Search results

Twenty-five years have passed since the collapse of the Union of Soviet Socialist Republics (USSR), which led to the disruption of the regional check-and-balance system aimed at resolving national issues and political and socioeconomic contradictions. It also resulted in a number of armed conflicts, including those in the Chechen Republic, Nagorno-Karabakh, Transnistria, Tajikistan, Abkhazia, South Ossetia and later in the South-East of Ukraine. Immediately following the collapse of the USSR, key international actors paid special attention to the Commonwealth of Independent States (CIS) region while trying to secure own interests. This led to the further stratification of the CIS region. A "geopolitical pluralism" started to form there, marked by the fragmentation of nation-state sovereignty over the territory. The concept and policy of "geopolitical pluralism" as developed by Zbigniew Brzezinski meets the interests of the United States by making the CIS region more manageable, while at the same time making it more difficult for Russia to implement its own strategic tasks there. The key goal of Russia is the creation of an integrated economic and political union able to take a rightful place in the world. Only the development of deep and comprehensive integration with the CIS states can ensure the competitiveness of Russia's position in the world as well as the positions of its partners in the former Soviet space. The purpose of this article is to assess the level of geopolitical pluralism in the CIS space taking account of the membership of the CIS countries in international organizations and their voting on UN General Assembly resolutions. The study is based on the interconnection of quantitative and qualitative methods of analysis of international relations and world politics. During the past quarter century following the collapse of the Soviet Union, a regional system of international relations has formed in its place. Despite the fact that the CIS is a kind of linking element which unites most of the former Soviet republics, a certain competition between the new states has become the characteristic feature of the political relations in the region. The policy of the west (primarily the United States) became a kind of a branched, diversified strategy aimed at the phased development, transformation and fragmentation of the region. The diversity of foreign policy priorities among the CIS states and the presence of many actors in the region makes mutual understanding and good-neighbourliness between these countries difficult to achieve. To the contrary, this diversity seriously complicates and slows down the development of deep and comprehensive integration, making it more unstable and ineffective. © HSE, 1993-2018.

It is shown that the Arab Spring acted as a trigger for a global wave of socio-political destabilization, which signifi cantly exceeded the scale of the Arab Spring itself and affected absolutely all world-system zones. Only in 2011 the growth of the global number of largescale anti-government demonstrations, riots and political strikes was to a high degree (although not entirely) due to their growth in the Arab world. In the ensuing years, the Arab countries rather made a negative contribution to a very noticeable further increase in the global number of large-scale anti-government demonstrations, riots and general strikes (the global intensity of all these three important types of socio-political destabilization continued to grow despite the decline in the Arab world). Thus, for all these three important indicators of sociopolitical destabilization, the scale of the global echo of the Arab Spring has overshadowed the scale of the Arab Spring itself. Only as regards the fourth considered indicator (major terrorist attacks / guerrilla warfare) the scale of the global echo for the entire period considered did not overshadow the scale of the Arab Spring (and, incidentally, «Winter») - and in 2014-2015 Arab countries continued to make a disproportionate contribution to the historically record global values of this sad indicator – global number of major terrorist attacks/ guerilla warfare. To conclude, triggered by the Arab Spring, the global wave of socio-political destabilization led after 2010 to a very signifi cant growth of socio-political instability in absolutely all World System zones. However, this global destabilization wave manifested itself in different World System zones in different ways and not completely synchronously. ; В статье исследуется рост социально- политической нестабильности в мире после начала Арабской весны. Показано, что события в арабском мире выступили в качестве триггера глобальной волны социально-политической дестабилизации, значительно превысившей масштабы самой Арабской весны и затронувшей абсолютно все мир-системные зоны. Однако проявилась эта дестабилизационная волна в других макрозонах по- разному и не вполне синхронно. Авторы исследуют масштабы глобального эха Арабской весны на основе четырех показателей дестабилизации международной базs данных Cross-National Time Series (CNTS) – антиправительственные демонстрации, массовые беспорядки, политические забастовки, террористические акты / «партизанские действия», систематически сравнивая данные по этим показателям в арабских странах и в остальном мире. При этом общая динамика дестабилизационных процессов рассматривается за более продолжительный период – с 1920 по 2015 гг.

