Рассматривается влияние политического радикализма на эволюцию консервативной традиции в России в различные периоды ее исторического развития. Проводится сравнительный анализ трансформаций политической идеологии и практики консерватизма в различных регионах мира. Анализируются динамические принципы консервативной мысли XIX и XX вв. ; The influence of political radicalism on the evolution of the conservative tradition in Russia at different stages of its historical development is studied. A comparative analysis of transformations of the conservative ideology and practice in different regions of the world is drawn. The dynamic principles of the conservative thought of XIX and XX centuries are analyzed.
Цель статьи заключается в суммировании различных аспектов научной дискуссии, вращающейся вокруг самого понятия и сложных вопросов современной теории модернизации. Один из наиболее важных моментов дискуссии определяется новой взаимосвязью между столь различными концепциями, как модернизация, демократизация и глобализация. Эти концепции оказались взаимообусловленными в конце ХХ века, и с этого времени они обычно обсуждаются в их взаимосвязи, нередко сохраняя гетерогенный смысл. В общественном дискурсе понятия «модернизация» и «глобализация» приобрели эмоциональный оттенок. Для одних они предполагают международное гражданское общество, ведущее в новой эре мира и демократизации. Для других они предполагают угрозу американской экономической и политической гегемонии с таким ее культурным следствием, как гомогенизированный мир. Базовое утверждение теории модернизации в любой из ее версий состоит в том, что существует единый общий процесс, завершающей стадией которого является демократизация. Модернизация состоит в постепенной дифференциации и специализации социальных структур и завершается отделением политических структур от всех остальных, что и делает демократию возможной. Однако в настоящее время превалирует точка зрения, в соответствии с которой возникновение демократии не является побочным продуктом экономического развития (Г. О'Доннелл). Сторонники этого подхода не верят, что судьба демократического правления детерминирована исключительно имеющимися в наличии уровнями экономического развития. Они утверждают, что, несмотря на все сдерживающие моменты, демократизация является прежде всего следствием человеческих действий, а не экономических условий или же наследия исторического прошлого (Э. Гидденс, Р. М. Унгер). Библиогр. 36 назв. ; The purpose of this article is to summarise the diverse aspects of the scientific discussion revolving around the notion itself and complicated questions of the modern theory of modernisation. One of the main points of discussion is the new relationship between once such dissimilar conceptions as modernisation, democratisation and globalisation. These conceptions have been brought together at the end of the 20th century and since that time have usually been conflated, often maintaining a heterogeneous sense. The terms "modernisation" and "globalisation" have come to be emotionally charged in public discourse. For some, they imply the promise of an international civil society, conducive to a new era of peace and democratisation. For others, they imply the threat of an American economic and political hegemony, with the cultural consequence being a homogenised world. Nevertheless, some distinct characteristics defining the general tendencies of the modernisation process really do exist. The main tendency is the changing meaning of modernity, or the emergence of "alternative modernities". There is also the increasingly significant phenomenon of alternative globalisations that is, cultural movements with a global outreach originating outside the Western world and indeed impacting on the latter. The second trend is related to a crisis in the legitimacy of the nation-state tradition forcing a review of the problem of the role of democracy in the modern world. S. M. Lipset's observation that democracy is related to economic development, first advanced in 1959, has generated the largest body of research on any topic in political science. Yet there are two distinct reasons this relation may hold: either democracies may be more likely to emerge as countries that develop economically (S. P. Huntington, R. Inglehart), or they may be established independently of economic development but may be more likely to survive in developed countries. The basic assumption of the theory of modernisation, in any of its versions, is that there is one general process of which democratisation is but the final stage. Modernisation consists of a gradual differentiation and specialisation of social structures that culminates in a separation of political structures from other structures and makes democracy possible. But there is now a prevailing view, according to which the emergence of democracy is not a by-product of economic development (G. O'Donnell). The protagonists of this approach do not believe that the fate of democratic rule would be determined exclusively by current levels of economic development. They maintain that, albeit within constraints, democratisation is an outcome of human actions, not just one of economic conditions or an historical past (A. Giddens, R. M. Unger). Refs 36.
