Search results

The criminal responsibility for the command through which the attribution of criminal responsibility for the punishable behaviors carried out by subordinates is awarded is relevant especially when it is a post-conflict period such as the one currently going through the Colombian State. From the international level, its doctrinal base is based on a process of codification of international criminal law that was consolidated with the creation of the International Criminal Court and that today radiates its effects in different internal legal bodies. The article analyzes the development of command responsibility for acts of subordinates both in International Humanitarian Law from the international point of view and in the Colombian case. In any case, looking for its possible application in Colombia. The analysis is carried out with a double lens, on the one hand, in doctrinal matters and, on the other, from the legal point of view and its treatment in jurisprudence, in order to establish both discordant and concordant positions with the application of this type of responsibility. penal. It is concluded that both internally and internationally, a military or civil commander can be accused of conduct associated with an act that violates the law, a crime that is carried out by the subordinate characterized by an omission or lack of supervision and effective control over this behavior by the superior. ; La responsabilidad penal por el mando a través del cual se adjudica la atribución de responsabilidad penal por las conductas punibles efectuadas por los subordinados es relevante sobre todo cuando se trata de un período de posconflicto como el que atraviesa actualmente el Estado colombiano. Desde el ámbito internacional su base doctrinal se fundamenta en un proceso de codificación del derecho penal internacional que se consolidó con la creación de la Corte Penal Internacional y que hoy irradia sus efectos en distintos estamentos jurídicos internos. El artículo analiza el desarrollo de la responsabilidad de mando por actos ...

This article deals with the role of leading international organizations in resolving conflicts around the de-facto post-Soviet states. The purpose of this article is forming a complete picture of the official position of the UN, the OSCE and the EU on the international status of de-facto states (PMR, South Ossetia, Abkhazia, Nagorno-Karabakh). The basic action mechanisms of the United Nations Organization for the settlement of these conflicts are analyzed, special attention is paid to the activities of the Security Council and its primary resolution. The activity of the Organization for Security and Cooperation in Europe as the main mediator in the negotiations around the conflicts in Georgia, Transnistrian and Nagorno-Karabakh conflicts is characterized. The official position of the European Union on the international legal status of the PMR, Nagorno-Karabakh, Abkhazia and South Ossetia is highlighted. The author also identified a special place of the de-facto post-Soviet states on the agenda of major international organizations governing the security sector in Europe. This study demonstrates that international organizations have accumulated positive experience of settling such kind of conflicts that is evidenced by the cessation of hostilities in the de-facto states and transformation these conflicts to frozen phase. On the other hand, the question of the status of such entities has not resolved, any conflict are not solved completely. It shouldn't be ignored that each country has special interests on the post-Soviet space. That's why it can influence the decisions of the international organization ; Целью данной статьи является формирование целостной картины официальной позиции ООН, ОБСЕ и ЕС относительно международного статуса де-факто государств на постсоветском пространстве (ПМР, Южная Осетия, Абхазия, Нагорный Карабах).Статья посвящена исследованию роли ведущих международных организаций в решении конфликтов вокруг де-факто государств постсоветского пространства. Проанализированы основные механизмы влияния Организации Объединенных Наций на процесс урегулирования данных конфликтов, особое внимание уделено деятельности Совета Безопасности ООН и ее основным резолюциям. Дана характеристика деятельности Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе в качестве главного посредника в переговорах вокруг конфликтов в Грузии, а также приднестровского и нагорно-карабахского конфликтов. Освещена официальная позиция Европейского Союза по международно-правовому статусу ПМР, Нагорного Карабаха, Абхазии и Южной Осетии. Автор также определил особое место де-факто государств постсоветского пространства в повестке дня ведущих международных организаций, регулирующих сферу безопасности в Европе. Исследование показывает, что международными организациями накоплен положительный опыт по урегулированию подобных конфликтов, о чем свидетельствует прекращение боевых действий на территориях таких де-факто государств и перевод подобных конфликтов в замороженную фазу. С другой стороны, до сих пор не решен вопрос со статусом подобных государственных образований, ни один конфликт не может считаться полностью решенным. Нельзя не учитывать, что каждая из стран, входящих в ту или иную международную правительственную организацию, имеет на постсоветском пространстве и свои особые интересы, таким образом, может влиять на решения самой международной организации ; Стаття присвячена дослідженню ролі провідних міжнародних організацій у вирішенні конфліктів навколо де-факто держав пострадянського простору. Проаналізовані основні механізми впливу Організації Об'єднаних Націй на процес врегулювання даних конфліктів, особлива увага приділена діяльності Ради Безпеки ООН та її основним резолюціям. Надана характеристика діяльності Організації з безпеки і співробітництва в Європі як головного посередника у переговорах навколо конфліктів в Грузії, а також придністровського і нагірно-карабаського конфліктів. Висвітлена офіційна позиція Європейського Союзу щодо міжнародно-правового статусу ПМР, Нагірного-Карабаху, Абхазії і Південної Осетії. Автор також визначив особливе місце де-факто держав пострадянського простору у порядку денному провідних міжнародних організацій, що регулюють сферу безпеки в Європі.

