Suchergebnisse

The paper examines the role of physical culture and sports in the process of training Byzantine warriors in the Early and Middle Byzantine periods. Various types of sports games and competitions are considered - both for children and youth, by means of which pre-conscription training was provided, as well as military sports exercises and competitions in the Byzantine army. It is concluded that despite the elimination of the ancient system of palaestra and gymnasia, the mass physical training of Byzantine boys, adolescents and youth of military age in Byzantium was a profound and logical system aimed at the development of strong, courageous and tempered warriors. Its fundamental difference from the ancient period was that the primary physical education of children and adolescents was entrusted not to the state or community, but to the family. The task of the community was to create conditions for holding sports competitions, whereas the state was involved in the physical education of young men after they were included in military lists during maneuvers and military campaigns. ; В статье изучена роль физической культуры и спорта в процессе подготовки византийских воинов в ранневизантийский и средневизантийский периоды. Рассмотрены различные виды спортивных игр и состязаний – как детских и юношеских, благодаря которым обеспечивалась допризывная подготовка, так и военно-спортивные упражнения и соревнования в византийской армии. Сделан вывод о том, что, несмотря на ликвидацию античной системы палестр и гимнасиев, массовая физическая подготовка византийских мальчиков, подростков и юношей призывного возраста в Византии представляла собой хорошо продуманную и логично выстроенную систему, нацеленную на воспитание сильного, смелого и закаленного воина. Ее принципиальное отличие от античного периода заключалось в том, что физическое воспитание детей и подростков было возложено не на государство или общину, а на семью. Задачей общины при этом было создание условий для проведения спортивных соревнований, а государство подключалось к физическому воспитанию юношей после их включения в воинские списки в ходе учений и боевых походов. Библиографические ссылки Анонимный воинский трактат «Как выдерживать осаду» / пер. и коммент. В.В. Хапаева // Хапаев В.В. Византийский Херсон на рубеже тысячелетий: вторая половина Х – первая половина XI в. Симферополь: Нижняя Орiанда, 2016. С. 509–538. Армурис // Памятники Византийской литературы IX–XV веков / Отв. ред. Л.А. Фрейберг. М.: Наука, 1968. С. 158–160. Дигенис Акрит. 1960. М.: Изд-во АН СССР. 1960. 218 с. Дьяконов А.П. Византийские димы и факции (τα μέρη) в V–VII вв. // Византийский сборник / Oтв. ред. Е. А. Косминский М., Л.: АН СССР, 1945. С. 144–227. Курбатов Г.Л. Ранневизантийский город (Антиохия в IV веке). Л.: Изд-во ЛГУ, 1962. 284 с. Лазарев В.Н. История византийской живописи. М.: Искусство, 1986. 194 с. Левченко М.В. Венеты и прасины в Византии V–VII вв. // Византийский временник. 1947. Т. 1. С. 164–183. Либаний. Речи. Том I. Казань.: Тип. имп. ун-та, 1914. 511 с. Либаний. Речи. Том II. Казань.: Тип. имп. ун-та, 1916. 569 с. Люттвак Э.Н. Стратегия Византийской империи. М.: Университет Дмитрия Пожарского, 2010. 664 с. Михаил Пселл. Хронография / пер., статьи и коммент. Я. Н. Любарского М.: Наука, 1978. 319 с. Никифор Григора. История ромеев. Т. I / пер. с греч. Р. В. Яшунского, вступ. ст. Л. Герд. СПб.: Свое издательство, 2013. 438 с. О стратегии. Византийский военный трактат VI века / Изд. под-гот. В.В. Кучма. СПб.: Алетейя, 2007. 158 с. Продолжатель Феофана. Жизнеописания византийских царей / пер., статьи и коммент. Я. Н. Любарского М.: Наука, 1992. 348 с. Стратегика Никифора II Фоки / пер. и комм. А. К. Нефёдкина. СПб.: Алетейя, 2005. 105 с. Стратегикон Маврикия / Изд. подгот. В.В. Кучма. СПб.: Алетейя, 2004. 242 с. Тактика Льва / пер.: проф., д.ист.н. В.В. Кучма. СПб.: Алетейя, 2012. 367 с. Титмар Мерзенбургский. Хроника. М.: Русская панорама, 2009. 256 с. Успенский Ф.И. Партии цирка и димы в Константинополе // Византийский временник. 1894. Т. 1. С. 1–16. Феофилакт Симокатта. История. М.: Изд. АН СССР, 1957. 224 с. Хапаев В.В. Физическое воспитание в Византийской империи IX-XII вв. // Традиции античного олимпизма в мировой культуре: от древности до наших дней / Под ред. Т. Б. Гвоздевой. М.: Изд-во Лит. ин-та имени А.М. Горького, 2015. С. 149–164. Хомутский В. Византийское оружие и доспехи на изобразительных источниках. 2016. URL: https://historicaldis.ru/blog/43826515054/Vizantiyskoe-oruzhie-i-dospehi-na-izobrazitelnyih-istochnikah?utm_referrer=mirtesen.ru&page=2 (Дата обращения 09.11.2020). Чекалова А.А. К вопросу о димах в ранней Византии // Византийские очерки: труды советских ученых к ХVІ Междунар. конгрессу византинистов / Отв. ред. З. В. Удальцова. М.: Наука, 1982. С. 37–53. Яшаева Т., Денисова Е., Гинькут Н., Залеская В., Журавлев Д. Наследие византийского Херсона / Севастополь: Телескоп, Остин : ИКА Техас. ун-та, 2011. 708 с. Ariantzi D. Aspekte der Kindheit in Byzanz vom 6. bis 11. Jahrhundert im Spiegel hagiographischer Quellen. Wien: Dissertation, 2009. 350 s. Carr Т., Sheppard К., Welch А. Sport During the Byzantine Era. Byzantium as a Context for Social Sciences Research. 2010. P. 1–15. Crowther N. Sports Violence in the Roman and Byzantine Empire: A Modern Legacy // International Journal of the History of Sport. 1996. No 3. P. 445–458. Giatsis S.G. The organization of chariot racing in the great hippodrome of byzantine Constantinople // The International Journal of the History of Sport, 2000. 17:1. Р. 36–68. Giatsis S.G. Sport in Byzantium // Erytheia. 2007. No. 28. P. 15–40. Guilland R. Études sur l'Hippodrome de Byzance III–IV // Byzantinoslavica. 1965. No. 26. P. 1–33. Guttmann A. Sport Spectators From Antiquity To The Renaissance // Journal Of Sport History, 1981. Vol. 8, No. 2, Р. 16–17. Ioannes Scylitzes. Synopsis historiarum // Manuscrito del siglo XII / Biblioteca Nacional de España. 234 [i.e. 233]. Oxford Dictionary of Byzantium. Oxford: Oxford University Press, 1991. 2238 р. Schmitt J. The chronicle of Morea (To chronikon tou Moreos): a history in political verse, relating to the establishment of feudalism in Greece by the Franks in the thirteenth century. London: Methuen, 1904. 778 р. Schrodt B. Sports in the Byzantine Empire // Journal Of Sport History. 1981. Vol. 8. No. 3. Р. 51–52. Wolińska T. Constantinopolitan Charioteers and Their Supporters. Łódź: Studia Ceranea 1, 2011. Р. 127–142. Κουκουλές Φ. Βυζαντινων βιος και πολιτισμος. Τ. A. 1. Σχολεία. Παίδων ανατροφή. Παίγνια. Αθηναις, 1948. 231 σ. Κουκουλές Φ. Βυζαντινων βιος και πολιτισμος. Τ. Γ. Ο ιπποδρομος και οι ιπποδρομικοι αγωνες. Οι αγωνες και τα αγωνισματα. Οι βυζαντινοι αιχμαλωτοι. Η διαπομπευσις οι κλεπται και αι φυλακαι. Τα λαϊκα θεαματα και αι λαϊκαι διασκεδασεις αι εμπορικαι πανηγυρεις. Αι εριδες και αι υβρεις αι αραι, αι ευχαι και οι ορκοι. Αθηναις, 1949. 403 σ.

