при резком сокращении количества проводимых выездных налоговых проверок размер доначислений на одну выездную проверку постоянно увеличивается: в 2016 г. – 13,6 млн руб., 2017 г. – 15,7 млн руб., 2018 г. – 22,2 млн руб., 2019 г. – 33,5 млн руб. Налоговый орган, доначисляя налогоплательщику налоги и штрафные санкции, ...

The purpose of this article is to identify possible approaches to the development of the "sustainability-by-design" process, which consists in synchronizing the organization's strategy with the trends of sustainable development. For this purpose, a process of "sustainability-by-design" is proposed on the basis of the "safety-by-design" process applied in practice. As a key link in the process, it is proposed to use a system of sustainability indicators, supplemented by indicators of risk and resilience. To strengthen the adaptive capacity of companies in the field of sustainable development, the process of building "sustainability-by-design" is complemented by the inclusion of democratic procedures through structured stakeholder participation. As a result, the proposed process combines a rigid structure of values and goals with a "soft setup" in the form of democratic procedures. This will allow companies not only to reduce the uncertainties inherent to the pacing problem, but also to create an environment for the promotion of the most effective alternatives to the development of companies in the field of sustainability. ; Целью настоящей статьи является определение возможных подходов к разработке процесса «встроенной устойчивости», заключающейся в синхронизации стратегии организации с тенденциями устойчивого развития. Для этого на основе применяющегося на практике процесса «встроенной безопасности» (safety-by-design) предлагается процесс «встроенной устойчивости» (sustainability-by-design). В качестве ключевого звена процесса предлагается использовать систему индикаторов устойчивости, дополненную индикаторами риска и жизнестойкости. Для усиления адаптивного потенциала компаний в области устойчивого развития процесс формирования «встроенной устойчивости» дополнен включением демократических процедур путем структурированного участия заинтересованных сторон. В результате предлагаемый процесс сочетает жесткую структуру ценностей и целей с «мягкой настройкой» в форме демократических процедур. Это позволит компаниям не только снизить неопределенности, присущие проблеме запаздывающего регулирования, но и сформировать среду для разработки наиболее эффективных альтернатив развития компаний в области устойчивости.

The purpose of this article is to identify possible approaches to the development of the "sustainability-by-design" process, which consists in synchronizing the organization's strategy with the trends of sustainable development. For this purpose, a process of "sustainability-by-design" is proposed on the basis of the "safety-by-design" process applied in practice. As a key link in the process, it is proposed to use a system of sustainability indicators, supplemented by indicators of risk and resilience. To strengthen the adaptive capacity of companies in the field of sustainable development, the process of building "sustainability-by-design" is complemented by the inclusion of democratic procedures through structured stakeholder participation. As a result, the proposed process combines a rigid structure of values and goals with a "soft setup" in the form of democratic procedures. This will allow companies not only to reduce the uncertainties inherent to the pacing problem, but also to create an environment for the promotion of the most effective alternatives to the development of companies in the field of sustainability. ; Целью настоящей статьи является определение возможных подходов к разработке процесса «встроенной устойчивости», заключающейся в синхронизации стратегии организации с тенденциями устойчивого развития. Для этого на основе применяющегося на практике процесса «встроенной безопасности» (safety-by-design) предлагается процесс «встроенной устойчивости» (sustainability-by-design). В качестве ключевого звена процесса предлагается использовать систему индикаторов устойчивости, дополненную индикаторами риска и жизнестойкости. Для усиления адаптивного потенциала компаний в области устойчивого развития процесс формирования «встроенной устойчивости» дополнен включением демократических процедур путем структурированного участия заинтересованных сторон. В результате предлагаемый процесс сочетает жесткую структуру ценностей и целей с «мягкой настройкой» в форме демократических процедур. Это позволит компаниям не только снизить неопределенности, присущие проблеме запаздывающего регулирования, но и сформировать среду для разработки наиболее эффективных альтернатив развития компаний в области устойчивости.