This article analyses one of the main characteristics of the demographic behaviour of Russian citizens, i.e. their age at first marriage and its dynamics in the early twentieth century. The authors examine the situation in Yekaterinburg, a compact but an intensively developing industrial city. Together with aggregated census data, the authors refer to microdata extracted from several city parish registers (metricheskie knigi), which they transcribed into the Ural Population Project database.As a result of the analysis of nominative data of parish registers, the authors establish the age of first marriages including both averages in the city as a whole and per parish which enables them to conclude about the citizens' demographic behaviour conditioned by their ethnic or religious affiliation, social status and migration patterns, and other personal characteristics.The analysis demonstrates that Yekaterinburg seems to be closer to the "European" marriage pattern, at least in terms of mean age at first marriage in men which grew with the beginning of the war. However, according to the 1926 Census and the age of first marriage and that of never married significantly decreased as compared to the imperial period. The results of the analysis of aggregated and nominative data for Yekaterinburg enable the authors to put forward an idea that following the revolution and the establishment of a new political regime, migration from western provinces stopped while migration from rural areas increased. Rural migrants brought their own marital patterns to the city which implied mandatory marriage. Living in an increasingly stressful environment as a result of World War I, the revolution and the civil war, migrants were trying to get married earlier than on average to secure family support for themselves. ; Статья посвящена анализу одной из важнейших характеристик демографического поведения городского населения России — возрасту вступления в первый брак и его динамике в начале XX в. В качестве объекта исследования выбран Екатеринбург, один из небольших, но интенсивно развивавшихся промышленных российских городов. Наряду с агрегированными данными переписей населения 1897, 1920 и 1926 гг. в качестве источников были использованы сведения метрических книг, которые были транскрибированы в базу данных «Регистр населения Урала». В результате анализа номинативных данных метрических книг был установлен возраст вступления в первый брак не только в среднем по городу, но и по отдельным его приходам, что позволило выявить особенности в демографическом поведении горожан, обусловленные этнической или религиозной принадлежностью, социальным, миграционным статусом и другими персональными характеристиками. На основе проведенного исследования сделан вывод о том, что дореволюционный Екатеринбург приближался к «европейской» модели брака, по крайней мере, с точки зрения среднего возраста вступления в первый брак у мужчин, а с началом войны этот показатель еще увеличился. Однако согласно данным переписи 1926 г., расчетный возраст вступления в брак и уровень окончательного безбрачия значительно снизились по сравнению с имперским периодом. Результаты анализа агрегированных и номинативных данных по Екатеринбургу позволили предположить, что после революции и установления нового политического режима миграция из западных губерний прекратилась, а из сельской округи — возросла. Переселенцы из сельской местности приносили в город традиционные брачные нормы, которые подразумевали обязательное вступление в брак. Находясь в состоянии стресса, вызванного Первой мировой войной, революцией и начавшейся гражданской войной, эти мигранты пытались вступить в брак раньше, чтобы получить социальную поддержку в кругу семьи.