The history of mankind since ancient times is characterized by trends on a global scale. Modern globalization processes have their origins in the 1960s, and the turning point in their development was the fall of the "socialist camp". The nature, essence and content of globalization cause criticism and concern of scholars and experts, civil society activists. This fact signals the lack of knowledge and proves the need for further research. The author argues that globalization is a complex structural transformation, and its main objective trends are materialized in the occurrence of proper events; thus allowing to more or less successfully assess a cause and effect relationship. The article concludes that the agents as well as all participants of the globalization processes increasingly demonstrate the desire to accumulate, strengthen and enrich their economic, political and legal powers and authorities. Their substantial properties as well as the system-building function which defines social order are qualitatively predetermined by targeted globalization effects where the key role is played by the Kantian notion of "self-regard". Keywords: globalization; trend of globalization; social philosophy; post-industrial society. ; История человечества с незапамятных времен сопровождается тенденциями глобального масштаба. Современные глобализационные процессы берут свое начало в 1960-х годах, а переломным моментом их развития стало падение «социалистического лагеря». Природа, сущность и содержание глобализации вызывают критику и обеспокоенность ученых и экспертов, активистов гражданского общества, что свидетельствует о недостаточной ее изученности и настоятельной необходимости дальнейшего исследования. Автор статьи доказывает, что процессы глобализации представляют собой сложноструктурное преобразование, и объективность ее основных тенденций материализуется в закономерности наступления того или иного факта (результатов, событий), что позволяет более или менее успешно оценить их причинно-следственную взаимосвязь. В статье делается вывод, что агенты, да и все участники процессов глобализации, демонстрируют перманентное стремление аккумулировать, усиливать и обогащать свои экономические, политико-правовые властные полномочия. Их субстанциональные свойства, системообразующая функция социального порядка качественно предопределяются целенаправленным воздействием глобализации, где ключевую роль играет кантианское понятие «забота о себе».

На протяжении XX в. исследователи использовали разнообразные подходы к изучению истории знания, зачастую выстраивая прямую, ведущую от невежественного прошлого к прогрессивной современности. Даже авторы, призывающие к осторожности, в силу риторических особенностей текста представляли развитие науки как поступательный процесс накопления истин, не учитывая их конструктивный характер. Концепт «Научная революция», используемый в качестве исторической рамки в широком смысле подразумевал коренную трансформацию рецептивно-репрезентативных практик, произошедших в границах 1543 и 1687 гг. Как хронологические, так и территориальные границы этого концепта не могут быть четко обозначены в связи с его конструктивной природой. В силу этого формируется представление о разрыве между знанием прошлого и всем, что было до «Научной революции». В Англии конца XVI – первой четверти XVII в. происходила трансформация восприятия времени, которая шла параллельно с так называемой «борьбой древних и новых», когда современные практики описания реальности были объявлены более релевантными, чем практики прошлого. Это привело к тому, что уже в XVIII в. французские просветители начали говорить о революции, произошедшей в познании, а все что относилось к предшествующему времени было объявлено невежественным и варварским.
Throughout the XX century researchers used a variety of approaches to the study of the history of knowledge, often describing a straight line leading from the ignorant past to the progressive modernity. Even the authors calling for caution due to the rhetorical features of the text presented the development of science as a progressive process of accumulating truths, often not taking into account the constructive nature of knowledge. The concept of "Scientific Revolution", used as a historical framework in a broad sense, implied a radical transformation of the receptive-representational practices that occurred within the boundaries of 1543 and 1687. Both chronological and territorial boundaries of this concept cannot be clearly defined due to its constructive nature. Because of this, the idea of a gap between knowledge of the past and everything that was before the "Scientific Revolution" appeared. In England at the end of the 16th century and the first quarter of the 17th century, a transformation in the perception of time took place, which went in parallel with the so-called "Quarrel of the Ancients and the Moderns", when modern practices of describing reality were declared more relevant than those of the past. This led to the fact that already in the 18th century, the French enlighteners began to talk about the revolution that had taken place in knowledge, and everything that related to the previous time was declared ignorant and barbaric.