The research featured the biography of Yakov Alperovich, a prominent figure of the Siberian Soviet establishment in the 1920s–1930s. Starting at the social bottom, his career path was a typical example of the dramatic fate that befell most Stalinist officials. The article describes the main steps of his career ladder on the way to political power during the purges of 1937–1938, as well as the changes in the Stalinist politics in the 1930s, which were the ruin of the internal party relations. The author assessed the socio-political atmosphere in the administrative establishment. The study focused on the role of denunciations as a tool against the so-called hostile elements. The dramatic end of Yakov Alperovich, a district committee secretary and an editor, reflects the general tragedy of the Soviet Communists that fell victims to the Stalin's repressions. The article introduces new historical facts and expands the knowledge about Siberia in the Stalin era. ; Представлено описание служебного роста и краха партийной карьеры одного из видных представителей советской номенклатуры в Сибири 1920–1930-х гг. как характерного примера драматической судьбы сталинских управленцев – выходцев из нижних слоев общества. В статье описаны этапы восхождения будущего руководителя по ступеням иерархической лестницы и обретения им политического опыта. Отмечены важнейшие изменения в политике ВКП(б) в 1930-е гг., которые радикально меняли характер карьерного роста и искажали внутрипартийные взаимоотношения. В контексте громких разоблачительных кампаний и массовых репрессий 1937–1938 гг. оценивается общественно-политическая атмосфера и своеобразие сложившихся нравов в номенклатурной среде. Описывается роль и значение доносов как инструмента выявления «враждебных элементов», а также в сведении личных счетов. Драматический финал в судьбе бывшего секретаря райкома ВКП(б) и редактора сибирской краевой газеты служит выразительным отражением общей трагедии многих советских коммунистов – жертв репрессивной сталинской кампании «борьбы с правотроцкистскими двурушниками». Статья вводит в научный оборот новые исторические факты, позволяющие шире взглянуть на известные события, происходившие в стране и в Сибири в сталинскую эпоху.

В статье рассматривается цитирование песен в политической музыке на примере нескольких выдающихся композиторов-новаторов. В исследовании показаны различные способы, с помощью которых композиторы оказали музыкальное влияние на политику, а также указаны их достоинства и недостатки. Как движение политическая музыка процветала больше всего в 1930-е и 1970-е гг. В то время многие молодые композиторы сочиняли политически мотивированные произведения. В случае с политической музыкой, в которой есть текст, за последние 30 лет появился новый подход, который не одобряет ранее принятую конвенцию «подгонять текст под музыку». Некоторые политически ориентированные композиторы, тесно связанные с текстом, будут рассматриваться отдельно как исключение из правил. Случай с политической музыкой без текста рассматривается начиная с техники прямой цитаты и заканчивая культурно обусловленным, но общепринятым восприятием музыки как соцреализма, до более разреженного подхода к музыкальной структуре как политической аналогии. ; This article will examine the citation of songs in political music, as exemplified by several prominent innovative composers. The study shows the various ways in which composers exerted their musical influence on politics, as well as their advantages and disadvantages. As a movement, political music flourished most in the 1930s and 1970s. At that time, many young composers composed politically motivated works. In the case of political music, in which there is a text, a new approach has emerged over the past 30 years that does not approve of the previously adopted convention "adjust the text to music". Some politically oriented composers who are closely associated with the text will be considered separately as an exception to the rule. The case of political music without a text is considered, starting with the technique of direct quotation, ending with the culturally conditioned but generally accepted perception of music as socialist realism, to a more rarefied approach to the musical structure as a political analogy.