При рассмотрении проблемы влияния на американский политический дискурс британской политической традиции вообще и традиции английского общего права (common law) в частности автор анализирует следующие ключевые аспекты современной теоретической дискуссии: несмотря на всестороннее обоснование в трудах Д. Покока, К. Скиннера и др. последователями Кембриджской школы политического языка идеи о преемственности американской политической культуры с более ранними традициями английской политической мысли, в США до сих пор имеется немало влиятельных теоретиков и интеллектуалов, отстаивающих тезис об исторически обусловленных радикальных отличиях американской либеральной трактовки проблем государства и права от британской. В статье, напротив, обосновывается положение о постоянном присутствии традиции древней британской конституции в современном американском политическом дискурсе и правовой культуре. ; By investigating the problem of influence of the British political tradition in general and the English common law tradition, in particular, on the American political discourse the author analyses the following aspects of modern theoretical discussion: in spite of the comprehensive substantiation in the works of J. Pocock, Q. Skinner and the other representatives of the Cambridge school of political language of idea of succession of the American political culture with the earlier traditions of the English political thought, nevertheless in the USA there are many influential theoreticians and intellectuals defending the thesis of the deep-rooted radical differences of the American liberal interpretation of the problems of state and law from the British approach. The article, on the contrary, substantiates the thesis on the continuous presence of tradition of the ancient British Constitution in the modern American political discourse and legal culture.
Кто несет ответственность за Первую мировую войну? Дискуссия по этому вопросу продолжается и даже становится более острой. Широко распространенной является хорошо обоснованная Фрицем Фишером идея о том, что Германия в первую очередь виновна в развязывании конфликта. Но Шон Макмикин указывает на другого виновника Россию. Но почему Россия желала начать то, что хорошо осознавалось всеми как неизбежное начало большой европейской войны? Макмикин доказывает, что именно Россия, а не Германия, обдуманно использовала кризис для того, чтобы начать войну с Австро-Венгрией и Германией. Цели России состояли не больше не меньше в том, чтобы уничтожить и Австро-Венгерскую, и Оттоманскую империи, захватить Константинополь. Статья посвящена культурной предыстории этих споров, отчетливо проявляющейся в русской социально-политической мысли первой трети двадцатого века. Литературная и философская полемика этого периода является чрезвычайно ярким и выразительным примером победы воинствующего утопизма как над аристократическими традициями господства, так и над либеральными конституционными иллюзиями. ; Who was responsible for the First World War? Discussion on this topic continues, and even become more acute. That Germany was largely to blame has become the established view, well elaborated by Fritz Fischer, in particular. But Sean McMeekin points his finger at a different culprit, Russia. But why did Russia wished to start what it knew would become a major European war? McMeekin argues, however, that it was Russia, rather than Germany, that used the crisis to deliberately launch a war with Austria-Hungary and Germany. Russia's aims were no less than the destruction of both the Austro-Hungarian and the Ottoman Empires, and the seizure of Constantinople. The article focuses on the cultural pre-history of these disputes clearly manifesting itself in the Russian social and political thought of the first third of the twentieth century. Literary and philosophical debates of the period is an extremely bright and expressive example of victory of the militant utopianism over the aristocratic traditions of domination as like as the liberal constitutional illusions.
В статье исследуется эволюция концепций гражданского общества и политического активизма в западной политологии в их взаимосвязи с развитием теории либеральной демократии. На основе широкого спектра политологических теорий автор отслеживает основную парадигму дискуссии о судьбах демократии, конститутивную для западного обществознания. ; In the given article, the author analyses the evolution of the concepts of civil society and political activism in western political science in their interrelationship with development of liberal democracy theory. Basing on wide array of political theories the author follows the main paradigm of the discussions on democracy that is constitutive for western political science.
В статье демонстрируется, каким образом различные концептуализации модернизации могут приводить к совершенно различным объяснениям и заключениям в отношении динамики демократизации и вообще политических изменений в посткоммунистическом мире. Послевоенный опыт коммунистического Востока акцентировал стремление преодолеть недоразвитость, стимулируя экономический и политический прогресс. В 1995 г. А. Пшеворский отмечал, что крах коммунизма в Восточной Европе широко интерпретировался как триумф демократии и капитализма. Новые посткоммунистические страны избрали стратегию заимствования политической, экономической и культурной организации, уже существовавшей повсеместно в развитом капиталистическом мире. Школа транзитологии, которая стала к этому времени очень влиятельной, возможно, не возлагала слишком больших надежд на широкое распространение демократии, но все же подчеркивала, что именно выбор политических акторов играет жизненно важную роль в отходе от авторитаризма. Решительно возражая против подобного взгляда, противники транзитологических подходов настаивали на том, что коммунистическое наследие исключает неуклонное движение в направлении либеральной демократии. В рамках подобной стратегии модернизация становится синонимом интернационализации и сводится к интеграции в мировую экономику в соединении с имитацией экономических, политических и культурных образцов, превалирующих в развитых капиталистических странах. Однако немногие политики полностью отдавали себе отчет в том, что в развитых демократических странах демократические институты и типы капиталистической экономики имеют значительные различия. Более того, те, кто стремится подражать этим странам, часто забывают о многих примерах провала капитализма в достижении процветания или демократии. Библиогр. 