The author researches the poorly studied issues about the image of Altai in travelers' notes in the mining period. The researches' results have not obtained a historiographical assessment. The problem is that there was no single image of Altai so to analyze the travelers' notes it is important to compare the impressions of the contemporaries with scientific knowledge about the mining period. The author of the article uses both already well known works and the works which have not been translated into Russian. The travelers attended Kolyvano-Voskresensky factories at the turning points of their history to determine their industrial potential. Contemporaries not only answered the question about the resources and the prospects of silver smelting, but also tried to solve important scientific problems about geological processes using neptunic and plutonic theories, and also about ancient human population of the Altai territory, the so called "chud". The processes of political joining of the Altai Territory to the Russian Empire and spontaneous agricultural colonization were considered as the ground for quick development of mining in Altai and achieving the European level of production. The regional image was made as of the region with flourishing mining industry and agriculture. The author of the article approaches to such conclusions from the position of scientific criticism.DOI 10.14258/izvasu(2015)3.2-05 ; Автор обращается к малоизученному вопросу о формировании образа Алтая в записках путешественников в горнозаводскую эпоху. Достижения исследователей до сих пор не получили историографической оценки. Проблема в том, что никакого единого образа Алтая не существовало, поэтому для общей оценки записок путешествий важно сравнить впечатления современников с научными представлениями о горнозаводской эпохе. Автор привлекает не только хорошо известные сочинения, но и труды, не переведенные на русский язык. Путешественники посещали Колывано-Воскресенские заводы в переломные моменты истории для того, чтобы оценить их промышленный потенциал. Современники не только отвечали на вопрос о ресурсах и перспективах серебро-плавильного производства, но и брались за решение важных научных проблем, например о геологических процессах с позиций нептунической и плутонической теорий, а также о древнем населении Южной Сибири, так называемой чуди. Процессы политического присоединения Алтая и стихийной земледельческой колонизации рассматривались как основа для быстрого развития горного дела и достижения европейского уровня производства. Создавался образ региона с процветающим горным делом и сельским хозяйством. К этим оценкам современников горнозаводской эпохи автор статьи подходит с позиций научной критики.DOI 10.14258/izvasu(2015)3.2-05

У статті розглядається педагогічна думка Еразма Роттердамського. Підкреслюється спадкоємність Північного гуманізму з християнською педагогічною традицією. Автор статті обґрунтовує креативність педагогічних ідей Еразма в контексті «християнського гуманізму» та його «філософії Христа». Доведено, що заслуга Еразма Роттердамського полягала у вивільненні з християнського вчення його морально-етичної сутності. Автор акцентує увагу на тому, що Еразм Роттердамський прагнув зробити етику християнства мірою повсякденного поведінки, а не предметом схоластичних дискусій. ; The article deals with religious and pedagogical ideas of humanist Erasmus of Rotterdam in his philosophical legacy. Is is stressed that the legacy of Erasmus of Rotterdam is the highest point of the development of Renaissance humanism, and not just «humanism», but «Christian humanism» – the name given to this direction, common in Northern Europe. Erasmus-teacher insisted on the importance of secular education. Sparing no effort, he promoted this idea among monarchs, diplomats, politicians, burghers and other segments of the population. The educational program of the Renaissance humanists covers a range of humanitarian knowledge – studia humanitatis (unlike studia divinitatis – the «divine Sciences»). It was the ancient classics, restored at a new level, as a result of hard work and years of searching. The main role was given to moral philosophy (ethics), which, together with other disciplines – literature, rhetoric, and history – was to form a «moral person», a worthy representative of the human race. Erasmus fought for education through education, through study of the texts of classical authors, which set out the basic tenets of morality. Traditionally, the basis of morality is a virtue, a radical in theology is called the four categories: prudence (wisdom), fortitude (courage), temperance and justice. Being a Christian and a theologian, Erasmus of Rotterdam was not particularly orthodoxy; he sharply criticized the Catholic Church, the ignorance of the clergy, the monastic institution, and so on. Humanist was a staunch opponent of dogmatism, religious fanaticism, intolerance for dissent, obscurantism. Erasmus did not oppose faith and knowledge, and sought to harmonize them. To the Scriptures, he came up as an object of scientific and philosophical reflection. If Luther considered it untouchable for the reason that Erasmus has done a great job by clearing the sacred texts from the medieval accretions and «dark places». The author concludes that the merit of Erasmus was the release of Christian doctrine its moral essence. He sought to make the ethics of Christianity the measure of everyday behavior and not the subject of scholastic debate. This experience is extremely valuable for educators, and Ministers of the Church in our time.