This article adresses the comparison of the moral aspect role in Morgenthau's realism and the classical realism how it was institutionalized basing on Morgenthau's vision but not limiting itself by the later. Today it is customary to nearly equate Morgenthau's views to the principles of classical realism, considering and because of the role he had played in the developing of the said theoretical approach. The main goal of the present article is to investigate till what extent Morgenthau's thought are part of the political realism theory in its institutionalized form; the main tas of the article is to compare the role of morality Morgenthau suggests in his realism to that in the classical realism as it is put down into textbooks. ; В статье приводится сравнение роли моральной составляющей в реализме Моргентау и классическом реализме в том виде, в котором он институционализировался на базе реализма Моргентау. Сегодня принято почти полностью приравнивать взгляды Моргентау и положения классического реализма, учитывая ту роль, которую он сыграл в развитии этого направления. Основной целью данной статьи стало исследование того, насколько взгляды Моргентау вошли в устоявшуюся и вошедшую в учебники теорию классического реализма; Основная задача данной статьи состоит в том, чтобы сравнить место морали в реализме Моргентау и в сформировавшемся направлении теории международных отношений под названием «реализм». ; У статті наводиться порівняння ролі моральної складової в реалізмі Моргентау і класичному реалізмі в тому вигляді, в якому він інституціоналізований на базі реалізму Моргентау. Сьогодні прийнятомайже повністю прирівнювати погляди Моргентау та положення класичного реалізму, враховуючи ту роль, яку він відіграв у розвитку цього напрямку. Основною метою даної статті стало дослідження того, наскільки погляди Моргентау увійшли в усталену теорію класичного реалізму; Основне завдання даної статті полягає в тому, щоб порівняти місце моралі в реалізмі Моргентау і у сформованому напрямку теорії міжнародних відносин під назвою «реалізм».

В статье исследованы истоки Уголовного кодекса Российской Федерации. Рассматривается структура советского Уголовного кодекса РСФСР, принятого после утверждения общесоюзного уголовного законодательства (УК РСФСР 1926 г.). Выявлены эволюция взглядов законодателя на отдельные составы преступлений, изменение представлений об их месте в Особенной части уголовного права. Проведен системный анализ каждой из десяти глав, входящих в Особенную часть УК РСФСР 1926 г. В работе также исследованы особенности конструирования статей, их санкций, примечаний. Определена роль примечаний к статьям. Классифицированы использованные в Особенной части УК РСФСР 1926 г. санкции статей. Вопросы структурирования Особенной части УК РСФСР 1926 г. рассмотрены в целях исторического урока и формирования современного взгляда на советское уголовное законодательство. ; The article explores the origins of the Criminal Code of the Russian Federation. The structure of the Soviet Criminal Code of the RSFSR, adopted after the approval of the all-Union criminal legislation (Criminal Code of the RSFSR of 1926), is examined. The evolution of the views of the legislator on certain elements of crimes, the change in ideas about their place in the Special Part of Criminal Law is illustrated. A systematic analysis of every tenth chapter, included in the Special Part of the Criminal Code of the RSFSR of 1926 (Special Section of the Criminal Code), is carried out. The paper also studies the specific features of articles, their sanctions, and notes. The role of article notes is defined. The sanctions of articles, used in the Special Part of the Criminal Code of the RSFSR of 1926, are classified. The problems of structuring of the Special Part of the Criminal Code of the RSFSR of 1926 (Special Section of the Criminal Code) are considered for the purposes of a historical lesson and the formation of a modern view of Soviet criminal law.

В статье рассматривается проблема соотношения понятий предпринимательская и приносящая доход деятельность некоммерческих организаций. Указываются причины ее возникновения. Исследуются понятие, признаки, критерии отнесения той или иной деятельности некоммерческих организаций к предпринимательской или приносящей доход деятельности. Анализируются основные подходы к указанной проблеме, обозначенные в гражданско-правовой доктрине. На основании проведенного анализа нормативных правовых актов, научной литературы, судебной практики делаются выводы относительно понимания приносящей доход деятельности как более широкого понятия по отношению к предпринимательской деятельности. Устанавливается соотношение указанных категорий с понятиями экономическая и хозяйственная деятельность. Обращается внимание на использование законодателем при регулировании данных правоотношений публично-правовых средств, а также появление таких средств правового регулирования, как условно-дозволительные нормы. Анализируется проблема основной и неосновной, дополнительной цели деятельности некоммерческой организации. Предлагаются пути решения существующих коллизий. ; The article deals with the problem of correlation of business and income-generating activities of non- profit organizations. Causal causes of its occurrence are indicated. The concept, signs, criteria of referring an activity of non-profit organizations to entrepreneurial or income-generating activities are explored. The main approaches identified in the civil law doctrine on this problem are analyzed. Based on the analysis of normative legal acts, scientific literature, judicial practice, conclusions are drawn regarding the understanding of income-generating activities as a broader concept in relation to entrepreneurial activity. The ratio of these categories to the concepts of economic activity is established. Attention is drawn to the use by the legislator, when regulating these legal relations, of public legal means, as well as the appearance of such legal regulation means as conditionally permissible norms. The problem of the main and non-core, additional goal of the activity of a non-profit organization is analyzed. Ways to solve the existing conflicts are suggested.