This article deals with the role of leading international organizations in resolving conflicts around the de-facto post-Soviet states. The purpose of this article is forming a complete picture of the official position of the UN, the OSCE and the EU on the international status of de-facto states (PMR, South Ossetia, Abkhazia, Nagorno-Karabakh). The basic action mechanisms of the United Nations Organization for the settlement of these conflicts are analyzed, special attention is paid to the activities of the Security Council and its primary resolution. The activity of the Organization for Security and Cooperation in Europe as the main mediator in the negotiations around the conflicts in Georgia, Transnistrian and Nagorno-Karabakh conflicts is characterized. The official position of the European Union on the international legal status of the PMR, Nagorno-Karabakh, Abkhazia and South Ossetia is highlighted. The author also identified a special place of the de-facto post-Soviet states on the agenda of major international organizations governing the security sector in Europe. This study demonstrates that international organizations have accumulated positive experience of settling such kind of conflicts that is evidenced by the cessation of hostilities in the de-facto states and transformation these conflicts to frozen phase. On the other hand, the question of the status of such entities has not resolved, any conflict are not solved completely. It shouldn't be ignored that each country has special interests on the post-Soviet space. That's why it can influence the decisions of the international organization ; Целью данной статьи является формирование целостной картины официальной позиции ООН, ОБСЕ и ЕС относительно международного статуса де-факто государств на постсоветском пространстве (ПМР, Южная Осетия, Абхазия, Нагорный Карабах).Статья посвящена исследованию роли ведущих международных организаций в решении конфликтов вокруг де-факто государств постсоветского пространства. Проанализированы основные механизмы влияния Организации Объединенных Наций на процесс урегулирования данных конфликтов, особое внимание уделено деятельности Совета Безопасности ООН и ее основным резолюциям. Дана характеристика деятельности Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе в качестве главного посредника в переговорах вокруг конфликтов в Грузии, а также приднестровского и нагорно-карабахского конфликтов. Освещена официальная позиция Европейского Союза по международно-правовому статусу ПМР, Нагорного Карабаха, Абхазии и Южной Осетии. Автор также определил особое место де-факто государств постсоветского пространства в повестке дня ведущих международных организаций, регулирующих сферу безопасности в Европе. Исследование показывает, что международными организациями накоплен положительный опыт по урегулированию подобных конфликтов, о чем свидетельствует прекращение боевых действий на территориях таких де-факто государств и перевод подобных конфликтов в замороженную фазу. С другой стороны, до сих пор не решен вопрос со статусом подобных государственных образований, ни один конфликт не может считаться полностью решенным. Нельзя не учитывать, что каждая из стран, входящих в ту или иную международную правительственную организацию, имеет на постсоветском пространстве и свои особые интересы, таким образом, может влиять на решения самой международной организации ; Стаття присвячена дослідженню ролі провідних міжнародних організацій у вирішенні конфліктів навколо де-факто держав пострадянського простору. Проаналізовані основні механізми впливу Організації Об'єднаних Націй на процес врегулювання даних конфліктів, особлива увага приділена діяльності Ради Безпеки ООН та її основним резолюціям. Надана характеристика діяльності Організації з безпеки і співробітництва в Європі як головного посередника у переговорах навколо конфліктів в Грузії, а також придністровського і нагірно-карабаського конфліктів. Висвітлена офіційна позиція Європейського Союзу щодо міжнародно-правового статусу ПМР, Нагірного-Карабаху, Абхазії і Південної Осетії. Автор також визначив особливе місце де-факто держав пострадянського простору у порядку денному провідних міжнародних організацій, що регулюють сферу безпеки в Європі.