The Xinjiang Production and Construction Corps (XPCC) or Bingtuan originates to the ancient military settlements (Tuntian or Tunken) on the border territories. Their goal is to protect and develop border areas, restore and progress the economy. Tunken, regardless of historical conditions, has always been an exclusively state-owned economic system. Therefore, the XPCC, despite the fact that it originated in 1952; it is based on the long tradition of its historical predecessors. At the same time, during the Soviet period, Tunken absorbed communist ideals, the experience of Soviet state farms, scientific achievements in the social and national building and military defense. In the subsequent period, in the Cultural Revolution, Bingt^n fell into disrepair and was liquidated. A new stage in the history of the Xinjiang Corps came with the beginning of the era of reform and opening. But all over china, the time of Bingtuan has come to an end: many state-owned enterprises and state farms associated with the development of border territories have totally transformed into independent economic units focused on the market. Thanks to the activities of Wang Zhen, who was well aware of the social realities of the region, an exception was made for Xinjiang, in which Bingtuan was restored in the early 1980s. The paper examines Wang Zhen's role in the revival of the XPCC, the reasons that influenced his position. ; Синьцзянский производственно-строительный корпус (СПСК), или бинтуань генетически восходит к древним военным поселениям (туньтяням или тунькэням) на пограничных территориях. Их цель - защищать и обустраивать пограничные районы, восстанавливать и развивать экономику. Тунькэни независимо от исторических условий всегда представляли собой исключительно государственную систему хозяйствования. Поэтому СПСК, несмотря на то, что был основан в 1952 г., опирался на внушительную традицию своих исторических предшественников. В то же время тунькэни вобрали в себя коммунистические идеалы, опыт советских госхозов, научные достижения в сфере социо-, нациестроительства и военной обороны. В последующий период, связанный с культурной революцией, бинтуани пришли в упадок и были ликвидированы. Новый этап в истории Синьцзянского корпуса наступил с началом эпохи реформ и открытости. Но в общекитайском масштабе время бинтауней завершилось: многие государственные предприятия, госхозы, связанные с освоением приграничных территорий, полностью трансформировались в самостоятельные хозяйственные единицы, ориентированные на рынок. Благодаря деятельности Ван Чжэня, который хорошо знал общественные реалии региона, было сделано исключение для Синьцзяна, в котором в начале 1980-х гг. был восстановлен бинтуань. Исследуются роль Ван Чжэня, личности всекитайского масштаба, в возрождении СПСК, причины, которые повлияли на его позицию.

На современном этапе происходит переосмысление понятия «варварства» и его роли в мировой истории. Как наиболее коварная форма деструкции оно особенно ярко проявляется в гендерном ракурсе. Половые роли в традиционных обществах определены с самого рождения человека: мужское — активное, прямое, открытое, агрессивное начало, публичная сфера, женское — пассивное, опосредованное, скрытое, подчиненное, частная сфера: семья, брак, домашнее хозяйство. Однако они не являются застывшими, приобретая вcë бoлee пpoизвoльный xapaктep по мере развития общества. Статья посвящена теме гендерных парадоксов варварства в мировой истории, отраженных в литературе. О том, как мужчины прибегают к «женскому» инструментарию насилия для получения власти и богатства, идёт речь в этой статье на примере «Сказки o зoлoтoм пeтyшкe» А.С. Пушкина и связанных с ней аллюзий, знаков и символов. Особое внимание в этом контексте автор уделяет месту и роли религиозного скопчества. Автор заключает, что по мере усложнения цивилизационного развития гендерное варварство тоже усложняется и может приобретать такие изощренные формы, когда происходит латентный обмен половыми ролями в рамках традиционных ценностей.
Our age happens to reconceptualize "barbarism" and its role in the history of the world. It reveals itself as most insidiously destructive from a gender perspective. Traditional societies define gender roles from the moment of one's birth: the male role is seen as being active, straightforward, open, and aggressive, with a focus on the public sphere, whereas the female role is presented as passive, indirect, concealed, subordinate, and consigned to the private sphere, including the family, married life, and the household. These roles, however, are not set in stone, and they acquire a more and more arbitrary character with the development of society. This article examines barbarism's gender paradoxes as reflected in literary works, focusing on the male use of the "female" toolkit of violence for procuring power and wealth based on allusions, signs, and symbols in the text of "The Tale of the Golden Cockerel" by A.S. Pushkin. In this context, the author pays particular attention to the place and role of the sect of the Skoptsy. The author concludes that the mounting complexity of human development triggers the rising complexity of gender barbarism, whose more and more sophisticated forms include a latent exchange of gender roles within the traditional system of values. Keywords: gender barbarism, the sect of the Khlysty, the sect of the Skoptsy, a "female" toolkit, the Shamakhi Queen, A.S. Pushkin, "The Tale of the Golden Cockerel", the ancient East, Antiquity, the Middle Ages, Russia in the 18th –20th centuries.