Поступила в редакцию 28.06.2019. Принята к печати 14.08.2019. ; Submitted on 28 June, 2019. Accepted on 14 August, 2019. ; Статья посвящена анализу одной из важнейших характеристик демографического поведения городского населения России — возрасту вступления в первый брак и его динамике в начале XX в. В качестве объекта исследования выбран Екатеринбург, один из небольших, но интенсивно развивавшихся промышленных российских городов. Наряду с агрегированными данными переписей населения 1897, 1920 и 1926 гг. в качестве источников были использованы сведения метрических книг, которые были транскрибированы в базу данных «Регистр населения Урала». В результате анализа номинативных данных метрических книг был установлен возраст вступления в первый брак не только в среднем по городу, но и по отдельным его приходам, что позволило выявить особенности в демографическом поведении горожан, обусловленные этнической или религиозной принадлежностью, социальным, миграционным статусом и другими персональными характеристиками. На основе проведенного исследования сделан вывод о том, что дореволюционный Екатеринбург приближался к «европейской» модели брака, по крайней мере, с точки зрения среднего возраста вступления в первый брак у мужчин, а с началом войны этот показатель еще увеличился. Однако согласно данным переписи 1926 г., расчетный возраст вступления в брак и уровень окончательного безбрачия значительно снизились по сравнению с имперским периодом. Результаты анализа агрегированных и номинативных данных по Екатеринбургу позволили предположить, что после революции и установления нового политического режима миграция из западных губерний прекратилась, а из сельской округи — возросла. Переселенцы из сельской местности приносили в город традиционные брачные нормы, которые подразумевали обязательное вступление в брак. Находясь в состоянии стресса, вызванного Первой мировой войной, революцией и начавшейся гражданской войной, эти мигранты пытались вступить в брак раньше, чтобы получить социальную поддержку в кругу семьи. ; This article analyses one of the main characteristics of the demographic behaviour of Russian citizens, i.e. their age at first marriage and its dynamics in the early twentieth century. The authors examine the situation in Yekaterinburg, a compact but an intensively developing industrial city. Together with aggregated census data, the authors refer to microdata extracted from several city parish registers (metricheskie knigi), which they transcribed into the Ural Population Project database. As a result of the analysis of nominative data of parish registers, the authors establish the age of first marriages including both averages in the city as a whole and per parish which enables them to conclude about the citizens' demographic behaviour conditioned by their ethnic or religious affiliation, social status and migration patterns, and other personal characteristics. The analysis demonstrates that Yekaterinburg seems to be closer to the "European" marriage pattern, at least in terms of mean age at first marriage in men which grew with the beginning of the war. However, according to the 1926 Census and the age of first marriage and that of never married significantly decreased as compared to the imperial period. The results of the analysis of aggregated and nominative data for Yekaterinburg enable the authors to put forward an idea that following the revolution and the establishment of a new political regime, migration from western provinces stopped while migration from rural areas increased. Rural migrants brought their own marital patterns to the city which implied mandatory marriage. Living in an increasingly stressful environment as a result of World War I, the revolution and the civil war, migrants were trying to get married earlier than on average to secure family support for themselves.

The study suggests that the relationship between per capita GDP and intensity of antigovernment demonstrations is not negative as tends to be believed; we are rather dealing with an inverted U-shaped relationship: the highest levels of antigovernment demonstration intensity are typical for countries with neither the lowest nor the highest values of GDP per capita, but rather with intermediate values of this indicator. Thus, for higher values of per capita GDP we observe a negative correlation between GDP per capita and the antigovernment demonstration intensity, and for lower values it is positive. This correlation is partly explained by the following points: (1) GDP growth in authoritarian regimes leads to increased pro-democracy movement, and hence to intensifi cation of the anti-government demonstrations. And since in our database (as well as in reality) authoritarian states constitute a very high percentage of the number of states with the lowest values of per capita income, the effect of the growth of internal pressure on authoritarian regimes towards democracy with economic growth to some extent (but no not completely) explains a strong correlation between GDP per capita and the intensity of antigovernment demonstrations for low and middle income countries. (2) In the range of per capita GDP up to $ 20000, the increase in per capita GDP is quite strongly correlated with a decrease in the proportion of authoritarian regimes and the increasing share of nonauthoritarian regimes (democratic and intermediate). The presence of non-authoritarian regimes in this range is signifi cantly positively correlated with the higher intensity of anti-government demonstrations. This is another mechanism that contributes to the presence of a strong positive correlation between GDP per capita and the intensity of anti-government demonstrations in the range of interest to us. At the same time we have done a further analysis that has shown that both of the above mechanisms do not explain the correlation in question to the full, which means the need to find additional mechanisms and factors. ; Проведенные нами исследования показали, что между подушевым ВВП и интенсивностью антиправительственных демонстраций не отрицательная корреляция, а криволинейная U-образная зависимость: наиболее высокая интенсивность антиправительственных демонстраций характерна для стран ни с самым низкими, ни с самыми высоким, а со средними значениями ВВП на душу населения. Таким образом для более высоких значений подушевого ВВП характерна отрицательная корреляция между ВВП на душу населения и интенсивностью антиправительственных демонстраций, а для более низких – положительная. При этом откровенно сильная (r = 0,935, R2 = 0,875) статистически значимая положительная корреляция между ВВП на душу населения и интенсивностью антиправительственных демонстраций прослеживается в очень широком интервале (вплоть до 20 000 долларов 2014 года по паритетам покупательной способности – ППС). Данная корреляция частично объясняется следующим обстоятельствами: (1) рост ВВП в авторитарных режимах ведет к усилению движения за демократию, а значит и к интенсификации антиправительственных демонстраций. А так как в нашей базе данных (как впрочем и в реальности) авторитарные государства составляют очень высокий процент от числа всех государств с низкими значениями подушевого дохода, эффект роста внутреннего давления на авторитарные режимы в сторону демократизации по мере экономического роста в определенной степени (но никак не полностью) объясняет обнаруженную нами сильную корреляцию между ВВП на душу населения и интенсивностью антиправительственных демонстраций для слабо- и среднеразвитых стран. (2) В интервале подушевого ВВП до 20 000 долларов увеличение данного показателя достаточно сильно коррелирует со снижением доли авторитарных режимов и увеличением доли режимов неавторитарных (демократических и промежуточных). Наличие же неавторитарных режимов в данном диапазоне значимо положительно коррелирует с более высокой интенсивностью антиправительственных демонстраций. Это и есть еще один механизм, обуславливающий наличие сильной положительной корреляции между ВВП на душу населения и интенсивностью антиправительственных демонстраций в интересующем нас диапазоне. Вместе с тем проделанный нами дополнительный анализ показал, что оба вышеописанных механизма вместе взятые не объясняют выявленную нами корреляцию в полной мере, что означает необходимость поиска дополнительных механизмов и факторов.

