Suchergebnisse

В главе речь идет об отдельных аспектах культурной идентичности двух греческих полисов, причем, пожалуй, самых знаменитых, постоянно противопоставлявшихся в нарративной традиции. В частности, отмечался контраст между ними в аспекте речевой культуры. Лаконизм спартанцев всем прекрасно знаком, равно как и их пренебрежение культурными ценностями. Нередко считается, что сам лаконизм — именно следствие культурной неразвитости, порождавшей скудость языкового арсенала. В Афинах же красноречие достигло огромного развития. Какой из этих двух типов речевого поведения следует сблизить с вербальным варварством? Ответ очевиден: богатую речь нельзя назвать варварской. Парадоксальным образом у самих античных греков было иное мнение. Специфика спартанской речевой культуры в Афинах не реципировалась, однако и никоим образом не осуждалась; в целом одобрялась и, во всяком случае, не воспринималась как вербальное варварство.
The chapter deals with some aspects of cultural identity of two Greek poleis, which were the most famous and were constantly contrasted with each other by the narrative tradition. In particular, a contrast between them in the sphere of speech culture was often noted. The Spartans' laconism is very familiar to everyone, as well as their scorn of cultural values. It is sometimes considered that the laconism itself was a consequence of cultural backwardness, which begot poverty of language arsenal. As to Athens, eloquence reached great development there. Which of these two types of speech behaviour should be associated with verbal barbarity? For us, the answer is evident: rich speech cannot be called barbaric. Paradoxically, Ancient Greeks themselves were of a different opinion. Specificity of Spartan speech culture was not a subject of reception in Athens, but neither was it by any means a subject of blame; moreover, it was rather approved of, and in any case it was never perceived as verbal barbarity.

Древнейшие греческие историки (Акусилай Аргосский, Гекатей Милетский, Ферекид Афинский, Харон Лампсакский, Гелланик Лесбосский, Ксанф Лидийский и др.), принадлежали, наряду с Геродотом и в отличие от Фукидида, к ионийской традиции историописания. Именно в позднеархаической Ионии появился у греков сам концепт варварства (самые ранние случаи употребления слова «варвар» встречаем у нескольких ионийских авторов рубежа VI–V вв. до н.э.). Концепт этот имел, помимо прочего, свой гендерный аспект. Существовала отчетливая тенденция сближать варваров с женским полом, которая порождалась рядом факторов — от чисто внешних, привходящих, до более принципиальных (признавали приоритет эмоций над разумом как у женщин, так и у варваров, тем и другим приписывались разного рода девиации и т.п.). В статье рассмотрен релевантный источниковый материал, содержащийся в сохранившихся фрагментах ранних историков. Этот материал отличается чертой, которая в целом может быть определена формулировкой «феминизация варварского и варваризация фемининного».
The earliest Greek historians (Acusilaus of Argos, Hecataeus of Miletus, Pherecydes of Athens, Charon of Lampsacus, Hellanicus of Lesbos, Xanthus of Lydia and others) belonged, side by side with Herodotus and in contrast to Thucydides, to the Ionian tradition of historical writing. It was exactly in Late Archaic Ionia that the very concept of barbarity made it appearance in the Greek tradition (the earliest cases of use of the word "barbarian" we can see in several Ionian authors of the late 6th and early 5th centuries B.C). The concept in question had, among other aspects, a gender-conditioned one. There was a distinct trend to bring together barbarians and women, which was generated by a number of factors, both purely external, attendant ones and ones based on principle (barbarians as well as women were considered creations with priority of emotions over reason, and deviations of various kinds were ascribed to both). The article deals with the relevant source material that extant fragments of early historians contain. That material is notable for a feature, which in general may be defined by the formula "feminizing the barbarian and barbarizing the feminine".

В качестве факторов, способствовавших нарастанию варваризации в Афинах второй полвины V в. до н.э., в статье указываются создание Афинской морской державы, движение софистов, конфликт поколений, Пелопоннесская война, наступление «эры демагогов». Обратное же движение в сторону деварваризации (с самого конца Vв. до н.э.) было связано в первую очередь с возрождением уважения к законности, с укреплением стабильности и порядка. Новая афинская демократия IV в. до н.э., которую одни специалисты считают «усовершенствованным» вариантом по сравнению с демократией предшествующего столетия, а другие, напротив, ее упадком, кризисом, была в основном свободна как от охлократических, так и от олигархических тенденций; она может с полным основанием быть определена как умеренная демократия, в отличие от радикальной демократии второй половины V в. до н.э. Конфликтов не то чтобы не было, но их старались разрешать мирным путем, по возможности достигая компромисса и избегая насилия.
The article cites as factors, which promoted the growth of barbarization in Athens in the last half of the 5thcentury B.C., the following ones: the emergence of the Athenian Empire, the sophistic movement, the conflict of generations, the Peloponnesian War, and the coming of the "era of demagogues". As to the reverse motion towards debarbarization (from the very end of the 5th century B.C.), it was connected, in the first instance, with revival of the lawfulness' authority and with strengthening order and stability. The new Athenian democracy of the 4thcentury B.C. (which is considered by some scholars an "improved" version as compared with democracy of the previous century, but by other scholars, on the contrary, its decline and crisis) was in general free from both ochlocratic and oligarchic tendencies; it may be with good reason defined as a moderate democracy, as distinct from the radical democracy of the last half of the 5thcentury B.C. It is not to say that there were no conflicts, but people sought to solve them by peaceful way, as far as possible, to reach compromises and to avoid violence.