The novel "The Captain's Daughter" by A. S. Pushkin is analyzed in the context of ideological and creative dialogue with A. N. Radishchev and N. M. Karamzin. The last chapter of the novel ('Judgment'), in which the yearlong dispute with Pushkin's forerunners is summarized, has become an object of scholarly investigation in this study. A hypothesis is posed that Pushkin's novel goes back to the 'teaching for king Merykara'genre. "The Captain's Daughter" has associations with the texts directly addressed to the authorities – the novel "A Journey from St Petersburg to Moscow" by Radishchev and "A Note on Ancient and Modern Russia in its Political and Civic Respects" and "The Manifesto" by Karamzin. A trip from 'Sophia'to 'Chernaya gryaz'is depicted in "A Journey from St Petersburg to Moscow", and Sophia station becomes the last point of Masha Mironova's odyssey in "The Captain's Daughter". Thus Pushkin unfolds a spatial as well as a semantic vector in his work. Foreseeing the doom of Radishchev's poetry, the poet follows the example of Karamsin and outlines a program of state governance. Pushkin addresses Nicolas I through the image of Catherin II, reminding the former about the most important principles of monarchy, hereby reviving "The Manifesto" by Karamsin. The ideological positions of Radishchev and Karamsin are compared rather than opposed to each other in the novel, because Pushkin considers it important to mark and bring together the two poles of Russian history and culture. On the basis of numerous examples, the author of the study shows that the finale of "The Captain's Daughter" contains historical allusions, which refer the readers to the tragic episodes in the history of the Russian state – the arrest and trial of Radishchev and the execution of Decembrists on July 13, 1826. These two historic events are closely bound up with the autobiographical plot which is inseparable from Radishchev and Karamsin's fates. ; Впервые «Капитанская дочка» А. С. Пушкина рассмотрена в контексте идейного и творческого диалога с А. Н. Радищевым и Н. М. Карамзиным. Объектом научного внимания стала последняя глава пушкинского романа («Суд»), в которой подведены итоги многолетнего спора с великими предшественниками. В исследовании выдвинута гипотеза о том, что жанр пушкинского романа восходит к жанру «поучения царям». В «Капитанской дочке» обнаруживается связь с текстами, непосредственно адресованными к власти, – книгой А. Н. Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву», а также «Запиской о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях» и «Манифестом» Н. М. Карамзина. Если в «Путешествии из Петербурга в Москву» изображен путь от «Софии» к «Черной грязи», то в «Капитанской дочке» станция София станет последним пунктом скитаний Маши Мироновой, т. е. Пушкин развернет не только пространственный, но и смысловой вектор своего произведения. Осознавая обреченность радищевской позиции, поэт идет вслед за Карамзиным и создает образец программы государственного правления. Через образ Екатерины II Пушкин обращается к Николаю I, напоминая последнему о важнейших принципах царствования и воскрешая тем самым «Манифест» Н. М. Карамзина. В романе идейные позиции Карамзина и Радищева не столько противопоставлены, сколько сопоставлены друг с другом, поскольку для Пушкина важно обозначить и примирить между собой два противоположных полюса русской истории и культуры. На многочисленных примерах автор исследования показывает, что в финале «Капитанской дочки» присутствуют исторические аллюзии, отсылающие читателя к трагическим эпизодам истории государства Российского, – аресту и суду над Радищевым и казни декабристов 13 июля 1826 г. Эти два исторических события тесно переплетены с автобиографическим сюжетом, неотделимым от судеб Радищева и Карамзина.

The author explores the semiotics of gesture and ceremonial costme as an important component of the ballroom ceremonial, which has in society, like other ceremonial celebrations (diplomatic methods, military parades, knightly carousel) symbolic value. The article discusses the language of the fan, as a mandatory attribute of the ball costume, about the history of the fan in Western Europe and Russia, as well as about one of the most ancient jewelry, popular in Europe during the XVIII–XIX centuries 4-floral decoration. Specific examples of the connection of individual plots of the history of human society withthe history of plants are given. The article studies the role of accessories such as a snuffbox and gloves when shaping a ballroom suit. The language of the costume emphasized the social status, spoke of its artistic taste, which in turn testified not only about the aesthetic, but also the ethical principles of its owner. In contrast to other Ceremonies women were given a special, honorable place at the ball. Not only her reputation, but also the reputation of her relatives ones depended on her behavior at the ball. M. Yu. Lermontov compared the appearance of a woman at the ball with the first ascent of the speaker on the steps of the department. The non-verbal language of communication (the language of gesture, costume, heraldry, emblames, banners, flags) in ceremonial culture serves not only for self-identification and identification of personality, but above all for the indication of society. ; Автор исследует семиотику жеста и церемониального костюма, как важной составляющей бального церемониала, имеющего в жизни общества,подобно другим церемониальным торжествам (дипломатическим приёмам, военным парадам, рыцарской конной карусели) символическое значение. В статье рассматривается язык веера, как обязательного атрибута бального костюма, рассказывается об истории веера в Западной Европеи России, а также об одном из самых древних украшений, популярном в Европе на протяжении XVIII–XIX столетий – цветочном убранстве. Приводятся конкретные примеры связи отдельных сюжетов истории человеческого общества с историей растений. В статье изучается роль при формировании бального костюма таких аксессуаров, как табакерка, перчатки. Язык костюма подчёркивал социальный статус человека, говорил о его художественном вкусе, который в свою очередь свидетельствовал не только об эстетических, но и этических принципах его владельца. В отличии от других церемониалов именно на балу женщине отводилось особое, почётное место. От её поведения на бале зависела не только еёрепутация, но и репутация её близких. М. Ю. Лермонтов сравнивал появление женщины на балу с первым восхождением оратора по ступеням кафедры. Невербальный язык общения (язык жеста, костюма, геральдика, эмблемы, знамена, флаги) в церемониальной культуре служит не только для самоиндификации и индификации личности, но прежде всего для индификации социума. ; Автор досліджує семіотику жесту і церемоніального костюму як важливу складову бального церемоніалу, що має в житті суспільства, подібно до інших церемоніальним урочистостей (дипломатичних прийомах, військових парадах, лицарської кінної каруселі) символічне значення. У статті розглядається мова віяла як обов'язкового атрибуту бального костюму, розповідається історія віяла в Західній Європі і Росії, а також про одну із найдавніших прикрас, яка була популярною в Європі протягом XVIII–XIX століть – квіткове оздоблення. Наводяться конкретні приклади зв'язку окремих сюжетів історії людського суспільства з історією рослин. У статті вивчається роль при формуванні бального костюму таких аксесуарів, яктабакерка, рукавичка. Мову костюму підкреслював соціальний статус людини, говорив про його художній смак, який у свою чергу свідчив не тільки про естетичні, а й етичні принципи його власника. На відміну від інших церемоніалів саме на балу жінці відводилося особливе, почесне місце. Від її поведінки на балу залежала не тільки її репутація, але й репутація її близьких. М. Ю. Лермонтов порівнював появу жінки на балу з першимсходженням оратора сходами кафедри. Невербальна мова спілкування (мова жесту, костюму, геральдика, емблеми, прапори) в церемоніальній культурі служить не тільки для самоідентифікаціі і ідентифікаціі особистості, а перш за все для ідентифікаціі соціуму.