The article provides an analysis of the dependencies between the individual indexes destabilization of the collected CNTS, and types of regimes ("Freedom House") from 1973 to 2012. Review and analysis is conducted through the prism of four stages of time: 1) 1973-2012; 2) 1973-1991: 2.1) 1973- 1989; 2.2) 1973-1991; 3) 1992-2010; 4) 2011- 2012. ; В статье приводится анализ зависимостей между отдельными индексами дестабилизации, собираемыми CNTS, и типами режимов (по Freedom House) с 1973 по 2012. Рассмотрение и анализ проводится через призму четырех этапов времени: 1) 1973–2012; 2) 1973–1991: 2.1) 1973–1989; 2.2) 1973–1991; 3) 1992– 2010; 4) 2011–2012.

The interrelation of the severity of the epidemiological situation in a particular country and its institutional characteristics (including the level of health care, quality of management, the level of public trust, cultural characteristics, etc.) is considered. As a result, using the developed index of the severity of the epidemiological situation, the institutional characteristics that most affect the effectiveness of the measures applied were determined. It was figured out that of the 16 characteristics considered, only two (the level of employment and trust in the government) have a medium statistical correlation with the severity of the pandemic. Three more characteristics (prevalence of secular-rational values, degree of urbanization, GDP PPP per capita) have a correlation close to the medium. The remaining characteristics (including health care costs, government efficiency, etc.) have either a weak correlation wiыth severity, or actually do not have it. The results obtained indicate insufficient use and reassessment of existing institutional capacities at the initial stage of the pandemic, as well as insufficient reliability of morbidity and mortality statistics in a number of countries. In conclusion, based on the analysis of statistical indicators, recommendations are given to improve the effectiveness of the use of institutional capacity to counter epidemiological threats, improve this potential, increase the effectiveness of protective and restrictive measures that reduce the severity of the epidemiological situation. ; Рассмотрена взаимосвязь тяжести эпидемиологической ситуации в конкретной стране и её институциональных характеристик (включая уровень здравоохранения, качество управления, уровень доверия населения, культурные особенности и т. д.). В результате с помощью разработанного индекса тяжести эпидемиологической ситуации были определены институциональные характеристики, которые в наибольшей степени влияют на эффективность применяемых мер. Выявлено, что из 16 рассмотренных характеристик только две (уровень занятости и доверие к правительству) имеют статистическую связь с тяжестью пандемии, которую можно назвать средней. Ещё три характеристики (распространённость секулярно-рациональных ценностей, степень урбанизации, ВВП ППС на душу населения) имеют связь, близкую к средней. Остальные характеристики (включая расходы на здравоохранение, эффективность работы правительства и др.) имеют либо слабую связь с тяжестью, либо фактически её не имеют. Полученные результаты свидетельствуют о недостаточном использовании и переоценке имеющихся институциональных возможностей на начальном этапе пандемии, а также о недостаточной надёжности статистики по заболеваемости и смертности в ряде стран. В заключении, на основе анализа статистических показателей, даны рекомендации по повышению эффективности использования институционального потенциала для противодействия эпидемиологическим угрозам, совершенствованию этого потенциала, повышению действенности защитных и ограничительных мер, способствующих уменьшению тяжести эпидемиологической ситуации.