22 назв. ; The article demonstrates how different conceptualizations of modernization can lead to very diff erent explanations and conclusions about both the dynamics of democratization and political change in post-communist world. The postwar experience of the communist East has constituted an attempt to overcome underdevelopment and establish economic and political progress. Th e defi ning characteristics of post-Communist transition are that we are witnessing not only a political transformation from a totalitarian regime to a pluralistic democracy, but at the same time an economic transformation from a planned command economy to a free market economy in Central and Eastern Europe and a transformation towards a civil society with free associations. In 1995 A. Przeworski noted that the fall of communism in Eastern Europe has been widely interpreted as a triumph of democracy and capitalism. The new post-communist countries have chosen a strategy of adopting political, economic, and cultural organization already existing elsewhere democracy, markets, and an individualistic, consumption-oriented culture that dominates the advanced capitalist world. The school of transitology, which was very influential at the time, may have had low expectations concerning the spread of democracy at heart but it also stressed that in the heat of the transition from authoritarianism it was only the political actors'' choices that were of vital importance. Staunchly opposed to this view, the opponents of the transitology approaches argued that the history of the post-communist countries, and the communist legacy, in particular, more or less ruled out a steady movement toward liberal democracy. They claimed, in particular, that a fundamental gap separated at least half of the former communist countries from the West and, by extension, from democracy. In this strategy, modernization becomes synonymous with internationalization: integration into the world economy, combined with an imitation of economic, political, and cultural patterns prevalent in the advanced capitalist countries. However few politicians fully realized that both democratic institutions and capitalist economies diff er in significant ways even among the developed democratic countries. Moreover, those who seek to imitate these countries often forget that there are many cases in which capitalism has failed in generating either prosperity or democracy. Refs 22.
Сравнительный анализ различных политических систем и типов политической культуры сквозь призму дихотомии Восток-Запад в историческом и теоретическом плане нередко наталкивается на серьезные методологические трудности. Опыт тоталитарных диктатур, пережитый европейскими народами в первой половине XX в., и возникновение в XXI в. новых идеологических версий противостояния «либерального Запада» и «авторитарного Востока» не могли не способствовать формированию весьма устойчивых исторических мифов. Их постоянное воспроизведение в общественном сознании влияет на систематические обострения кризисных ситуаций в современном мире. ; Comparative analysis of various political systems and types of political culture through the West-East dichotomy faces often the serious methodological difficulties. The experience of totalitarian dictatorships relived by the European peoples in the first half of XX century and the emergence of new ideological versions of confrontation between the «liberal West» and «authoritarian East» in the beginning of XXI century cannot but contribute to the formation of quiet sustainable historical myths. Their permanent reproduction in social consciousness influences on systematic aggravation of crisis situations in the modern world.
В ХХ в. в Западной Европе и США представление о единстве демократической и конституционной традиций принималось в качестве аксиомы. В историческом плане следует тем не менее признать, что такого рода сближение демократии и конституционализма восходит не только к западной традиции политической философии, но нередко определяется иными факторами, среди которых наибольшую роль играет «мифология демократии». Слияние принципов конституционализма и представительной демократии и их воплощение на практике в определенной институциональной конфигурации является результатом революционных переворотов, происходивших в Западной Европе и Северной Америке в XVII-XVIII вв. В концептуальном плане решающую роль играло развивавшееся на протяжении столетий переосмысление европейскими народами правового опыта и политического устройства Древнего Рима, в частности римской версии «смешанной конституции». Исходным принципом конституционализма является разделение властей на законодательную, исполнительную и судебную; их деятельность регулируется системой сдержек и противовесов, которая сегодня по-прежнему рассматривается как одно из самых надежных средств против бюрократического произвола. Современная стадия глобализации в определенном смысле воспроизводит коллизии и дилеммы, с которыми в свое время столкнулись Греция и Рим. Вместе с тем общие тенденции мирового развития не свидетельствуют однозначно о том, что государства-нации, сформировавшиеся на основе принципов классического конституционализма, неизбежно уступят место новым глобальным надгосударственным образованиям, которые окажутся несовместимыми с традиционными конституционными принципами. Библиогр. 22 назв. ; In the XX century the idea of the unity of democratic and constitutional traditions had been accepted as an axiom in both the Western Europe and USA. Nevertheless, from historical point of view one must acknowledge the rapprochement of democracy and constitutionalism to be rooted not only in the Western tradition of political philosophy but also defined by other factors among which the 'mythology of democracy' plays a predominant role. The merging itself of the principles of constitutionalism and representative democracy and their subsequent embodiment in practice within a defi nite institutional configuration was the result of revolutionary transformations in both the Western Europe and North America of XVII-XVIII centuries. From conceptual point of view, the decisive place belonged to the long process of reconsideration by the European peoples of the legal and political traditions of the ancient Rome, in particular, the Roman version of the "mixed constitution". The basic principle of constitutionalism consists in the division of authorities on the legislative, executive and judicial ones; their activities are regulated by the "checks and balances system" which is still regarded as one of the most well-tried remedies against bureaucratic arbitrariness. The new stage of globalization reproduces, in a definite sense, the dilemmas and collisions which in due time the ancient Greece and Rome had faced. At the same time, the general trends of the world development do not testify unambiguously the nation-states formed on the base of principles of classical constitutionalism will inevitably give way to the new global supranational structures which would be incompatible with the traditional constitutional principles. Refs 22.