В устной прозе алтайского народа особое место занимают генеалогические предания. Они всегда вызывали живой интерес, который сохраняется до настоящего времени. Число научных исследований по этой теме относительно невелико, и потому генеалогические предания алтайцев до сих пор остаются малоизученной областью фольклористики. Актуальность исследования заключается в недостаточной изученности названных преданий. Целью данной работы является изучение сюжетного состава генеалогических преданий. В задачи исследования входят сравнение текстов преданий, определение сюжетов, выявление художественных особенностей. В работе применяются сравнительно-исторический и сравнительно-описательный методы исследования, позволяющие сосредоточить внимание на повторяемости сюжетов, рассмотреть варьирование сюжетов в историческом развитии, показать особенности отражения в данных преданиях исторической действительности. Научная новизна исследования заключается в теоретическом осмыслении и описании сюжетного состава генеалогических преданий алтайцев. Результаты исследования будут полезны при дальнейшем изучении жанра преданий в алтайском фольклоре, а также при составлении указателей сюжетов алтайских преданий и собирании фольклорных текстов. В статье даются характеристики ранних этногенетических, родовых и семейных преданий. На основе сравнения фольклорных материалов устанавливаются повторяющиеся и известные сюжеты, наряду с которыми отмечаются также единичные редко встречающиеся сюжеты. В сюжетах алтайских преданий используются мотивы, встречающиеся в мифах и легендах. Предания отражают древние мифологические представления и верования людей в родство с тотемными животными и птицами, содержат свидетельства о реальных событиях в жизни народа, объясняют появление определенных этнонимов, фамилий. Делается вывод о том, что генеалогические предания алтайцев являются результатом художественного осмысления народом своей генетической истории.
Genealogical legends occupy a special place in the oral prose of the Altai people. They have always aroused a keen interest, which is still alive today. The number of scientific studies on this topic is relatively small, and therefore the genealogical legends of the Altaians still remain a poorly studied field of folkloristics. The relevance of the research lies in the insufficient study of these legends. The purpose of this research is to study the plot of genealogical legends. The tasks of the study include - comparison of texts of legends; definition of plots; revealing of artistic features. Comparative-historical and comparative-descriptive research methods are used in the work, allowing to focus on the repeatability of plots, to consider the variation of plots in historical development, to show the features of reflection of historical reality in these legends. The scientific novelty of the research lies in the theoretical understanding and description of the plot composition of the genealogical legends of the Altaians. The results of the research will be useful in further studying the genre of legends in Altai folklore, as well as in compiling indexes of the plots of Altai legends and collecting folklore texts. The article describes the characteristics of early ethnogenetic, patrimonial and family legends. Based on a comparison of folklore materials, recurring and well-known plots are established, along with which isolated rarely occurring plots are also noted. It is shown that the motifs found in myths and legends are used in the plots of Altai legends. Legends reflect ancient mythological ideas and beliefs of people in kinship with totemic animals and birds, contain evidence of real events in the life of the people, explain the appearance of certain ethnonyms, surnames. It is concluded that the genealogical legends of the Altaians are the result of the artistic understanding of the people of their genetic history.

На протяжении веков универсальной, консолидирующей, мотивационно-инспирирующей силой во многих общественных системах выступала церковь. Поэтому ее мощный духовный потенциал становится особенно остро востребован в периоды общественных кризисов, трансформаций и нестабильности. Однако он до сих пор остается до конца не изученным и не исследованным в отечественной политологической мысли. Особенно мало исследованным остается такой важный поворотный момент в истории христианской церкви, как начало ее преобразование в один из основных политических институтов политической системы древнерусского общества. Изучению данного факта и посвящена предлагаемая статья ; The Church was the universal, unifying, motivational andinspiring force in many social systems for centuries. So itspowerful spiritual potential is particularly acute in demand intimes of social crises, transformations and instability. However,this potential is still not fully known, and was not used in thenational political science practice. Such an important momentin the history of the Christian church as the beginning of itstransformation into one of the main institutions of the politicalsystem of ancient society is especially little studied. The proposedarticle is devoted to the exploration of this fact.Since its formation and development of ecclesiasticalorganization of Kievan Rus became actively involved in politicallife and quickly became avatar the state, contributing to itsformation, integration, consolidation and development.However, this process wasn't painless. According to mosthistorians, in some regions of Rus Christianity was literallyforced upon, and in some states, such as Novgorod, Suzdal, socialprotests against the new religion took the form of religious andpolitical struggle. But in this case the church should not be putto blame of social protests and irregularities. On the contrary,there is evidence that the church has served as the stabilizationof the system during its transformation into a feudal society.For example, the church organization had sufficiently flexiblepolicy, which includes the protection for the most disadvantagedgroups of the population of the Old Russian state. With methodsavailable to her, it rose against the feudal arbitrariness, hardextortions from the people and extremes of the social life of thetime. Such activity, of course, was not completely effective, butstill objectively helped to smooth the social contradictions andmaintain a relatively stable and peaceful situation in the country.This article is particularly pointed out to such politicalfunctions of the church, as legitimating, integrative, culturetranslating,philosophical, communicative, psychotherapeuticand educational. This function certainly evolved over time,depending on the prevailing historical and political situation(for example, the balance of political forces, the national interest,national status of the church, etc.). ; Впродовж століть універсальною, консолідуючою,мотиваційно-інспіруючою силою в багатьох суспільнихсистемах виступала церква. Тому її потужнього духовногопотенціалу в рамках політичного функціонування особливогостро потребують періоди суспільних криз, трансформаційі нестабільності. Проте, цей потенціал й досі залишаєтьсямало вивченим та дослідженим у вітчизняній політологічнійдумці. Зокрема, мало дослідженим залишається такийважливий поворотний момент в історії християнськоїцеркви, як початок перетворення церковної організації водин з головних політичних інститутів соціально-політичноїсистеми давньоруського суспільства. Дослідженню даногофеномену і присвячена пропонована стаття.