Institutional changes within the public procurement system in the Russian Federation are based on establishing economic conditions that reduce informational asymmetry and transaction costs of exchanges. The paper presents a quantitative analysis of the basic regulatory documents that have determined the conducts rules for government customers and suppliers in public and municipal procurement in 2001–2018 with the emphasis on electronization of procurement technologies. A frequency histogram of common lexical codes in the sequence of basic regulatory documents is compiled. The author arrives to conclusions about the attitude of legislators to securing the quality of procured products, the anticorruption aspect of the law and electronization of this sector of the economy. Qualitative characteristics of significant correlation ratios between lexical codes help evaluate the informational basis embedded in the regulatory documentation. ; Институциональные изменения в системе государственных закупок в РФ основываются на формировании хозяйственных порядков, обеспечивающих снижение информационной асимметрии и трансакционных издержек обменных операций. В работе предпринят анализ базовых нормативных документов, определяющий правила поведения государственных заказчиков и поставщиков при осуществлении государственных и муниципальных закупок за период 2001–2018 гг., с акцентом на электронизацию закупочных технологий. Приводится гистограмма частот упоминания общих лексических кодов в последовательности базовых нормативных документов. Делается вывод об отношении законодателя к обеспечению качества закупаемой продукции, антикоррупционной направленности законодательства и электронизации данной сферы хозяйствования. Приводятся количественные характеристики значимых корреляционных отношений между лексическими кодами, позволяющими оценить информационную основу, заложенную в нормативных документах.

Demand and supply — categories with a rich history, introduced into scientific circulation 250 years ago, comprehensively investigated from the positions of quantitative analysis. But it turns out that the glossaries of microeconomic textbooks do not give either the definition of demand (there is a reference — see the demand curve) or the units of demand measurement (there are no units of measurement between the price and quantity) and, accordingly, supply
that restricts their practical application. The model of the general economy — the synthesis of the "Capital" of Marx, micro- and macroeconomics — allows us to supplement the quantitative analysis of all market categories with qualitative analysis and, in particular, to define demand and supply through two factors of the commodity–use value and cost. The definition of categories and units of their measurement makes it possible to expand the field of application of theory (the demand for a set of goods and the supply of a set of goods) and formulate an algorithm for their use in business practice.

The article analyzes proverbs constituting the concept «family». The research was based on the semantic analysis, quantitative analysis, cognitive analysis and the descriptive method. Lak proverbs served as material for the study. Quantitative analysis revealed 16 lexemes representing the concept «family» the most representative of which is ninu. The proverbs were subdivided into the following lexico-semantic layers: (1) the choice of a spouse and creation of a family; (2) the relationship between the spouses; (3) the relationship between the siblings; (4) the relationship between the parents and their children. The proverbs revealed axiological aims of the Lak people in relation to the family. Laks are very responsible in the questions of forming a family. Family life is lauded, while solitude is condemned by the society. The man is the head of the family while the wife is the guardian of the hearth. A woman who has a husband is highly regarded by society. The relationship between siblings are in accordance with the general patriarchal traditions of the Lak way of life. Brothers support each other in everything and are the defenders of their sister. Parents rule the family and they instill the basic values in their children. Daughters tend to imitate their mother while the sons take after their father. As a rule, the daughter is judged based on her mother's image and the sun is judged based on his father's image. There are corresponding proverbs in the Lak language. Many of those proverbs are allegorical in their nature and include zoomorphisms and phytonyms. The aim of such proverbs is didactic. The concept «family» has not been studied as an autonomous topic earlier in the Lak language which renders this research relevant