The purpose of the article is to develop proposals to improve the legal protection of persons involved in the operational implementation. The author analyzes the norms of the Federal law "On the Operational-Investigative Activity", as well as the judgments of individual authors on the legislative regulation of legal protection of subjects of operational implementation; touches upon the issues of Prosecutor's supervision over operational-investigative activity. Attention is drawn to the fact that the introduced person is forced in certain situations to perform actions containing signs of socially dangerous acts provided by the criminal law. Taking into account the real possibility of bringing to criminal responsibility of subjects of operational introduction for the actions performed by them at accomplishment of the operational task, the offers are put forward to add to the Criminal Code of the Russian Federation a new circumstance excluding crime acts - "Conducting Operational Investigative Activities in the Criminal Environment", and also the offer to modify and complete article 21 of the Federal law "On the Operational Investigative Activity" is expressed. ; Разработаны предложения по совершенствованию правовой защиты лиц, участвующих в оперативном внедрении. Проанализированы нормы Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности», а также рассмотрены суждения отдельных авторов по вопросам законодательного регулирования правовой защиты субъектов оперативного внедрения. Затронуты вопросы прокурорского надзора за оперативно-розыскной деятельностью. Обращено внимание, что внедряемое лицо вынуждено в отдельных ситуациях совершать действия, содержащие признаки общественно опасных деяний, предусмотренных уголовным законодательством. С учетом реальной возможности привлечения к уголовной ответственности субъектов оперативного внедрения за действия, совершенные ими при выполнении оперативного задания, высказаны предложения о дополнении Уголовного кодекса Российской Федерации новым обстоятельством, исключающим преступность деяния, — «Проведение оперативно-розыскных мероприятий в криминальной среде», а также о внесении изменений и дополнений в статью 21 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности».

The subject of the paper is theoretical justification of legal nature of positive constitutionalresponsibility legal institute. The evolution of views on the institution of positive constitutionalresponsibility from the first works on it (S.A. Avak`yan, Yu.P. Eremenko, F.M. Rudinsky, N.A. Bobrova) to the present time is analyzed.The purpose is to clarify its role in establishment and maintaining the regime of constitutionallegality.The results, scope of application. Doubts about the legal nature of positive constitutionalresponsibility up to its complete denial are identical with doubts about the legal nature ofmany constitutional norms, the denial of their direct action. These disputes will last forever.Direct service of constitutional and legal responsibility to the quality of governance is a featureof this type of legal responsibility along with its pronounced political character, as wellas the specific guilt of the subject of constitutional tort (liability not only for their acts butfor the acts of their subordinates).The emphasis on positive moral aspect to the detriment of "sanction" (retrospective) aspectof the constitutional responsibility does not meet the challenges of the new time.Proponents of affirmative responsibility had good purpose to build its high creative andeducational role from the positive side of the legal liability. However, this good purpose inpractice has not led to optimistic results.The authors come to the conclusion the legal regulation of mechanisms of responsibilityenforcement in Russia is necessary. ; Статья посвящена теоретическому обоснованию юридической природы института позитивной конституционной ответственности, ее роли в закреплении и поддержании режима конституционной законности. Прослеживается эволюция взглядов на институт позитивной конституционной ответственности с первых работ о ней (С.А. Авакьян, Ю.П. Ерёменко, Ф.М. Рудинский, Н.А. Боброва) до настоящего времени. Сомнения в юридической природе позитивной конституционной ответственности вплоть до ее полного отрицания тождественны сомнениям в юридической природе многих конституционных норм, отрицанию их прямого действия. Эти споры будут продолжаться вечно. Сделан вывод о необходимости законодательного закрепления механизмов применения конституционной ответственности в России.