This article examines one of the most stressful and difficult periods in Herzen's life associated with the writer's ideological crisis of the late 1840s, which was reflected in his journalistic works of the 1850s. This research is an attempt to carry out a comprehensive analysis of the book From the Other Shore as an autobiographical text in order to trace the formation of a new concept of the author's personality and ways to overcome his ideological crisis. The article examines the nature of autobiographism in Herzen's creative writing of the 1850s, which L. Ya. Ginzburg defined as historical autobiographism. Romantic autobiographism of the 1830s and socio-psychological autobiographism of the 1840s were replaced by historical autobiographism (definition by L. Ginzburg). Issues of historical order become part of the writer's personal life. Moreover, Herzen personifies the principles of historiosophy: he regards the experience of an individual as the experience of humanity at large. However, Herzen's uncertain position in European democratic social circles was responsible for the crisis as well. That is why Herzen formulated and chose for himself the position of an outside observer. The method of historical analogies (definition by R. Нestanov) highlights this new view — Herzen compares the events of Europe with the events of the end of Ancient civilization and juxtaposes himself with Roman philosophers. Furthermore, he uses the technique of dramatising the present, and, consequently, history itself, which leads to the effect of double reflection (reflection of reflection or meta-reflection), and helps him distance from the present and overcome the emotional drama of the late 1840s — early 1850s. ; В статье рассматривается один из самых напряженных и трудных периодов в жизни Герцена, связанный с идеологическим кризисом писателя конца 1840-х гг., который находит отражение в его публицистических работах 1850-х гг. В исследовании предпринята попытка комплексного анализа книги «С того берега» как автобиографического текста с целью проследить формирование новой концепции личности автора и способов преодоления его мировоззренческого кризиса. Исследуется характер автобиографизма Герцена 1850-х гг., получившего в работе Л. Я. Гинзбург определение исторического. Исторический автобиографизм приходит на смену романтическому автобиографизму, характерному для герценовских работ 1830-х гг., и социально-психологическому, свойственному его творчеству 1840-х гг. Вопросы исторического порядка становятся теперь частью личной жизни писателя. Более того, Герцен персонифицирует принципы историософии: опыт отдельной личности расценивается им как опыт всего человечества. Однако кризис Герцена был также связан и с его неопределенным положением в европейских демократических кругах. Неслучайно он формулирует и выбирает для себя позицию стороннего наблюдателя. Эта позиция подкрепляется методом исторических аналогий (определение Р. Хестанова) — Герцен сравнивает события современной Европы с событиями конца античной цивилизации, а себя сопоставляет с римскими философами. Также он прибегает к приему театрализации настоящего, а следовательно, и самой истории, за счет чего происходит эффект двойного переживания (переживание над переживанием, или метапереживание), что помогает ему дистанцироваться от событий дня сегодняшнего и преодолеть «душевную драму» конца 1840-х — начала 1850-х гг.

For the first time in regional historiography, the author carried out a comprehensive historiographic analysis of information on ethnography, linguistics, religious studies, regional history, sociopolitical and sociocultural life of the Finno-Ugric and Turkic peoples of the Middle Volga contained in the works of the outstanding German, historian, geograph and ethnograph G.F. Miller. Value of the submitted material is comprised in the research of the collected by the scientist of copies of unique historical documents, manuscripts of his unpublished works, numerous notes and other valuable materials. The relevance of the subject is predetermined by the development of a perspective trend of historical research development of the problem of relationship between the government and society on the example of the development of the regions of Russia in the XVIII century in the works by G.F. Miller. This study is based on the principles of historicism and multi-factor nature of the historical process, realized through the use of historical-genetic, historical-comparative, historical-biographical, dialectic and typological methods of research. The author concluded that the writings of the scientist allowed not only to carry out detailed description of spiritual and material life of the representatives of Turkic and Finno-Ugric peoples of the Middle Volga Region, to define their ethnoconfessional characteristics, but also to take into account historical, geographical and geopolitical conditions influencing their development and integration into sociocultural, sociopolitical and social and economic space of the Russian Empire. Scientific heritage of G.F. Miller also contributed to the creation of the system of methodological bases of archiving and source study. Potential of this heritage for carrying out different researches is high, partly owing to the handwritten archive of the historian in German in the funds of the Russian State Archive of Ancient Acts, containing extensive cohort of unique historical documents, not introduced into scientific discourse. ; В статье автор впервые в региональной историографии осуществил комплексный историографический анализ сведений по этнографии, лингвистике, религиоведению, региональной истории, общественно-политической и социокультурной жизни финно-угорских и тюркских народов Среднего Поволжья, содержащихся в работах выдающегося немца, историка, географа, этнографа Г.Ф. Миллера. Ценность представленного материала заключается в исследовании в том числе собранных ученым копий уникальных исторических документов, рукописей неизданных произведений, многочисленных заметок и других редких материалов. Актуальность темы обусловлена разработкой перспективного направления исторических исследований раскрытия проблемы взаимоотношения власти и общества на примере развития регионов России в XVIII в. в трудах Г.Ф. Миллера. Данное исследование основано на принципах историзма и многофакторности исторического процесса, реализованных благодаря историко-генетическому, историко-сравнительному, историко-биографическому, диалектическому и типологическому методам. Автор сделал вывод, что сочинения ученого позволили не только произвести детальное описание духовной и материальной жизни представителей тюркских и финно-угорских народов Средневолжского региона, определить их этноконфессиональную характеристику, но и принять к сведению исторические, географические и геополитические условия, повлиявшие на их развитие и интеграцию в социокультурное, общественно-политическое и социально-экономическое пространство Российской империи. Научное наследие Г.Ф. Миллера также способствовало созданию системы методологических основ архивного дела и источниковедения. Потенциал этого наследия для осуществления разнообразных исследований высок, в том числе благодаря рукописному архиву историка на немецком языке в фондах Российского государственного архива древних актов, содержащему обширный массив уникальных исторических документов, не введенных в научный оборот.