В статье исследованы количественные значения и индексы за период с 2007 по 2015 г., характеризующие изобретательскую активность в Казахстане. Основной упор сделан на анализе динамики количества выданных патентов на изобретения, промышленные образцы, полезные модели и товарные знаки. Показано распределение подачи заявок между национальными и иностранными заявителями по основным разделам Международной патентной классификации. Доминирующее число заявок на выдачу патента на изобретения подают представители таких стран, как США (28%), Россия (18%) и Германия (18%). Значительное количество охранных документов на изобретения, согласно Международному патентному классификатору, выдается по следующим направлениям: «Удовлетворение жизненных потребностей человека» (485 патентов и инновационных патентов), «Химия и металлургия» (371), «Различные технологические процессы» (191), «Механика, освещение, отопление» (167), «Строительство, горное дело» (137). В Казахстане наблюдается прогрессивная тенденция развития лицензионной торговли объектами интеллектуальной собственности, но, тем не менее, для многих предприятий все еще характерна невысокая инновационная активность, которая подтверждается тем, что только лишь от 3 до 6 процентов регистрируемых договоров на изобретения в стране находит свое практическое воплощение. Доля инновационной продукции в валовом внутреннем продукте страны составляет менее 1%. В работе показаны результаты экспертного опроса, позволившего выявить проблемы, с которыми сталкиваются предприятия в процессе осуществления инновационной деятельности и коммерциализации результатов интеллектуального труда. Согласно опросу, одними из важнейших барьеров, тормозящих инновационную активность предприятий, являются избыточная «забюрократизированность», традиционная консервативность основных отраслей экономической специализации региона, а также отсутствие культуры инноваций и нехватка управленческих кадров. Наиболее эффективными мерами государственной поддержки респонденты считают повышение качества высшего образования, увеличение налоговых стимулов, совершенствование законодательства, инвестиции в создание полноценной инновационной инфраструктуры. ; The paper studies quantitative values and indices describing the inventive activity in Kazakhstan for the period from 2007 to 2015. The emphasis is placed on the analysis of the number of patents granted for inventions, industrial prototypes, utility models and trademarks. The paper shows how patent applications are distributed between domestic and foreign applicants by main classes in accordance with the International Patent Classification. The major part of patent applications is accounted for representatives of countries such as USA (28%), Russia (18%) and Germany (18%). According to the International Patent Classification, a significant number of titles of protection is issued in the following areas: Human Necessities (485 patents and innovation patents), Chemistry and Metallurgy (371), Various Process Operations (191), Mechanical Engineering, Lighting, Heating (167), Construction and Mining (137). There is a progressive trend in the licensed trade in intellectual property in Kazakhstan. Nevertheless, many enterprises are still characterized by low innovative activity that is proved by the fact that only 3 to 6 percent of invention contracts registered in the country find their practical use. The share of innovative products in the Gross Domestic Product accounts for less than 1%. The paper presents findings of an expert survey that revealed problems facing enterprises in the process of their innovative activity and the commercialization of intellectual deliverables. As the survey shows, the major obstacles hindering the innovative activity of enterprises are excess bureaucracy, traditional conservatism of key economic sectors in the region, the lack of innovation culture and managerial personnel. According to respondents, the most effective measures of state support are improvement of higher education, tax incentives, legislation, and investments to create a full-fledged innovation infrastructure.