Leurdijk, D. A. ; Siekmann, R. C. R.: UN involvement in the crisis of former Yugoslavia. S. 7-22. Schrijver, N. J.: Introducing second generation peacekeeping: The case of Namibia. S. 23-34. Wit, Ton de ; Gianotten, V.: Elections in Cambodia. S. 35-40. Beer, D. de: Observing the elections in Angola (September 1992) and Cambodia (May 1993). S. 41-50. Van Beveren, R.: Belgian blue helmets: Notes on Belgium's participation in UN operations. S. 51-58. Siccama, J. G.: Peacekeeping: An agonizing reappraisal. S. 59-64

The Black Sea is a region of tension. It is the arena of the Russia-NATO confrontation while at the same time serving as a projection area for Russian and Turkish visions of regional order. Turkey's special role in the region stems primarily from the implementation of the Montreux Convention, which for much of the last century has meant a reduction in unilateral spheres of influence and dominance. The nonriparian states are supposed to be excluded. For Turkey, the Montreux Convention is a lever of power. Russia's invasion of Ukraine in February 2022 has enabled it to use this lever even more in the service of its own interests. NATO's room for manoeuvre, on the other hand, has been reduced in the current situation. Turkey is an essential element in the Alliance's collective defence. However, since the outbreak of the Russian war against Ukraine, NATO is no longer present in the Black Sea. This means that an important pillar of deterrence and defence is missing. In this respect, there is a dualism regarding the conceptions of order in the Black Sea region at two different levels: the regional and the global. (author's abstract)

After several years of restraint, the United States conducted its latest freedom of navigation operation in the South China Sea on 22 January 2016. Three weeks later President Barack Obama hosted a conference of the ASEAN heads of state and government in California to discuss the opportunities for reducing tensions in the region, which is witnessing spiralling conflicts between China and its East Asian neighbours over island territories and their resources. Rather than contributing to a deescalation, China fanned the flames by stationing missile batteries on Woody Island, which is also claimed by Taiwan and Vietnam. Alongside that regional conflict, the South China Sea is also turning into an arena of conflict between Beijing and Washington. Amidst different interpretations of maritime law and the Convention on the Law of the Sea (UNCLOS), the question of whether the "freedom of the seas" is upheld or curtailed will have considerable geopolitical and strategic military consequences. (author's abstract)

Information and communication technologies (ICT) enable citizens to communicate across state borders with greater ease than ever before, exciting much speculation about the emergence of transnational public spheres. This highly original work introduces this debate to International Relations

Economic stagnation and demographic change in Russia are putting intense pressure on the government budget. Tax revenues have been declining since the late 2000s. Meanwhile, the oil dependency of Russia's budget has in­creased significantly. This became patently clear when the oil price plum­meted in 2014. Energy revenues have since begun to recover, but the Finance Ministry's reserves have shrunk considerably and are only slowly being replenished. To keep public budgets stable, the Russian government is forced to raise taxes and extend the retirement age in the years to come. There is a widen­ing gap in funds required to cover the paternalistic social policies of earlier years. At the same time, the struggle for control of public resources is having a destabilizing effect on the political regime - especially in light of the ever more pressing question of Putin's successor in the Kremlin. Up to the presidential election of 2018, the Russian leadership avoided making any budget cuts that would have hurt key clientele groups: retirees and the military-industrial complex. Additional income was generated in­stead through a series of smaller budgetary adjustments. Shortly after the start of Putin's fourth term, however, tax raises and a higher retirement age were announced, which lead to drastic declines in the president's approval ratings. As a reaction to shrinking funds, budget policy is now being controlled in a more centralized way by Moscow, while public oversight of government budgets has been restricted. Shadow budgets have also emerged outside the purview of the finance administration. In this complex and politically tense situation, conflicts between elites are erupting with increasing frequency, bearing risks for Putin's fourth term in office. (Autorenreferat)