The article presents an ethnolinguistic study which recreates the image of the German world through the eyes of the White Sea coast inhabitants. This image was formed over the centuries due to the intensive Russian-German contacts in the White Sea area, such as military campaigns (language traces, for example, were left by the war with Sweden during Peter the Great's time and by foreign interventions during the Civil war) and the closest trade and cultural relations established between the Russian Pomors and Scandinavians since ancient times. To reconstruct this image, the author analyses the North Russian dialect's common words and proper names derived from "German" ethnonyms and toponyms, as well as secondary ethnonyms (ethnic nicknames) denoting the representatives of the German peoples. An important source of material is unpublished data from the databases of the Toponymic Expedition of the Ural University and the Arkhangelsk Region Dictionary. Primarily, the present work investigates the vocabulary of three thematic groups: "Geographical space" (which characterizes the Pomors' perception of space as Russian in opposition to German/Swedish/Norwegian, gives examples of the Pomors' adoption of the German toponymy, etc.), "Man" (where designations of the representatives of the German peoples used in the Pomors' speech, as well as semantic derivatives from the ethnonyms Swedish, Norwegian, etc., are analyzed), "Material culture" (listing the names of everyday realities (clothes, tools, dwellings, etc., such as Danish headscarf, Swedish axe, Norwegian spinning wheel) as being German or being perceived as German). The article also considers the facts of xeno-nomination, i.e. lexical units that implement generalized ideas about the otherness of an object of reality. A comprehensive study of a block of vocabulary and phraseology containing an indication of "Germanic" in the internal form or semantics allows the author to propose and justify etymological solutions for a number of words (for example, bishka 'dry cookies,' varezhki 'mittens'). The article contains the author's observations on the mechanisms of interaction between real history, oral stories and linguistic facts; it reveals common features in the images of the representative of the German world and other "strangers" in the linguistic consciousness of the inhabitants of the Russian North. © 2019, Peter the Great Museum of Anthropology and Ethnography (Kunstkamera), Russian Academy of Sciences. All rights reserved. ; Russian Science Foundation, RSF: 17-18-01351, 17-18-01351, 17-18-01351, 17-18-01351 ; This work is supported by the Russian Science foundation (projeсt 17-18-01351 "Contact and genetic ties of north-Russian Vocabulary and onomastics"). to cite: Berezovich e., 'k rekonstruktsii obraza germanskogo mira v yazykovom soznanii arkhangelskikh pomorov' [Reconstructing the image of the german World in the Language Consciousness of Arkhangelsk pomors], Antropologicheskij forum, 2019, no. 42, pp. 174–212. ; This work is supported by the Russian Science Foundation (projeсt 17-18-01351 "Contact and Genetic Ties of North-Russian Vocabulary and Onomastics"). The author sincerely thanks I. B. Kachinskaya for her help in collecting the material and her valuable advice in the preparation of the article.

At all times, people have sought to objectively control knowledge. In this regard, testing was one of the best solutions: the personal attitude of the examiner cannot affect the grading. The idea of testing as a form of control of knowledge had already appeared in the ancient times. Active development of testing had already been started in the beginning of the XX century.The reasons for elaboration of language testing in Europe are connected, first of all, with the foundation of the European Union. The united economic space required from workers knowledge of foreign languages confirmed by corresponding certificates. After the spread of language testing and the creation of international organizations involved in the development of testing in Europe, it has become possible to unify the language exams of different countries. In Russia there manifested another situation. After the breakdown of the Soviet Union, the Russian language began being perceived in foreign countries as one more foreign language together with German, English or French. Therefore, it was required to create a new system of language testing, which would allow Russian language to integrate into the system of European educational space. When Russian researchers created a language testing system, they used the European experience, but took into account the specifics of the Russian language and the developments that already existed in the Russian methodology. Now we can see, that their experiment has great results. Soon the Russian testing system will hold its twentieth anniversary, and the TORFl system will continue to evolve.In the article the history of test control, the stages of development of linguistic-didactic testing are presented. The reasons of appearance of test systems, the purposes and aims assigned by European researchers and their Russian colleges are considered. ; Во все времена люди стремились к объективному контролю знаний. В этом отношении тестирование было одним из лучших решений: личное отношение экзаменатора не могло повлиять на выставление оценки. Поэтому идея тестирования как формы контроля знаний появилась еще в древние времена. Активно развивать тестирование продолжили в начале XX века.Причины разработки языкового тестирования в Европе связаны прежде всего с появлением Европейского Союза. Единое экономическое пространство требовало от работников знания иностранных языков, подтвержденного соответствующими сертификатами. Благодаря распространению языкового тестирования и создания международных организаций, занимающихся развитием тестирования, в странах Европы стало возможным унифицировать языковые экзамены разных стран. В России сложилась другая ситуация. После распада Советского Союза русский язык стали воспринимать в зарубежных странах как еще один иностранный язык наряду с немецким, английским или французским. Следовательно, требовалось создать такую систему языкового тестирования, которая позволит русскому языку интегрироваться в систему европейского образовательного пространства. При создании системы языкового тестирования российские исследователи опирались на европейский опыт, однако учитывалась специфика русского языка и те разработки, которые уже имелись в отечественной методике. В скором времени российская система тестирования встретит свое двадцатилетие, и система ТРКИ продолжает развиваться.В статье представлена история тестового контроля, этапы развития лингводидактического тестирования. Кроме этого, рассмотрены причины появления систем тестирования, цели и задачи, которые ставили перед собой европейские исследователи и их российские коллеги.