The problem actualized in this paper relates to SWOT-analysis implementation in strategic planning of Primorsky region transport infrastructure and considers present day economic situation as well as federal legislation requirements.Basic indicators of regional transport infrastructure potential are presented. Theoretical and methodological issues while using SWOTanalysis in regional state programs development are also defined.The author's method allows analyzing and evaluating external and internal environment factors devided by parts of SWOT-analysis. These factors influence the present day transport infrastructure of Primorsky region. The following is also shown: factors rating calculations, SWOT-matrix, combined expert evaluation, problem field within SWOT-matrix and quantitative problems evaluation. As a result of analysis described above and taking into account adopted state programs the author formulated strategic actions in order to develop transport infrastructure of Primorsky region. ; Актуализируется проблема применения технологии SWOT-анализа с использованием качественных и количественных методик для стратегического планирования в региональном транспортном комплексе Приморского края в соответствии с современным состоянием его экономики и новыми требованиями федерального законодательства. Представлены базовые показатели, характеризующие потенциал регионального транспортного комплекса. Определены теоретические и методические проблемы использования количественной методики SWOT-анализа при разработке государственных программ на уровне субъектов Российской Федерации. По предложенной автором методике анализируются и оцениваются факторы внешней среды и внутренней среды, с разбивкой по сторонам SWOT-анализа, оказывающие влияние на функционирование современного транспортного комплекса края. Представлены расчеты ранга факторов, матрица SWOT-анализа, сводная экспертная оценка, проблемное поле в рамках SWOT-матрицы и количественная оценка проблем. Сформулированы стратегические мероприятия по развитию регионального транспортного комплекса в рамках принятых государственных программ.

The relationship in the United States - Russia - China triangle was one of the most important factors of international relations during the Cold War and remains so in the post-bipolar period. Its relevance has increased even more after the victory of Donald Trump in the presidential elections in the United States, who as a candidate repeatedly advocated closer relations with the Russian Federation and revised cooperation with China. This article appraises bilateral relations between these three countries in 2014 by conducting quantitative analysis of both flows (trade and investment, migration and others) and events (reciprocal visits), as well as cooperation in multilateral organizations (United Nations, Shanghai Cooperation Organisation) and in the format of the club diplomacy (the Group of 20; the BRICS group of Brazil, Russia, India, China and South Africa). The authors stared out using the Global Database of Events, Language and Tone to assess existing events according to the Goldstein scale. However, this event-analysis method could not estimate relations within the triangle accurately because of language factor (news in Russian and Chinese is underrepresented). Thus U.S. - Russia - China relations were examined through a quantitative analysis of specific series in four spheres - economic, political, humanitarian and military - in 2014. Each index was evaluated with points. Summaries reveal which countries in the triangle have the most successful connections and in which spheres. The study concluded that China and the United States had the most effective cooperation in 2014: the partnership developed more intensively in the economic and humanitarian spheres. Overall, U.S. - China and China - Russia relations are comparable to each other - the Russia - U.S. partnership cannot rival them. The U.S. - China and China - Russia couples cooperate the most effectively in two spheres. According to Henry Kissinger, cooperation between the United States and its partners must be more effective than the partners' relations with each other. The United States thus remains stay the leader in international relations. The authors conclude that this the U.S. leadership formula applies, because the value of U.S. - China and U.S. - Russia bilateral relations in sum is more powerful than the partnership of China and Russia.

Approaches to the counting of scientiic articles are addressed in this paper. Principal attention is paid to fractional counting. It is designated that different approaches to fractional counting can be applied: fractioning with the input of authors, fractioning with organizational input, equal counting. Each approach is characterized by its logic and aim, and gives different results. At the same time the approaches are inter-connected and correspond to hierarchy: "organizations' group-organization-author". Fractioning for each hierarchic level shows different nature of article parts' accounting, which determines validity of managerial methods applied depending on aims and level of modiied object. The fractioning results considering organizational input let judge about managerial impulses between organizations' group and organization. The fractioning results considering organizational and author's input let judge about the organization of the working process in organization. To make correct decisions based on articles' fractioning it is needed to establish a criterion for each hierar-chic level. This will let combine different approaches to fractioning while making a managerial decision. At the same time using the results of fractional counting for decision making it is essential to keep in mind that quantitative analysis of publication activity is only an element of the basis for decision making. Managerial success depends on the data collection, methods of its analysis and number of qualitative characteristics of the operand and context.