В статье анализируется многообразный спектр вопросов, связанных с постоянно актуализируемыми американскими политиками, учеными и философами темами мессианской роли США в современном мире, уникальной исторической миссии американской нации и неповторимости накопленного ею опыта конституционного строительства. Авторы обосновывают тезис, согласно которому сегментация американского социума, с одной стороны, и рост бюрократии на правительственном уровне с другой, не могут не влиять на изменение вектора развития США в направлении, сближающем эту страну с другими развитыми нациями, прежде всего западноевропейскими, о чем еще в начале ХХ в. предупреждал М. Вебер. При рассмотрении проблемы влияния на американский политический дискурс британской политической традиции вообще и традиции английского общего права (common law) в частности специально отмечается, что в общесоциологическом плане определяющая роль британского опыта в формировании американских институтов и политической идеологии была обоснована Ш. Эйзенштадтом в конце 1970-х гг. Авторы защищают положение, согласно которому, несмотря на всестороннее обоснование в трудах Д. Покока, К. Скиннера и других последователей Кембриджской школы истории понятий идеи о преемственности американской политической культуры и более ранних традиций английской политической мысли, в США до сих пор имеется немало влиятельных теоретиков и интеллектуалов, отстаивающих тезис об исторически обусловленных радикальных отличиях американской либеральной трактовки проблем государства и права от британской. Библиогр. 38 назв. ; In the article the various spectrum of problems connected with the current topics of both messianic role of the United States in the modern world and uniqueness of their constitutional experience popularized by American scholars, political theorists and philosophers is analyzed. The authors give proof of the thesis according to which the segmentation of American society, on the one hand, and the growth of bureaucracy on the governmental level, on the other hand, cannot but influence over the change of vector of development of the USA in the direction of their drawing close to the other developed countries, first of all, the Western European ones (according to prediction of this process by Max Weber in the beginning of XX century). By investigating the problem of influence of the British political tradition in general and the English common law tradition, in particular, on the American political discourse the authors note especially that on general sociological level the leading role of British experience in the formation of the American political institutes as well as political ideology was grounded by Sh. Eisenstadt at the end of 1970 th. The authors defend the assumption that in spite of the comprehensive substantiation in the works of J. Pocock, Q. Skinner and the other representatives of the Cambridge school of political language of idea of succession of the American political culture with the earlier traditions of the English political thought, nevertheless in the USA there are many influential theoreticians and intellectuals defending the thesis of the deep-rooted radical differences of the American liberal interpretation of the problems of state and law from the British approach.
The author analyses evolution of western political science's approaches to mass media and mass media's role in political process in liberal democracies. The author focuses on theories of "Minimal Effect," "Mediocracy," "Effects Research," "Tеxt Analysis," "Use and Gratification Approach." The author discusses A. Giddens's structuration theory as the most elaborate approach to interpreting the role of mass media in the western political and social science.Key words: mass and political communications, political analysis, mass media ; В статье анализируются теоретические вопросы эволюции западных политологических концепций функционирования СМИ в либеральных демократиях во второй половине ХХ в. Сформировавшись после Второй мировой войны в политической науке США и Западной Европы, они стали играть определяющую роль в том сегменте мирового научного дискурса, который связан с анализом структур современных массовых и политических коммуникаций. Особое внимание уделяется автором тем концепциям, которые и в наши дни определяют теоретические подходы к изучению роли СМИ в политическом процессе. К их числу относятся теория «минимального эффекта», теория «медиакратии», модели «исследования воздействия» (Effects Research) и «анализа текста» (Tеxt Analysis), теория «использования и удовлетворения» (Use and Gratification Approach) и ряд других. Автор уделяет большое внимание теории структурации А. Гидденса, которая во многом обобщает современные научные дискуссии о роли СМИ, развивавшиеся на протяжении десятилетий в западной политологии и политической социологии.
